Моя маленькая Надежда

Глава 18

До моего дома остаётся буквально пару кварталов.

– Ой, а останови где-нибудь, – бегло осматриваю улицу, обильно поливаемую дождём, – где-нибудь здесь.

– А что такое? – спрашивает с подозрением в голосе. – Помнится, твой дом немного дальше.

– Да, но… останови лучше здесь. Пожалуйста.

– Ладно, как хочешь, – безразлично пожимает плечами.

Машина мягко притормаживает на перекрёстке. По стеклу всё с той же силой барабанит дождь, и покидать тёплый салон автомобиля совершенно не хочется.

– Не хочется выходить? – словно читает мои мысли.

– Ага, – бросаю, зачарованно разглядывая, как крупные капли воды ударяются о стекло и разлетаются на сотни мельчайших брызг.

Рефлекторно прикрываю рот ладонью: что я несу?

Испуганно поворачиваю лицо к парню, смотрю в чёрные глаза. В груди печёт, и этот жар стремительно расползается по всему телу, оставляя на коже невидимые ожоги.

– Неужели есть что-то, чего ты боишься? – прищуривается, склоняет голову набок, буквально сверлит меня взглядом.

– С чего ты взял? – надменно вздёргиваю подбородок.

– С того, это же видно, не хочешь возле своего дома выходить. Даже под дождём идти готова, может, расскажешь?

– Что? Тебе? Нет, – так усиленно качаю головой, что она даже начинает кружиться. – Моя семья тебя точно не касается.

– Семья? – Влад поглаживает длинными пальцами подбородок, покрытый лёгкой щетиной.

Игнорирую вопрос парня и покидаю салон его тачки.

За пару минут добегаю до дома, быстро снимаю с себя мокрые вещи и иду в ванную – греться.

Дома тишина, и это радует. Папа придёт с работы только через час, а мама предупредила, что вместе с Димкой и Тимкой ушла в магазин. Точнее, они уехали на такси, так как братьев по такой погоде из дома не выгонишь.

Набираю для себя ванну с горячей водой и пеной, снимаю одежду. Приятный персиковый аромат помогает расслабиться и немного отвлечься от тяжёлых мыслей.

Ненадолго.

Стоит только на мгновение прикрыть глаза, как яркой картинкой вспыхивает образ Влада. Парень так улыбается в моём воображении, что если бы я не лежала сейчас, а стояла, уверена, у меня задрожали бы коленки.

И всё-таки, он очень странный этот Чернышевский. Постоянно пытается помочь, не объясняя своих мотивов. И тем самым заставляет мой мозг всё время думать о нём. Оно и понятно – интрига.

Медленно погружаюсь в сон. Образ Влада становится более объёмным и реалистичным. Мне кажется, что парень находится рядом со мной, буквально кожей ощущаю его присутствие.

Он проводит ладонью по моей щеке, наклоняется и шепчет, практически касаясь губами кожи:

– Ты нравишься мне, моя мелочь.

В груди взрывается фейерверк, кажется, что даже перехватывает дыхание. Я привстаю на носочки, слегка прикрываю глаза и тянусь вверх. Словно маленький росточек к солнечному свету. Всё выше и выше. Тянусь, тянусь…

Широко распахиваю глаза. Громкий стук в дверь ванной комнаты мгновенно пробуждает ото сна, оставляя позади сладкие грёзы.

– Надя, ты дома? Всё в порядке?

Мама.

– Да, мамуль, всё хорошо, – отзываюсь. – Под дождь попала, решила немного пропариться, уже выхожу.

Вода на самом деле уже остыла и не кажется такой согревающей и комфортной. Сколько я проспала?

Вытираюсь полотенцем, надеваю домашние спортивные брюки и футболку, благо, в доме у нас достаточно тепло. Открываю дверь, и меня чуть не сбивает с ног вихрем проносящихся мимо братьев. Неугомонные.

Маму застаю в их с папой комнате. Она сидит за столом и делает какие-то пометки в тетради. Скорее всего, это список клиентов, которые успели появиться с момента нашего переезда.

– Да, Надь, там суп и котлеты в холодильнике, – говорит, не оборачиваясь.

Я мягко присаживаюсь на край кровати. В комнате царит полумрак, единственным источником света служит яркая лампа на рабочем столе матери.

– Тебе помочь? Я могу разобраться с выкройками.

Мама с детства пыталась научить меня шитью. Теорию я усвоила на отлично, любую выкройку просчитаю и начерчу, а вот с практикой засада. Ну, не моё это – шить.

– Да? – выдыхает устало. – Можно, конечно, но тебе же, наверное, уроки надо делать.

Наверное. Мама в своём репертуаре, но я уже давно привыкла не обращать внимания. Она устаёт очень, её можно понять.

Звонит телефон.

– Да, Скворцова Ирина, я слушаю вас.

Женщина протягивает мне тетрадь с мерками, а сама записывает какие-то данные на листочек. Улыбается. Она всегда радуется появлению новых клиентов, подозреваю, сейчас как раз тот случай.

Спустя пару часов упорной работы идём с мамой на кухню. Она – чтобы выпить чаю, а я – наконец, поужинать. Братья послушно сидят в своей комнате и даже носы не высовывают. Варианта два: мама купила им в магазине что-то интересное, и они забыли о существовании внешнего мира. Или же эти сорванцы попросту провинились, и сидят теперь наказанные.

Папа сегодня задерживается на работе, у них из-за смены управляющего вовсю идёт подготовка к ревизии. Мама нервничает. Она не любит, когда мужа нет вечером дома.

– Мам, а помнишь, мы с тобой выкройку делали для дочки заведующей поликлиники, где пацаны на учёте стояли?

– Это для той пампушки? – смеётся мама. – Такое не забудешь. Зато какой результат был, да?

Киваю.

– А для моей подруги сможешь нечто похожее сшить?

– Для подруги? – отодвигает чашку из-под чая. – Можно, но ты же знаешь условия для таких нестандартных работ. Она точно согласится сделать фото для моего портфолио?

Озадаченная иду на следующий день в школу.

Вера и так немного в штыки восприняла моё предложение, а тут я ещё и условия буду выдвигать. С другой стороны, раз сама предложила подруге помощь, то теперь из кожи вон вылезу, но выполню то, что пообещала.

Первым уроком – математика. И уже по традиции десять минут от общего времени тратится на решение классных вопросов. После звонка, подозреваю, опять без перемены останемся.

В дверь стучат. Инна Витальевна разрешает войти, и на пороге возникает какая-то девушка. Светлые волосы собранны в высокий хвост, и только волнистая чёлка торчит, словно обломанный рог единорога. Про существование утюжка для выпрямления волос девушка явно не слышала.

Классная снисходительно улыбается и разрешает присесть на место.

– Мы очень рады, Любочка, что ты снова с нами.

Люба? Староста что ли? Интересно, я её себе как-то иначе представляла.

Тонкие ноги обтянуты чёрными лосинами, да и в целом Фирсова выглядит очень худой, я бы даже сказала, истощённой. Ростом как Вера примерно.

На лице – очки. Не на носу, а именно на лице, потому что кажутся просто нереально огромными.

Люба проходит мимо моей парты, и я замечаю, что её глаза очень странно выглядят за линзами очков. Я, конечно, не сильна в этом вопросе, но насколько знаю, у людей с условным «плюсом» глаза за очками кажутся больше. А с «минусом», соответственно, меньше. А тут такое впечатление, что они у неё разного размера. Жутковато как-то.

После урока нас отпускают. Но не на перемену, в основном зале организована линейка. Малышей первых и вторых классов посвящают в какое-то очередное новомодное движение для школьников, а мы должны стоять для массовки.

В итоге по звонку приходится нестись на третий этаж сломя голову, чтобы не опоздать на урок литературы.

– Ай! – раздаётся сбоку от меня.

Резко оборачиваюсь на крик. Фирсова. Потирает ушибленное плечо и метает глазами молнии в сторону Дианы.

– Ой, извини, – Штерн, как всегда, в своём репертуаре. Наигранно прикрывает рот ладошкой, изображая сожаление. Но на самом деле пытается спрятать за этим действием довольную ухмылку.

Вот не понимаю я её: мало того, что и так довела девчонку до несчастного случая, и сейчас продолжает донимать. Да эта Люба ей вообще ни разу не соперница, ну какая из неё разлучница? Никита вряд ли в сторону такой хотя бы посмотрит, не говоря уже о том, чтобы встречаться.

На уроке пишем тест. Терпеть не могу тесты по литературе, вообще не понимаю, зачем такой чудесный гуманитарный предмет опошлять этими: выберите один из трёх вариантов ответа. В итоге места для творчества не остаётся совсем.

– Ты чего? – шепчу Вере, которая смотрит на листок с выражением вселенской обиды.

– Да ничего, бред сплошной. Какого цвета были пуговицы на пиджаке у Чичикова? Вот это прям супер важно, да? – разводит руками.

А мне смешно становится от того, как Мышкина хмурит брови. Но она не обижается на мою реакцию, широко улыбается в ответ.

Позади нас громко шушукаются девчонки – Алина и Полина.

– Я же говорила тебе, что надо с Любкой садиться, – шипит Марковская.

– Как? – вторит Катышева. – Их высочество изволило на нас обидеться, курица ощипанная, блин.

Слегка трясу головой, в надежде всё это скорее расслышать. Вера говорила, что эти девочки – подружки Фирсовой, а они так о ней отзываются. Неприятно даже мне, абсолютно постороннему человеку.

После урока Вера зовёт в столовую. Бедняжка, нелегко ей придерживаться диеты.

Но спуститься с третьего этажа мы не успеваем.

За дверью кабинета слышится чей-то всхлип. Показываю Мышкиной указательным пальцем направление и медленно обхожу дверь.

Люба.

Старательно растирает обильные слёзы по впалым щекам. На нас не реагирует, а заметив Веру, ещё нос вверх задирает, громко шмыгнув напоследок.

– У тебя всё хорошо? – приподнимаю вопросительно одну бровь. – Я, кстати, Надя Скворцова, новенькая, – протягиваю руку для приветствия.

Девушка поднимает вверх ладонь, которой только что вытирала слёзы. Вымученно улыбается.

– А, ну да, – опускаю руку. Дарю ответную улыбку. – Так что случилось?

Люба смотрит на меня с подозрением, потом бросает мимолётный взгляд на Мышкину. Мне даже на секунду кажется, что он у неё какой-то слегка виноватый.

– Я тебя возле столовой подожду, Надь, – Вера легонько касается моего плеча и убегает к лестнице.

– У меня всё хорошо, просто, потеряла кое-что, – возвращает моё внимание к себе Фирсова.

– Давай, я помогу тебе найти, – предлагаю выход.

– А подруга твоя не обидится? – произносит ехидно.

– Вера? Не должна, я ей объясню потом, почему задержалась, – пожимаю плечами. – Что ты потеряла? И где?

Вообще-то, играть в следопыта не очень хочется. Но раз уж вызвалась помочь, бросать дело на половине пути не в моём духе.

Оказывается, одноклассница потеряла футляр от очков. Нет, для неё эта вещь наверняка нужная, но реветь из-за этого. Короче, у меня складывается впечатление, что причина в чём-то другом, но меня посвящать не собираются. Что вполне логично, мы ведь только познакомились.

– Люба, – окликает девчачий голос мою собеседницу.

Оборачиваемся вместе с Фирсовой, позади нас стоят её подруги. Ну, или не подруги, я уже не понимаю.

– Можно поговорить с тобой. Наедине, – бросает высокомерно Полина.

Намекает, что я в их компании лишняя. Да, я собственно, и ни на что не претендую, поэтому киваю в знак прощания Любе и тороплюсь покинуть малоприятное общество.

Думаю, моя помощь в поиске футляра уже не нужна.