Молчание золотых песков

Глава 2

Без двадцати шесть, то есть через пять минут после ухода Гарри Бролла, на яхту «Лопнувший флеш» поднялся Мейер, чтобы вместе со мной отправиться на коктейль, который устраивала Джиллиан на борту своего огромного тримарана. На нем были холщовые брюки в тонкую розовую полоску и такого же розового цвета рубашка.

— Боже милостивый, — увидев, во что вырядился Мейер, произнес я.

Он положил руку на бедро и медленно повернулся на триста шестьдесят градусов.

— Что, не нравится мое оперение? — спросил он. — А ты не забыл, что наступила весна?

— Повесишь на шею фотоаппарат и пойдешь впереди меня на расстоянии в пятьдесят футов. Тогда никто не догадается, что мы с тобой знакомы.

— Тьфу! — произнес Мейер и направился к бару. — И тебе не стыдно? Кстати, чего хотел мистер Гарри Бролл?

— Кто? — переспросил я. — Ах да, конечно, мистер Бролл.

— Макги, пожалуйста, не тяни резину.

— Вместо того чтобы изображать из себя манекенщицу, ты бы лучше прошел в каюту, внимательно осмотрел ее и понюхал, чем там пахнет. Увидев в пепельнице шесть гильз, ты бы невольно чертыхнулся. Тебе не стоило бы большого труда отыскать, куда попали все шесть пуль, включая последнюю, которую найти очень трудно. Она попала в каблук моего ботинка. Так вот, Гарри чуть было меня не прикончил.

Мейер от удивления попятился и, наткнувшись на стул, медленно на него опустился.

— Он сделал шесть выстрелов?

— Да, шесть.

— И все они предназначались тебе?

— А кому же еще?

Я рассказал Мейеру про нашу встречу с Броллом. Он слушал меня, а в глазах его сквозила тревога.

— Не смотри на меня как старая гончая, — сказал я ему. — Не бойся, Гарри сюда уже не вернется.

— Возможно, явится кто-то вместо него.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Тревис, за последние несколько лет ты утратил прежнюю реакцию. Немного, но все же утратил.

— Не знаю. Может быть.

— Тогда почему бы тебе не стать более осторожным?

— Осторожным?

— Не пытайся себя обмануть. Тебе следовало запустить в Бролла чем-нибудь тяжелым, оглушить и забрать у него пистолет.

— Но это же был старина Гарри Бролл.

— А ты — старина Тревис Макги, который делает вид, что меня совсем не понимает. Ты же мог сейчас лежать в луже крови.

— Ну не могу же я в каждом встречном видеть своего убийцу.

— А надо. Удивляюсь, что ты все еще жив. Не понимаю, откуда у тебя уверенность в собственном бессмертии.

— Ладно, Мейер, хватит.

— Может, на тебя апатия напала? Учти, люди живы, пока они этого хотят. Ты что, разочаровался в жизни? Тревис, если Бролл, этот неумеха, чуть было не застрелил тебя, то что ты будешь делать, когда на его месте окажется профессиональный убийца?

— Постараюсь с ним справиться.

— Но тот, кто возьмется тебя убить, не будет таким простаком, как Гарри Бролл.

— Не пойму, чего ты от меня хочешь.

— Я хочу, чтобы ты пересмотрел свои взгляды на жизнь. Тревис, может быть, настало время кое от чего отказаться. Стоит ли тебе постоянно рисковать своей шкурой?

— А на твою помощь я могу надеяться?

— Какой от меня прок! А Джиллиан разве тебе не опора?

— Ну ты и ляпнул!

— Что плохого в том, если эта женщина изменит твою жизнь?

— Ах, Мейер, самое плохое для меня это то, как я повел себя с Гарри Броллом. Ну посуди. Ведь он сумел выстрелить в меня шесть раз! Боже, что стало с моей реакцией?

— Первый раз Гарри приходит, чтобы тебя избить. Два года спустя он снова появляется, но уже с пистолетом, и ты даешь ему возможность выстрелить в тебя шесть раз. Интересно, когда он явится к тебе в третий раз, ты опять попробуешь увернуться?

— Я, как всегда, полагался на свою интуицию. Поначалу Бролл вел себя вполне нормально и никакой смертельной угрозы я не почувствовал.

— Да, на этот раз интуиция тебя подвела. Послушай, мне очень не хочется лишиться друга. Так что постарайся ходить в те места, куда могу пойти и я. Мне гораздо приятнее посылать другу поздравления к Рождеству, чем носить на его могилу цветы.

— Это потому, что…

— Помолчи. Чем говорить, лучше серьезно подумай. Кстати, нам пора двигаться.

Я только пожал плечами и тяжело вздохнул. Когда Мейер в таком мрачном настроении, как сейчас, с ним лучше не спорить. Он всерьез опасался за мою жизнь.

Проверив систему сигнализации, я запер яхту. Опускавшееся за горизонт солнце золотило стоявшие у причала «игрушки» богачей общей стоимостью в сотни миллионов долларов. Глядя на громадный, длиною не менее шестидесяти футов, новенький бертрам, который, плавно покачиваясь на воде, подходил к причалу, я невольно подумал, сколько же у нас разных мэтьюзов, бартеров, хакинсов, рибовичей и страйкеров, способных выложить такие огромные деньги.

Остановившись возле бетонного ограждения, я уперся в него локтями и посмотрел на воду. На ней, переливаясь всеми цветами радуги, плавали большие масляные пятна.

— Ну а что с тобой теперь? — спросил Мейер.

— Знаешь, все же Гарри был прав.

— Что хотел тебя убить?

— Очень смешно. Прав, что Мэри даст о себе знать. У меня предчувствие, что она придет ко мне. И это вполне логично. Последний раз, когда Мэри оказалась в затруднительном положении, я помог ей решить ее проблемы. Помог и словом, и делом.

— А может быть, она просто послала всех к чертям?

— Да, Мэри упрямая. Почище, чем Бролл. Она как-то слишком поспешно вышла за него замуж. Однако она из тех женщин, которая, даже разочаровавшись в браке, будет нести свой крест до конца. Просто так она бы от Гарри не сбежала.

— Возможно, что Бролл сделал то, чего она ему простить не смогла.

— Да, наверное, так оно и было. Похоже, что она более решительная, чем я о ней думал. Гарри признался мне, что у него был роман с какой-то канадкой. Уверял, что это была его первая и единственная измена. Мэри от этого конечно же в восторг не пришла, но она, как человек здравомыслящий, понимала, что брак их на этом не закончится. Теперь ему необходимо найти Мэри до конца апреля. В противном случае у него возникнут сложности по работе.

— Да?

— Если она к тому времени не подпишет какие-то там бумаги, то в проекте «Морские ворота» Бролл останется с носом.

— Об этом проекте мне кое-что известно. Согласно ему, на северо-восточной окраине Мартин-Каунти возле шоссе, которое тянется вдоль пляжа, возникнет жилой массив. Поскольку одному Броллу такой проект не осилить, в строительстве комплекса задействовано сразу несколько фирм.

— Откуда ты это узнал?

— Из статьи в «Уолл-стрит джорнэл» месячной давности. Местная пресса вот уже год об этом пишет. Да и в «Ньюсуик» было напечатано…

— Все понятно. Как ты думаешь, может такой человек, как Бролл, преуспеть в подобном деле?

— Это зависит от многих факторов, а не только от него одного. Здесь самое главное то, какова будет доля каждого участника сделки.

— А ты не мог бы узнать поподробнее, чем занимается Бролл и почему Мэри должна подписать какие-то бумаги?

— Думаю, что смогу. Только не пойму, зачем это тебе нужно.

— У Гарри нервы на пределе. Да и выглядит он отвратительно. Он чувствует, что может сорвать солидный куш, а если Мэри не подпишет бумаги, то он останется с носом. Не думаю, что она ушла от него только для того, чтобы ему нагадить. Это на нее совсем не похоже. Броллу не важно, останется с ним жена или снова уйдет. Для него главное — деньги. А она, между прочим, покинула дом два месяца назад. Гарри уверен, что она обязательно ко мне придет. Самое странное в этой истории то, что Мэри мне даже не позвонила. У Бролла в запасе осталось всего две недели. Вот он и явился ко мне с трясущимися руками, в потной рубашке и плохо выбритый. Время-то тает. Не столько для его брака, сколько для больших денег. Вот поэтому меня и интересуют подробности этой сделки.

— Хорошо, все разузнаю, — пообещал Мейер.

Наконец мы дошли до того места, где находились яхты размером с плавучий театр. Из-за своих огромных габаритов они не могли поместиться у причала и поэтому стояли на реке неподалеку от топливных насосов. «Джилли», тримаран, приплывший из Сан-Китца, принадлежал Джиллиан, вдове сэра Генри Брент-Арчера. Ширина его составляла чуть менее пятидесяти футов. Судно устойчиво держалось на воде в любую погоду. Настил его палубы, по размеру не уступающий теннисному корту, был выполнен из тика. Сверху палубу наполовину прикрывал огромный разноцветный тент. Как только Макги и Мейер ступили на борт тримарана, его команда, состоявшая из трех моряков, вытянулась по струнке.

Сервированный для коктейля стол располагался за белыми узорчатыми занавесками. Из динамиков установленной на яхте стереосистемы, которую Джиллиан недавно приобрела с моей помощью в Лодердейле, лилась тихая спокойная музыка. Несколько элегантно одетых гостей, разбившись на три группы, потягивали из дорогих стаканов изысканные напитки и оживленно беседовали. Заметив нас, Джилли просияла и, оставив гостей, подошла к нам.

Сколько этой женщине лет, точно сказать было невозможно. В определении ее возраста можно было легко ошибиться этак лет на двадцать пять. Причем как в ту, так и в другую сторону. Элегантная, высокая и стройная брюнетка с красивыми белыми зубами и тщательно ухоженная, она больше походила на одну из представительниц шоу-бизнеса, манекенщицу, демонстрирующую купальники, или актрису из балета на воде.

Однако внимательный и опытный патологоанатом при кропотливом изучении ее головы и других частей тела непременно обнаружил бы на них едва заметные следы тончайшей работы гениального хирурга из Швейцарии и при установлении возраста непременно бы ввел поправочный коэффициент.

У Джиллиан было красивое лицо с подвижной мимикой, которое украшали тщательно уложенные волосы, черные брови, хорошей формы нос и чувственный рот. Когда она говорила, голос ее неожиданно менял окраску — с юношеского фальцета на густой баритон, а затем обратно. Но это не действовало шокирующее на тех, кто ее слушал. Наоборот, такая смена тональности голоса придавала ей особый шарм. Джиллиан сорвала голос во время шторма, когда, плавая на маленькой яхте, они с другом перевернулись и оказались в воде. Взывая о помощи, стараясь перекричать шум волн, она перенапрягла голосовые связки.

— Мейер! — подойдя к нам, радостно воскликнула Джилли. — Дорогой, неужели это ты? Да ты великолепно выглядишь. Тревис, милый, что это с ним? Неужели влюбился? — Она подхватила нас под руки и добавила: — Проходите, мои дорогие. Познакомьтесь с теми, кого еще не знаете, и вооружитесь напитками. А то я на вашем фоне выгляжу совсем пьяной.

Представив меня и Мейера незнакомым людям, Джиллиан оставила нас, чтобы встретить новую партию гостей. Мы выпили. Солнце село за горизонт, и с моря подул тихий, но довольно прохладный ветерок. Дамы вновь накинули на плечи меховые пелерины. С наступлением сумерек палубу залило мягким светом оранжевых лампочек. Неожиданно для всех на палубе появилась буфетная стойка с напитками и закуской. Казалось, она сама собой выросла из тикового настила яхты. Музыка стала более живой и громкой.

Я оказался рядом с маленькой невзрачной англичанкой, которую звали миссис Оглби. Ее сморщенное личико было цвета спитого чая, а волосы — бледно-малинового оттенка. Пока Мейер с ее мужем, высоким и очень бледным мужчиной, обсуждали проблемные вопросы Общего рынка, мы наполнили свои тарелки едой и прошли в носовую часть яхты. Женщина присела на узкую скамейку, жестко прикрепленную к лееру ограждения, а я опустился на палубу и скрестил перед собой ноги.

— Как я поняла, мистер Макги, вы и есть тот самый американец, которого так обожает наша дорогая Джиллиан? — спросила англичанка.

Сказано это было явно с ехидцей. Я поднял на нее глаза и улыбнулся.

— А она та самая иностранка, которую я так обожаю, — ответил я.

— Правда? Как это мило! Я и Джефри очень дружили с бедным сэром Генри еще до того, как он женился на Джиллиан.

— Как я понимаю, вы от Джиллиан не в восторге, не правда ли?

Женщина со звоном положила вилку на тарелку и, наклонившись, изумленно посмотрела на меня.

— Боже, как вам это могло прийти в голову? — спросила она. — Джилли — очень милый человек. Мы с Джефри ее очень любим.

— Я и с сэром Генри был знаком.

— Неужели? Никогда бы не подумала.

— Будучи в Сан-Китц, я несколько недель гостил в их доме.

— Ну, надо понимать, он был тогда уже серьезно болен, — ехидно улыбнувшись, заметила англичанка.

Вот уж настоящая гадючка, подумал я.

— Совсем нет, — сказала я. — Тогда, миссис Оглби, мы с Генри каждое утро проплывали три мили, ездили на лошадях, катались на яхте, а по вечерам играли в шахматы.

Миссис Оглби изменилась в лице, а потом поспешно произнесла:

— Да, до болезни сэр Генри был удивительно энергичным человеком. Мы сильно удивились, когда он, пробыв вдовцом столько лет, вдруг женился на молодой девушке. Всем хорошо знавшим его этот брак показался противоестественным. Конечно, произошло это так давно, что сегодня уже трудно представить, что и Джиллиан когда-то была…

— И все-таки попробуйте представить, как бы трудно это ни было, — сказала подошедшая к нам хозяйка. — Хм, Леонора, а что у тебя в тарелке? Этого я среди закусок не заметила. Могу попробовать? Спасибо. О! Креветки? Да еще под пикантным острым соусом! Леонора, дорогая, так что тебе сегодня трудно представить?

Миссис Оглби замялась.

— Она пыталась вспомнить дату твоего бракосочетания с сэром Генри, — ответил я за невзрачную даму.

— Да, дорогая? Ничего. Я и сама забыла. То ли это произошло до того, как испанская армада двинулась к берегам Англии, то ли чуть позже. Точно не помню.

— Не говори глупостей! Я только…

— Ну конечно, ты только та самая Леонора, которая после нашего с Генри брака никак не успокоится. Тревис, я вышла замуж очень и очень давно. Тогда мне было всего три года, и во время нашего венчания прихожане в костеле думали, что присутствуют на моем запоздалом крещении. Все считали наш брак противоестественным, но в четырнадцать, то есть одиннадцать лет спустя, я уже выглядела на все двадцать. Тогда все стали твердить, что мы с Генри отличная пара. Леонора, дорогая, ты с креветками уже покончила? Тогда, пожалуйста, покажи мне, где ты их обнаружила.

— Если их еще не съели, они должны быть…

— Леонора!

— Джиллиан, прошу тебя, не надо так нервничать. Я с радостью покажу тебе, на каком блюде лежат креветки.

— Дорогая, я знала, что ты мне не откажешь.

И две старые подружки, улыбаясь и весело болтая, удалились.

Двадцать минут спустя, когда я, налив себе вместо бренди виски, отходил от стола, Джилли вернулась и отвела меня в тень.

— Тревис, если в тебе осталась хоть капля разума, ты должен понимать, что ведешь себя неподобающе, — сказала она.

— Эта дама явно скучала, и я решил занять ее разговором. Только и всего.

— Милый, а ты не подумал обо мне? Кто меня будет развлекать?

— Но ты же знаешь, что я не отлучусь надолго и все равно к тебе вернусь. Я же твой верный пес и никуда от тебя не денусь.

— Все равно твой флирт с Леонорой меня задел. Будь возле меня и улыбайся, как мартовский кот. Пусть все видят, что мы счастливы.

— А что подумает Леонора?

— Подумает? Боже, да эта змея думать не способна. Злобная сплетница, которая сама мечтает о любовнике. Ее, бедняжку, гложет ненависть, только и всего. Милый, я так хочу тебя…