Глава 12

Пока я ходила к себе в номер, миссис Спектер вернулась к креслу и журналу «Вог». Понятия не имею откуда в ней столько терпения — то ли от непреодолимого желания побеседовать со мной, то ли от солидарности в любви к гигиене, мне плевать. Я была потная, вся чесалась и совершенно вымоталась после шести часов осмотра трупа. Мне просто необходим был душ!

Я использовала все что мой туалетный несессер вмещал: шампунь и кондиционер с ромашкой, цитрусовый гель для душа, крем для тела с миндалем и медом, мусс для волос с зеленым чаем и кипарисом.

После я оделась и долгим взглядом окинула постель. Все что я хотела, так это спать и чего я уж точно не хотела так это долгих разговоров со страдающей матерью. Но любопытство победило. А что если миссис Спектер прежде сдерживала себя, а теперь решила мне открыться? Что если она вот-вот раскроет такие секреты которые помогут и в других делах? Вдруг она знает где Шанталь?

Помечтай, доктор Брэннан.

Я присоединилась к миссис Спектер благоухая как косметический салон. Она предложила прогуляться в парке двумя кварталами к северу от отеля и я согласилась.

Парк де лас Флорес оказался небольшим по площади, окруженным розами, квадратом. По диагонали его пересекали гравийные дорожки, образуя букву Х. Вдоль них стояли деревянные скамьи под раскидистыми деревьями.

— Прекрасный вечер, — начала миссис Спектер, расстилая на скамье газету.

Почти полночь, подумала я.

— Напоминает мне летние вечера в Шарлевуа. Знаете, я оттуда родом.

— Не знала.

— Вы бывали в той части Квебека?

— Там очень красиво.

— У нас с мужем есть небольшая квартира в Монреале, и я стараюсь приезжать в Шарлевуа как можно чаще.

Мимо нас прошествовала парочка. Женщина катила коляску, колеса тихо поскрипывали по гравию. Мужчина шел рядом, обнимая женщину за плечи.

Я подумала о Гальяно, и щеку, которой касались его пальцы, обдало горячей волной. Я вспомнила Райана, и у меня запылало все лицо.

— Сегодня день рождения Шанталь, — слова миссис Сперктер вернули меня в реальность. — Ей сегодня семнадцать.

Говорит в настоящем времени.

— Она пропала более четырех месяцев назад.

Было уже слишком темно чтобы увидеть выражение ее лица.

— Шанталь не позволила бы мне так страдать. Если бы она могла подать весточку, она бы это уже сделала.

Она теребила клапан на своей сумочке. Я молчала, позволяя ей продолжать.

— Этот год был таким тяжелым. Как это назвал детектив Гальяно? Черная полоса? Oui, черная полоса. Но даже если Шанталь a fait une fugue… как это сказать?

— Сбежала.

— Даже если она сбежала, она дала бы мне знать что с ней все нормально. Она могла бы отказаться вернуться домой, не рассказывать о причинах, но обязательно бы позвонила.

Она остановилась, наблюдая как в одном конце треугольника, где мы сидели, какая-то старуха роется в мусорке.

— Я знаю, с ней произошло что-то ужасное.

Ее лицо на мгновение осветили фары проезжающей невдалеке машины, затем снова накрыла темнота. Через секунду она продолжила.

— Боюсь, что это Шанталь вы нашли в канализации.

Я попыталась что-то возразить, но она прервала меня.

— Вещи не всегда то, что вы видите, доктор Брэннан.

— Что вы хотите сказать?

— Мой муж прекрасный человек. Я была очень молода когда мы поженились. — Прервалась, затем продолжила. — Он старше меня на десять лет. В первые годы было… — Она снова остановилась, словно боялась сказать много, но отчаянно желая открыться. — Я не готова была к семейной жизни. У меня случился роман.

— Когда? — наконец-то хоть первый намек на то зачем я здесь.

— В 1983. Муж занимал пост в Мехико и постоянно был в разъездах. Я почти все время была одна, поэтому стала выходить по вечерам из дома. Я не искала приключений, просто мне нечем было себя занять. — Она глубоко вздохнула. — Я повстречала мужчину. Мы стали видеться. В конце концов я решила уйти от Андре, чтобы снова выйти замуж.

Еще пауза, снова выбор, что сказать, а что утаить.

— До того как я это сделала про нас узнала жена Мигуэля. Он порвал со мной.

— Вы были беременны, — догадалась я.

— Шанталь родилась следующей весной.

— Ваш возлюбленный был мексиканец?

— Гватемалец.

Я вспомнила фотографии Шанталь: темно-карие глаза, высокие скулы, широкая челюсть. Меня отвлекли светлые волосы. Предвзятое суждение окрасило мое восприятие.

Боже, что еще я прошляпила?

— Что-то еще?

— А этого не достаточно?

Ее голова вдруг свесилась на одну сторону, словно ей стало тяжело держать ее прямо.

— Многие супруги обманывают своих партнеров.

О да, я на себе это испытала.

— Я почти два десятилетия хранила свой секрет, и это был сущий ад. — В голосе одновременно слышалась и злость и страх. — Я никогда и никому не говорила кто моя дочь, доктор Брэннан. Ни ей, ни ее отцу, ни моему мужу, никому. Эта ложь отравила всю мою жизнь, все мысли и мечты, которых даже не было.

Странное высказывание, однако.

— Если Шанталь мертва, то это моя вина.

— Это естественная реакция, миссис Спектер. Вы чувствуете себя виноватой и покинутой, но…

— Я сказала Шанталь правду в январе.

— О ее биологическом отце?

Я ощутила в темноте ее кивок.

— В тот вечер она исчезла?

— Она отказывалась верить. Обзывала меня по всякому. Мы поссорились и она выскочила из дома. Это был последний раз когда ее видели.

Почти две минуты мы молчали.

— Посол в курсе?

— Нет.

Я представила себе как буду писать отчет по костям из канализации.

— Если в «Параисо» нашли вашу дочь, все что вы мне рассказали выплывет наружу.

— Знаю.

Она подняла голову и положила одну руку на грудь. В темноте пальцы были бледными, а покрытые лаком ногти казались черными.

— Я также знаю и про тело найденное сегодня возле Каминалийю. К сожалению, не помню имя бедной девочки.

Источники Спектеров поражают своей осведомленностью.

— Жертва еще не опознана.

— Это не Шанталь. Так что круг сузился до трех.

— Откуда вы знаете?

— У моей дочери отличные зубы.

Источники Спектеров были просто на высоте.

— Шанталь посещала дантиста?

— Делала чистку и профилактические осмотры. В полиции есть записи. Увы, муж не считает нужным хранить рентген-снимки, так что их нет.

— Тело из «Параисо» не обязательно одна из пропавших девушек.

— Или это моя дочь.

— У вас есть кошка, миссис Спектер?

Я скорее почувствовала, нежели увидела как она напряглась.

— Какой странный вопрос.

О, значит ее источники были все-таки не всесильны. Она не знала о находке Миноса.

— В джинсах из канализации найден кошачий волос. — Я не стала говорить про образец взятый из ее дома. — Вы сказали детективу что у вас нет питомцев.

— Мы потеряли нашего кота в прошлое Рождество.

— Потеряли?

— Алтей утонул. — Черные ногти потянулись к черному жемчугу на шее. — Шанталь нашла его тельце в бассейне. Она была убита горем. — Какое-то время она помолчала. — Уже поздно, вы вероятно так устали.

Она встала, расправила невидимые складки на своем прекрасном сером шелке и ступила на дорожку. Я последовала за ней.

Когда мы пошли по дорожке она снова заговорила. В скудном оранжевом свете уличных фонарей я рассмотрела ее умело накрашенное лицо и заметила что она опять надела маску примерной жены дипломата.

— Мой муж сделал несколько звонков. Прокурор свяжется с вами чтобы договорится о разрешении на исследование останков из «Параисо».

— Меня к ним допустят? — новость ошарашила меня.

— Да.

Я стала благодарить ее.

— Нет, доктор Брэннан. Это я вас должна благодарить. Простите.

Она достала мобильный и кому-то сказала несколько слов.

Дальше мы шли в молчании. До нас доносилась музыка из открытых дверей кафе и баров, мимо которых мы проходили. Проехал велосипед. Пьяный, шатаясь, проковылял мимо. Бабуля с магазинной тележкой. Я подумала, уж не та ли это старушка что мы видели в парке?

Как только мы подошли к отелю, сразу же подъехал черный «мерседес». Вышел водитель в черном костюме и открыл заднюю дверцу.

— Я буду молиться за вас.

И она исчезла за тонированными стеклами.

* * *

В десять утра скелет из оврага уже лежал на столе в судебном морге Зоны 3. У стола стояла я и Гальяно рядом со мной. Доктор Анджелина Ферейра находилась в конце стола с лаборантом во фланге.

Под строгим присмотром доктора Ферейры, останки были сфотографированы и проведены через рентген еще до того как мы приехали. Одежду сняли и разложили на отдельном столе. Голову и сумку жертвы тщательно проверили в поисках оставшихся улик.

Холодный блеск плитки, сияющий сталью стол, флуоресцентные лампы, люди в перчатках и масках. Какая знакомая обстановка!

Как и процесс, который вот-вот начнется. Разрезание и выскабливание, замеры и взвешивания, снятие образцов кожи на анализ и распиливание костей. Безжалостное воздействие как последнее неуважение к телу; последняя атака после смерти, словно чтобы усилить страдания перенесенные в последние часы жизни.

Часть меня желала уберечь ее от этого. Увезти от этих стерильных незнакомцев и спрятать у тех, кто любил. Позволить семье упокоить в мире то, что от нее осталось.

Но рациональная часть меня знала что лучше. Этому телу нужно имя. Только тогда родные смогут похоронить останки. Ее кости имеют теперь возможность рассказать нам о последних часах ее жизни. И только тогда появится надежда что полиция сможет понять что же произошло.

Вот поэтому мы тут собрались одетые в халаты, со скальпелями, весами, кронциркулями, компьютерами, баночками для образцов и фотоаппаратами.

Ферейра согласилась с моей оценкой возраста, пола и расы. Как и я, она не нашла новых переломов или других показателей что было физическое нападение. Вместе мы измерили и вычислили рост и вес тела. Вместе мы удалили кость для возможного анализа ДНК. Хотя это и не было так уж необходимо.

Через полтора часа к нам пришел Эрнандес с зубной картой Клаудии де Альда. Один взгляд в документ сказал нам кто лежит у нас на столе.

Как только Гальяно с партнером удалились чтобы сообщить жуткую новость семье де Альда, как двери снова распахнулись. В вошедшем я узнала доктора Гектора Лукаса, знакомого по отелю «Параисо». С хмурым видом он поздоровался с доктором Ферейра и попросил ее выйти на секунду.

В ее глазах сверкнуло удивление, или злость, а может и обида.

— Конечно, доктор.

Она стянула перчатки, бросила их в бокс для биологических отходов и вышла. Лукас молча ждал пока двери за ней не закрылись.

— У вас есть два часа на осмотр скелета из «Параисо».

— Этого не достаточно!

— Должно хватить. Четыре дня назад семнадцать человек погибли в автобусной аварии. С тех пор еще трое умерли. У меня все загружено.

Хотя я и испытывала сожаление к жертвам автокатастрофы, но все же больше я сожалела о молодой беременной девушке, которую смыли в канализацию как ненужный мусор.

— Мне не нужна комната для вскрытия, я могу работать где угодно.

— Нет, не можете.

— По чьему приказу меня ограничили во времени?

— Офис окружного прокурора. Сеньор Диаз по-прежнему считает что посторонняя помощь нам не нужна.

— Посторонним вход воспрещен? — во мне начинала бурлить злость.

— Вы на что намекаете?

Я глубоко вдохнула, медленно выдохнула. Так, спокойно.

— Я ни на что не намекаю. Я пытаюсь помочь и не понимаю усилий прокурора для моего отстранения.

— Извините, доктор Брэннан, это не мое требование. — Он вручил мне листок бумаги. — Кости доставят сюда в любое время. Позвоните по этому номеру.

— Но это бессмысленно! Мне дали полный доступ к останкам из Каминалийю, но практически запретили осматривать останки из отеля. Сеньор Диаз боится что я что-то найду?

— Это протокол, доктор Брэннан. И еще — вы не должны ничего передвигать и фотографировать.

— Да уж от этого моя коллекция пострадает, — огрызнулась я хмуро.

Как и Диаз, доктор Лукас сумел вытащить на свет все самое плохое во мне.

Лукас попрощался и вышел.

Через несколько мгновений вернулась Ферейра, от нее пахло сигаретным дымом и к нижней губе прилип кусочек бумаги.

— Аудиенция с Гектором Лукасом. Удачный день, — во время вскрытия мы говорили на испанском, теперь же она заговорила по-английски. У нее, похоже, техасский акцент.

— Да.

Ферейра уложила руки на подлокотники, откинулась и скрестила лодыжки. Выглядела она удивительно: короткие седые волосы, густые брови как у Пита Сампраса, глубокие, темные глаза и квадратная фигура.

— Он может и выглядит как охотничий пес, но доктор он отличный.

Я промолчала.

— Вы тут повздорили?

Я рассказала ей про канализационный отстойник. Она выслушала с серьезным лицом, а когда я закончила, повернулась к останкам Клаудии де Альда и спросила:

— Гальяно предполагает связь между этими делами?

— Да.

— Будем молиться, что он не прав.

— Аминь.

Она ногтем поддела прилипшую бумажку с губы, рассмотрела внимательно и отбросила.

— Считаете, что скелет в «Параисо» это дочка посла?

— Возможно.

— Так вы предполагаете что именно в этом причина такого сопротивления Диаза? Чтобы избежать дипломатического позора?

— Ну это не имеет смысла. Мне сами Спектеры помогли добиться разрешения.

— На два часа, — с сарказмом напомнила она.

Да, она права. Если Спектер настолько всемогущ, почему же он не смог добиться полного доступа?

— Если есть хоть малейший шанс что это его дочь, почему же Спектер не хочет убедится в этом? — Ферейра задала вопрос, который и в моей голове давно вертелся.

— А может у Диаза другие причины держать меня подальше от тела?

— Какие, например?

Я не смогла придумать ничего кроме:

— Лукас жаловался что у него много работы по автокатастрофе.

— Да, у нас здесь довольно весело, — и она поднялась на ноги. — Если вас это утешит, то причина явно не в вас лично. И Лукас и Диаз просто ненавидят вмешательство в их работу.

Когда я попыталась возразить, она подняла руку.

— Я знаю что вы не вмешиваетесь. Но они это видят именно так. — Она взглянула на часы. — Когда вы планируете заняться теми костями?

— Сегодня днем.

— Я могу помочь?

— Есть у меня одна идея, и мне понадобится помощь.

— Говорите.

Я изложила свой план. Ее глаза повернулись к телу Клаудии, затем она снова взглянула на меня.

— Это я могу сделать.

* * *

Три часа спустя мы вместе закончили вскрытие тела Клаудии де Альда. Наскоро перекусили и Ферейра уехала к жертвам автокатастрофы. Клаудиа заняла свое место в холодильнике, а на тот же стол легли останки девушки из «Параисо». Лаборант уселся на стуле в углу комнаты, теперь помощник превратился в простого наблюдателя.

Как я и думала, кости уже были очищены от грязи, так что я внимательнейшим образом исследовала ребра и таз, задокументировала состояние каждого гребня, чашечки и черепного шва, затем перешла к осмотру зубов.

Мои предположения по поводу пола и возраста остались неизменными. Останки принадлежали девушке приблизительно двадцати лет.

Так же я не ошиблась и в принадлежности этой девушки к монголоидной расе. И чтобы подтвердить свои визуальные наблюдения я внесла в компьютер измерительные данные черепа и лицевых костей.

Я искала следы предсмертных травм, но ничего не обнаружила. Также я не смогла найти скелетных особенностей, которые могли бы быть полезными в идентификации. В зубах не нашлось никаких аномалий или же заметных пломб.

Я только закончила проводить замеры длинных костей для определения роста, как в передней зазвонил телефон. Лаборант вышел, ответил, вернулся и сообщил что мое время вышло.

Я отошла от стола, стянула маску с лица и перчатки с рук. Без проблем, у меня уже есть все что нужно.

На улице солнце садилось в ватные облака, застрявшие на горизонте. Воздух был пропитан запахом гари. Легкий ветерок гонял по тротуару обертки и обрывки газет.

Я глубоко вздохнула и пристально посмотрела на соседнее кладбище. От могильных плит, дешевых ваз и стеклянных банок с пластиковыми цветами уже начали протягиваться тени. Старуха сидела на деревянном ящике, голова покрыта, иссохшее тело обмотано черным. Четки свисали с костлявых пальцев.

Я должна радоваться. Хоть и не полная, но все-таки победа над Диазом. Мои первые оценки оказались верны. Но я почему-то чувствовала только грусть.

И еще страх.

Со дня когда Клаудиу де Альда видели в последний раз прошло три месяца и пропала Патрисия Эдуардо. Чуть больше двух месяцев прошло между пропажей Патрисии и Люси Джерарди. А после Люси, через десять дней пропала и Шанталь Спектер.

Если это делает маньяк, то у него периоды затишья становятся все короче.

Жажда крови наоборот, становилась все сильней.

Я вынула телефон и собралась было набрать Гальяно, но телефон вдруг сам зазвонил. Это был Матео Рейс — Молли Кэрравэй пришла в сознание.

Загрузка...