Мистер Фермер. Наследие!

Глава 9

Схватившись руками за голову, я не знал, куда бежать, от чего уклоняться и где прятаться. Магия, стрелы и даже пули летали, гудели и свистели над головой. А всё из-за неё, потерявшей сознание Зари!

Перекатом уйдя от вонзившегося в белоснежный мрамор огненного копья, ползком быстро заполз под стоящую у одной из грядок телегу, наполненную коробками с овощами.

Ебучая Ветерок, желая сделать подруге сюрприз, прилюдно представила меня как преступника, которого нужно завтра казнить, а после, подведя к моей будущей «убийце» поближе, сдёрнула с моего лица вуаль. Тут Заря, узнав меня и то, что ей предстоит сделать, внезапно для всех закатила глаза и упала спиной в клумбу. Кто-то из инквизиторов, стоящих позади, подумал, что это я напал на их госпожу, атаковал меня со спины и был отброшен магией Ветерка куда-то в сторону фруктовых деревьев. Наблюдавшие за всем этим со стороны маги посчитали, что инквизиция предала Сад, поэтому маги тут же атаковали инквизицию. Святоши в свою очередь посчитали, что маги предатели, и принялись дубасить их в ответ. Началась лютая схватка, свалка «все на всех», где нет хороших и плохих. Маги разносили деревья, инквизиторы топтали прекрасные цветы и овощи, а дура Ветерок, вместо того чтобы всё и сразу прекратить, пыталась привести в чувства свою подругу.

— Успокой их! — кричал я из-под телеги, но фея то ли не слышала, то ли оказалась слишком напуганной состоянием Зари.

— Не умирай, не умирай, цветочек мой! — Тряся огненноволосую за плечи, вновь в голос разрыдалась Ветерок. Слыша слёзы своей госпожи и властительницы, воины обеих сторон только сильнее обозлились друг на друга. Ожесточённость схватки кратно увеличивалась, пролилась первая кровь.

Едва один из магов пал недалеко от меня, и инквизитор, желая добить его, занёс свой клинок, как ветер и пламя ударили по куполу и всем, кто был внутри. Искусственные тучи развеялись, зазвенели, выбитые из купола стёкла, подобно шрапнели они, полетели в разные стороны. От вырвавшейся в момент силы фей, инквизиторы и маги, работники сада и ученики, все разом оказались на земле. С трепетом и страхом, прикрывая головы и глаза руками, они смотрели на то, как разрастается адское пламя, как в мою сторону постепенно приближается огненный смерч. Ещё когда только забрался под телегу, я трижды, как умел, перекрестился, а видя всё это нарастающее безумие, вовсе взмолился. Если Заря не контролирует свои силы и не знает, насколько человеческая тушка хрупка, то я вот-вот превращусь в хрустящий уголёк. Казалось, огненный смерч сожжёт меня, вместе с деревьями и садом.

Лишь на миг, краткий и почти не заметный, мне удалось разглядеть некую избирательность в поглощающем окружение пламени. Секунда, жар исчез, и стена огня уже за моей спиной. От телеги не осталось и следа, а надо мной, пуская из глаз жидкое, стекающее по щекам пламя, стояла огненноволосая, загорелая девушка неописуемой красоты. В бордовых глазах сверкали искры, длинные красные волосы, застилая белый мрамор, блестели словно редчайший шёлк.

— Матвеем, я так скучала… — с этими словами Заря, словно мягкую игрушку, без всяких усилий отрывает меня от пола и прижимает к себе. Упругая, округлая грудь внушительных размеров прилегает к моим рёбрам. Положив свою голову девушке на плечо и чувствуя полнейший диссонанс, я обнимаю её и осторожно кладу руку на тонкую талию, ниже которой виднеются упругие бёдра, хорошо заметные мужскому глазу. Заря изменилась так сильно, что я сразу не смог это принять, ведь я помнил её маленькой, худенькой и плоской Дюймовочкой.

— Давно не виделись, Искорка. Или теперь к вам обращаться как к Леди Цветок? — спросил я.

Фея рассмеялась, и мою спину едва чувственно обожгло. Ойкнув, Заря тут же потушила мою одежду и ещё сильнее прижала к себе.

— Ты ведь не сон, да? Много раз ты приходил ко мне во снах, и каждый раз уходил… Прошу, скажи, что это не сон.

— Не сон, — ответил я. — Я здесь надолго. Но обсудим это позже. Сейчас нужно прекратить кровопролитие. Как и сказала Ветерок, для всех, абсолютно всех, кто видел меня в этом мире, я должен умереть. Я обязан умереть понарошку, чтобы кое-кто не убил меня на самом деле. Поможешь? — Заря не Ветерок, едва я произнёс это, нежности закончились. Отдалившись от меня, девушка с красными то ли от слёз, то ли от собственного пламени глазами кивнула, хлопнула в ладони и… я телепортировался. Вот так просто…

Незнакомое место, комнатушка пять на пять. Здесь была простая кровать, стол, стул, книжный шкаф, письменные принадлежности, камин, люстра, излучающая тусклый магический свет, и… никаких окон или дверей. Я оказался в комнате без выхода и входа, маленькой и слегка давящей своими стенами и невысоким потолком. Если захочется в туалет, быть беде. Ладно, хотя бы дышать я мог, тело слушалось, и, наверняка, Заря скоро придёт, чтобы всё объяснить. А пока… Желание плюхнуться в чужую аккуратно застеленную кровать пропало в тот момент, когда я увидел на одной из полок картину. Среди книг неизвестных авторов, расставленных в определённой цветовой последовательности, она выделялась своими габаритами и некоторой неуместностью. В отличие от пыльных полок, картина была идеально чистой; кто-то недавно её рассматривал. Написанное на старом, пожелтевшем и растрескавшемся холсте заставило меня расплыться в дебильной, умилительной улыбке. В центре картины, в тёмно-фиолетовом сексуальном костюме, стояла непривычно спокойная Аорра. Она держа на руках двух маленьких, точно не своих, плачущих младенцев. По бокам от Аорры были две мне неизвестные девицы от видов кролли и лис. Мордашки зверолюдок были гордыми и самодовольными, на головах у них золотые диадемы, а позади них изображались горы, крепость и две парящие в углу и улыбающиеся феечки. В коих я и признал тех самых, ничуть не изменившихся в моих воспоминаниях, Ветерка и Зарю.

Полюбовавшись картиной этак минут пятнадцать, погрустив от того, сколько же я в этой жизни уже успел пропустить, собираясь вернуть вещицу обратно, на обороте её заметил надпись.

«412 лет со дня поиска…» — Наверное, это про меня… и гордые мордашки зверодевочек, и мелкие, лысые и плаксивые малыши, тоже мои. Странно только, что их «папок» нигде не видно. Может, из-за того, что императором могу быть лишь я, а у власти после смерти оказались женщины, мир этот чуть в сторону вильнул? В быту рабов, торговцев и рабочих я такого не помню. Мужчины охотно рассказывали у костра, как блядовали, а женщины, за исключением Регины, молчали и боялись им слово сказать. Нет, матриархатом в обычном обществе тут и не пахнет, а вот в порядке престолонаследия, вполне возможно. Трон занят незримым духом, которому неизменно служат три императрицы, а значит, всё, что могут сделать мужчины, так это забацать ребёнка, обязательно девочку (у пацана нет права на престол, так как есть я, всеми любим и ожидаемый). Получив такого ребёнка, девочку, мужчины могут вливать ей в уши важные исключительно для их семьи истины, ну а дальше, всё как и везде… От мысли, что кто-то пихал свой член в моих дочерей, которых я даже не видел, кольнуло в области сердца. То была не ревность, а… злоба? Я даже не видел своих девочек, а уже мысленно злился на тех, кто взял их себе в жёны. Интересно, такая реакция это нормально, или я просто озлоблен на мир, лицемер, жадина и псих?

Убирать портрет я не стал. Поставив его на стол, плюхнулся на мягкую, очень упругую кровать. От того, что я на неё сел, она, словно водяной матрас, стала покачиваться, принимая форму тела, создавая ощущение, что ты не просто на кровати, а прямо на волнах. Подобная разработка в столь странном мире заинтересовала, в очередной раз сунув свой нос куда не нужно, я с ужасом спрыгнул с кровати, оступившись, ёбнувшись на пол, отполз к столу. За прозрачной, напоминающей чехол, резиной передвигались и перемещались сразу сотни слизеподобных, имеющих рты и глаза существ. Слаймы, слизь и слабейшее существо, встречающееся практически в любом аниме и манге. Какой идиот додумался запихнуть их в резиновый сосуд, сделав из чудовищ себе кровать⁈ Задумка интересная, вещица очень удобная, но… не-не-не нет, в пизду. Оставив на кровати простыню, чтобы не видеть эти сотни таращащихся на меня глаз, на пол я кинул (к моему счастью) самую простую перьевую подушку и одеяло. Это место, должно быть, рай для умалишённого самоубийцы-затворника…

Находясь взаперти, в неведении, полностью доверившись своим феям, я максимально усердно старался не думать о чём-то, начинающемся с фразы «А что если меня предадут…». Тело моё за день слегка устало, да и перегруженный разум тоже искал покоя. Покоя, которого орда демонов, спрятанных в кровати, дать мне не могла. Понимая, что уже час, а может и два, не могу уснуть, я перебрал все пустые листы бумаги на столе, в надежде найти чей-то дневник. После, когда поиски не увенчались успехом, полез в полки книжных стеллажей и… таки нашёл кое-что интересное. Белая палка, сантиметров шестьдесят-семьдесят, заполненная внутри чем-то в меру упругим и мягким, обтянутая кожей, с небольшим разветвлением и изогнутым в сторону основания отростком на конце. Штука эта имела удобную мягкую рукоятку и вполне могла быть ножнами для клинка, но… к сожалению, таковым оно не являлось. Рядом с этой странной вещицей находились ещё несколько платочков, разного рода колбы с бесцветными и цветными жидкостями, проверять которые на вкус и запах я естественно не стал. Может, это палочка какая-то волшебная, или ещё что-то магическое, хер знает. Внешний вид её напоминал некий предмет, очень знакомый, но и в то же время слишком редкий, чтобы видеть его постоянно. Подозревая его в использовании для каких-то ритуалов, от греха подальше вернул обратно, туда, где он и лежал. После чего принялся шарить по другим полкам.

Пустых почти нет, везде что-то или где-то лежит. Но в основном, в каждой новой секции я вижу алкоголь: вино и чистый спирт. Тот, кому принадлежало это место, любил прибухнуть. Откупоренных, начатых и выпитых темных бутылок я насчитал семьдесят шесть, к ним ещё около тридцати пустых и отпитых прозрачных. Причём в закусках местный хозяин совершенно не нуждался, ибо из еды я нашёл лишь пару почерствевших корок хлеба. Хотя, наверное, это были просто сухари. Ещё час косясь на алкоголь, достаю две бутылки: пустую (на всякий случай) и ту, из-под пробки которой шёл самый приятный, сладкий аромат.

Поставив бутылки на стол, жду ещё приблизительно час. Бухать или не бухать? Вопрос простой, а ответ очевидный. Ещё спустя полтора часа, откупорив вторую, я, осмелев, возвращаюсь к предыдущим интересующим меня вещам и вопросам. Вновь вытащив из полки странный предмет, на запах и даже вкус проверяю спрятанные рядом с «волшебной палочкой» субстанции. Херня полнейшая, какая-то слизь совершенно безвкусная, хотя от одной из банок шёл сильный, стойкий, цепляющийся за руки, приятный запах клубники. Может это духи какие-то жидкие, или гель… Ещё спустя полчаса и полбутылки, я, решительно и по-мужски, стиснув зубы, в очередной раз ложусь на кровать из монстров. Осознание того, что спрятано под покрывалом, медленно тает во время приятного подо мной движения. Ощущение, словно десятки рук одновременно массажируют тебя по всему телу, причём делают это мягко и ласково, заставило испытать блаженство. Чёрт… Вторая бутылка заканчивается. Прилично охмелев, кое-как я возвращаю на кровать одеяло и подушку, взяв с полки первую в числовом порядке книгу, заваливаюсь на «монстряной» (водяной) матрас, открываю страницы неизвестной мне, но наверняка очень интересной книги. С чего всё начиналось, о чём в ней писали, я даже не понял. Для меня было важно лишь одно: она достаточно лёгкая и широкая, чтобы спрятать лицо моё от злоебучего волшебного светильника на потолке.

Из состояния полудрёма меня вывели не… нет, не мягкие красивые женские ручки, не чьи-либо касания и поцелуи. Простое, очень неприятное в моей ситуации желание поссать. Делать это в помещении и на пол, где нет ни окон, ни дверей, только монстры, алкоголь и книги, — себе же навредить. Стойкий запах станет проблемой, да и перед хозяином этого места будет неудобно. Здесь мне и пригодилась пустая тара с очень удобными, хорошо, а самое главное плотно закупоривающими горлышко пробками. Сделать это в узкую бутылку оказалось весьма проблематично, особенно в нетрезвом виде, но, как мне казалось, бил я можно сказать с снайперской точностью, после чего вновь завалился спать. Ситуация максимально неприятная, но житейская, тут уж ничего не поделаешь.

Ночью, а может быть и днём, мне впервые за долгое время приснились самые обычные, немного странные сны о моём мире. Универмаги, мегаполисы, моя собственная комната, стримы и собирающие множество просмотров ролики на интернет-площадках. На мониторе своего компьютера я, будучи радостным, видел миллионы просмотров, которых никогда в реальности не набирал. Во сне я видел игры, в которые никогда не играл, кат-сцены, которых никогда не существовало и… дом, тот, что был до всего этого. Время во сне словно сматывалось, откатывалось назад. Там я ссорился с алчными родственниками, рвущимися к наследству моих родителей, там я обиженно дулся на родителей, которые улетели без меня, и… там же, под звон будильника и голос мамы, я просыпался в школу…

— Почему ты не оставила ему еды⁈

— А ты почему не оставила⁈

— Я предпочитаю питаться энергией, я не знала, что он…!

— Так и я тоже не знала!

Два спорящих между собой женских голоса разрушают сон, концовку которого мне бы так хотелось досмотреть.

— Он просыпается!

— Спрячь, спрячь его!

— Куда⁈

Открыв глаза, вижу испуганно вставших по стойке смирно фей, прячущих за собой ту странную рогатую вещицу.

— Матвеем! — Кинулась ко мне Заря, но прихватившая её за руку Ветерок, в очередной раз казырнув за спиной непонятной вещицей, вернула девушку обратно.

— Дура, не дергайся… банки, банки спиной спрячь… — стараясь говорить не открывая рта, прошептала Ветерок.

Кажется, эта штука и вправду была магической, чем-то, что я не должен был трогать или видеть. Девушки выглядели очень озабоченными и смущёнными, а я… Мне от выпитого ещё плохо, голова кружится, и кажется, я уже даже тут накосячил, как всегда…

— Извините, я не хотел ничего сломать, мне просто стало любопытно. Надеюсь, я не повредил эту штуку… — махнув рукой в сторону Ветерка, я намекнул, что всё вижу и знаю.

— Ш… штука… какая штука… — на лбу Зари появились огненные капельки, — а… ты об этой ш… штуке? — Вырвав роговидный предмет из рук подруги, раскрасневшись, но стараясь сохранять невозмутимость, Заря в мгновение ока превратила его в пепел. — Всё хорошо, он мне больше не нужен… да, Цветок Божественного Ветра, да?

На лице Ветерка читалась боль и обида за весь мир сразу.

— Ну, тебе-то он может быть и не нужен, а как же я, сестра? Мне ведь до ваших взаимоотношений… Ох бля… — Ветерок, фея, возвышенное духовное существо, выругалась матом. — Да… мне он теперь тоже не нужен. — Пролив скупую слезу и наводя меня в пьяном уме на одну очень пошлую, совсем нереалистичную мысль, заявила фея. Нет-нет-нет, Матвей, это точно не то, что ты подумал…

От этой мысли мне ещё раз захотелось взглянуть на банки, которые… вместе с целой полкой, вспыхнув, тут же стали пеплом. Неловкое молчание. Лица загорелой Зари и белоснежной Ветерок постепенно начинают краснеть до цвета спелого помидора. Блин… красотки, феи, правительницы мира, вы что, серьёзно?