Моя Аврора

Глава 26

Сказание первое: «Солнечный мальчик»

«Никто не любил Рену. Ей поручали самую грязную работу и в доме, и в огороде. С раннего утра — солнце ещё не всходило и до глубокой ночи, когда деревню и лес освещали звёзды, девочка трудилась.

Маленькая, худенькая, в лохмотьях… Едва занималась заря, а малышка уже копошилась в огороде — сажала, полола, поливала. Потом её видели то в поле, то у колодца, то бегущую в лес за ягодами и по грибы. Все в деревне знали, что она полусирота. Её мать умерла рано, мачеха её невзлюбила, а отцу было на это наплевать. Девочку часто обижали дома и наказывали за малейшую провинность, частенько отправляя спать в будку сторожевого пса. Но никто из селян за неё не заступался.

«Вот если бы мама была жива» — часто думала она, лёжа в ночи посреди садовой лужайки и глядя на звёзды. Они сияли, мерцая в ответ, красиво и равнодушно, но одна звезда — самая крупная и ярко-синяя всё время подмигивала её. Эту же звезду девочка видела и вечером, когда закрывала ставни, и утром, пока не взошло солнце. Она висела над горизонтом и провожала её до огорода и там светила ей ласково моргая, как будто вела с девочкой безмолвный диалог.

Рена привыкла к звезде и ей нравилось думать, что это какой-то добрый дух присматривает за ней, а может и мама. Пастор говорил, что люди после смерти возносятся на небо, но только самые добрые и праведные, а мама по мнению девочки такой и была.

Однажды Рена бежала по лесной тропке с полной корзинкой земляники, торопясь к обеду. Нет, она не ела за общим столом, только прислуживала. Девочка так спешила, что не заметила древесный корень, выползший из чащи на тропинку, запнулась и растянулась в пыли выронив корзинку. Ягоды рассыпалась по стёжке и затерялись в траве, а Рена села и заплакала, потирая ушибленную коленку.

— Что с тобой? — сверху упала тень и кто-то легонько коснулся её волос.

Девочка вскинула заплаканное лицо и сквозь мутную пелену слёз разглядела тонкую фигуру. Она быстро вытерла глаза передником. Перед ней на тропинке у того самого злополучного корня стоял мальчик. Красивый, золотоволосый. Примерно её ровесник или чуть постарше. Он протягивал ей руку…

— Ты кто? — девочка вдруг испугалась и отодвинулась от него.

— Не бойся, — он присел на корточки и улыбнулся. Улыбка осветила его лицо, казалось он весь светится изнутри.

— Меня зовут Солль. А тебя?

— Солль? — удивлённо переспросила она. — Но так… называют наше солнышко.

— Я и есть солнышко, — рассмеялся он, от этого делаясь ещё красивее и тут же заметив её смущение поправился. — Так папа меня зовёт.

Он погрустнела.

— Хороший у тебя папа, наверное.

— Да, — согласился мальчик, он меня очень любит.

— А мой… — она всхлипнула.

— Почему ты плачешь?

— Ягоды рассыпала, — она обвела вокруг руками и указала на пустую корзинку, — для пирога. Теперь меня побьют…

Он нахмурился.

— Из-за такого пустяка?

Рена кивнула.

— Тогда держи, я тут тоже ягоды собирал, — и он протянул ей своё лукошко, полное спелой сочной земляники.

— Не-не-не, — девочка замотала головой, — это твоё.

Он усмехнулся и без разговоров поднял её корзинку и пересыпал туда свои ягоды. Затем помог Рене подняться.

— Бери, малышка. А я ещё насобираю. Я тут все ягодные места знаю и грибные… Приходи завтра к старому дубу. Знаешь такой? На поляне.

Она радостно закивала. Мальчик ей понравился и хотелось увидеть его снова.

— Приду! Пока! — и девочка осторожно пошла по тропинке к деревне, стараясь больше не падать и не рассыпать ягоды, чудом доставшиеся ей.

— Подожди! — окликнул её мальчик. — Как тебя зовут?!

— Рена! — она обернулась и помахала ему рукой.

С этого дня они стали встречаться в лесу. Солль и правда знал, где больше всего прячется грибов и ягод, а ещё он отвёл девочку в заповедный орешник, куда она боялась ходить одна из-за медведей и помог набрать орехов. Когда Рена притащила домой полный мешок лещины, даже мачеха её похвалила, отец щедро намазал краюху хлеба топлёным маслом, а сводная сестра разрешила поиграть своей старой тряпичной куклой.

Впервые Рена засыпала счастливая с улыбкой на губах и снились ей дивные сны. Мама, которую она не помнила и ещё та синяя звезда, но теперь она была человеком с сияющими глазами и доброй улыбкой.

На следующий день она рассказала об этом сне Соллю. Ведь он тоже много чего рассказывал ей интересного, такого, чему Рена никогда бы не поверила, если бы рассказчиком был другой мальчик. Вот деревенские ребята называли её вруньей, когда она пыталась поделиться с ними историями Солля.

В ответ на её рассказ мальчик задумался.

— А ты помнишь свою маму?

— Нет… Она умерла почти сразу после моего рождения, но это она дала мне имя. Так отец говорил…

— А что ещё он тебе говорил? — жадно выспрашивал Солль, внимательно разглядывая Рену, словно видел её впервые.

— Ну… — девочка потупилась. — Что я не его дочь и мама как будто меня нагуляла.

Солль неожиданно шумно втянул носом воздух.

— Это правда?

Рена пожала плечами.

— Другие тоже так говорят… А какая твоя мама?

— Я свою тоже не помню, — уклончиво ответил мальчик и быстро перевёл разговор на другую тему. А Рена подумала, что потому они и сдружились, что он, как и она полусирота.

И когда они расставались в этот день, Солль вдруг сказал:

— Что бы не случилось, Рена, я всегда буду здесь. И ещё, помни, что ты не обычная девочка. Не такая как все.

— Не такая как все? — эхом откликнулась Рена.

— Да, звёздочка моя, — он вдруг поцеловал её, просто коснулся губами щеки, но словно обжёг и убежал. А девочка схватилась за щёку и некоторое время так и стояла, замерев. Никто и никогда её не целовал!

Рена опомнилась и заторопилась домой. Надо было ещё свиней кормить, корову с пастбища загонять. Но слова Солля запали ей в душу.

«Звёздочка моя» и «необычная девочка»…

Поэтому утром, после прополки луковых грядок, Рена подошла к отцу. Он колол дрова во дворе. Щепки летели во все стороны.

— Пап? — позвала она.

— Чего тебе? — недовольно отозвался он.

Но всё же отставил в сторону топор, и Рена робко приблизилась к нему.

— Пап… А какой была моя мама? Я на неё похожа или на…

Отец резко изменился в лице. Сжал зубы, шагнул к Рене и отвесил ей тумака.

— Пошла прочь! И больше никогда не упоминай эту тварь! Никогда!

И хорошо, что в руках у него не было топора.

Рена заплакала, развернулась и убежала в лес… До вечера сидела она в орешнике, не боясь медведей. И пусть бы лучше они её задрали!.. Слёзы почти высохли, оставив на бледных щеках девочки грязные дорожки. Так и нашёл её Солль.

— Рена! — он бросился к ней, схватил за плечи, заглянул глаза и увидел её заплаканное лицо. — Кто тебя обидел?

Дрожа и всхлипывая она всё ему рассказала. Солль выслушал её молча, каменея лицом и не перебивая.

— Пойдём отсюда! — заявил он, когда она закончила.

— Я… я… — она испуганно заартачилась. — Я домой не пойду…

— Не туда, — он легко поднял её на ноги. — И там не твой лом и… Это правда, тот хуманид не твой отец. У какого-то крестьянского мужлана не могла родиться такая дочь. Мы пойдём к твоему настоящему отцу.

— К-куда? — не поняла Рена, изумлённо вытаращив глаза. — Ты знаешь, кто мой отец?

— Да, потому что он и мой отец тоже. Пойдём домой, сестрёнка, туда, где тебя не обидят. Я так долго искал тебя! И мой дом — теперь твой дом…».