Мой милый победитель

Глава 6

Вот и подошла к концу последняя сказка «Тысячи и одной ночи». Шарлотта закрыла книгу и откинулась на спинку кресла.

— Хорошая сказка? Понравилась так же, как и другие? Ответ был ясен заранее. Дети Винтера примостились у ее ног, грезя об удивительном многообещающем мире, в котором было полно чудес и существовали даже ковры-самолеты и волшебные пещеры, полные сокровищ.

Шарлотта знала, что это недозволенная слабость с ее стороны, но на какое-то время она сама увлеклась повествованием, разделив эмоции детей.

Она поднялась и уложила книгу в саквояж.

— Сегодня прекрасный день, и обед на свежем воздухе пойдет вам на пользу, — сказала девушка, поправляя белый крахмальный воротничок и манжеты, украшавшие синее платье из саржи. Оправдывая ее ожидания, дети тоже встали и, копируя движения гувернантки, принялись приводить в порядок одежду. Робби выглядел вполне опрятно в своих черных брюках и короткой курточке. Но Лейла… Шарлотта сдержала вздох. Девочка не просто носила одежду — она ее, что называется, изнашивала. Юбка из розового канифаса Ужасно измялась. На правом рукаве красовалась чернильная клякса. Заметив ее, Лейла нахмурилась, попыталась разгладить юбку да вернула в косу выбившуюся прядь.

Когда Лейла закончила свой туалет, Шарлотта протянула обоим руки.

— После еды пойдем гулять, и вы расскажете мне об Эль-Бахаре.

Это вошло в обычай. Каждый день они выбирались на пешие прогулки. Робби упражнялся в метании ножа. Лейла гонялась за бабочками и кувыркалась в траве. Попутно дети делились воспоминаниями о прежнем доме. Им нравилось рассказывать Шарлотте о жизни в пустыне: выходило, будто они учат собственного учителя. И, надо сказать, девушка по-настоящему увлекалась, рисуя в воображении бесконечные барханы, верблюдов, которые умели плеваться и от которых пахло навозом, выбеленные солнцем скелеты и оазисы, которые вдруг оказывались зыбкими миражами.

— Летом обед под открытым небом может входить в программу различных празднований, — поясняла Шарлотта, пока они шли вниз по ступенькам и дальше по коридору. — Во время таких застолий следует помнить, что правила этикета остаются прежними.

Лейла скорбно вздохнула:

— Опять эти дурацкие манеры! Я не хочу о них говорить.

— Именно хорошие манеры отличают воспитанных людей от провинциалов, — пожурила девочку Шарлотта.

— А я думал, их отличает воспитанность, — заметил Робби. Сзади раздался громкий смех.

— Попались, мисс леди Шарлотта! — в дверях галереи стоял Винтер.

— Папа! — Лейла бросилась к отцу.

Он подхватил дочь на руки и поцеловал в голову, второй рукой обнял подбежавшего Робби. Винтер широко улыбался, но Шарлотта обратила внимание на прорезавшиеся между бровей складки, которых раньше не замечала. Лорд Раскин был босоног, рубашка распахнута, а волосы, казалось, давно не знали расчески. Довершали образ дикаря давний шрам через всю щеку и эта ужасная серьга.

Надо сказать, его наряд смотрелся весьма экзотично. В этом и состояла основная причина, по которой Шарлотта избегала совместных завтраков. Этот человек был для нее воплощением всего необычного, недосягаемого и… желанного.

Девушка поспешно отвела взгляд:

— Рада вас видеть, милорд.

— Вы же на него не смотрите, — заметила Лейла, наблюдавшая за происходящим с высоты своего положения, сидя на руках у отца.

— Эти слова — дань вежливости, — Шарлотте такое объяснение казалось вполне разумным, но нужно быть готовой к новым подводным камням. Дети воспринимали слова буквально, во всяком случае, английские слова.

— А зачем говорить то, чего нет на самом деле? — тут же спросил Робби.

— Да, мисс леди Шарлотта, зачем? — эхом отозвался Винтер.

Девушка знала, что молодой человек над ней потешается. Над ней и над всем благородным, пристойным, «английским». Дрогнув ресницами, она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Вежливость снимает напряжение, которое иначе может вылиться в непонимание, обиду и даже кровопролитие. Я не верю, что в отдаленных уголках мира, таких как Эль-Бахар, пренебрегают правилами учтивости.

— Вы, как всегда, правы, мисс леди Шарлотта. Учтивость в Эль-Бахаре ценят, особенно ту ее разновидность, которой так не достает англичанам.

— Какую же? — с неподдельным интересом спросила Девушка.

Терпимость.

Прежде чем Шарлотта успела что-то ответить, Винтер улыбнулся детям:

— О, плод моих чресл, чем вас собирается порадовать ваша наставница?

— Мы ужинаем на террасе! — весело доложила Лейла. Она обхватила ладонями голову отца и повернула к себе. — Папочка, скажи, что ты будешь кушать с нами!

Винтер погладил Робби по щеке.

— Ждал с нетерпением, когда ты об этом спросишь. А ваша гувернантка не возражает?

Будто она смеет перечить хозяину дома! Хотя следует отдать виконту должное: он поступил вежливо, испросив у дамы разрешение участвовать в трапезе. Далеко не всякий хозяин готов проявить уважение к гувернантке настолько, чтобы учитывать ее пожелания. Выходит, Винтер проявил больше такта, нежели можно ожидать от большинства мужчин его положения. Несмотря на то, что внешне он выглядел совершеннейшим дикарем.

Вот только… одной мысли о его участии в обеде оказалось достаточно, чтобы лишить Шарлотту душевного равновесия. Все в Винтере было преувеличено — слишком уверен в себе, слишком привлекателен, позволяет себе слишком много вольностей по отношению к женщине, которую ему вздумалось возжелать. Не сказать, чтобы он проявлял к Шарлотте особый интерес, но, подобно тому, как в глубине души ее огорчало вынужденное пребывание в Сюррее, так ни на минуту не утихало и подспудное раздражение, источником которого был хозяин поместья.

А сейчас он лукаво улыбался, ожидая ответа:

— Слово за вами, мисс леди Шарлотта.

— Я попрошу дворецкого поставить на стол еще один прибор.

И Шарлотта, эта уверенная в своем профессионализме невозмутимая женщина, твердой походкой направилась к кухне.

Проходя мимо библиотеки, она услышала голос виконтессы:

— Шарлотта!

— Дели Раскин… Адорна… Как я рада вашему возвращению!

Адорна сбросила верхнюю одежду, как всегда мило улыбаясь.

— Как все же хорошо дома! Лондон — сплошные публичные дома, сплетни да приемы, — она взяла Шарлотту под руку, увлекая ее к кухне. — Ужасное место! Вы по нему не скучаете?

— Вовсе нет, — не раздумывая, отвечала девушка.

— Если вам необходимо дополнительное личное время, просто скажите мне об этом. Вы ни разу не брали выходной, не так ли?

Тревога наполнила душу Шарлотты.

— Первые месяцы чрезвычайно важны для формирования в детях чувства защищенности и доверия ко мне. Я не могу позволить себе легкомысленных поступков.

— Не думаю, что полдня в неделю…

— У меня нет мест, куда бы я желала отправиться, — категорично заявила девушка.

— Понимаю, — медленно кивнула Адорна. Могла ли она это понять?

— Я ценю вашу заботу о Робби и Лейле, — продолжала Адорна. — Признаюсь, общение с ними — для меня настоящее испытание. Но, с другой стороны, им нелегко дался переезд. Пока мы с их отцом вынуждены часто бывать в Лондоне, но скоро дела будут улажены и тогда… Лично я подумываю завести роман с лордом Бакнеллом.

Шарлотта захлопала ресницами, надеясь, что ослышалась.

— Э-э… Роман?

— С лордом Бакнеллом, — по умиротворенному голосу Адорны можно было предположить, что речь идет о погоде. — Я ни разу не участвовала в любовной интриге. Так что стоит поразмыслить об этом…

Виконтесса, как будто, ждала ответа, и Шарлотта, запинаясь, сказала:

— Я… Конечно, следует быть осмотрительной, завязывая отношения такого рода…

Они вошли в коридор, ведущий к кухне, из открытой двери которой вылетел молодой долговязый парень со стопкой салфеток на серебряном подносе. Увидев их, лакей остановился и отвесил поклон.

Никому в жизни Шарлотта еще не была так рада.

— Гаррис! Куда ты бежишь с этой горой салфеток? — Адорна ткнула пальцем в поднос.

— Детишки обедают на террасе, мэм, и, если я знаю детей, а я их знаю, кто-то из них непременно прольет молоко.

— Вы совершенно правы, — улыбнулась Шарлотта, — спасибо, что беспокоитесь о них.

— Мой сын будет обедать с детьми и мисс Далрампл, так что подготовьте еще один прибор, — велела Адорна.

Гаррис поклонился и, не разворачиваясь, сделал шаг назад;

— Я позабочусь, мэм.

И тут некий бесенок в Шарлотте, о присутствии которого она сама не подозревала, заставил ее предложить:

— Думаю, не составит большого труда добавить два прибора вместо одного.

Гаррис медлил. Адорна в тот же миг с утомленным видом приложила рук ко лбу:

— Я бы с радостью, да только я так устала! Шарлотта с готовностью пошла на попятный:

— Так значит, приказать принести поднос вам в комнату.

— Было бы чудесно, — согласилась виконтесса. Гаррис кивнул и вернулся на кухню.

— Милая, а вы не такая робкая, какой хотите казаться, задумчиво проговорила Адорна.

Шарлотта сочла бессмысленным притворяться:

— Простите, Адорна, сама не знаю, что на меня нашло.

— Видать, озорство взыграло. И не удивительно: вы столько времени проводите с детьми.

Они не спеша направились обратно к террасе. Их обогнала горничная с набором посуды на подносе. Сделав короткий книксен, девушка побежала дальше. Другая нагнавшая их горничная двигалась медленнее. У нее в руках был поднос с обедом на одну персону. Девушка поприветствовала хозяйку и проследовала к лестнице, ведущей в спальню Адорны.

Виконтесса кивнула обеим горничным и как ни в чем не бывало продолжила прерванную беседу:

— К возможному роману с лордом у меня зрелый, взвешенный подход.

Возврат к прежней теме застал Шарлотту врасплох.

— А у вас случались увлечения? — спросила Адорна.

— Увлечения?..

— Любовные, — терпеливо пояснила виконтесса. Девушка судорожно соображала: что это — хозяйка ее проверяет? Или в ней взыграла ностальгия по уходящей молодости?

— Нет, мэм.

Они подошли к коридору, соединявшему террасу со ступеньками, ведущими наверх. Виконтесса нахмурилась.

— Вы не одобряете моего поведения.

— Леди Раскин, не мне осуждать или одобрять ваши поступки.

— Вы снова упоминаете мой титул. Нет, не одобряете.

— Но, леди… Адорна… В самом деле, я не могу себе позволить…

Виконтесса остановила ее жестом.

— Прекрасно. Я удаляюсь в свою одинокую спальню и отобедаю там в полном уединении, — она повернулась и пошла прочь.

Шарлотта поспешила следом за ней:

— Прошу вас, мэм, у меня и в мыслях не было… Остановившись, Адорна взяла девушку за руку:

Дорогая, я вне себя от ярости, но мне станет легче, если вы составите мне компанию.

— Я… Конечно, с радостью.

Ладно, все эти разговоры об одиночестве — вздор, виконтесса похлопала Шарлотту по руке. — Я действительно падаю от усталости. Ступайте на террасу, а вечером увидимся.

— Вечером?

Адорна кокетливо махнула на прощание рукой и уже на ходу произнесла фразу, от которой у Шарлотты похолодело внутри:

— Думаю, вам пора узнать истинную причину, почему вы здесь, не так ли?