21. Браконьеры

Я чувствую запах деревьев, слабый запах мускуса и мокрой земли которые ветер доносит до нас. Как здорово снова увидеть землю после долгого времени! Как хочется ступить на берег!

В действительности землю мы видели часто в течении последних двадцати дней плавания когда шли вдоль побережья Африки. Но это были недосягаемые берега: силуэты гор теряющиеся в дымке или острова трамбуемые мощным прибоем. Нашим миром в течении двадцати дней были лишь хаос огромных волн, грозы, ливни и лишь одна мысль: держаться, продолжать идти пока не дойдём до мыса Дельгадо, северного мыса Мозамбика. После Дельгадо африканское побережье поворачивает на юг, течение меняется и, самое главное, появляется множество больших бухт, где можно остановиться и укрыться при плохой погоде.

И вот наконец мы стоим. Мыс Дельгадо позади и «Barca Pulita» качается на якоре в нескольких сотнях метров от острова. Я умираю от желания сойти на берег. Это будет первая земля Мозамбика на которую мы ступим ногой.

Остров кажется необитаемым. Оно и лучше. У нас нет никакой информации о этой территории, потому что никто не заходил сюда на яхте, а если и заходил, то не подумал рассказать о том что видел. Мы знаем лишь, что Мозамбик выходит их хаоса многолетней войны, что это самая бедная страна Африки и что кто-то предупреждал нас быть здесь поосторожнее. Поэтому лучше если остров окажется необитаемым. Это значит что мы увидим здесь лишь природу, рыб и моллюсков.

— Сначала я заведу мотор, потом отпускай меня. — Говорю я Лиззи, которая не захотела идти со мной.

— Ветер слишком сильный и дождь начинается — Говорит она, показывая на большие косматые тучи, которые ветер несёт с моря на сушу.

Дёргаю за шнур и маленький подвесник начинает весело тарахтеть. Лиззи отпускает линь и я удаляюсь, держа курс на берег. Несколькими секундами позже мотор вдруг взвывает на высоких оборотах, кашляет и замолкает. Тендер сразу превращается в игрушку ветра и становится лагом.

— Наверное намок. — Думаю я, пытаясь снова завести его. Действительно, несчастный мотор весь переход висел открытый на кормовом релинге и его сотни раз накрывало волнами и поливало ливнями. Как и нас, впрочем.

Берусь за шнур. Рывок, второй… На третий мотор заводится. Слава богу. Успеваю лишь снова развернуть нос в сторону берега, как мотор глохнет с болезненным звуком.

Принимаюсь снова дёргать шнур, но мотор больше не подаёт признаков жизни, тем временем меня уносит ветром. Уже через несколько секунд я был дальше от берега чем наша лодка и всё продолжал удаляться от острова.

Бросаю мотор и берусь за вёсла. Всего несколько секунд уходит чтобы вставить их в уключины, но когда я начинаю грести, лодка уже в ста метрах. Гребу сильней, изо всех сил, но расстояние не уменьшается. Очевидно ветер и течение сводят на нет все мои усилия.

Пробую зацепиться якорем. Якорь, цепь и швартовый линь связанные вместе составляют десять метров, глубина около шести — слишком коротко. Якорь скребёт по дну но не держит.

Надеюсь он зацепится за камень, он всегда это делает когда не нужно, но сейчас нет.

Вытаскиваю всё на борт и снова принимаюсь грести. Я чувствую ветер затылком, гребу изо всей мочи, вкладывая в каждый гребок всю энергию на какую способен. Но всё ещё хуже чем прежде. Расстояние кажется даже увеличивается. Может быть и нет, но и не уменьшается, а я уже чувствую тяжесть в руках. Продолжаю грести, чтобы хотя бы сохранить дистанцию и пытаюсь сосредоточиться. Не знаю что делать. Если продолжать грести, то только вымотаюсь, если не буду, всё равно унесёт дальше. Хорошо, что пока я ещё был недалеко, успел крикнуть Лиззи чтобы не волновалась и включила якорный огонь, может сумею вернуться когда изменится течение.

Теперь я думаю только о том, чтобы меня не унесло далеко. Какова скорость течения?

Узел? Два? Прежде чем я окажусь по настоящему в открытом море приливное течение должно измениться. А ветер? Ветер должен бы дуть с юго-востока и помогать мне дрейфовать в сторону берега. Да, но сегодня утром он дул с юго-запада, то есть от берега.

Вскоре небо затянуло тучами. Низкая серая полоса, которая ещё недавно была на горизонте, теперь над головой, начался дождь и ветер задул порывами.

Может не будет ничего серьёзного. Тропические грозы непредсказуемы. Иногда это просто ад из ливня и шквалов, иногда же просто дождик без ветра. Уже далёкая «Barca Pulita» скрывается из вида с первыми шквалами. С неба падают крупные капли и воздух сразу свежеет. Решаю грести. Грести против ветра было бы бесполезно, поэтому иду под прямым углом, чтобы углубиться в бухту, хоть я и удаляюсь при этом от лодки.

Гребу, гребу, гребу… Стараюсь поддерживать спокойный размеренный ритм, чтобы не выдохнуться в несколько минут. Концентрируюсь на гребле, чтобы не поддаваться панике.

Тендер тяжёлый, вёсла малоэффективны, но я всё равно продолжаю, хоть вокруг теперь ничего не видно. Лодка, остров, материк, мыс Дельгадо — всё скрылось за дождём. Вижу только гребни волн, ветер рвёт их на длинные белые полосы, да ковёр из кратеров, которые капли выбивают на поверхности моря.

Продолжаю грести вслепую, ориентируясь лишь на направление ветра и волн. Надеюсь, что ветер не поменял направление, если вдруг это случилось и я иду в открытое море, то это конец. Конец путешествия, конец игры, конец всего.

Дождь скрыл всё. Это серая косая стена воды. Вода течёт по волосам, по лицу в глаза, капает с бороды. Неистовый ливень длится пол часа, потом ослабевает. Бессмысленно продолжать грести неизвестно куда. Прекращаю и чувствую, что замёрз. Ложусь на дно тендера и прячу голову под маленьким тентом закрывающим нос, но всё остальное тело остаётся снаружи и в первый раз с того момента как всё началось я осознаю, что на мне всего лишь мокрая майка и плавки. Мне казалось этого достаточно для короткой прогулки по берегу. Я дрожу от холода. На глаза попадается ведро валяющееся в тендере, засовываю в него ноги чтобы хоть как то укрыться. Лежу так неподвижно свернувшись, чувствую, как качается тендер, хлопая иногда на большой волне. Слышу стук дождя по тенту и уколы капель по телу. Пытаюсь собраться с мыслями и вспомнить топографию места. Мы бросили якорь у острова в большой бухте. На западе, в глубине бухты — материк, на юге. В направлении откуда дует ветер, должен быть остров и «Barca Pulita», на севере — мыс Дельгадо, на востоке открытый Индийский океан, безбрежный и пустынный.

Я приподнимаюсь. Абсолютно необходимо найти хоть какие-нибудь ориентиры, чтобы грести в сторону суши. Я уже не надеюсь вернуться на лодку, но должен во что бы то ни стало подойти к берегу до темноты. Мне достаточно было бы увидеть солнце, или его свет за облаками, чтобы знать куда двигаться.

Я замечаю, что цвет неба начинает меняться. Оно пока ещё серое, но свет более тусклый с тонами жёлтого и красного. Грести..? Куда..? Не знаю. Продолжаю обшаривать неясный горизонт, пытаюсь угадать, с какой стороны появится силуэт мыса Дельгадо. И вдруг вдалеке вижу мачту. Это лодка! Это лодка! Но этого не может быть. Она почти сразу пропадает за завесой дождя. Снова появляется. Это точно мачта, но это не «Barca Pulita», я это понимаю потому, что мачта слегка наклонена. Рыбаки? Возможно.

Мачта голая, паруса на ней не видно. Лодка стоит, может быть она на якоре. Если удастся добраться до неё я перестану дрейфовать! Снова берусь за вёсла, снова гребу против ветра и против волны. Гребу спокойно, чтобы экономить силы. Считаю гребки. Один, два, три…пятьдесят, пятьдесят один…сто…

Дохожу до пятисот. Силуэт увеличивается. Не на много, чуть-чуть. Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три… Странно, но я не чувствую усталости. Руки работают, спина тоже, несмотря на абсурдно неудобную позу — сидя на перевёрнутом ведре, которое деформируется у меня под задом. Ребро ведра режет бёдра и затрудняет кровообращение, ноги затекли.

Каждые пятьдесят гребков меняю положение, чтобы размять их, продолжаю грести и думаю, что это приключение стало испытанием моих возможностей.

Дневной свет быстро тускнеет. Что случится вперёд: я доберусь до лодки или окончательно стемнеет? Но теперь и меня должны уже увидеть и надеюсь, они решат пойти мне навстречу.

Должны бы понять, что я в непростой ситуации. Семьсот, семьсот один, семьсот два…

Каждые пятьдесят гребков оборачиваюсь. Каждый раз лодка становится чуть больше.

Немного, но больше.

Густая волна запаха рыбы, тепла и человеческих тел подтверждает, что я приближаюсь.

Запах то пропадает, то снова доносится с порывами ветра. Уже стемнело, но чёрный силуэт уже совсем рядом и я слышу голоса. Последние гребки мощные и быстрые, своеобразный спринт и конец кошмара.

Две руки высовываются из за тёмного борта, две чёрных фигуры помогают мне подняться.

Лица не разобрать в темноте ночи. Остальные сидят под прозрачным полиэтиленом укрываясь от дождя, который тем временем снова начал накрапывать. Чёрная кожа, истощённые тела, удивлённые глаза, рваные майки. Из далека лодка казалась внушительной, на самом деле это всего лишь чуть больше чем шлюпка и её жестоко качает.

Я улыбаюсь.

Они улыбаются.

— Говорите по-португальски? — не понимают. Но разве в Мозамбике не говорят попортугальски? После нескольких попыток пробую по-английски, потом несколько слов на суахили. К моему удивлению, отвечают. И я узнаю, что они не из Мозамбика а пришли из Танзании, из порта Линди в 141 миле на север от границы. Они пришли сюда рыбачить нелегально. На борту мешки с солью и бочки с солёной рыбой. Они рыбачат несколько недель среди островов, не причаливая к берегу и не показываясь никому на глаза, а когда лодка полна, так же под парусом, возвращаются в Танзанию. Лодка в длину около восьми метров, из дерева, чёрная и грязная, мешки соли, бочки. Лодка без палубы и мои спасители живут под открытым небом днём и ночью, в дождь и зной, так же как я в своём тендере, только они это делают годами.

Знакомимся. Их имена: Хасан, Маяни, Юсиф…звучит по-арабски, но есть и что-то африканское.

Снова налетает ветер и дождь. Рыбаки исчезают под тентами из полиэтиленовой плёнки. У каждого свой. Мне освободили место под тентом самого молодого. Я оказываюсь рядом с парнишкой, который изо всех сил старается подоткнуть полиэтилен под ноги, вокруг тела и головы, чтобы закрыть доступ холодному воздуху. Дождь стучит по пластику в нескольких миллиметрах от моих ушей и вызывает ощущение холода. Но под плёнкой тепло и я тоже принимаюсь блокировать сквозняки с моей стороны. Тепло… Я чувствую что закоченел.

Майка прилипла к телу, мокрые волосы, руки дрожат. Мой сосед говорит со мной на суахили. Я его не понимаю, но он продолжает периодически говорить что-то, словно чтобы согреться. Остальные, каждый под своим полиэтиленом, смеются или тоже пытаются говорить со мной.

Я думаю о Лиззи. Как она там одна. Вокруг только дождь и ветер. Представляю как она всматривается в темноту, в надежде увидеть меня. Очень хотел бы дать ей знать, что нахожусь в безопасности, но как? Пока я не могу сделать ничего другого, как ждать рассвета.

— Не беспокойся, в крайнем случае вернусь когда поменяется течение… Включи якорный огонь…

Это последнее, что он сказал, пока пытался завести мотор, который заглох, проработав с десяток секунд. Он был в нескольких метрах от кормы и быстро удалялся. Потом он бросил якорь и дрейф остановился, по крайней мере замедлился.

— Если я брошу ему конец с грузиком на конце, возможно… — потом мне на глаза попался оранжевый спасательный поплавок с верёвкой около дюжины метров, который всегда висит на корме, и в голове моментально созрел план: — Если я привяжу к поплавку несколько верёвок и брошу его в воду, он поплывёт по течению в сторону тендера и должен пройти достаточно близко, чтобы его можно было ухватить, и Карло, подтягиваясь за него сможет вернуться несмотря на течение и неработающий мотор.

Бросаю в воду поплавок с его верёвкой, держа один конец в руке, к которому привязываю другую, потом ещё одну и ещё одну. Работаю быстро, как только могу, нагнувшись над рундуком с верёвками.

— Этого должно хватить…Должно всё получиться… — но когда я поднимаю голову, меня ожидает неприятный сюрприз — поплавок качается на волнах в десятке метров от лодки, словно на якоре. Возможно верёвка зацепилась за что-то на дне, за камень или коралл, поди узнай, но поплавок стоит на мете а тендер уже очень далеко.

Неожиданно слышу шум и обернувшись вижу как со стороны носа надвигается стена дождя, которая в несколько секунд накрывает лодку. Капли яростные и крупные как сливы, пугающая серость окутывает всё вокруг. Ничего не видно. Я не вижу даже оранжевый фосфоресцирующий поплавок, который ещё несколько мгновений назад покачивался в десяти метрах за кормой.

Молнии и раскаты грома кажется разрывают море. Куртка моего непромоканца лежит в кокпите вывернутая наизнанку для проветривания в попытке избавиться от запаха плесени, который въелся в неё от постоянной сырости. Проходит несколько мгновений, прежде чем мне приходит в голову одеть её, подкладка промокла насквозь.

Некоторое время ничего не происходит, я сижу в кокпите неподвижно как истукан и капли стучат мне по плечам и голове. Не вижу ничего дальше двух метров от борта.

Вода продолжает стекать по мне и откуда то изнутри накатывает волна ярости, я начинаю кричать: «И какого чёрта он попёрся? Не мог остаться здесь? Да ещё поздно…всегда так… вернись назад…я хочу домой…»

Замечаю что ветер тоже усилился.

— Нет, нет, хватит, хватит…что теперь делать?

Нос лодки прыгает и качается вверх-вниз под ударами ветра и короткой крутой волны, которая поднялась в бухте за считанные минуты.

— Возможно мы дрейфуем, может якорь не держит…

Только этого не хватало! Бросаюсь внутрь, чтобы проверить положение по GPS. Вода льёт с меня повсюду, сразу намокает сиденье, штурманский стол и все карты на нём, но я ни на что не обращаю внимание. Координаты Карло записал карандашом рядом с точкой нашей якорной стоянки. Сравниваю цифры с теми, что светятся на экране GRS. Они отличаются!

— Нет, пожалуйста…

Мы сдрейфовали. Пытаюсь понять сколько и куда. На это уходит целая вечность, голова совсем не работает. Считаю и пересчитываю, пока три раза подряд не получается сто.

— Нас снесло на сто. Сто чего, метров? Да, это могут быть только метры. В каком направлении? Кажется на север. К счастью там нет берега.

И что я могу сделать сейчас, снаружи ничего не видно. Завожу мотор, готовая в любой момент двинуться в сторону якорной цепи если якорь снова поползёт. Пока мотор работает на холостых а я, в очках забрызганных каплями, не свожу глаз с GPS. Под ногами у меня образовалась лужа, мокрое парео облепило ноги.

Цифры не меняются. Снаружи дождь кажется ослаб. Возвращаюсь в кокпит. Злость продолжает нарастать, пинаю всё что попадается под ноги. Вокруг по прежнему ничего не видно. В какой то момент кажется что-то там есть среди волн. Вооружившись подзорной трубой вглядываюсь в серое пространство, но там ничего нет кроме воды. Ярость снова накрывает меня и я снова кричу.

— Чёрт возьми, вокруг и так болезни, аварии и прочие гадости…зачем ещё искать себе другие бессмысленные приключения…Хватит! Возвращайся назад!

Возвращаюсь снова к GPS и снова заливаю всё водой. Цифры всё те же, но звенит тревожный сигнал эхолота. Я настроила его сигнализировать если глубина превысит десять метров. Видимо водовороты течения и удары коротких волн создают помехи и он звенит и напрягает как при приближении к берегу, когда извещает о уменьшении глубины. Не знаю сколько времени он звенит, но когда я его выключаю и раздражающее пи-пи-пи прекращается, нервы успокаиваются. Наверное это он вызвал приступ ярости.

Снова выхожу наружу. Ветер немного ослаб, но льёт по прежнему как из ведра. Уже почти темно и мной одолевает отчаяние. Я сижу под промокшим тентом и плачу. Мне хотелось бы кричать, но сильно болит и жжёт горло, так что я даже перестаю даже плакать.

Внезапно мне показалось, что среди волн виден огонёк. Хватаю подзорную трубу, но ничего не вижу. Тогда беру фонарь и начинаю светить в этом направлении. Огонёк кажется отвечает на мои сигналы, появляется и исчезает когда я выключаю фонарь. Продолжаю ещё некоторое время повиснув на носовом релинге, который теперь уже не прыгает вверх вниз.

Кажется, что огонёк приближается, но потом всё вдруг пропадает. Может быть это были просто рыбаки, огонь зажжённый на лодке или на берегу, может быть никто и не отвечал на мои сигналы?

Включаю выключаю фонарь сотни раз, но ответа больше нет.

Не знаю сколько времени прошло, теперь уже непроглядная тьма. По крайней мере я, занятая фонарём, не думала о худшем.

Внезапно мне становится холодно. Спускаюсь в каюту, снимаю мокрую одежду и вспоминаю, что сейчас время радио сеанса с Пъерлуиджи и другими лодками.

— Что делать? Включить радио и сказать что у нас проблема — Карло пропал..?

— Нет, я не осмелюсь сказать это. Да и что они могут сделать? Не знаю. Объявят тревогу? С другой стороны ежедневные сеансы для этого и служат.

Нет. Я не могу. Сообщить об этом по радио, значит признать, что это правда, что случилась беда, я же всё ещё надеюсь, что его голос вот-вот позовёт меня.

Сколько времени прошло? Уже больше четырёх часов.


Прошло пол часа, может быть час, как я прибился к рыбакам. Дождь ослабевает а вонь под полиэтиленом усиливается. Вылезаю наружу, не забыв подоткнуть плёнку вокруг приютившего меня. Воздух снаружи свежий и прекрасно чистый. Первое, что я вижу — огонёк вдалеке. Это всего лишь светящаяся точка в темноте, но это не может быть ни что иное, как якорный огонь на мачте нашей лодки и он согревает мне душу.

Пытаюсь поговорить с капитаном. Он старше других, лицо в морщинах, щетина и впалые щёки. Показываю ему на огонёк вдали.

— Это моя лодка. Жестами пытаюсь объяснить ему — Поднимем паруса, выберем якорь.

Отвезите меня к лодке. Видишь тот огонёк вдали — это моя лодка.

Не просто объяснить всё это, но в конце концов у меня получается. Он качает головой и отвечает жестами:

— У нас здесь сети. Двенадцать сетей. Мы не можем оставить их здесь.

Он подсказывает мне идти на тендере на вёслах.

— Не осилю…Слишком далеко.

Они предлагают пойти со мной, чтобы грести по очереди. Садимся в тендер, трое рыбаков и я. Желание пойти изъявили все, но я вынужден был оставить двоих, чтобы не перегрузить лодку.

Они принесли вёсла и принялись грести с энтузиазмом. Может быть тузик всё таки слишком нагружен. И эти ребята скорее всего хорошие рыбаки но не моряки. У них даже не получается синхронизировать греблю. Вёсла стукаются друг о друга, лодка движется зигзагами и продвигаемся мы очень медленно. Надвигается низкая туча и налетают первые порывы ветра. — Возвращаемся назад! — кричу я. Они сразу понимают и начинают грести в противоположном направлении — к лодке. Вовремя. Ветер свистит и несёт тендер, мы едва успели схватиться за лодку.

И я снова оказываюсь под полиэтиленом с тем же самым парнем, смирившись с тем, что придётся провести здесь всю ночь. Ложусь, но заснуть не могу. То ли от вони, то ли от холода, или от того что голова лежит на чём то твёрдом, или от непонятной болтовни моих соседей. Я думаю о Лиззи. Одна на лодке, в тревоге и бессильна что-либо сделать. Думаю о каюте нашей лодки. Тепло, комфортно, светло, чисто…


Нет, решаю не включать радио. Если я сделаю это, мне трудно будет сохранять спокойствие. Меня приводит в ужас даже мысль признать что что-то случилось. Но если я не извещу их сегодня, завтра всё равно придется выйти на связь. И что я скажу?

— Пъерлуиджи, у меня проблема — Карло не вернулся.

И что потом делать? В одиночку я точно не в состоянии не идти дальше не вернуться обратно. Я могла бы попросить кого-нибудь приехать сюда помочь мне вернуться в Танзанию. Но кого? Могла бы попросить Пъерлуиджи связаться с Чезаре, он всегда говорил если какие проблемы обращаться к нему. Он мог бы договориться с Мауро и приехать спасти меня. Но как, чёрт возьми, кто то сможет приехать сюда? В бухту в Мозамбике, где нет дорог. И потом, я здесь в Мозамбике без въездной печати в паспорте. И они, даже если приедут, как могут уйти на борту яхты, которая не прибывала?

Снаружи продолжают доноситься звуки, кажется, что кто-то зовёт. Я постоянно выбегаю в кокпит и с отчаянием вглядываюсь в чёрную воду, но ничего и никого не видно. Холодно. Я сняла мокрую одежду но ещё не оделась и волосы всё ещё мокрые. Ложусь на койку и накрываюсь полотенцем. Внезапно осознаю, что пытаясь не думать о настоящем в мыслях я же в будущем. Обдумываю, что можно будет продать отдельно от лодки, когда доберусь до Танзании: компрессор, скороварки, карты Средиземного моря, книги, радиостанцию, килограммы запасного крепежа.


Очень хочется есть. Я бы съел даже сушёную рыбу, если бы мне её дали, но спросить я не осмеливаюсь. Ветер почти прекратился и воздух снова кажется тёплым.

Может попробовать самому на вёслах?

Пытаюсь понять насколько я устал и насколько трудным может быть предприятие.

Осматриваю небо, оно всё ещё темное, но туч не видно и ветерок совсем лёгкий. А течение?

Всматриваюсь в тёмную воду под бортом. Она неподвижна. Может течение начало меняться?

Было бы лучше успокоиться и подождать рассвета. Завтра при свете всё будет проще…

Время идёт. Не могу заснуть. Решено: попытаюсь! Рыбаки просыпаются. Капитан достаёт из под плёнки что то завёрнутое в тряпку. Это фонарик. Старый и помятый. Один из тех фонариков из светлой жести, которые делали до того как появилась пластмасса. Он испускает тусклый свет. Но это единственный источник света которым они располагают и они отдают его мне.

Один, два, три… нужно найти правильный ритм… пятьдесят, пятьдесят один… сто… сто один… двести… триста…

Рыбацкая лодка превращается в тёмный силуэт на горизонте. После пятисот исчезает.

Огонёк нашей лодки всё там же, лишь чуть ярче. Кажется. Но я не уверен. Нет никакого ориентира, чтобы оценить продвижение. Я не знаю есть ли течение, не вижу берега и даже маяка мыса Дельгадо. Заставляю себя не думать. Нужно сконцентрироваться на счёте гребков и не думать ни о чем другом. Нужно забыть о том что я один, что ночь, что здесь неизвестные мне течения и что там вдали простирается океан. Каждый раз, когда дохожу до сотни, начинаю снова с единицы и дойдя до девяносто девяти говорю — шестьсот, семьсот, восемьсот…

Один, два, три… пятьдесят, пятьдесят один, пятьдесят два… я не чувствую усталости но руки теряют силу и трудно координировать гребки… девяносто, девяносто один, девяносто девять, тысяча двести… Тысяча двести? Разве уже не было тысяча двести? Чёрт, не помню.

Начинаю снова с тысячи ста. Жалко, словно я потерял сотню гребков. Продолжаю грести и считать. Каждые сто гребков оборачиваюсь посмотреть. Осматриваю небо, надеясь не увидеть новые тучи, смотрю на огонёк, он становится ярче, но всё равно ещё низко. А ведь мачта высотой целых восемнадцать метров. Если объект высотой восемнадцать метров виден почти над поверхностью воды, на каком расстоянии он находится? Нужно знать угол и рассчитать косинус. Или тангенс?


Я беру свой дневник и начинаю писать. Отрывочные фразы, связанные лишь тем, что вместе составляют одну картину, в которой я пытаюсь выразить всё то, что у меня в мыслях и на сердце.

Время тянется бесконечными десятиминутными интервалами.

— Крошка, я вернулся… — голос ясный и близкий. Я подскакиваю с койки, тетрадь падает на мокрый коврик. Строчки написанные фломастером расплываются.

— Какая разница. Всё равно я об этом никогда никому не расскажу!

Две тысячи восемьсот гребков, я дошёл. В каюте тепло и светло. Лиззи обнимает меня.

— Чем это от тебя воняет? Рыбой?

— Ничего, ничего… завтра я тебе всё расскажу.


Загрузка...