Мой Однолюб. В его сердце другая

Глава 27. Тая

Сердце сжимается от прокуренного низкого голоса:

— Ты пиццу какую любишь?

— Эм… Пиццу?

Задумываюсь, пытаясь понять, что это с ним случилось?

Догадка озаряет. Ну, точно же. Яна Альбертовна все-таки с ним поговорила и попросила быть со мной помягче? Конечно, она ведь такая добрая и готова всех вокруг обогреть.

— Ну так и… «Пеперони» или может, что-нибудь с курицей?

— С курицей? — непонимающе повторяю.

— Тая, — его голос становится чуть ироничным. — Ты там как вообще? Все нормально?

Злость взрывает.

Куда он уехал вчера вечером? Почему так быстро? И зачем сейчас мне звонит?

— А с тобой все нормально, Соболев? — выкрикиваю в трубку.

Понимая, что наговорю лишнего, завершаю звонок и рычу в потолок.

Сжимаю кулаки от ярости.

Снова взрывает до кругов перед глазами.

Я никогда и ни с кем не позволяла себе так разговаривать. «Вежливость — удел королей», говорила мама, и я старалась быть такой.

Воспитанной, спокойной и застегнутой на все пуговицы.

Что происходит со мной в присутствии Вани? Словно кожу сдирают, и я становлюсь мегерой.

Овощное рагу почти готово, поэтому я накрываю стол для себя одной. Достаю из шкафа красивый бокал для воды и любимую нежно-розовую тарелку. Ставлю все это на белоснежную салфетку и зажигаю ароматическую свечу.

Звонок в домофон напрягает, потому что я, кажется, знаю кто это.

Не отвечая, жму на кнопку и открыв дверь, складываю руки на груди. Волосы с лица агрессивно сдуваю. Лифт почему-то не поддается гипнозу и все равно привозит на мой этаж Соболева.

Улыбающегося и с коробкой пиццей.

Вот что значит — человек потрахался!

Выйдя из лифта, Ваня осматривает мой фривольный домашний вид: высокий хвост, короткий белый топ, заканчивающийся сразу под грудью, и розовые пижамные штаны из шелка.

Затем переводит взгляд ниже и озадаченно хмыкает.

— Опять? — спрашивает нахмуриваясь.

Выглядываю из-за порога и смотрю на очередные мешки со строительным мусором. Соседи снова выставили, а ругаться с ними мне совсем не хочется.

— Они вчера тоже стояли, — равнодушно пожимаю плечами.

Мы сталкиваемся взглядами. Неловко как-то. Потому что это происходит впервые, с того момента, как он был во мне.

То, чем мы занимались вчера, будто ближе нас делает. По крайней мере, я теперь понимаю оттенки блеска в его глазах и знаю, какой он, когда Ване… приятно…

— Вчера я… хм… не заметил, Тай.

Соболев вручает мне квадратную коробку и на пятках разворачивается к соседской двери.

— Сейчас приду. Можешь пока погреть, — небрежно выговаривает через плечо.

Больше всего в этот момент меня бесит то, что я на собственном пороге, как дура, стою с пиццей и, глядя на широкую спину в обычной черной футболке, чувствую, как внутри приятное тепло разливается.

Приехал. Я, правда, не надеялась.

Думала, что никогда больше не появится. А его «я позвоню» просто так было сказано. Из жалости, что ли.

Мысленно саму себя ушатом ледяной воды окатываю и копья в сердце втыкаю.

Стоп, Тая. Ты опять плывешь по этому парню. Напридумывала себе то, чего нет.

— Тая? — зовет Ваня.

— Что?

— Иди, — кивает на дверь. — Грей.

— Сам погреешь, — ворчу, залетая в квартиру. — У меня самообслуживание, Соболев, — громко кричу.

Кинув пиццу на стол, усаживаюсь и хватаю вилку. Остервенело жую своё овощное «беспеперонное» рагу, из-за запахов от коробки кажущееся пресным, и прислушиваюсь к звукам в подъезде.

Разговор с неряхами-соседями проходит на повышенных тонах и это меня пугает.

Хлопок двери разрушает тишину и мой страх.

— Они извиняются, что так вышло, — сообщает Ваня.

— Угу, — запивая водой, киваю.

— Самообслуживание, значит?

Он забрасывает ладони в карманы джинсовых шорт и осматривает помпезное великолепие моей вечерней трапезы. Свеча задорно играет пламенем и отбрасывает блики на бокал.

— Красиво у тебя тут.

— Спасибо, — мямлю под нос. — Тарелка в шкафу, микроволновка вон стоит.

— Лады.

Закусив губу, слежу за тем, как перекатываются мышцы на спине, когда Ваня лезет в шкаф. Вид красивой мужской задницы в шортах малость смущает. Тем более. еще живы воспоминания, как именно она выглядит вообще без одежды.

На удивление, угрызения совести в связи с тем, что спокойно сижу, пока Ваня сам накладывает и греет себе пиццу, не испытываю.

Я и так долго была слишком милой с ним. Сейчас даже смешно.

Мясо по-французски когда готовила, соус несколько раз переделывала. Все казалось, что Ванечке невкусно будет. А он вон, сам себе пиццу разогрел и вроде довольный сидит, уплетает.

— М-м-м, — жуясь, мычит. — Вкусно. Хочешь, Тай?

Ваня двигает тарелку ко мне, но я даже не смотрю.

— Спасибо, — отвечаю чопорно. — Я такое не ем. Тем более на ночь.

— С одного раза ничего не будет. У тебя фигура охеренная.

— Ну-ну, — смущаюсь.

— Съешь кусочек, может, подобреешь? — смеется он.

Морщусь, отставляя свою тарелку.

— Зачем ты в Москву летал? — спрашиваю, чуть смягчившись.

— Бизнес открываю.

— Один? В смысле, сам?

— Нет. С другом.

— Ясно…

Расценив его односложные ответы так, что он не очень хочет делиться, замолкаю.

— С Громовым, — тяжело вздыхает Ваня, выкидывая в коробку ботики из теста. Это вызывает у меня улыбку, я тоже никогда их не ем. — Заебался. Бюрократия сплошная. Думал все гораздо проще будет. Бухгалтер накосячила, подала документы на открытие ООО, а я хочет ИП на УСН.

— ИП на чем, прости? — морщусь.

— Упрощенка, — широко улыбается Ваня.

— Ну, теперь-то все стало понятнее, — закатываю глаза и, схватив тарелку, отправляюсь к кухонному гарнитуру.

Пока мою её, чувствую гуляющий взгляд на своем теле, но вида не подаю. Только ягодицы напрягаю и спину ровнее делаю.

— А заниматься-то чем хотите? — продолжаю разговор, повернувшись.

Соболев резко уводит глаза на микроволновку и, склонившись, упирает локти в колени.

— Пением, — отвечает весело.

— В смысле? — нахмуриваюсь.

Он ржет.

— Ну как чем, Тай? — приподнимает брови. — Мы же архитекторы.

— Так вы же универ еще не закончили?

— Там осталась одна сессия и полгода практики, — закатывает он глаза. — Вот и будет, где ее пройти.

— А заказы, где брать будете?

— Для начала в госзакупках пошаримся.

— Все, наверное, будут считать, что мама тебе помогать будет, — догадываюсь. — Болтать будут, Вань.

— Похуй, — отвечает он равнодушно. — Значит, они ничего не понимают в процедурах госзакупок. Ни один мэр заморачиваться за такое не будет, мама тем более.

— Конечно, — соглашаюсь. — Но все равно мало приятного. Мы, кстати, сегодня виделись с Яной Альбертовной.

Развернувшись, упираюсь поясницей в столешницу и складываю руки на груди воинственно.

— Да? И как она? — спрашивает Ваня.

— А ты не знаешь?

— Откуда? Я с ней позавчера последний раз общался.

— Ясно.

Снова отворачиваюсь к мойке и хаотично вожу глазами по её поверхности.

Он сам пришел. И с мамой не разговаривал. Сегодня что, праздник какой-то?

Замираю, когда Соболев поднимается со стула.

— Спасибо, — произносит прямо за спиной и отправляет тарелку в мойку.

Я включаю воду и начинаю её намыливать, ожидая, что он отойдет. Но Ваня не сдвигается ни на шаг. Дышит мне в затылок и наблюдает.

А когда я заканчиваю с посудой, уверено разворачивает к себе и целует…