Можно ли обижать мальчиков?

Глава 2

Неизвестно где и когда.

Три наблюдателя рассматривали висящую перед ними в чёрной бесконечной пустоте бело-зелёно-голубую планету с большим спутником на её орбите — третью из девяти планет в этой звёздной системе с жёлтым карликом (так классифицировали свою звезду сами аборигены) по центру, который они же называли Солнцем.

Планета медленно и величаво вращалась вокруг своей оси, словно знала, что её кто-то внимательно разглядывает. Вернее, разглядывает — это не то слово, каким можно описать этот процесс. Наблюдатели не смотрели глазами, хотя они у них и были, не слушали ушами, не обоняли. Кроме всего этого они ещё знали, чувствовали, осязали, ощущали и изучали всё происходящее на ней, многими другими способами, которым даже названия нет в многочисленных земных языках.

— Красивая она у нас получилась. — прервал молчание средний из наблюдателей. На что старший только кивнул головой.

— И со спутником угадали. — продолжил первый. — Он отлично защищает планету от непрошенных гостей из космоса.

— Да, тогда, как вы помните, нам всё время казалось, что ей чего-то не хватает. — прервал старший своё молчание. — И однажды, после долгих поисков и размышлений, пришло это, как теперь кажется, такое простое решение.

— Всё гениальное — просто. Они так говорят. — молчавший до это третий — самый младший — указал на объект их разговора.

В принципе, это даже не было разговором. Все трое знали мысли друг друга, были друг другом, поддерживали друг друга всегда, везде и во всём. Они были одним целым.

— А вообще они молодцы! Вот, даже сюда снова сумели забраться. — указал средний на космическую станцию, висевшую на околоземной орбите.

— Да, Вавилон их ничему не научил. — покачал головой старший. — Впрочем, как и всегда. Мне иногда кажется, что мы ничему не смогли их научить.

— Ты слишком строг к ним. — возразил младший. — Они совсем не те, что были изначально.

— А ведь тогда они были едины, по меньшей мере в языке. — поддержал средний. — И снова пошли тем же путём.

— Да, после вмешательства своевольных вестников нам так и не удалось свернуть их с пути сугубо технического развития. А ведь мы знаем, что это тупик. Пусть очень отдалённый, но всё же тупик. — сказал младший.

Впрочем, этого можно было и не говорить, так как всё это они и так знали, и понимали.

— А что они творят с дарованным домом? — с горечью продолжил разговор младший. — Им досталась такая красавица — лучшая из всего, что было создано. Она почти такая же живая, как и они сами!

— Им дан разум! — удручённо подхватил средний. — Они могли использовать его во благо себе и всех окружающих их неразумных творений!

— Им созданы все условия — плодитесь и размножайтесь! Но они, вопреки здравому смыслу, уничтожают и себя, и свой дом. — грозно проговорил старший. — Иногда мне кажется, что их основная цель — уничтожить всё вокруг себя.

По всей Вселенной прокатилась волна гнева, отразившаяся гигантскими вспышками на Солнце, возмущениями электрических, магнитных, гравитационных, глюонных и ещё сотни других полей.

— А ведь они, по сути, ещё совсем дети. — прозвучало от младшего. — И, несмотря ни на что, я всё равно их люблю!

— А мне их просто жалко. — проговорил средний. — И я их тоже люблю!

— Мы все их любим! — подтвердил старший. — Но у них уже был шанс. И не один!

В разговоре снова наступила короткая для говоривших пауза. Но пока она длилась, планета вместе с орбитальной станцией успела совершить несколько оборотов вокруг своей оси и немало пролететь по орбите вокруг Солнца. На верхнем её полушарии наступила зима.

Средний и младший всё это время неотрывно смотрели на старшего. А старший задумчиво смотрел на проплывающую перед ними планету, делая вид, что не замечает безмолвной просьбы среднего и младшего.

— Хорошо, пусть попробуют ещё раз. — сдался он наконец под их взглядами.

— Но как? — обрадовано вопросил младший, весело переглянувшись со средним.

— А это уже ваши проблемы. — так же весело улыбнулся старший. — Вы за них просили — вам и карты в руки. Это тоже они так говорят. А я вас поддержу.

Средний и младший снова переглянулись, мысленно решая поставленную перед ними старшим задачу.

— Ты уверен? — спросил после безмолвного обсуждения младший.

— Я не вижу другого способа вернуть их на путь истинный. — ответил средний.

— Да будет так! — как и обещал, заключил старший.

France, Lyon, 80 Rue de la Part-Dieu. 12 января 2043 года, 6:30.

Резкий громкий звук дверного звонка прервал недолгий сон Доры Майт. Последние годы женщине стало трудно засыпать — сказывался немалый уже возраст. Мучавшая бессонница редко когда позволяла заснуть до полуночи. Обычно, во сколько бы ни пришлось лечь в кровать, сна приходилось ждать по несколько часов. И женщина подолгу лежала под одеялом, перебирая в памяти дела и события давно минувших дней.

Странно, но лучше всего вспоминалось детство. Такое далёкое и такое солнечное и счастливое, прошедшее в небольшом городке на юго-западе Франции. Старинная Гасконь, прославленная захватывающими приключениями своего сына и трёх его друзей-мушкетёров, описанными Александром Дюма, известна не только этим. Плодородная земля Арманьяк, лежащая между реками Адур и Гаронна, согретая ласковыми солнечными лучами и обильно политая водой, щедро делилась с трудолюбивыми сынами и дочерями хлебным зерном и виноградной ягодой. По легенде именно мушкетёры привезли в Париж свой любимый одноимённый напиток.

Весёлые школьные годы, ещё более весёлые студенческие, друзья, увлечение наукой, семья, переезд в Лион, любимая работа. Всё это вспоминалось так же легко и настолько ярко, будто произошло совсем недавно, а не много лет назад.

Мрачный год всемирной эпидемии, крах привычной жизни, тёмное и беспросветное одинокое выживание в последующие десятилетия, когда наука стала никому не нужна, и, чтобы банально чего-нибудь покушать хотя бы раз в день, приходилось хвататься за любую, даже самую низкооплачиваемую, работу, банды на улицах, страх за свою жизнь. Вот этого вспоминать совсем не хотелось.

Но куда денешься от действительности, которая находится за тонкой кирпичной стеной и ещё более тонким стеклом окна? И пусть сейчас нет уже того дикого разгула беззакония и бандитизма, есть более-менее стабильный, хоть и небольшой, но заработок муниципальной служащей, которого едва хватает на скромную жизнь и оплату своей чудом сохранившейся квартиры, но горькие одиночество и безысходность никуда не делись и безжалостно терзали душу пожилой женщины.

Откинув одеяло, Дора села на кровати, всё ещё находясь во власти прерванного сновидения. С недавних пор в своих редких ночных миражах ей стала сниться семья. Точнее то последнее лето, которое они все вместе провели на берегу Средиземного моря. Накопив вместе с мужем отпускные дни за несколько лет постоянной беспрерывной работы, собрав круглую сумму на банковских счетах и захватив с собой подрастающего наследника, они на всё лето сняли небольшой домик в курортном городке Бова Марина на побережье Ионического моря в южной части Италии.

Подробности этого отдыха уже стёрлись из памяти безжалостным временем. Остались только немногочисленные, уже сильно побледневшие, но всё так же бережно хранимые фотографии в лежащем в старом шкафу альбоме, привезённые сувениры и магнитики, до сих пор висевшие на не менее старом холодильнике. И ещё ощущение безграничного счастья, которое временами возвращалось в ночных сновидениях.

Потом снова была работа, эксперименты, статьи в научных журналах, борьба за спонсоров и гранты на исследования, приятные семейные заботы и ссоры с мужем и сыном по кажущимся сейчас таким незначительным поводам. В общем, всё то, из чего складывалась самая обычная семейная жизнь. Что, как тогда представлялось, будет всегда, являлось само собой разумеющимся, обыденным, рутинным. И что не было по достоинству оценено в своё время, пока не оказалось потеряно раз и навсегда.

Поднимаясь, разочарованно вздохнув, не открывая глаз, Дора ногами нащупала мягкие разношенные меховые тапочки в виде забавных серых мышек с круглыми торчащими ушками. «Такой сон испортили!» — молнией пронеслась в не полностью проснувшемся ещё мозге недовольная мысль.

Часы на полке, имитирующей старинный камин, показывали половину седьмого утра. Мазнув глазами по фотографиям мужа и сына, стоящим слева и справа от часов, женщина раскрыла тяжёлые шторы, прикрывающие окно комнаты. Ласковый свет раннего утреннего солнца осветил уютную обстановку небольшой типично женской спальни, выполненной в нежных розовых тонах.

— Кого ещё принесло в такую рань? — хриплым спросонья голосом пробормотала Дора, потирая ладонями заспанное лицо. — На работу только через полтора часа. Могла поспать ещё целый час.

Накинув на плечи белый, шёлковый, бережно хранимый с былых времён пеньюар, поднятый с прикроватного пуфика, кое-как пригладив растрёпанные после подушки волосы, с хмурым видом она медленно поплелась к двери.

Новая звонкая трель дверного звонка заставила её испуганно вздрогнуть и, недовольно поморщившись, ускорить шаг.

— Да иду я уже, иду! Кто там такой нетерпеливый? — раздражённо проворчала женщина, открывая входную дверь.

На пороге её старой, почти такой же, как и она сама, квартиры, на пятом этаже обветшалого жилого дома в центре Лиона, одним из достоинств которого была минутная доступность до городского муниципалитета, стояла немолодая, стильно одетая дама. Высокая, по сравнению с хозяйкой квартиры, гостья разглядывала миниатюрную на её фоне Дору прищуренными серыми глазами сквозь круглые стёкла очков с небольшими диоптриями.

Окинув застывшую в изумлении Дору пристальным взглядом с головы до ног и обратно, стоящая на пороге женщина иронично проговорила:

— Видок у тебя ещё тот! Это твой новый образ? Может, впустишь уже? Или так и будешь стоять недовольным столбом?

Посторонившись, ошарашенная нежданной визитёршей и её «приветственными» словами Дора впустила наглую посетительницу, обдавшую её знакомым, но, казалось, давно забытым, ароматом Givenchy.

Закрыв за ней дверь и закончив возиться с барахлившим замком, обернувшаяся хозяйка увидела, что бесцеремонная мадам уже стоит посреди небольшой гостиной и с нескрываемым интересом рассматривает небогатую обстановку комнаты. Пришлось её догонять. Не кричать же от входной двери?

— Да-да, проходи! Можешь даже не разуваться. Как дома, я вижу, ты себя уже чувствуешь! — справившись с удивлением, саркастично проговорила Дора в спину вошедшей беспардонной женщины.

— Ты что — не рада меня видеть? — обернувшись, улыбнулась гостья. — Кстати, симпатичные тапочки. Сама выбирала?

— Ещё лет сто не видела бы! — проигнорировала часть реплики о своих растоптанных тапочках Дора.

— Чего ты такая недовольная? — улыбка незваной визитёрши и не думала меркнуть. — У тебя такая гостья, а ты ворчишь. Мужика давно не было?

— Ой-ой-ой, смешно-смешно, юмористка! Можно подумать ты с него только что слезла! — не осталась в долгу хозяйка квартиры.

— Ну, здравствуй, старая перечница! — широко раскинув руки, шагнула гостья навстречу Доре. — У тебя я смотрю всё по-старому?

— Здравствуй, старая калоша! — ответила Дора, обнимая свою старую во всех смыслах подругу. — Да, всё так, как и было много лет назад.

Крепко обнявшись, две женщины, молча, простояли посреди скромной городской квартиры несколько долгих минут.

Берта35 Савент и Дора36 Майт познакомились, одновременно поступая и будучи потом студентками одной группы физического факультета Венского государственного университета. Одинаковые взгляды на жизнь, образование и науку, а главное общие интересы в области ядерной физики, что не совсем характерно для молодых девушек, сблизили их, а потом переросли в крепкую, хоть и женскую дружбу.

Почти одновременно молодые женщины получают докторские степени в заинтересовавших их направлениях физики, помогают друг другу в проводимых исследованиях, пишут совместные статьи.

Затем обеим женщинам было предложено принять участие в перспективных научных проектах ЦЕРНа37 в области ядерной электроники. Интересная совместная работа настолько увлекла молодых учёных, ещё больше сблизив подруг, что они даже жили некоторое время вдвоём в одном из домиков городка, специально построенного на территории научного центра для проживания сотрудников, живущих далеко от него.

После завершения этой работы Дора выходит замуж, рожает сына, и на некоторое время выпадает из орбиты научного мира. А Берте так и не посчастливилось найти свою единственную вторую половинку.

Выйдя из декретного отпуска и последующего отпуска по уходу за ребёнком, Дора продолжила научную работу в области создания и сопровождения промышленных стандартов в сфере управления оборудованием и работой ядерных реакторов. А Берта после их расставания перешла на исследовательскую деятельность в лабораторию физики высоких энергий того же ЦЕРНа, в экспериментах которой задействовался сначала большой электрон-позитронный, а потом и большой адронный коллайдеры.

После 2022 года, когда ЦЕРН перестал функционировать, и учёные физики-ядерщики разбежались кто куда, подруги потеряли друг друга на два десятилетия.

Наконец, разомкнув объятья, но, не отпуская рук, Дора проговорила:

— Давно не виделись. Выглядишь отлично, Берта! Подожди, сейчас я тоже переоденусь и вернусь! Ты подняла меня прямо с постели.

— Я это уже поняла. Извини, Дора. Раньше, насколько я помню, ты уже не спала в такое время.

— Эх, раньше! — услышала Берта уже из спальной комнаты. — Раньше и деревья были выше, и трава зеленее, и мы моложе. А какие были мужчины! С ними можно было вообще спать не ложиться. А сейчас … Сейчас я тоже могу долго не спать, но уже совсем не по такому приятному поводу.

Войдя в спальную вслед за Дорой Берта увидела подругу, завязывающую пояс серого, в цвет тапочек, и, наверное, такого же удобного домашнего платья. Указав на фотографии, стоящие на каминной полке, Берта спросила:

— До сих пор не можешь их забыть?

— Не получается, подруга. Я так же их люблю, как и раньше, а может даже сильнее! — ответила Дора, опускаясь на не застеленную кровать и печально глядя на любимые лица. — Сегодня, перед твоим приходом видела их во сне.

— Прости, что невольно помешала вашей встрече. — проговорила Берта, усаживаясь рядом и обнимая загрустившую подругу. — Хорошая у тебя была семья.

— Да ладно, — махнула рукой Дора, — не извиняйся. Ты не виновата в том, что тогда происходило со всем миром.

— Знаешь, а мне очень нравился твой муж. — призналась неожиданно Берта. — Может потому я замуж и не вышла, что не смогла найти второго такого же мужчину.

— И ты молчала? — поражённо всплеснула руками Дора, уставившись в глаза своей единственной и настоящей, как только что выяснилось, подруги. — Ты поэтому перестала приходить к нам в гости? А я всё гадала, какая кошка между нами пробежала? Даже мужа донимала своими расспросами — думала, может это он чем-то тебя обидел?

— А что бы ты сделала? — ехидно поинтересовалась Берта. — Поделилась бы?

И отвернувшись, продолжила:

— Я ещё могла бы побороться с тобой за него. Признаюсь, тоже — были такие мысли. Но, видя твоё счастье и ту нежность, с которой ты на него смотришь, так и не решилась на это. А после рождения вашего ребёнка даже думать себе запретила в этом направлении. Так что, прости меня, если сможешь, подруга!

— Мне не за что тебя прощать, Берта. Ты моя единственная подруга, последний оставшийся дорогой мне человек. — Дора повернула к себе голову Берты. — И ты не сделала мне ничего плохого. А сердцу, как ты сама знаешь, не прикажешь. Да и столько лет уже прошло, даже считать страшно.

— Какие молодые мы тогда были! — Берта снова обняла Дору. — Какие счастливые!

— А давай вместе вспомним нашу молодость, знакомых нам мужчин. Только, чур, не на сухую. У меня с тех времён ещё бутылка арманьяка коллекционного припасена. Как раз для такого случая. Вот мы её сейчас и откроем. Подожди, она в баре стоит. — подхватившаяся Дора пулей выскочила из спальни.

— Я как раз по этому поводу к тебе и приехала, Дора, — проговорила гостья в раскрытую дверь вослед убежавшей хозяйке.

— Не с кем вспомнить молодость? — судя по интонации, Дора улыбалась, открывая дверцу упомянутого бара. — Или выпить?

— В принципе, ты права в обоих случаях. Но я по поводу мужчин.

— И что с ними?

— Есть шанс, Дора.

В соседней комнате что-то упало.

— Это не ты там случайно в обморок шлёпнулась? — снова ехидно поинтересовалась Берта.

Дора заскочила в спальню, едва не перепугав по-прежнему сидящую на кровати подругу. Её ноги, обутые в так и несменённые «мышиные» тапочки, сами тапочки и подол платья были обильно орошены какой-то жидкостью. От возбуждённой Доры неслабо попахивало, судя по всему, уже утраченным коллекционным напитком.

— Какой шанс? — пристально глядя в глаза, спросила она Берту.

— Ты что, всё сама выпила? — не удержалась от подковырки Берта. — Я считаю, что реальный. И использовать его нужно именно сейчас. Дальше будет ещё хуже. Остались только мы с тобой. Ну, по крайней мере, о других я давно уже ничего не слышала.

— Подробности! — буквально прорычала Дора, вытаскивая подругу за руку из комнаты. — Проходи на кухню. Ты всё также любишь зелёный чай? Как видишь, с арманьяком сегодня не повезло.

— Не забыла. Сколько лет прошло?

— Больше двадцати, Берта. Ты рассказывай! А я пока приготовлю нам завтрак. Проголодалась, наверное, с дороги? Садись за стол.

Суетясь с чайником, готовя лёгкий завтрак на двоих, Дора слушала рассказ Берты:

— Ты ведь помнишь последнюю серию экспериментов на ускорителе? Когда при неупругом столкновении ядер свинца на ультрарелятивистских скоростях образовывались комки горячей кварк-глюонной плазмы?

— Было что-то такое, — ответила Дора, торопливо намазывая маслом кусочки поджаренного белого хлеба.

— Это то, что сообщили всему научному миру, — снова не глядя на подругу, сказала Берта. — А вот то, что после выгорания этих комков оставались чёрные мини-дыры, для получения которых и проводились эти эксперименты, мало кто знал. Извини, я не могла тебе тогда этого рассказать. Всё было настолько засекреченным, что даже не все участники того эксперимента об этом знали.

— Я понимаю, Берта. Всё-таки не пирожки пекли на нашей установке. Ты не рефлексируй. Да и воды с тех пор утекло немало. — не оборачиваясь, махнула ножом Дора. — Ты продолжай, не останавливайся!

— Мы тогда проверяли теорию о модели вселенной с большим количеством пространственных измерений. — облегчённо вздохнув, продолжила рассказ Берта. — Предполагалось, что мы сможем осуществить поиск параллельных миров. Для этих целей и было необходимо создание в коллайдере чёрных мини-дыр. С их помощью осуществлялся пробой пространственно-временного континуума. А плазма, как активное вещество, обеспечивала энергией весь процесс.

— Ну, и что дальше? — расставляя чашки из тонкого итальянского фарфора немного дрожащими руками, спросила Дора.

Чайный сервиз использовался только по особым случаям, которых уже давно не было в её жизни. Этот столовый набор они с мужем привезли из той самой счастливой поездки на побережье Италии. Зайдя однажды в магазин сувениров, и увидев его, она просто не смогла удержаться от покупки. А муж с сыном только улыбались, переглядываясь друг с другом.

— Мы сделали это! У нас всё получилось! — не замечая нервного состояния подруги, воскликнула Берта.

— И? — на большее у отвернувшейся Доры не хватило сил — от вновь нахлынувших воспоминаний спазмом перехватили горло.

На кухонном столе появилась тарелка со свежими тостами, в заварочном чайничке благоухал свежезаваренный чай.

— В последнем эксперименте мы осуществили поиск и доставку по заранее заданным параметрам! — сверкнула глазами раскрасневшаяся Берта.

— И что же вы искали и доставили? — с трудом справившись с чувствами, спросила Дора. — Бери тост. Чай — без сахара, как ты любишь.

— Крысу, Дора. Простую белую крысу. — Ответила Берта, запивая горячим чаем кусочек откушенного бутерброда.

Прожевав и проглотив первую порцию угощения, и, махнув рукой с зажатым в пальцах ополовиненным тостом, Берта договорила:

— А дальше, ты сама помнишь, всем стало не до экспериментов. Да и теория была сыровата — после переноса крыса прожила всего один час.

— Не тяни кота, а вернее ту самую крысу за хвост, Берта! Говори всё до конца! — сев за стол напротив подруги, Дора нервно помешивала сахар в своей чашке.

— ЦЕРН, как ты знаешь, тогда законсервировали. — не заставила себя долго упрашивать Берта. — Всё это время он был под охраной. Вся аппаратура на месте — я уже проверила, ну, может, починить или заменить что-то придётся. Главное, что системы локации, пробоя и транспортировки дали положительный отклик при тестовой проверке работоспособности.

И, уставившись подруге прямо в глаза, Берта закончила:

— Мне нужна ты, Дора!

— Ты хочешь осуществить перенос мужчин из параллельного мира? — не отводя взгляда, недоверчиво спросила Дора. — Они же сразу заразятся!

И после небольшой паузы, отпив чай, засыпала вопросами:

— А вдруг в том мире просто нет людей? Или они будут несовместимы с нами? Или не захотят с нами сотрудничать? Тут куча вопросов! И почему я, Берта? Я хоть и физик-ядерщик в прошлом, но в теории сильных взаимодействий разбираюсь слабо. Моё дело — реактор.

— Именно поэтому, Дора! — твёрдо произнесла Берта. — Теорию я доработала. Осталось дело за практическим воплощением. А для него мне нужна не просто надёжная, а сверхнадёжная работа реактора. Расход энергии будет просто колоссальный. И именно ты поможешь мне его обеспечить. Да и нет больше никого кроме нас с тобой.

— А по поводу мужчин, — продолжила она, доедая уже второй тост, — есть несколько моментов, о которых я ещё не рассказала. Та крыса ничем не отличалась от обычных наших лабораторных грызунов. И это первое.

— Доработав теорию, — в руке Берты появился ещё один тост, — я поняла, что ни в какие параллельные вселенные мы не проникали.

— А как же крыса? — перебила Дора.

— Она из нашего мира, — ответила подруга, — только из прошлого, где люди и, соответственно, мужчины точно есть. Это второе. Так что вопрос нашей с ними совместимости снимается. И это третье.

— А где же тогда и как вы осуществляли поиск? — удивлённо воскликнула Дора. — Вы что, создали у нас под боком машину времени?

— По моим, как ты сама понимаешь пока неподтверждённым, предположениям поиск осуществлялся в ноосфере Земли, в которой хранится информация обо всём, что, где, когда и как происходило на нашей планете. Другого объяснения у меня нет, — развела руками Берта. — А машина времени …

Пальцы Берты отбили дробь по поверхности стола:

— Не знаю, Дора, не знаю! Эксперимент, хоть и положительный, был всего один. А этого мало для подтверждения работоспособности теории. Нет никакой гарантии, что крыса, которую мы тогда достали, не из соседней лаборатории.

— Хорошо. Но остаётся ещё Вирус! — резко опустила свою чашку на стол Дора.

— Есть ещё одна проблема кроме Вируса, — поморщилась Берта. — По моим расчётам мы не можем при хронопробое уйти глубже, чем на сто лет назад. Есть энергетический предел и зависимость там гиперболическая. На большее энергии нет и, в ближайшее время, точно не будет на всём земном шаре.

— А по поводу заражения… — допивая свой чай, продолжила Берта. — У меня есть ещё одна — и тоже теоретическая — работа, где описаны особенности генома мужчины, потенциально иммунного к поражающим факторам Вируса. То есть он заразится, как и все, но болеть после этого не будет. Я не генетик, Дора, так что тонкостей тебе не расскажу. Но именно с этой работы всё и закрутилось.

— Кто автор? Это женщина? Я её знаю? Мы можем с ней проконсультироваться? — вскинулась Дора, вопросительно глядя на собеседницу.

— К сожалению, её уже три года как нет. Мне досталась только рукопись, — покачав головой, произнесла Берта. — И знаешь …

— Ну же, чего ты замолчала? — потеребила Дора свою подругу.

— Я боюсь показаться сумасшедшей, Дора. — такой смущённой свою подругу Дора видела крайне редко.

— После всего, что ты мне тут уже выложила? — рассмеялась она. — Давай, не стесняйся, меня уже ничем не удивишь.

— Я не могу объяснить, как эта рукопись попала ко мне. — ненамного прояснила ситуацию Берта.

— Что значит, не могу объяснить? — по-прежнему ничего не понимая, удивилась Дора.

— Вернее объяснить могу, но … — Берта снова замялась.

— Ну, так объясняй уже, yokarniy babay! — не выдержала Дора, вспомнив почему-то страшное ругательство, которому её научил в давние времена русский коллега.

— В общем, в тот день я вышла из банка, получив неплохую сумму за продажу своих драгоценностей. — решилась-таки Берта, услышав непонятный речевой оборот подруги. — Ну, ты помнишь то моё колье из изумрудов с бриллиантами?

— Как, ты его продала? — изумилась Дора. — Оно же фамильное, ты сама мне говорила?

— Голод не тётка, Дора. Говорят, у русских есть такая поговорка. — нахмурилась Берта от неприятных воспоминаний. — Ну да ладно, дело не в нём. Вернее, не только в нём.

— Так вот, — продолжила она, допивая чай и из нетронутой чашки Доры, — деньги я положила в свою сумочку и крепко держала её, прижав к груди. Но, по пути домой, на ровном месте, я клянусь, Дора, на ровном месте — я потом специально вернулась и всё осмотрела, я спотыкаюсь, и её у меня выхватывают какие-то конченные, извини за выражение, сучки, проезжающие в этот момент мимо на мотоцикле. И, как назло, вокруг — ни души.

Дора, изумлённо закрыв рот руками, внимательно, не отводя глаз, слушала рассказчицу. А та, проверив обе чашки и убедившись, что они пустые, разочарованно махнула рукой и продолжила дальше своё драматическое повествование:

— Я, конечно же, побежала за ними. Но скорость моего отчаянного бега даже без любимой сумочки оказалась значительно ниже скорости мотоцикла, пусть и с двумя удирающими толстыми коровами на нём.

Берта, в сердцах, стукнула кулаком по столу, отчего всё, что на нём находилось, подпрыгнуло и зазвенело:

— Извини — опять сорвалась!

— Ты же говорила, что там были сучки. — ехидно заметила Дора.

— Ну и … — непонимающе осеклась Берта.

— А тут появились коровы!

— Хоть сучки, хоть тёлки, всё равно они свиньи! И вообще, ты слушаешь меня или нет? — негодующе воскликнула рассказчица.

— Да-да-да, продолжай. — еле сдерживая смех, пофыркала Дора. — Конечно же, я внимательно тебя слушаю.

— Так вот! — Берта сделала вид, что не замечает весёлой иронии подруги. — Возвращаюсь я назад, чтобы как следует наподдать тому бессовестному предмету, об который я так неожиданно для самой себя споткнулась, и вижу — на земле лежит моя драгоценная, в прямом смысле этого слова, сумочка. Я со всех оставшихся ног бросаюсь к ней, падаю на колени, коленки, кстати, потом долго болели, и колготки дорогие порвала.

— Берта, ты опять? — возмутилась Дора отступлением от основного сюжета. — Причём тут колготки, какие бы дорогие они не были?

— Женщина в любой ситуации должна выглядеть красиво, стильно и элегантно! — подняла подруга указательный палец. — Так ещё незабвенная Коко Шанель говорила. Ты хоть помнишь, кто это такая?

— Конечно, помню, не настолько я ещё старая и выжившая из ума карга. — теперь Дора попыталась изобразить обиду.

— Да я не о возрасте — нашем, между прочим, говорю, а о цветущей молодости. — не дала ей Берта этого сделать. — Ты же тогда ни о чём, кроме науки и слышать не хотела. Какая мода, какой стиль? Как ты только мужика своего подцепила?

— Места надо знать! — буркнула Дора, с улыбкой вспоминая их первую встречу.

В тот день она приехала в Париж на консультацию по приглашению знакомого ещё по университету профессора. Как это у неё бывало, Дора стремительно шагала на назначенную ей встречу, обдумывая интересную, но не поддающуюся пока решению задачу, ничего и никого не замечая вокруг.

И только ойкнула, когда нечаянно сбила с ног стоявшего у неё на пути парня с наушниками в ушах. Парень полетел в одну сторону, наушники — в другую, а плеер, в котором он менял севшие батарейки, вместе с ними усвистал в третью.

Когда её будущий муж сумел подняться на ноги, он, не обращая внимания на разлетевшиеся вещи, с обворожительной улыбкой, от которой сердце Доры почему-то громко и часто застучало, выгоняя прочь умные научные мысли, произнёс:

— Извините, мадемуазель, я настолько быстро и невнимательно стоял, что не заметил вашу неземную красоту!

Естественно, ни на какую консультацию Дора в тот день так и не попала.

А Берта, не замечая вновь изменившееся состояние собеседницы, тем временем невозмутимо продолжала:

— Поднимаю я сумочку трясущимися руками, открываю с десятой попытки, а там — одна единственная папка с какими-то бумагами и никаких моих денег нет и в помине. Вот так эта работа ко мне и попала. Я уже потом разглядела, что сумка была не моя, просто очень на неё похожа.

— Так может это чушь какая-то, а не научная работа? — вскинулась Дора.

— Обижаешь, подруга, — вздохнула Берта, — автора той работы я знаю, вернее, знала, лично, мы с ней даже переписывались какое-то время, и те письма у меня сохранились. Я сравнила почерки — полное совпадение. Потом я показала её записи трём независимым генетикам. Они все единодушно утверждают, что будь эти материалы опубликованы сама знаешь сколько лет назад, их автору грозила бы нобелевская премия за достижения в медицине и физиологии, за содействие установлению мира во всём мире, да даже за математику38.

Помолчав немного, Берта закончила свой рассказ:

— Та талантливейшая, уж поверь мне, женщина — автор попавшей ко мне таким довольно оригинальным и очень дорогим способом работы, как я позже выяснила, умерла в тот самый день и примерно в то же время, когда её бумаги попали ко мне. Причём совсем в другой стране. Такая вот мистика, Дора!

За столом возникла долгая пауза. Дора, прикрыв глаза рукой, что-то напряжённо обдумывала, а Берта, глядя на неё, просто ожидала решения своей давней подруги.

— Слишком много здесь неопределённости, Берта, — встрепенулась, наконец, Дора. — Если работоспособно оборудование, которое простояло без дела уже туеву хучу лет, если хватит энергии и ресурса старенького реактора, если верна твоя теория, если найденная работа не бред, если обнаружим подходящий геном. Если, если, если. Одни если!

— Ты не хочешь рискнуть, подруга? — хорошо зная характер сидящей напротив женщины, разыграла удивление Берта. — Что нам терять, Дора? Сколько нам осталось? Мы не Русь — ты сама видишь, что мы постепенно вымираем. Да и там дела не очень. А здесь какой-никакой, пусть даже призрачный, но шанс!

— Да я давно уже согласна! Не нужно меня уговаривать. — махнула рукой Дора. — Ты же знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. И ты права — даже такой шанс упускать нельзя. Давай теперь всё поподробнее …

Switzerland, Geneva. CERN. 25 апреля. 14:21.

В главном зале центра управления ускорительным комплексом большого адронного коллайдера стояла напряжённая тишина. Большое круглое помещение, расположенное на втором этаже главного лабораторного корпуса, ярко освещалось уцелевшими потолочными светодиодными светильниками.

По периметру зала мерцали цветные информационные экраны, под которыми располагались пульты управления многочисленными лабораторными установками. Окон в стенах не было, и солнечный свет не мог попасть внутрь этого зала, случайно ослепив какого-нибудь оператора.

В центре всего этого великолепия располагался командный пункт руководителя испытаний, на который стекалась вся основная информация о ходе их проведения.

Сам коллайдер, оборудованный разнообразными высокотехнологичными агрегатами и системами, находился под землёй на глубине около ста метров. Всё его, недостающее ранее или вышедшее из строя, а теперь разрозненное, разномарочное и разнокалиберное оборудование: анализаторы, накопители, аналого-цифровые и цифро-аналоговые преобразователи, измерительные, вычислительные и обрабатывающие комплексы, локаторы, пробойники, ретрансляторы и прочая аппаратура, три с лишним месяца собиралось буквально по крупицам со всех стран Европы.

Многое было утрачено за прошедшие годы: что-то сломалось (больше из-за старости, чем варварского обращения) и не кому было его починить, что-то продано, что-то безвозвратно разобрано на запасные части, большинство же просто уничтожено.

А нового производства налажено практически не было. Хорошо, что простые персональные электронно-вычислительные машины выпускать не перестали. Часть необходимых вычислительных мощностей, хоть и с трудом, но смогли заменить ними.

Ещё меньше осталось специалистов, которые могли понимать протекающие под многими метрами земли и бетона процессы и работать с такой сложной техникой. Как-то не популярны ранее у женщин были такие специальности.

А на сегодня и вовсе осталось всего два человека. Один из них находился сейчас в главном зале управления ускорителем. Другой — в комнате оперативного контроля работы ядерного реактора, питающего всё это разномастное великолепие.

Специалистов попроще, которые должны будут выполнять распоряжения руководителей, и быть их глазами, руками, ногами и прочими частями тела, и тех едва смогли набрать. Наиболее опытные из них должны будут сегодня обслуживать одновременно несколько рабочих мест, на которые так и не смогли найти людей. Может и нет больше таких специалистов, а может помешал режим строгой секретности.

Ведь о настоящей цели своей будущей работы люди узнали, только собравшись вместе на территории центра за три дня до даты проведения эксперимента.

Многие, да что там многие, почти все, как и Дора в своё время, не сразу поверили даже в принципиальную возможность осуществления подобного фантастического проекта. Пришлось проводить подробные объяснения, рассказывать о прошлых секретных экспериментах, просить, грозить и убеждать.

Хорошо, что таких людей, которые должны были участвовать в эксперименте с чётким осознанием возможных перспектив, нужно было относительно немного. Остальным просто заплатили за их работу.

Впрочем, и одни, и другие заметили, что разобщённая последние десятилетия Европа, впервые за эти годы проводит совместное, да ещё и научное, исследование, оценили финансовые вливания в предлагаемый проект и принятые руководством меры обеспечения секретности и безопасности.

А меры эти были довольно жёсткими. Каждая из приглашённых и согласившихся сюда приехать учёных, техников и инженеров дала обязательную подписку о неразглашении цели, задач и результатов их будущей деятельности, без которой их просто не пропустили бы дальше контрольно-пропускного пункта при въезде на территорию ЦЕРНа.

На том же пропускном пункте у всех участниц эксперимента изъяли личные телефоны и другие средства связи и коммуникации с внешним миром.

Вместо гражданских паспортов были выданы карточки-идентификаторы с фотографиями их владелиц, являющиеся одновременно пропусками в строго определённые сектора и помещения комплекса.

На всей территории центра был закрыт доступ в интернет, введён комендантский час. Женщинам ограничили общение друг с другом, запретили выход за периметр огороженной территории исследовательского комплекса, который круглосуточно патрулировался вооружёнными армейскими нарядами, усиленными полицейскими кинологами со служебными сторожевыми собаками.

Не менее серьёзные меры безопасности были предприняты и для защиты от возможного нападения на комплекс извне.

Такие невесёлые мысли бродили в голове Берты Савент — одной из двух руководительниц сегодняшнего судьбоносного эксперимента. Стоя в центре зала управления ускорителем, пожилая женщина оглядывала одетых в белые лабораторные халаты учёных, техников и инженеров, замерших в ожидании на своих постах и смотревших, в свою очередь, на неё. Большинство из тех, кто находится сейчас в немногих расконсервированных помещениях ЦЕРНа, были так же немолоды, как и она сама.

— Леди, мы все знаем, зачем здесь находимся. — прервала она затянувшуюся паузу. — От результата сегодняшнего мероприятия зависит очень многое. Ошибки допустить нельзя. Второй попытки у нас может и не быть. Все помнят свои обязанности?

Молчаливые кивки головами и сжатые от напряжения губы — это всё, что она увидела в ответ на свою речь.

— Тогда с Богом!

Получив благословение, подчинённые, многие из которых перекрестились и поцеловали свои нательные крестики, повернулись к своим мониторам и пультам, приготовившись выполнять команды своей руководительницы.

— Выполнить полную проверку всех систем! — подала женщина первую команду, перекрестившись вслед за подчинёнными.

Выслушав через некоторое время доклады об исправности и работоспособности всего оборудования, Берта связалась с Дорой Майт — своей ровесницей-подругой и второй руководительницей сегодняшнего эксперимента, обеспечивающей необходимой электроэнергией все задействованные сейчас сооружения ЦЕРНа:

— Мы готовы, Дора!

— Принято. Приступай, Берта! Энергией я вас обеспечу. Удачи всем нам!

Дора первой начала выполнять свою часть работы. Уже несколько дней техники, под руководством женщины, загружали закупленное у Руси за сумасшедшие деньги, причём в золоте, свежее ядерное топливо в активную зону реактора, запускали его, тестировали и постепенно выводили на полную мощность.

И сегодня во второй половине дня эстафету приняла Берта. Ещё раз оглядев зал, она негромко начала отдавать распоряжения своим подчинённым, выслушивая их ответы:

— Подать питание на ускоритель!

— Принято. Питание десять процентов, двадцать, — пошёл отсчёт отдаваемой мощности реактора, — тридцать, …, сто процентов. Выполнено! Неучтённых потерь нет. Колебаний мощности нет. Активное вещество — в рабочей зоне ускорителя. Расход стандартный. Утечек нет. Фон стабильный.

В зале воцарилась обычная рабочая атмосфера научно-исследовательского центра с тихими переговорами коллег-соседей, щелчками переключателей, сигналами работающих приборов и гулом расходуемой энергии и работающих вентиляторов систем охлаждения.

Первый доклад об исправной работе собранного на скорую руку оборудования вселил робкую надежду, что всё сегодня закончится благополучно. И дальнейшие команды Берта отдавала более звонким и уверенным голосом, как делала это много лет тому назад.

— Данные в систему поиска загружены?

— Данные введены.

— Установить допустимую погрешность обнаруженных в процессе поиска вариантов в пределах десяти процентов.

— Выполнено.

— Подать питание на систему хронолокации!

— Питание подано! Расход активного вещества и электроэнергии в норме. Незапланированных утечек нет. Фон стабильный. — пришёл ответ от инженера-поисковика. — Какую установить глубину поиска?

— Начнём с ноля, постепенно увеличивая до энергетического максимума. Отчёт с шагом пять лет. Доклад по каждому найденному объекту.

— Принято.

В зале опять прекратились все разговоры. Слышался только шум вращающихся лопастей вентиляторов и голос оператора системы хронолокации:

— Минус пять, минус десять, минус пятнадцать, …

Медленно тянулись минуты нервного ожидания. Прошло уже три томительных, безрезультатных часа. С каждой новой истёкшей минутой всё больше росло напряжение людей. Кто-то сидел с закрытыми глазами, кто-то тихо молился, кто-то просто молчал, не сводя глаз с ведущего отсчёт оператора.

И вот звонкий женский голос прокричал на весь зал:

— Есть первая метка! На локаторе минус пятьдесят семь.

Громкие, ликующие крики вырвались из глоток всех присутствующих в зале дам. Женщины вскочили со своих мест, захлопали в ладоши, начали обнимать друг друга, многие заплакали от радости.

Усталая улыбка осветила лицо Берты, немного ослабив сжатую пружину нервов. Дав подчинённым ровно одну минуту на проявление чувств, она осадила своих коллег:

— Тихо! Всем вернуться на свои места! Продолжаем поиск.

Ещё через три часа поиска прозвучал ещё один радостный крик:

— Есть вторая метка! На локаторе минус…

И, почти сразу, новый, обескураженный, но, тем не менее, такой же радостный возглас:

— Есть третья метка! Обе метки — минус девяносто девять. Это предел, Берта.

— Я знаю. Жаль, что определилось всего три отметки. Систему хронолокации не глушить! Состояние меток отслеживать постоянно. — Ответила Берта, испытывая одновременно чувство радости от работоспособности своей теперь уже подтверждённой теории и огорчения от столь малых результатов поиска.

Словно почувствовав его окончание, а может и, определив по показателям работы реактора, на связь с Бертой вышла Дора:

— Нашли? Сколько? Где?

Нажав на тангенту переговорного устройства, Берта быстро проговорила:

— Три! Пока отработал только хронолокатор. Не спеши, Дора. Отбой!

И новая команда тому же оператору:

— Запускай систему геолокации!

Оттолкнувшись ногами, инженер-хронооператор на передвижном кресле переехала к пульту станции определения географических координат целей, а на её место переместилась соседняя менее опытная коллега:

— Питание подано! Расход активного вещества и электроэнергии стандартный. Утечек нет. Фон стабильный. Выполняется поиск координат первой метки …, второй …, третьей.

Этот поиск прошёл намного быстрее предыдущего и вот уже звучит новый доклад:

— Определение географических координат произведено. Данные переданы на главный монитор.

— Системы хроно- и геолокации не глушить! Операторам внимательно отслеживать состояние меток.

Отдав необходимое распоряжение, Берта, как и все, устремила глаза на самый большой экран, на котором отобразилась полученная информация:

------------------------------------------------------------

Метка 1

Совпадение параметров поиска — 97,53 %.

Дальность — 57,000026 (переменная, корректируется).

Координаты — 51°24′01,08′′N; 30°03′03,05′′ E (переменные, корректируются).

Высота над уровнем моря — 10,9 м (переменная, корректируется).

Скорость перемещения — 0,5 м/с (переменная, корректируется).

Метка 2

Совпадение параметров поиска — 99,77 %.

Дальность — 99,999988 (переменная, корректируется).

Координаты — 48°28′02,07′′N; 35°01′07,04′′ E (переменные, корректируются).

Высота над уровнем моря — 122,0 м (переменная, корректируется).

Скорость перемещения — 8,3 м/с (переменная, корректируется).

Метка 3

Совпадение параметров поиска — 99,73 %.

Дальность — 99, 999988 (переменная, корректируется).

Координаты — 48°28′02,07′′N; 35°01′07,04′′ E (переменные, корректируются).

Высота над уровнем моря — 122,0 м (переменная, корректируется).

Скорость перемещения — 8,3 м/с (переменная, корректируется).

------------------------------------------------------------

Прочитав отображённые на экране данные обнаруженных объектов, Берта обратилась к инженеру-поисковику:

— Почему вторая и третья метки имеют практически идентичные параметры?

— Скорее всего, они находятся рядом друг с другом и при этом быстро движутся. А судя по проценту совпадения данных генома это или братья, или отец и сын. — ответила та, после небольшого обдумывания вопроса. — Хотя скорее первое.

— Это удача! Неужели нам повезло? — воскликнула Берта. — Работаем по меткам два и три. Запитать накопители пробойника и ретранслятора!

— Питание десять процентов, двадцать, …, сто процентов. Системы запитаны! Расход активного вещества и электроэнергии приемлемый. Утечки в пределах нормы. Фон стабильный. — прозвучали друг за другом доклады операторов систем хронопробоя и перемещения.

— Передать данные меток два и три на пробойник и ретранслятор.

— Данные объектов переданы. — послышался голос инженера вычислительного комплекса, выполнившего поиск и обнаружение заданных целей. — Осуществляется постоянный мониторинг их положения.

— Получение данных подтверждаю. — в унисон прозвучали голоса других операторов.

Берта набрала воздух в грудь и громко произнесла:

— Пробойник и ретранслятор …

— Стойте! — раздался внезапно окрик оператора хронолокатора. — Изменились характеристики меток два и три.

— Как изменились? Почему? — опешила Берта, рассматривая непонятные характеристики указанных целей.

— Локатор в порядке? — спросила она у оператора поискового устройства.

— В порядке. Первая метка по-прежнему отображается без изменений, — недоумённо развела руками та. Вернувшаяся к пульту более опытная коллега после дополнительного осмотра, кивком подтвердила сказанное.

Берта задумалась, глядя на экран и потирая лоб.

— Метки два и три вышли за энергетический барьер и исчезли с экрана! — снова прозвучал голос оператора хронолокатора.

— Накопители пробойника и ретранслятора разрядить. Повторить хронопоиск, начиная с глубины 56 лет и заканчивая 101 годом. — отдала Берта новое распоряжение. — Параметры поиска прежние.

— Но это же за пределами нашего энергетического барьера! — удивлённо обернулась оператор хронолокатора.

— Этот барьер препятствует физическому взаимодействию с объектами. Но не информационному. — пояснила Берта.

В этот момент на связь по рации снова вышла Дора:

— Что случилось Берта? У тебя снизилось потребление энергии. Почему возникла задержка в проведении эксперимента?

— У нас проблемы, Дора. — ответила в микрофон Берта. — Мы почему-то потеряли два объекта из трёх найденных.

— Что ты собираешься делать?

— Сейчас начнём новый поиск.

— Удачи тебе и всем нам, подруга! — пожелала Дора, выключая рацию.

— Спасибо! — ответила Берта замолчавшему переговорному устройству. — Она нам сегодня точно не помешает.

— Начинай поиск. — вновь обратилась Берта к инженеру-поисковику. — Потом проведите аналогичный мониторинг географических координат.

После прошедшего часа ожидания на центральном экране отобразились новые данные:

------------------------------------------------------------

Метка 1

Совпадение параметров поиска — 97,53 %.

Дальность — 57,000026 (переменная, корректируется).

Координаты — 51°24′01,07′′N; 30°03′03,04′′ E (постоянные).

Высота над уровнем моря — 10,4 м (постоянная).

Скорость перемещения — 0,0 м/с (постоянная).

Метка 2

Совпадение параметров поиска — 99,77/0 %.

Дальность — 100,000001 (переменная, корректируется).

Координаты — 48°28′02,05′′N; 35°01′07,03′′ E (постоянные).

Высота над уровнем моря — 122,2 м (постоянная).

Скорость перемещения — 0,0 м/с (постоянная).

Внимание превышение энергетического предела!

Метка 3

Совпадение параметров поиска — 99,73/0 %.

Дальность — 100,000001 (переменная, корректируется).

Координаты — 48°28′02,06′′N; 35°01′07,03′′ E (постоянные).

Высота над уровнем моря — 122,2 м (постоянная).

Скорость перемещения — 0,0 м/с (постоянная).

Внимание превышение энергетического предела!

------------------------------------------------------------

— …! …! …! — внезапно раздалось из уст Берты. Цензурными в этих эмоциональных выражениях были только восклицательные знаки. Успокоившись, она пояснила:

— Скорее всего, жизнедеятельность меток два и три была прервана. То есть другими словами их там убили. Ну, или они сами одновременно умерли, что менее вероятно. Вот так, дамы! Не повезло нам — не хватило всего несколько минут.

— Так может захватить их до момента смерти и всё. Они ещё и благодарны нам будут! — прозвучало откуда-то из-за спины Берты.

— Не выйдет, — расстроено вздохнув, покачала головой женщина. — Мы синхронно движемся в потоке времени со всеми метками. Посмотрите на хронозначение первой метки — она нам доступна. А утраченные метки, как вы видите, уже вышли за наш энергетический предел. Повторно нам их не достать.

— Ладно, всем вытереть сопли! Ещё не всё потеряно. Будем работать с тем, что осталось, — махнув сжатым кулаком, решительно продолжила Берта, на корню пресекая зарождающееся уныние.

— По данным мониторинга метка один, в отличие от прошлого поиска, тоже неподвижна. — снова подала голос инженер-поисковик.

Скопившееся за целый день внутреннее нервное напряжение прорвалось целым потоком весёлых женских шуток:

— Может, он там спит?

— И, может, не один!

— А он вообще может …?

— Спроси у нашей начальницы!

— А он молоденький?

— Ты-то куда лезешь, старушка?

— Сама такая!

— А он красивый?

— Ты что по экрану не видишь?

— Приятных ему снов!

— Вот будет сюрприз, когда проснётся!

После подаренной надежды, после сегодняшних успехов и неудач, Берта даже не пыталась обуздать проявления прокатившегося по залу нервного срыва её совсем немолодых подчинённых. Её губы тоже самопроизвольно расплылись в улыбке, слушая неожиданно возникшую женскую перебранку. Лишь дождавшись естественной разрядки, она снова изобразила строгого руководителя:

— Прекратить балаган! Мы не на базаре! Серьёзнее надо быть, дамы! Проверьте координаты местоположения первой метки. Что там такое?

— По определённым координатам находится какая-то Pripyat.

«Где-то я уже слышала это название. Или читала. — подумала Берта. — Но где — сейчас уже не вспомню».

— Кто-то знает, что это за Pripyat? — спросила она, оглядывая расположенных вокруг неё коллег и получая в ответ недоумённые взгляды. — Понятно!

«Откуда я знаю это слово? Нет! Никак не могу вспомнить. Наверное, давно это было. Да и времени сейчас нет. Двух объектов уже просрали. Пора давать команду».

И, скрестив пальцы спрятанных за спиной рук, Берта отдала последние распоряжения:

— Заменить данные в пробойнике и ретрансляторе.

— Данные заменены.

— Пробойник и ретранслятор запитать!

— Пробойник и ретранслятор запитаны!

— Включить камеру приёма!

— Камера приёма включена!

— Старт! — подала команду Берта, мельком бросив взгляд на часы, которые показывали 0 часов 35 минут нового дня.

— Пробой произведён! Ретранслятор захватил цель! Перемещение начато! — посыпались на неё доклады. — Прогресс переноса: десять процентов, двадцать, тридцать, …

Процесс длился уже сорок восемь минут, когда внезапно пропало освещение, тревожно замигали красные огни и заревела сирена аварийной сигнализации. Спокойный женский голос начал проговаривать записанный по кругу текст: «Внимание! Аварийная ситуация! Всему персоналу срочно покинуть помещение! План эвакуации находится возле выходной двери».

Часть экранов погасла, некоторые пульты заискрили и перестали реагировать на нажатия кнопок, в помещении завоняло горелым пластиком. Женщины с криками в панике бросились к выходу, возле которого тут же образовалась пробка из людских тел.

Сдержав приступ паники, не обращая внимания на суету вокруг, Берта вызвала Дору:

— Что случилось, Дора? Что у вас происходит? — прокричала она.

— Это мне у тебя надо спросить — что вы там натворили? — ровный голос Доры резко контрастировал с окружающей обстановкой. — Реактор внезапно словно взбесился и пошёл вразнос. Такое впечатление, что он попал в резонанс с каким-то внешним источником энергии. Все системы безопасности выгорели за пять секунд. Хлынувший поток энергии разрушил защитное поле рабочей зоны ускорителя. Пошла реакция активного вещества. Фон уже превысил норму в тысячу раз и продолжает быстро расти.

— И ты спокойно об этом говоришь? — выслушав подругу, удивлённо спросила Берта.

— Поздно переживать. Это конец, Берта. У нас осталось не больше минуты. Так что прощай, подруга! Приятно было снова с тобой поработать. Жаль, что у нас ничего не получилось!

— Прощай, Дора! — прошептала Берта, уронив гарнитуру связи.

«Где же я слышала то название?» — Это последнее, что успела подумать Берта перед тем, как поток хлынувшей энергии испарил её тело.