Могильные секреты

Глава 24

— Чертовы стволовые клетки?

Райан был в гнусном настроении с самого начала как приехал за мной в одиннадцать. И задержка рейса на сорок минут совсем не радовала его.

— Да.

— Эти маленькие штучки, над которыми твои сраные фундаменталисты до жути трясутся?

— Они не мои сраные фундаменталисты.

— Это все?

— Двести двадцать две страницы.

— Это что-то вроде доклада?

— А также обсуждение будущих направлений исследования.

Райан был взбешен еще и из-за того что не мог покурить.

— И какой гений его написал?

— Национальный Институт Здоровья.

— Откуда у Нордстерна этот диск?

— Он мог скачать его из Интернета.

— Отличный вопрос, детектив.

Уже в сотый раз Райан посмотрел на часы. В это же мгновение информация на табло позади агента сменилась и теперь мы вылетаем на час позже расписания.

— Ах, вы ж сукины дети!

— Расслабься. Мы найдем связь…

— Спасибо, Полианна.

Я выудила из портфеля журнал и принялась листать его. Райан встал, пересек зал ожидания, сначала в одну сторону, потом в другую, затем вернулся к своему месту.

— Ну и что ты узнала?

— О чем?

— Об этих клетках.

— Больше чем хотела. Я не спала до двух ночи.

Справа появился мужчина размером с штат Дакота, бросил сумку на пол и устроился рядом. В мою сторону пахнуло потом и гелем для волос. Райан посмотрел на меня и кивнул в сторону окна. Молча встал и пересел. Я последовала за ним секунд через тридцать.

— Клетки берут из эмбрионов?

— Они могут производится как из эмбриона, так и из взрослой ткани.

— Христианские фанатики безумствуют по поводу этого.

— Религия решительно настроена против любого использования эмбриональных стволовых клеток.

— Обычная хрень о святости жизни?

Райан умел закончить разговор.

— Это аргумент.

— И Буш его услышал.

— Частично. Он балансирует на грани. Он ограничил федеральные дотации на новые исследования, но оставил уже существующие разработки.

— Значит ученым нужны гранты и им можно проводить эксперименты только с теми клетками, что уже вырастили в своих лабораториях?

— Или взятыми из взрослой ткани клетками.

— А это сработает?

— По моему мнению?

— Нет, расскажи мне что по этому поводу думает Политбюро!

Так, хватит. Читаем молча журнал. Проходит время.

— Ладно. Дай мне краткое изложение базового курса по стволовым клеткам.

— Ты согласен слушать как положено?

— Да, да.

— Каждый из двух сотен типов клеток человеческого организма происходит из одного из трех кожных покровов — эндодермы, мезодермы или эктодермы.

— Внутренний, срединный и наружный слои.

— Потрясающе, Эндрю.

— Благодарю, мисс Брэннан.

— Зародыш стволовой клетки называется полипотент. Из него могут вырасти клетки в любом из трех слоев. Стволовые клетки воспроизводятся в течение всей жизни организма, но остаются в зачаточном состоянии пока не получают сигнал развиться в нечто определенное — поджелудочная железа, сердце, кость, кожа.

— Мобильные малыши.

— Термин «эмбриональная стволовая клетка» на самом деле включает два типа: те, которые происходят из эмбрионов и те, которые происходят из зародышевой ткани.

— Всего два источника?

— До сего дня, да. Если быть уж наиболее точным, эмбриональная стволовая клетка развивается из яйца всего через несколько дней после оплодотворения.

— И даже до того как яйцо попадает в матку матери.

— Точно. Тогда эмбрион это полая сфера и называется бластоциста. Эмбриональная стволовая клетка образуется из ее внутреннего слоя. Эмбриональные зародышевые клетки получают из пятинедельных до десятинедельных.

— А у взрослых?

— Взрослые стволовые клетки — неспециализированные клетки, которые образуют особые ткани. Они могут самовосстанавливаться и дифференцироваться в любой вид клетки родной ткани.

— Например?

— Костный мозг, кровь, роговая оболочка и сетчатка глаза, мозг, мышцы, десна, печень, кожа…

— Мы разве еще не используем их?

— Уже да. Взрослые СК уже выделили из костного мозга и крови, досконально изучили и используют в лечении.

— Так почему бы не пользоваться взрослыми штуками и не оставить в покое малышей-эмбриончиков?

Я показательно принялась загибать пальцы.

— Взрослых клеток мало. Их сложно найти, изолировать и очистить. Немногие годны. Они не несут в себе идентификацию, как это делают эмбрионы и генные клетки. И, что важно, ни одна взрослая клетка не может быть полипотентной.

— Итак, эмбриональная основа и зародышевые клетки это главные игроки.

— Именно.

Райан на секунду задумался.

— И каково поле деятельности если они есть?

— Болезнь Паркинсона, диабет, хронические сердечные заболевания, почечные заболевания, печеночная недостаточность, рак, травма позвоночника, рассеянный склероз, Альцгеймер…

— Безгранично.

— Точно. И я не понимаю зачем кто-то хочет заблокировать эти исследования.

Голубые глаза широко распахнулись, а голос стал сладким, и длинный палец тронул мой нос.

— Это первый шаг, сестра Брэннан, к уменьшению беременностей не подходящих под стандарты арийской нации — мускулистых голубоглазых блондинов и хрупких, длинноногих женщин с большой грудью.

На этих словах объявили наш рейс.

В полете мы вспоминали друзей и времена когда мы работали вместе. Я рассказала Райану о проекте Кэти по психологии крыс и о ее поисках летней подработки. Райан спрашивал о моей сестре Хэрри. Мы посмеялись вместе над моим описанием ее последнего романа с родео-клоуном из Вичита Фолс. Он поделился со мной о своей племяннице Даниэль, которая удрала чтобы торговать украшениями на улицах Ванкувера. Мы согласились что они обе имеют нечто общее.

Незаметно меня укачало и я заснула на плече у Райана. Хоть и не очень удобно для моей шеи, но все равно лежать было тепло и уютно.

К моменту как мы забрали наш багаж уже в Гватемала-Сити, прорвались сквозь ряды носильщиков, жаждущих поносить наши чемоданы и нашли свободное такси, было полдесятого. Я назвала таксисту свой адрес. Он обернулся к Райану за инструкциями, я ответила за него.

В четверть одиннадцатого мы подъехали к отелю. Пока я расплачивалась, Райан выгружал багаж. Когда я попросила у водителя чек, он посмотрел на меня словно я у него попросила сдать мочу на анализ. Бормоча себе под нос, он оторвал кусок ленты прикрепленной к сидению, накарябал что-то на ней и отдал мне.

Портье приветствовал меня по имени, радуясь моему возвращению. Его глаза тут же переместились на Райана.

— Один номер или два?

— Один для меня. 314 свободен?

— Да, сеньора.

— Беру.

— А сеньор?

— Спросите у сеньора.

Я протянула свою кредитку, записалась, забрала свои сумки и пошла наверх. Развесив одежду, разложив туалетные принадлежности, я набрала ванну, но тут зазвонил телефон.

— Не начинай, Райан. Я собираюсь спать.

— Зачем бы мне начинать с Райана? — спросил Гальяно.

— Ты его сюда пригласил.

— Я и тебя пригласил. И начал бы с тебя.

— Я летела с детективом Важная Персона 12 часов. Мне нужно поспать.

— Райан тоже был резок.

Братья по разуму уже пообщались. Меня это задело.

— Он застрелил парня.

— Да.

— Мы с ним завтра собираемся заглянуть к Аиде Пера, подружке посла. Затем я хочу поговорить с матерью Патрисии Эдуардо. Она заявляет, что у нее есть какая-то новая информация.

— Как-то скептично прозвучало.

— Ну, она странная.

— А где отец?

— Умер.

— Она согласилась дать слюну на анализ?

Я просила об этом Гальяно еще до моего отъезда в Монреаль. Теперь, когда у нас есть подозреваемый, можно сравнить и ДНК. Образец от сеньоры Эдуардо сравнят с образцом останков найденных на скелете в «Параисо». А учитывая что митохондриальная ДНК передается по материнской линии, то ребенок, его мать и бабушка будут иметь совпадения.

— Уже сделано. И я забрал кости из лаборатории Матео.

— Сеньора Эдуардо видела мой набросок?

— Да.

— Она допускает что это может быть скелет Патрисии?

— Да. Как и все здесь, в штабе.

— Она наверное совсем опустошена.

Он вздохнул в трубку.

— Боже. Это самое грустное известие для родителей.

Какое-то время мы вместе молчали. Я думала о Кэти, а Гальяно, наверное, задумался об Алехандро.

— Ну, так что, поедешь?

Я согласилась.

— А что говорит Пера?

— Два года назад она закончила школу и с тех пор работает секретаршей. Шанталь об этом не упоминала.

— И что же Пера поведала о Спектере?

— Об этом еще не спрашивали. Подумал мы сделаем это при личной встрече.

— Когда?

— В восемь.

— Привези кофе.

Я положила трубку, разделась и улеглась в ванну. И тут же выскочила, ударившись бедром о бортик. Вода уже была настолько холодной что можно было превратится в ледышку. Ругаясь, я завернулась в полотенце и покрутила краны. Из обоих текла холодная вода.

Дрожа и еще пуще ругаясь, я влезла под одеяла.

Вдруг дрожь прошла.

Райан мне не позвонил.

Заснула я в сомнении — то ли меня это раздражает, то ли мне от этого легче.

На следующее утро я проснулась от такого громкого стука отбойного молотка, что впору лишится слуха. Накинув на себя одежду, я высунула голову в окно. На улице, три этажа ниже, шестеро мужиков дробили тротуар. И видимо это было надолго.

Жуть.

Я позвонила Матео, сообщила что я вернулась в Гватемалу и что буду в лаборатории Фонда после обеда. Когда я спустилась в холл, Райан уже ждал меня.

— Как спалось, пирожок?

— Как бревно.

— Настроение улучшилось?

— Что?

— Вчера ты должно быть сильно устала.

Гальяно настучал уже.

Я закрыла открывшийся было рот и толкнула стеклянные двери, перешла улицу и заняла переднее сидение, так что Райану пришлось усесться сзади.

По дороге к Аиде Пера, Гальяно проинформировал нас о продвижении в деле Клаудии де Альда.

— В ночь когда пропала Патрисия Эдуардо, Гутиеррес был в церкви, готовил цветы ко Дню Всех Святых.

— Кто-то подтвердил? — спросил Райан.

— Около полдюжины прихожан, включая и его хозяйку, сеньору Ажичан. Она же провела его до дома, и клянется что он никуда не уходил, по крайней мере не выезжал, потому что его машину она заблокировала своей на подъездной дорожке.

— Можно ей доверять? — снова Райан.

— Ажичан утверждает что просыпается каждый раз когда Гутиеррес приходит или выходит. — Гальяно свернул налево. — Так же она говорит о мистере Роджерсе. Что и мухи не обидит, что тоже одинок и у него нет друзей.

— Что нашли при обыске его комнаты? — поинтересовалась я.

— Чокнутый придурок прилепил сорок фотографий Клаудии на свое зеркало. Устроил там алтарь. Со свечами и всем прочим.

— Что он говорит по этому поводу? — Райан.

— Что он обожает ее чистоту и непорочность.

— Кто фотографировал?

— Он немного разбирается в этом. Однако мы нашли в его шкафу фотоаппарат с пленкой. Ты никогда не догадаешься что на ней.

— Маленькая леди.

— Бинго! Снимал ее издалека через увеличенный объектив.

— У вас есть что-нибудь на него?

Гальяно снова повернул налево, затем направо.

— По документам у него компульсивное расстройство личности или какая-то психофигня типа этой. Эротомания? Ничего с собой не может поделать, возможно, никогда не причинил бы ей зла.

— Хорошо от этого Клаудии.

Гальяно свернул в проулок, въехал в парк и обернулся к нам.

— Что насчет Патрисии Эдуардо? — спросил Райан.

— Гутиеррес никогда не встречал Патрисию, никогда не был в Зоне Вива или в кафе «Сан Филипе», а также никогда не слышал о «Параисо». Клянется что единственная кого он любил это Клаудиа де Альда.

— И единственная кого он убил, — хрипло закончил Райан.

— Да.

— Вы ему верите? — я спросила.

— Hijo de la gran puta.[55] Он прошел три полиграфа.

Гальяно отвернулся и кивнул в сторону разбитого здания в дальней части улицы. Осыпающаяся розовая штукатурка, кроваво-красная дверь. Дремлющий пьяница. Граффити на стене, гораздо лучше чем где бы то ни было.

— Пера живет вместе со старшей кузиной в квартире на втором этаже.

— Она не на работе?

— Когда я сообщил что приеду, она решила взять выходной. Чтобы не расстраивать босса.

— Спрашивала о чем ты с ней собираешься говорить? — поинтересовалась я.

— Нет, — Гальяно удивленно посмотрел на меня.

Мы вышли из машины. И пока захлопывали дверцы, пьяница полностью сполз по стене и развалился поперек прохода. Переступая через него, я заметила что его штаны были застегнуты наполовину. Ну, или наполовину расстегнуты. Это уже зависит от точки зрения.

В холле размером шесть на шесть, плиточный черно-белый пол пах дезинфицирующим средством.

На одном из шести почтовых ящиков обнаружилась табличка с именами Пера и Ирфас. Гальяно нажал на кнопку домофона. Ответили сразу же — наш приезд отслеживался камерами.

— Да?

— Детектив Гальяно.

Дверь щелкнула и мы прошли к узкой лестнице.

Квартира Пера-Ирфас была за одной из двух дверей в крошечном коридорчике второго этажа. Как только я ступила в коридор, щелкнул замок и одна дверь распахнулась, показывая красивую девушку. Я просто почуяла как Райан и Гальяно встали в стойку. Надо бы и мне подсобраться.

— Детектив Гальяно? — вопрос был задан детским голоском.

— Добрый день, сеньорита Пера, — поздоровался Гальяно по-испански.

Аида Пера кивнула. У нее были льняные волосы, бледная кожа и огромные карие глаза, одновременно и доверчивые и испуганные. От таких глаз мужчины тупеют.

— Спасибо что согласились с нами побеседовать, — поблагодарил Гальяно.

Еще кивок и, наконец, она смотрит на Райана и меня.

Гальяно нас представил и тоненькая морщинка между бровей разгладилась.

— О чем побеседовать? — она перебирала пальчиками дверную цепочку. И хоть пальцы были тонкие и длинные, однако ногти были неухожены и кутикулы кое-где кровили. Насколько я могла видеть это был ее единственный недостаток.

— Мы можем войти? — спокойно спросил Гальяно.

Пера отступила и пропустила нас в прихожую. Дальше в квартиру вел длинный коридор. Впереди виднелась гостиная. Она провела нас туда и жестом пригласила присесть. Диван и стулья были оборудованы подлокотниками и подголовниками. Мне стало интересно насколько же старше ее кузина.

Гальяно решил не тратить попусту время.

— Сеньорита Пера, насколько мне известно вы являетесь другом канадского посла Андре Спектера.

Теперь морщина между бровей пролегла длинная и глубокая.

— Я могу поинтересоваться природой ваших отношений?

Пера жевала согнутый палец смотрела по очереди то на меня, то на Райана, то на Гальяно. Видимо я ей показалась наименее устрашающей. Так что свой ответ она давала глядя на меня.

— Я не могу рассказать о своих отношениях с Андре. Просто не могу. Я… Я обещала Андре.

— Мы можем все это сделать в официальном порядке, у нас в управлении, — голос у Гальяно немного стал тверже.

Пера судорожно оглядывала нас и снова выбрала девушку.

— Обещайте что никому не скажете? — словно ребенок, раскрывающий страшный секрет.

— Мы сделаем все что в наших силах, чтобы сохранить конфиденциальность, — заверил ее Гальяно.

Глаза Бэмби взглянули на детектива и вернулись ко мне.

— Мы с Андре собираемся пожениться.