Моя маленькая Надежда

Глава 16

С самого утра я не могу отделаться от мысли, что что-то не так. Буквально кожей ощущаю присутствие чужих глаз, и это порядком напрягает. Оборачиваться и смотреть, кто там решил проделать дырку на моей блузке в области спины, я не хочу. Боюсь, что мои догадки окажутся явью.

Можно было бы попросить Веру, чтобы она посмотрела на этого глазастика, но Мышкина на меня обиделась. Со вчерашнего дня не разговаривает.

Я понимаю, что отчасти тоже не права – не стоило так грубо переводить стрелки со своей личности на личность подруги. Но и извиниться пока не выходит. Вера опоздала на первый урок, а во время перемены куда-то исчезла, пришла по звонку.

Тем более, я хочу не просто попросить прощение – это как раз таки дело одной минуты. Мне кажется разумным поговорить с девушкой, объяснить ей, что я извиняюсь не за своё мнение – я его не изменю. Я хочу попросить прощение за форму, в которой его преподнесла. А на это уже требуется время, тут парой минут не отделаешься.

Вот и сидим мы теперь с Мышкиной – за одной партой, но, словно, в разных концах класса. Она что-то старательно вырисовывает на черновике, переписывать задачу с доски не собирается. Ранее я уже слышала от неё, что химия ей ни к чему.

А мне приходится надавить на горло своим ощущениям, отложить до лучших времён разговор с Верой и вникать в слова Татьяны Анатольевны.

Ближе к концу урока мы записываем в дневники домашнее задание. Я записываю. Про остальных не скажу, вижу только, что Мышкина делает пометку прямо в тетради – карандашом. Остальные может быть и вообще в учебнике отмечают, как например, Максим Королёв, который сидит за первой партой на соседнем ряду.

К тому моменту, как прозвенит звонок, я стараюсь, чтобы все мои вещи были собраны в рюкзак, и я могла бы оперативно перехватить Мышкину.

Впрочем, Вера тоже не лыком шита – убегает из класса, как только появляется возможность.

Я кидаюсь за ней, перехватываю уже на выходе из гардеробной.

– Вер, – хватаю её за запястье. Невольно подмечаю, что кость-то у девушки достаточно узкая. – Давай поговорим.

– Мхм, – губы надувает и смотрит за мою спину.

Понятно, взглядами пересекаться не хочет. Присматриваюсь к выражению лица подруги, и интуиция мне подсказывает, что у меня есть все шансы настоять на своём.

Вера хоть и делает вид, что охвачена вселенской обидой, на деле не выглядит злой или рассерженной.

Не оставляя Мышкиной времени на раздумья, тяну её к окну, находящемуся в самом конце гардеробной. Демонстративно ставлю на подоконник свой рюкзак, как бы показывая девушке пример.

На удивление Вера с лёгкостью копирует мой жест, складывает руки на груди, слегка вскидывает подбородок. Всем видом показывает, что готова меня выслушать.

Глядя на её поведение, с трудом сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Обижающаяся Вера выглядит довольно забавно.

– Вер, я хотела бы попросить…

– Я согласна!

– Отлично, – улыбаюсь, немного растерянно от такого странного уточнения. – Так вот, я бы хотела…

– Хорошо, – опускает голову. Плечи девушки слегка вздрагивают.

Ничего не понимаю – она плачет что ли?

– Я согласна с твоим предложением, – всхлипывает.

– Подожди, ты о чём? – хмурю брови. – Я хочу извиниться за свои слова, не стоило мне в такой форме…

– Надь, – хватает меня за руки и смотрит щенячьим, абсолютно беспомощным взглядом. – Не извиняйся, лучше помоги мне похудеть.

– Оу! – это всё, что я могу ответить.

Не ожидала, что Мышкина с такой лёгкостью согласится расстаться со своими лишними килограммами.

– Так ты поможешь? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – трясёт мои руки.

Понимаю, что Вера ничего плохого сделать не собирается, но чувствую, что ещё немного, и у меня кисти вместе с локтями поотрываются. Интересно, она сама понимает, насколько сильная девушка?

– Да, да, я помогу тебе, чем смогу. Но я же не спортивный тренер и не диетолог, ты это понимаешь? Я просто могу поддержать тебя, основная работа на тебе.

Вера активно кивает на каждое моё слово.

– Только у меня будет два условия, – вытаскиваю одну руку из её крепкого захвата, и поднимаю указательный палец вверх. – Первое – беспрекословно выполнять мои инструкции, и второе – рассказать мне причину такого внезапного решения.

Мышкина тяжело вздыхает. Складывается ощущение, что девушка пробежала стометровку, а перед этим ей неделю не позволяли есть булочки, такой у неё грустный вид.

– Вер? – пытаюсь поймать взгляд собеседницы. – Что случилось?

Я же вижу, что она чем-то расстроена, и теперь понятно, что причина не в нашей ссоре.

– Просто Мишка… – шмыгает носом, вытирает его тыльной стороной ладони. – Просто он сказал, что я… я… тол-ста-я-а-а-а…

Вера разражается горькими рыданиями, её грудь то и дело вздымается от частых всхлипов, а по щекам текут ручейки слёз.

Я понимаю её обиду. Это неприятно, когда тебя унижают за то, на что ты не можешь повлиять во мгновение ока. Возможно, Вера и виновата немного в своих проблемах с лишним весом, но ведь причины могут быть в чём угодно.

Однако меня удивляет другое – неужели Рягузов её впервые обозвал толстой? С чего вдруг такая бурная реакция?

– А он только обозвал тебя или ещё что-то сделал? – спрашиваю, словно предчувствуя неладное.

Девушка поднимает на меня затравленный взгляд, а в глазах мелькает животный страх.

– Только обещай, что не расскажешь никому.

– Обещаю… – тяну немного растерянно.

– Он меня по попе шлёпнул, а потом засмеялся, мол, я такая толстая, что наверное, и не почувствовала, ну и ещё много чего сказал, – опять тянет носом, собираясь устроить новый поток слёз.

Ещё немного, и нам понадобится плот, чтобы не утонуть в этом солёном море, состоящем из бесконечных горьких обид.

Ну и урод же этот Рягузов.

После физики у нас по расписанию урок математики, и к большой нашей с Верой радости, проходить он будет в том же кабинете, где была физика. Поэтому вместе с Мышкиной дожидаемся, когда большинство одноклассников покинет класс, и принимаемся за работу.

Вера достаёт свой черновик, вырывает из середины двойной листочек и протягивает его мне, пугливо озираясь по сторонам.

– Только давай шёпотом будем разговаривать, чтобы никто не услышал, – просит жалобно.

Киваю в знак согласия и открываю интернет на своём телефоне.

– Смотри, в принципе, можно скачать специальное приложение, в котором будет уже готовый план питания. Но там, как правило, такие блюда, которые ни в столовой, ни дома обычно никто не готовит.

Протягиваю Вере телефон. Она смотрит на экран и брезгливо морщит нос.

– Это точно суп? – кривится с отвращением. – Я такое даже под пытками есть не стану.

Так я и думала.

– Слушай, а у вас в семье… – прикусываю губу с внутренней стороны, внимательно слежу за реакцией собеседницы. Как так задать свой вопрос, чтобы он звучал как можно корректней?

– Ты хочешь спросить, сколько толстяков в моём доме? – иронично изгибает одну бровь. Громко хохочет, но тут же ладонью прикрывает рот, добавляя с гордостью: – Я одна такая.

Смешная, час назад ревела из-за своего лишнего веса, а теперь даже шутит. Если так и дальше будет, мне проще.

– А ты вообще дома также питаешься, как в школе? – продолжаю допрос.

Я, конечно, в будущем хочу стать врачом. Но только педиатром, а не диетологом. В любом случае, даже сейчас я понимаю, что без предварительного сбора информации о том, что предшествовало проблемам с весом, или как врачи называют это сложным словом, анамнеза, мне не обойтись.

– Надь, у меня мама – повар. Она на работе готовит, дома готовит, даже когда мы к бабушке в гости приезжаем, там тоже готовит. Любит это дело, понимаешь? Папа в строительной бригаде работает, чтобы маму не обижать, с собой часть еды забирает, мужиков подкармливает. А мне деваться некуда, – грустно выдыхает.

Ну, да, ну, да. Мама во всём виновата, насильно в бедную Верочку еду заталкивает. А в школе интересно кто её по две порции в столовке брать заставляет?

– А с физкультурой у тебя как дела? Ты же не вечно на освобождении.

– Да, – пожимает плечами. Взгляд отводит. – Мне тяжеловато заниматься, спасибо Александру Степановичу, он не наседает, добрый дядька.

Да уж, добрый, я заметила. Только Вере эта доброта не на пользу точно.

– Значит так, – откладываю в сторону исписанный мелким почерком листок и ручку. – Здесь очень простые блюда, думаю, ты и сама сможешь справиться с приготовлением. Мучное, сладкое, жирное – по возможности избегаем. И пробежки. Но это, наверное, только весной, сейчас прохладно, да и снег периодически выпадает. Но можно записаться на какой-нибудь спортивный кружок, если сможешь время выделить не в ущерб экзаменам. И от уроков физкультуры отлынивать перестань, пожалуйста. Через месяц посмотрим на результат, тогда будем решать, что дальше делать.

– Ого, – девушка разочарованно всматривается в мою писанину. Ей явно не по вкусу то, что я предлагаю. – А если ничего не получится? Ну, то есть, – нервно сглатывает, – я буду стараться, но не выйдет ничего. Или хуже станет, что тогда?

– Не знаю, – пожимаю плечами, – будем верить и стараться. На мой взгляд, ты не в таком плачевном состоянии, чтобы переживать раньше времени. В конце концов, можно и ко врачу обратиться, но это уже на крайний случай.

Мне кажется, что Мышкина зря так переживает. Да, она достаточно пухленькая, но не до такой степени, чтобы с этим ничего нельзя было сделать.

– Если хочешь, я скину тебе ссылку на сайт, ты сама всё ещё раз просмотришь, почитаешь. Там помимо диетического меню куча других всяких полезных статей. Например, про водный режим. Лови, – несколько раз тычу пальцем в экран телефона.

Вера озадаченно смотрит на отправленное мною сообщение, потом переводит взгляд на меня. В глазах мелькает тень растерянности, а пальцы нервно дрожат.

– Ты чего?

– Боюсь, что не справлюсь. Силы воли не хватит, – её голос дрожит.

– Справишься, – кладу ладонь на плечо подруги, – а чтобы у тебя мотивации побольше было, я попрошу маму сшить тебе такое платье, в котором ты затмишь любую модель. Но только мерки снимать будем через месяц.

– Нет, – восклицает и тут же прикрывает рот ладошкой, – мои родители, если увидят у меня новую вещь, устроят разнос. Мы хоть и не такие богатые, как эти мажоры наши, но предки никогда ни у кого подачек не берут…

– Это не подачка, – уточняю немного обиженно.

Конечно, сначала нужно было у мамы спросить, не против ли она поработать немного бесплатно. Но родительница у меня хоть и строгая, договориться с ней всегда можно. И намёки Мышкиной меня огорчают.

– Прости, прости, – лепечет испуганно, – я не то имела в виду, просто родители, они сами мне всё покупают, не поймут… А я их не хочу расстраивать. И тебя тоже.

Надувает и без того пухлые губы и опускает взгляд. Ресницы слегка подрагивают.

– Тогда с тебя ткань на платье, такие условия устраивают?

Вера вскидывает голову и усердно кивает в ответ, широко улыбаясь при этом.