Мой милый победитель

Глава 4

Черт возьми, это обращение «мисс леди Шарлотта» — просто находка. Винтер был в восторге от этого пламенного взгляда и непритворного возмущения. Мисс леди Шарлотта — вот забавно получилось! Отличная выдумка.

— Милорд? — настойчиво потребовала ответа девушка, не отступая ни на шаг, хоть Винтер буквально нависал над ней.

Он шагнул назад и галантно поклонился:

— О луноликая, все будет так, как ты пожелаешь.

Лорд Бакнелл снова кашлянул — то-то у него разболелось горло с момента его приезда — но прямого взгляда Винтера не выдержал и отвернулся в таком замешательстве, словно стал нечаянным свидетелем любовной сцены. Вне всякого сомнения, Бакнелл не одобрял манер молодого человека, но хозяин дома здесь он, Винтер, и этот… пусть держит свои суждения при себе.

С бесстрастностью, приобретенной в общении с мудрейшим шейхом Баракахом, виконт поклонился Бакнеллу и жестом пригласил Шарлотту войти. Какое-то мгновение она колебалась, думая о риске, на который идет, принимая его предложение крова и содержания. Соотечественники Винтера, с их неудобной одеждой и ханжеским укладом, постарались бы глубже припрятать основные, примитивные инстинкты, побуждавшие мужчину взять под свою опеку и покровительство женщину, которую еще не успел прибрать к рукам какой-нибудь его соперник. Шарлотта, дитя этой карикатурной цивилизации, свято верившая в устои своего общества, не расслышала беспомощный призыв собственных инстинктов и… перешагнула порог его дома. Винтер хмыкнул, дивясь наивности молодой женщины. Услыхав его смешок, Шарлотта обернулась. Их глаза встретились.

Бездонный удивленно-вопросительный взгляд озарил беспристрастное лицо девушки.

— Входите, Шарлотта, — позвала виконтесса.

Девушка отвела глаза и погрузилась в надежную искусственность взлелеявшей ее цивилизации.

Скрепя сердце Винтеру пришлось признать, что, став гувернанткой его детей, она и впрямь обретет надежную защиту. Глядя на эти поджатые губы и тщательно упакованную в одежду плоть, он желал во что бы то ни стало раскрыть их навстречу своим губам и своей плоти. Конечно, у него давно не было женщины, но как могли холодный взгляд и тутой корсет разжечь в нем пламя желания? Однако привычный фатализм бедуинов помог ему безропотно принять это странное влечение. Будучи англичанином по рождению, он понимал: нужно быть последним олухом, чтобы попытаться снискать расположение такой девицы….

Кстати, об олухах… Когда Адорна представила Шарлотту лорду Бакнеллу, тот лишь сухо поклонился. Поведение лорда озадачило Винтера. С момента своего прибытия (а приехал он несколько часов назад), Бакнелл вел себя весьма корректно, а в отношении девушки проявил сдержанность, граничившую с пренебрежением. Даже если Винтер не знал всех нюансов этикета, в одном он был уверен — его Мать не обращалась бы с гувернанткой так тепло, если бы это противоречило правилам.

Шарлотту холодность Бакнелла как будто ничуть не задевала. Ей, похоже, приходилось и раньше сталкиваться с подобными издержками своей профессии, и она привыкла не придавать этому значения.

— У вас красивый дом, леди Раскин, — сказала она, разглядывая просторную гостиную с ее акрами полированного паркета, высокими окнами, выходившими на террасу и в сад, картинами, книжными полками и коврами.

— Когда я впервые увидела Остинпарк, мне здесь тоже очень понравилось, — отвечала хозяйка. — С тех пор тут мало что изменилось. Трудно приукрасить прекрасное.

Адорна жестом пригласила всех к мягкому уголку у весело горевшего камина, где прислуга расставляла на столиках вазы с печеньем и пирожными.

— Устраивайтесь поудобнее. Солнце пригревает, но чувствуется, что зима не торопится покидать наши места…

Покосившись на лорда Бакнелла, усердно изучавшего корешки книг на книжных полках, Шарлотта сказала:

— Благодарю за приглашение, леди Раскин, но мне хотелось бы познакомиться с детьми.

— Конечно, вы скоро их увидите! — Винтер заметил, как мать прерывисто вздохнула. — Но сначала — мой вам совет — подкрепитесь как следует.

Молодой Раскин помрачнел. Если для его сына Робби поездка в Англию была увлекательным путешествием, то дочь Лейла то и дело закатывала истерики и требовала вернуть ее домой. Вернуть обратно, в Эль-Бахар, в то время как именно ради нее было решено поторопиться с переездом!

Она не понимала, да и как ей было понять? Лейла привыкла быть избалованной папиной дочкой, привыкла к дикой свободе, лошадям и бешеным скачкам. С малых лет девочка путешествовала с караваном да заправляла тамошними мальчишками. Вот только мальчишки рано или поздно становятся мужчинами, а Лейла… Лейла скоро станет девушкой. Как бы Винтер ни порицал обилие ограничений в чопорном английском обществе, стоило ему подумать о дочери, и он понимал, что принял правильное решение.

Лакеи вносили в дом багаж, и Шарлотта вдруг спохватилась:

— Погодите, принесите это сюда, пожалуйста! Винтер с любопытством наблюдал, как Шарлотта приняла из рук лакея тяжеленный раздутый саквояж. Он даже подошел ближе. Девушка поставила сумку у стены.

На первый взгляд, она оправдывала все ожидания матери; была холодна, беспристрастна, сдержанна. Винтер с трудом представлял эту женщину рядом с таким непоседливым, сумасбродным ребенком, как Лейла. Если Шарлотта не сумеет справиться с девочкой, оставлять ее в доме бессмысленно.

Тем временем Шарлотта развязала ленты и сняла шляпу. Винтер опешил. Он много лет не видел такой красоты.

— Бог мой! Леди, что же вы молчали, что у вас такие огненные волосы? — прогудел он.

Шарлотта так и застыла, держа шляпу в поднятых руках. Указательным пальцем Винтер приподнял прядь, упавшую ей на лоб:

— В жизни не видел ничего подобного! О ваши волосы можно согреть руки.

Тут молодой человек услышал приглушенный смех матери. Он взглянул на нее, и та поспешно направилась к своему креслу. Но сын успел заметить прижатый к губам палец и озорные огоньки в глазах. Ну, вот, снова эти английские предрассудки!

Шарлотта передала шляпу горничной и, взяв Винтера за запястье, твердо отвела его руку.

— Смею заметить, сударь, что комментировать физические особенности других людей бестактно.

— А зачем тогда женщина демонстрирует свои прелести, если мужчина не смеет ими восхищаться?

— Я не демонстрирую свои прелести! Мои рыжие волосы просто… — Шарлотта перевела дыхание. — Впрочем, джентльмен может выразить восхищение красотой дамы, только… более сдержанно.

Сжимавшие запястье Винтера пальцы задрожали. Бледные от досады щеки девушки зарделись, но ее эмоции ни в коей мере не коснулись голоса. Молодой человек рассматривал грозное личико Шарлотты, недоумевая, к чему такие сложности. Хорошо, я могу сказать: «Мне нравится цвет ваших волос»?

— Так лучше, но если учесть ваш статус хозяина дома и мой — гувернантки, вам следовало бы вовсе воздержаться от комплиментов.

— Но какая мне от этого радость? Девушка отпустила руку Винтера.

— Поступая согласно правилам приличия, мы не всегда делаем то, что приносит нам радость.

— Это я уже понял, — криво улыбнулся молодой человек. Старательно оправляя платье, Шарлотта заметила как бы невзначай:

— Что-то не верится, что в пустыне дамам делают подобные комплименты.

— В пустыне «дамы» не ходят с непокрытой головой. Это дозволено лишь малолетним девочкам.

Шарлотта с любопытством взглянула на виконта. Ее зеленые, как весенние поля, глаза округлились.

— И это правда, что женщин там держат в гаремах? — спросила она.

Здесь, в Англии, многих дам из высшего общества интересовали подобные вещи. Но они вели свои расспросы в осуждающе-пренебрежительном тоне, Шарлоттой же двигало искреннее любопытство. Она так увлеклась, что сбросила маску холодности.

— Состоятельные мужчины, живущие в городе, действительно держат своих жен в гаремах, — пояснил молодой человек. — Я же жил среди бедуинов, странников пустыни. Наши жены путешествовали с нами, но с покрытой головой.

— И ваша жена… — Шарлотта запнулась. — Ваши жены тоже прятали волосы?

— Моя жена, — Винтер сделал акцент на единственном числе, — прятала волосы и, как правило, лицо тоже. Как и я. Песок и солнце в пустыне беспощадны.

— Ну да, конечно… — девушка поджала свои нежные губки, обдумывая услышанное.

Виконту тоже было о чем подумать. Быть может, под внешней сдержанностью Шарлотты скрывается тонкая, любознательная натуру?

— Идите же сюда, друзья мои, — позвала Адорна.

Шарлотта опомнилась и смутилась, сообразив, что взгляды всех присутствующих обращены к ней.

— Простите, милорд, — извинилась она, — я не должна была вас расспрашивать.

— Это еще одно правило? У англичан не принято направлять свои усилия на получение интересующих их сведений?

— Нет, я вовсе не это имела в виду, а лишь то, что вы хотели выпить чаю, и, стало быть, для расспросов сейчас не время и не место.

— В таком случае, вернемся к ним позднее, — и не успела Шарлотта возразить, как Винтер подошел к самому большому креслу и удобно в нем устроился.

Адорна расположилась поближе к золоченому подносу с чайными принадлежностями, и лорд Бакнелл, как послушная собачонка, присел рядом. Лишь Шарлотта оставалась стоять.

— Шарлотта, — виконтесса указала на диван справа от себя, — вы мне поможете?

Девушка послушно проследовала к предложенному месту, а виконтесса принялась разливать чай.

— Лорд Бакнелл, вы пьете чай со сливками, не так ли? — Адорна передала чашку Шарлотте, а та вручила ее Бакнеллу. — Винтеру — с сахаром.

Избегая встречаться взглядом с молодым человеком, девушка передала чашку и ему.

— Пока я готовлю вам чай, Шарлотта, будьте так добры, передайте Винтеру миндального печенья. Он так любил его в детстве!

Винтер принял из рук девушки вазу и взял сразу два печенья, доблестно подавив в себе желание проглотить сразу оба и прихватить еще. О, Шарлотта ужаснулась бы, увидев такое! Возможно, маска сдержанности снова бы упала, и эмоции выплеснулись наружу. Но, как бы Винтеру этого ни хотелось, он все же сжалился над бедной девушкой, отдав должное требованиям английского этикета.

— Лорд Бакнелл, передать вам сэндвичи?

Тот отказался.

— Попробуйте кекс с тмином.

— Кусочек, пожалуйста.

Адорна положила на тарелку сэндвич, по кусочку смородинового пирога и кекса и подала ее Шарлотте со словами:

— Дамы слишком нежные создания, чтобы испытывать столь плебейское чувство, как голод, но мы с Шарлоттой все равно с удовольствием перекусим.

Винтер усмехнулся, и даже Шарлотта позволила себе улыбнуться, снимая перчатки, чтобы приступить к еде. Бакнелл же важно закивал:

— Именно так, дорогая леди Раскин. — И, обращаясь к Винтеру, добавил:

— Английские женщины не похожи на ваших дикарок, мой мальчик.

Продолжая улыбаться, Винтер переспросил:

— На каких дикарок? Вы говорите о моей жене? Бакнелл вздрогнул и если не с откровенным ужасом, то все же растерянно посмотрел на виконта.

— Простите, я сказал не подумав, — промямлил он и поспешно перевел взгляд на Адорну. — Я, знаете ли, был очень удивлен, когда узнал, что Винтер вернулся домой. Признаться, я не особо слежу за местными новостями, но в свете о его приезде и слыхом не слыхивали.

— Я в Англии немногим более двух недель, — бесцеремонно перебил его молодой человек, — и не заинтересован в распространении каких бы то ни было слухов.

— Разумеется, милорд, — согласился Бакнелл, заносчиво взглянув на Винтера.

Напыжившись еще больше, он продолжал:

— Хотя, как правило, подобные новости в два счета разлетаются по всей округе.

— Матушка считает, что детям будет легче влиться в общество, если сначала они познакомятся с принятыми в нем правилами поведения. Так что о нашем прибытии никто не знает — Винтер шаловливо глянул на Адорну. — Или почти никто. Клянусь, мэм, Говард первым узнал меня в городе и напросился в гости.

— Лорд Говард часто испытывает потребность в деньгах, — вставил Бакнелл. — Лишь благодаря неле… э-э… необычным суждениям Винтера он и его дражайшая половина убрались отсюда, не дожидаясь, когда их выпроводят.

Винтер сделал вид, что не заметил намеренной оговорки Бакнелла.

— Надеюсь, дорогая, пока вы были в Лондоне, вам не пришлось тратить время на дела вашего семейного предприятия, — продолжил лорд, обращаясь к Адорне, хотя в действительности его очень интересовало, насколько успел освоиться в делах отцовской фирмы молодой виконт.

— Слава богу, — отвечала та, — с помощью кузена Стюарта Винтер взял бразды правления в свои руки.

— Вам с самого начала не стоило утруждать себя работой — мягко упрекнул виконтессу Бакнелл.

Осмелев от видимого благодушия Винтера, он добавил, обращаясь к нему:

— Леди Раскин — нежный цветок! Тут молодой человек не сдержался:

— Если вы действительно так считаете, то я вас разочарую: вы заблуждаетесь.

Бакнелл опешил. Беспардонность Винтера шокировала опытного дипломата.

Как вдруг сверху донесся топот детских ног по паркету и… Папа! — эхом разнесся по коридору звонкий голосок Лейлы. — Па-па-а-а-а!

Винтер мысленно видел, как девчонка съезжает вниз по перилам.

— Не ходи туда! — кричал ей вслед Робби, свято веря, что для пущей убедительности нужно крикнуть как можно громче. — Тебе же влетит!

Но дробный топоток Лейлы раздавался уже совсем близко, и в считанные секунды она влетела в двери гостиной, размахивая руками и скользя по гладкому паркету. Она была худенькой, кожа да кости, и рослой, значительно выше своих сверстниц. Девочка унаследовала от матери темные волосы, которые сейчас были заплетены в косу, и приятный оливковый оттенок кожи. Она остановилась, вспомнив о наставлениях отца, но продолжала пританцовывать на месте. Большие черные глаза ребенка искрились озорством. Свежая пыль на красном канифасовом платье говорила о недавних проделках.

Винтер протянул дочери руки:

— Ну, иди сюда, мое сокровище!

Девочка бросилась к отцу в тот момент, когда в комнату вбежал Робби.

— Я пытался ее остановить, — крикнул мальчик, высокий и широкоплечий, с тем же оттенком кожи, что и у сестры.

Было ясно: пройдет совсем немного лет, и он превратится в настоящего красавца. Но пока голос мальчика то и дело срывался, когда он, указывая на сестру, утонувшую в объятьях Винтера, гневно докладывал:

— Она лазила на чердак и опять вся извозилась!

— Довольно, — перебил его отец, подзывая мальчика к себе. Тот живо подошел, уселся на отцовское колено, и Винтер обнял сына.

Семейка дикарей торжествующе взирала на присутствующих представителей славного, чопорного, затянутого в корсеты английского общества.

Адорна смотрела на сына и внуков со смешанным чувством обреченности и обожания. Бакнелл, как и следовало ожидать, сумел скрыть неприязни. А Шарлотта… Интересно, как себя поведет наша «мисс леди»?

Впервые с тех пор, как Винтер ее увидел, взгляд девушки утратил нарочитую холодность. Она с интересом смотрела на детей, словно бы оценивая их.

Качнув детей на коленях, чтобы привлечь их внимание, он сказал:

— Эта девушка — та самая гувернантка, которую вам обещала бабушка. Ее зовут мисс леди Шарлотта. Она умная, и, как вы сами видите, очень красивая. Она будет вас учить.

Девушка тепло улыбнулась Лейле и по-товарищески кивнула Робби.

— Рада познакомиться. Приятно находить новых друзей. Винтер снова подтолкнул их, и дети в один голос пробубнили:

— Рады познакомиться, мисс леди Шарлотта, — но не встали и не поклонились.

Адорна хотела было сделать им замечание, но Шарлотта ей помешала:

— Робби, будь добр, подай мне вон ту сумку. Я привезла вам подарки.

О, это волшебное слово! Робби тут же вскочил и притащил Шарлотте саквояж, который предусмотрительно был оставлен поблизости.

Лейла лишь прижалась спиной к отцу. В последнее время на нее обрушилось столько впечатлений, столько знакомств! Временами девочка страдала от чрезмерной застенчивости, впадала в истерику, порой ее мучили ночные кошмары. Но с этим Шарлотта разберется позже. А пока она не придала никакого значения спонтанному упрямству девочки. Вместо этого, когда Робби принес сумку, она лишь похлопала по подушкам дивана рядом с собой. Мальчик, помедлив, все же подошел и сел. И тут девушка извлекла из саквояжа деревянную фигуру лошади высотой сантиметров в тридцать. Искусно отполированное дерево блестело. Животное было само движение: застыли в воздухе копыта, грива и хвост развевались по ветру.

Когда Шарлотта поставила скульптуру подле себя на пол, Винтер почувствовал, как дочь невольно подалась вперед.

— Это подарок для Лейлы, — сказала Шарлотта. Да, в уме ей не откажешь.

Во второй раз из сумки девушка вынула нечто, напоминавшее тонкую рукоять ножа слоновой кости сантиметров десять в длину. Что это, Винтер понял сразу. Она действительно умна. Опасно умна. Он это учтет на будущее.

Когда Шарлотта передала странный предмет Робби, Адорна вдруг тихо застонала и спрятала лицо в ладонях. Робби, нахмурившись, с опаской принял подарок. Мальчику потребовалась всего минута, чтобы понять секрет вещицы.

— Папа, смотри! — Сын радостно демонстрировал отцу раскладной нож. — Я смогу всюду носить его с собой и метать… — запнувшись, он посмотрел на бабушку. — Не в доме, конечно.

— Будем тренироваться на улице, — предложила Шарлотта, — во время прогулок. Я очень надеюсь, что ты покажешь мне, как правильно метать ножи, а Лейла научит ездить верхом, — она обернулась к девочке. Та же не сводила с лошади глаз. — Бабушка говорила, что ты прекрасная наездница.

Лейла подозрительно посмотрела на Шарлотту.

— Ладно. Только без дамского седла!

— Прости, голубушка, — Шарлотта взяла в руки фигурка лошади и погладила ее. — Я не знала, что ты не умеешь ездить в дамском седле.

— Умею! — девочка вскочила в порыве негодования. — Только не хочу!

— Почему это не хочешь? — Робби увлеченно изучал свой подарок, выдвигая и складывая лезвие. — Ты даже не пробовала.

Не дав разгореться ссоре, Шарлотта встала.

— Девочки умеют все, Робби! Лейла, держи лошадку.

Гордо прошагав к гувернантке, девочка взяла подарок и прижала его к груди.

— Красивая, — восторженно вздохнула она, погладив животное. — Спасибо, мисс леди Шарлотта.

— В этом доме девочки и воспитаны лучше, — добавила та.

Мальчик понял намек:

— Спасибо, мисс леди Шарлотта!

— Пожалуйста, друзья мои. Робби, поможешь мне отнести сумку? С вашего позволения, леди Раскин, дети проводят меня в мою комнату.

— Конечно, ступайте, — растерянно проговорила виконтесса.

Шарлотта взяла детей за руки, и, когда они выходили из гостиной, Винтер услышал, как она спросила девочку:

— Ты знаешь, что в дамском седле ездить труднее, чем в обычном?

Молодой человек подошел к двери и, уперев руки в бока, провожал взглядом детей и их новую гувернантку. Шарлотта командовала его сорванцами так умело, что они этого даже не замечали.

Да, эта девушка — именно то, что они искали. Вне всяких сомнений.