Мой Однолюб. В его сердце другая

Глава 22. Тая

— Что с тобой, Тайчонок? — спрашивает Ива, закрепляя косичку резинкой.

Кудрявые волосы смешно топорщатся. Я слабо улыбаюсь.

— Всё в порядке, Подорожник.

Прозвище, которое я придумала Иве Задорожной в детстве, кажется мне очень милым и правдивым. Она и правда похожа на это благородное растение. В прямом смысле выросшая «у дороги», моя девочка не растеряла внутренней доброты, милосердия и света. Ими Подорожник может исцелять сердца людей, как например сейчас — моё.

Когда я склоняю голову к ней на колени, Ива ласково перебирает мои волосы. На её приезд с ночевкой мы договорились давно. Вообще, хотели отметить новоселье, но Мия немного приболела.

Наша любимая забава с детства — веселые пижамные вечеринки. Как правило, мы проводили их у меня дома. Родители почти всегда на сменах в больнице, квартира в полном нашем распоряжении.

А мы черпали взрослую жизнь по чуть-чуть, урывками.

Однажды Мийка вытащила у своего отца сигару из кабинета, и мы сутки кашляли от её удушающей вони. До сих пор, как вспомню, так в горле першит. В другой раз мой сосед дядя Гена, купил нам бутылку красного вина, и мы с Алиевой от души напились. Ива с нами не стала, она в такой забаве не видит ничего смешного или классного. Зная ее родителей, вполне понимаю. Зато было кому всю ночь подставлять тазики и припоминать нам это до конца жизни.

Сегодня мы с Ивой тоже в пижамах, но настроения веселиться совершенно нет. И Мии с нами нет.

Наверное, это нормально: когда подруга выходит замуж, она вдруг резко пропадает со всех радаров. Только вот грустно получается. Будто бы детство кончилось, а мы не наболтались.

— С Ваней поругалась? — спрашивает Ива.

Еще раз тяжело вздохнув, смахиваю горячие слезинки. Шкаф под их натиском видится мне мутным, поэтому приходится протереть как следует глаза кулачками.

— Ну не расстраивайся, Тая. Абсолютно все со своими парнями ругаются. Вот взять даже Мийку с Миром…

Закатываю глаза раздраженно. Громов за Карамелиной готов босиком по стеклу ходить, тоже мне пример. Это Мийка пока они дружили шелковая была, сейчас же веревки из парня вьет, а тот будто бы и рад.

— Подумаешь. Ссора, — продолжает Ива. — Главное, вы ведь все еще вместе…

Тяжело вздохнув, пытаюсь промямлить что-нибудь членораздельное. Но получается будто бы манная каша с комочками.

— Мы не вместе, — выплевываю зло.

В душе снова чернота. Самое тяжелое было — признаться себе.

— Как не вместе? Не поссорились, а расстались? — голос Ивы слышится озадаченным.

— Не знаю, Ив. Мне кажется, мы и не встречались. Я все придумала себе. Сама.

— Как придумала?

— Вот так. Фантазерка, блин.

— Ничего не понимаю… Никогда за тобой такого не замечала.

— Мне так стремно и стыдно, Ив, — утыкаюсь лицом в ладони и плачу. — Я постоянно себя ругаю. За всё, что натворила. И мне кажется, что я одна во всем виновата. Весь мир идеальный, а я одна — грязная.

— Да в чем ты можешь быть виновата. Что значит грязная? Он ведь сам тебе встречаться предложил?

— Предложил.

— Сам цветы дарил?

— Дарил, — шмыгаю носом.

— Тогда в чем ты виновата? Не понимаю…

Поднявшись, промакиваю слезы длинным рукавом от пижамы и решительно отбрасываю волосы за плечи.

— Прости, что я все на тебя вываливаю, — качаю головой. — Тебе своих проблем хватает, тут еще я с ерундой.

— Ничего себе ерунда, — ругается Ива. — Быстро рассказывай. Я ведь твой Подорожник, забыла? Сейчас приложим к болячке и станет легче…

Кивнув, вываливаю на подругу всю правду.

Про Турцию и про то, как Соболевых встретили. Как Ваня впервые поцеловал, как смотрел на меня. а потом я чуть в море не утонула, и он спас. И про пляж, конечно, все рассказываю. Как перемкнуло меня. Короткое замыкание. Только Соболев, только его руки и губы.

Ивка не верит, конечно, в такое, но все слушает и кивает.

— Может, он из-за порядочности своей про то, что вы встречаетесь, сказал? Перед мамой хотел тебя выгородить? — спрашивает, когда я замолкаю.

— Не знаю, — вымученно произношу.

— Зачем тогда в аэропорт приехал? Странный такой. А сейчас-то он где?

— В Москве.

— Надолго?

— В выходные должен вернуться, — отвечаю, яростно взбивая подушку. — Видеть его не хочу.

— Так поговори с ним, Тай, — просит Ива, укладываясь рядом. — Вот как со мной сейчас. Может быть, всему есть объяснение?

— Какой тут объяснение? Я не хочу ему навязываться. Больше не хочу.

— Думаю, произошло недопонимание. Мы близко с Ваней не общались, но мне кажется, что он не мудак.

— Ну не знаю…

Ива такая. Она всех готова выгородить и редко на кого-то злится по-настоящему.

— Пообещай мне, что вы поговорите?

— Я попробую, Ив. Я попробую.…

Вопреки обещанию, весь следующий день проходит под девизом «Больше не одного звонка и сообщения Ване Соболеву». С утра занимаюсь йогой и бегу на репетицию в Дворец культуры. Масштабная подготовка к конкурсу ещё не началась, но мы с местными организаторами уже трудимся. И первый вопрос на повестке дня — разработка декораций.

Ближе к вечеру, чувствую приятную усталость и понимаю, что весь день практически не вспоминала о Ване.

Вернувшись домой, разогреваю ужин и размещаюсь за столом. Насаживая кусок отварной курицы на вилку, отвечаю на звонок от Ивки.

— Да…

— Та-я, — нерешительно произносит она.

— Угу, — отвечаю с набитым ртом. — Привет, ты зарядку от телефона оставила.

— Пф-ф… Ладно, потом заберу.

— Уберу, чтобы не потерять.

Тишина в трубке затягивается, и я нахмуриваюсь.

— У тебя что-то случилось, Ив? — Спрашиваю испуганно. — С родителями что-то?

— Нет. Я… на смене, в клубе.

— Ой, я не знала…

Закусываю губу, потому что чувствую себя неблагодарной. У меня есть родители, которые обеспечивают все мои прихоти, есть конкурсы красоты — любимое хобби, с помощью которого есть возможность зарабатывать. Я живу в собственной новой квартире.

Да и может с Соболевым еще все наладится.

— Помнишь, мы как-то обсуждали нашу дружбу, — начинает Ива издалека.

— Ты меня пугаешь, — хихикаю в трубку.

— Мы обсуждали нашу дружбу, и ты тогда сказала, что если тебе будет изменять парень и твоя подруга об этом узнает… В общем, ты хотела бы, чтобы она тебе рассказала?

Руки слабеют… А вилка с грохотом валится на стол.

— Говори… — морщусь.

— Ни в какой ни в Москве твой Соболев, — со злостью произносит Ивка. — Он реально мудак. Если хочешь, приезжай, сама удостоверишься…