Моя вторая мама. Книга 1

Глава 42

Долорес понимала, что рано или поздно тайное становится явным, но ей очень хотелось оттянуть этот момент. А тайна ее состояла в том, что Хустино, женившись на ней, отдал ей все свои деньги. Сумма была немалая. Теперь Долорес была богата, очень богата. Зная своего сына, которому пришлось пробиваться в жизни самому, начиная с нуля, Долорес хорошо представляла его реакцию на эту новость.

Она боялась, что Мануэль заставит ее вернуть деньги сыновьям Хустино. Долорес твердо решила выполнить волю мужа, который не хотел, чтобы деньги перешли к его детям. Должны же они понести наказание за свою черствость, нет, жестокость к отцу. Хустино, ставший на закате лет ненужным своим собственным детям, хотел только восстановить таким образом справедливость. Долорес посоветовалась с Ракель, и вместе они решили ничего не говорить Мануэлю.

На сердце у Долорес было тяжело. Какая уж тут справедливость? Хустино ушел, его нет, она осталась одна. С кем она теперь будет гулять по парку, кому выскажет свои самые сокровенные мысли, кому скажет: «Какой ты сегодня красивый», - и кто назовет ее «моя Клеопатра»?

- Знаешь, я думаю, что у Хустино не выдержало сердце, потому что он слишком сильно любил меня, - сказала она Ракель.

- Он вас просто боготворил. Давайте я поухаживаю за вами. Что вы хотите на ужин? - Ракель хотела поддержать свекровь.

- У меня горе, но я еще не инвалид. Я найму трех служанок, чтобы у каждого из нас было по одной, и пусть ухаживают. Теперь я могу себе это позволить.

Мануэль по-своему истолковал слова матери:

- Я уже устал вам повторять, чтобы вы наняли прислугу. Но вы же упрямы, как не знаю кто.

В дверь позвонили.

- Я открою, - сказала Долорес и лукаво улыбнулась. - Должно быть, это один из моих ухажеров.

Но за дверью стоял Данило. Встретившись лицом к лицу с Долорес, он с ненавистью посмотрел на нее:

- Я знаю, что вы сделали с моим отцом. Вы обвели его вокруг пальца.

- Хустино не хотел оставлять ни сентаво ни тебе, ни твоим братьям.

Услышав, что разговор идет на повышенных тонах, в прихожую вышел Мануэль:

- Вы сию же секунду уберетесь отсюда!

- Что? Ну да, вы же с ней заодно! Вам ведь тоже перепало кое-что из денег отца.

- Каких еще денег? Ничего не понимаю, - растерялся Мануэль.

- Не притворяйтесь невинной овечкой! - возмутился Данило. - Речь идет о деньгах, которые украла ваша мать.

- Давайте разберемся, - вмешалась Долорес. - Я ничего не украла. Хустино перевел деньги на мое имя.

- Вам эти деньги не достанутся, сеньора. Эти деньги по праву принадлежат мне и моим братьям, - возмущенно кричал Данило.

- По какому такому праву? Деньги - на мое имя. И я скорее сожгу их, чем дам вам.

- Мы еще увидимся, - пригрозил Данило. - Потому что я этого так не оставлю! Я вас всех предупреждаю!

- Посмотрим. Во всяком случае вы больше никогда не переступите порог этого дома, - ответил ему Мануэль и, закрыв дверь, обернулся к матери. - Похоже, что твой тайный брак с Хустино не был твоим единственным секретом, мама.

- Хустино так хотел.

- А ты не вздумай сказать опять, что ты об этом ничего не знала, - сказал Мануэль, обращаясь к жене.

- Нет, я… давно об этом знала.

- А ты не вздумай сказать, чтобы я отдала им деньги. Я, знаешь ли, еще не сошла с ума, - сказала Долорес.

- Мама, но это может быть опасно. Данило не из тех, кто легко отступает. А вдруг он задумал что-то против тебя? Да и зачем тебе столько денег?

- Счастье не в деньгах, а в их количестве. Счастье для всех нас, - произнесла Долорес совершенно серьезно, без тени улыбки.

- Я никогда даже не упоминала ни о каком интернате, Моника, - оправдывалась Даниэла.

- Папа сказал это из-за тебя! Раньше он говорил, что ни за что на свете не расстанется со мной.

- Так и будет. Дай мне возможность доказать тебе мою искренность. Пойми, для меня не существует разницы между тобой и моим ребенком. Мне бы очень хотелось быть матерью и для тебя. И чтобы ты звала меня мамой.

- Никогда! Я никогда этого не сделаю.

- Моника, посмотри мне в глаза. Ты думаешь, что я тебя обманываю? Поцелуй меня, и я тебе обещаю, что все будет забыто.

Моника обняла Даниэлу:

- С тех пор как умерла моя мамочка, в моей жизни нет ничего хорошего. Мне так грустно.

- Я хочу пригласить завтра на обед Маргариту и Летисию, - сказала Даниэла.

- Я поссорилась с Маргаритой, потому что она защищала тебя.

- Если она согласится прийти, вы помиритесь. Маргарита очень хорошая девочка и любит тебя.

- А зачем ты приглашаешь Летисию? Она же тебе не нравится. И ты ей тоже.

- Но она твоя подруга, - объяснила Даниэла.

Вечером за ужином Моника спросила у отца:

- Ты ведь не отправишь меня в интернат?

- Нет, обещаю тебе, - ответил Хуан Антонио.

- Ты должна помочь нам вырастить твоего братика, - подняла глаза от тарелки Даниэла.

- Папа, но ты не будешь его любить больше, чем меня?

- Нет, дорогая, я вас двоих буду любить одинаково.

- Нет, папочка, меня ты должен любить больше. Летисия говорит…

- Опять Летисия? - рассердился Хуан Антонио. - Мне уже надоело слышать о Летисии!

- Прошу тебя, дорогой, успокойся, - попросила Даниэла.

- А ты не вмешивайся. Ты неправильно воспитываешь мою дочь, - вдруг выпалил Хуан Антонио.

- Не кричи на меня! Я, может быть, плохая мать, но я не глухая, - у Даниэлы от обиды задрожали губы. Она встала из-за стола и выбежала из столовой.

Хуан Антонио бросил салфетку на стол и вышел вслед за женой. Поднявшись в спальню, он увидел рыдающую Даниэлу. Сердце его сжалось:

- Я был груб, признаю. Я слишком взвинчен из-за этой сцены в больнице. И потом, у меня уже в печенках сидит эта Летисия! Дорогая, я не хочу, чтобы ты плакала и тем более из-за меня.

- Все это не дает тебе право отыгрываться на мне. Но ты, наверно, прав: я не умею обращаться с Моникой.

- Ты простишь меня?

- Я уже все забыла, - сказала Даниэла и вытерла слезы.

- Дора опять будет работать у Даниэлы, - сказала Джина, подкрашивая губы.

- Да? С чего бы это?

- Похоже, она беременна.

- И Даниэла ее простила?

- Разумеется, - сказала Джина, влезая в узкую юбку. - Ну, все беременеют, кроме меня. Я тоже хочу. Хочу, чтобы меня тошнило, хочу падать в обморок, хочу, чтобы среди ночи, на рассвете мне смертельно захотелось бы съесть чего-нибудь особенного. Ты смейся, смейся надо мной! Я уже вижу тебя, меняющим пеленки нашему малышу.

- Ну уж нет! Этого ты от меня не дождешься. Что я с ума сошел, что ли? Для чего тогда вы, женщины? Я не против равенства полов, но существуют же чисто женская и чисто мужская работы.

- О, дорогой, со мной тебе придется поменять свой образ мыслей.

- Нет, я хотел сказать, что я не отказываюсь, но одно из двух: либо я меняю пеленки, либо я работаю.

- А я, значит, должна делать и то, и другое?

- Знаешь, когда у нас будут дети, тебе придется оставить работу.

- И не подумаю, - Джина взяла со столика сумку. - Ну, пойдем, а то мы опоздаем к Даниэле и Хуану Антонио.

Даниэла и Хуан Антонио принимали гостей. Друзья обменивались новостями, шутили, и только Рамон чувствовал себя не в своей тарелке в этом доме. Хуан Антонио встретил его весьма прохладно. Воспользовавшись тем, что гости постоянно переходили из одной комнаты в другую, Рамон уединился в библиотеке. В гостиной в центре внимания была Джина. Благодаря своему веселому нраву, она умела расположить к себе людей.

- Как бы мне хотелось оказаться сейчас где-нибудь в Акапулько, на пляже и в бикини.

- Ты уже довольно загорела на теплоходе, - заметил Фелипе.

- Рамон очень любить загорать, - сказала Сония. - Мы иногда загораем в саду.

- Как здорово, что у тебя дом с садом, где можно загорать. Я серьезно подумываю купить дом в Куернаваке. С огромным садом, - заявила Долорес.

- Не разбрасывайтесь так деньгами, Долорес. Если вы купите все, о чем «подумываете», деньги быстро испарятся, - усмехнулся Хуан Антонио.

Долорес закусила губу. Хуан Антонио правильно подметил. Став обладательницей огромного состояния, Долорес начала строить планы, куда бы эти деньги потратить, и очень часто начинала свои заявления с фразы: «Я серьезно подумываю» или «Мы с Ракель серьезно подумываем», а дальше она давала волю своей фантазии. За последние двадцать четыре часа она «серьезно подумывала» купить массу вещей, начиная от самолета, чтобы в конце недели можно было слетать на нем на пляж в Акапулько, и кончая яхтой.

Кроме того, она «серьезно подумывала» нанять шофера для своего мотоцикла, и не какого-нибудь, а обязательно в униформе. Единственное, что ее смущало, что тогда ей придется сидеть на мотоцикле за ним, крепко обхватив его за талию.

- Было бы забавно составить список всего того, что Долорес собирается купить на деньги, которые ей оставил Хустино, - сказал Хуан Антонио, подходя к Мануэлю. - Скажи, а как себя чувствует человек, проснувшийся однажды утром миллионером?

- Оставь свои шуточки, - насупился Мануэль. - Я не хочу об этом говорить. Я вообще против того, чтобы мама приняла это наследство.

Даниэла подошла к Каролине и протянула ей бокал с аперитивом.

- Знаешь, я хотела тебя попросить, чтобы ты пришла с мамой. Но, честно говоря, у меня просто вылетело из головы.

- Мы с ней сейчас в ссоре.

- Почему, Каролина?

- Она хочет жить с нами, а это невозможно, не так ли, дорогая? - вмешался Херардо.

- Я обязательно с ней поговорю. Вы должны помириться, - сказала Даниэла.

В детской обстановка была куда менее непринужденной. Лало и Фико впервые были в доме Моники и очень смущались. Девочки тоже не спешили с ними знакомиться. Моника разговаривала с Маргаритой.

- Я так рада, что мы помирились.

- Я не злопамятна, - сказала Маргарита. - Я твоя подруга и люблю тебя.

- А я удивилась, почему меня пригласили, - заметила Летисия.

- Даниэла хочет быть тебе другом, - объяснила Моника.

- Вряд ли ей это удастся, - усмехнулась Летисия и первая заговорила с мальчиками. - А вы что все время молчите? Языки проглотили?

- А о чем говорить? - удивился Лало и, вспомнив о правилах хорошего тона, сказал: - Я очень рад тебя видеть, Моника. И познакомиться с твоими подругами тоже.

- Твои родители дружат с Даниэлой? - допытывалась Летисия.

- Да. И я ее тоже очень люблю, - простодушно ответил Лало.

- А твои? Тоже, наверно, ее друзья? - спросила Летисия у Фико.

- Нет. Это мы с Лало друзья, учимся в одном классе. Лало - мой лучший друг

- Ну и страшненькие же у тебя друзья, Лало, - окинув презрительным взглядом Фико, сказала Летисия.

- Не обращай внимания на Летисию! Она пошутила. Я рада, что ты пришел, - вспомнила Моника о своих обязанностях радушной хозяйки.

- Оказывается, мы все - ровесники, - улыбнулась Маргарита.

- Но я - самая высокая из вас. Девочки растут быстрее, чем мальчики. И мы умнее вас, - с независимым видом произнесла Летисия.

- У меня папа небольшого роста, - как бы оправдываясь, сказал Фико. Ему очень хотелось понравиться этой высокой, умной и красивой Летисии.

- Вот ты и будешь карликом. Фи, карлик! Какой ужас! - засмеялась Летисия прямо ему в лицо.

- Мой муж никогда меня не понимал. И моя мать тоже. Я боюсь, что и брат не понимает меня, - пожаловалась Сония Долорес.

Хуан Антонио услышал ее и вмешался:

- Не говори так! Я сказал, что думаю.

- Рамон со мной не из-за денег, - Сония поставила рюмку на стол. - Он всегда был беден и привык сам обеспечивать себя.

- Да. Но, видно, теперь он открыл новый способ зарабатывать себе на жизнь, а? - криво усмехнулся Хуан Антонио.

- Не надо, прошу вас! Мы здесь собрались, чтобы приятно провести время, - взмолилась Даниэла.

- Да, ты права. Сония, прости меня. Давай все забудем? - предложил Хуан Антонио, но было уже поздно.

- Лучше я пойду. Мне вообще не надо бывать у вас. Я уже устала это выслушивать, - вздохнула Сония. И пошла разыскивать Рамона, чтобы уехать домой.

- Мне тоже не по душе связь Сонии и Рамона, но мне кажется, что ты слишком суров к сестре, - упрекнул Хуана Антонио Мануэль.

- Эта связь возмутительна! - жестко ответил Хуан Антонио.

- Это же твоя сестра! - всплеснула руками Даниэла.

- Она переживает, что ты так отзываешься о ней. Закончится тем, что ты окончательно оттолкнешь ее от себя. Но ты ведь этого не хочешь? - втолковывал приятелю Мануэль. - Успокойся, она тебя любит, но все имеет свой предел.

- Хорошо. Ты меня убедил. Я больше не открою рта, - Хуан Антонио попытался улыбнуться.

- А я уж прослежу, чтобы так и было, - заключила Даниэла.

В эту же субботу были гости и в доме Леопольдо и Иренэ. Иренэ лежала на кровати в спальне и меньше всего на свете хотела принимать гостей. Леопольдо вошел, открыв дверь тростью:

- Уже пришли, как ты их называешь, выжившие из ума старики.

- Вот и хорошо! Надеюсь, вам будет весело, - сказала Иренэ, глядя в потолок.

- Тебя ждут.

- Мне не хочется их видеть.

Леопольдо ударил тростью по кровати:

- Приведи себя в порядок. У тебя уйма дорогих тряпок. Зря я их, что ли, покупал?

- Я плохо себя чувствую. Мне хочется полежать.

Леопольдо ударил ее по ногам тростью:

- Даю тебе десять минут. Мы ждем тебя в гостиной. И если ты не придешь, я приду за тобой сам и, боюсь, тебе это не очень понравится.

В гостиной Матиас встретил ее слащавой улыбкой:

- Ты сегодня чем-то недовольна, красотка?

- У меня нет повода для радости, - процедила Иренэ.

- Ты не очень-то гостеприимная хозяйка, - холодно заметил Леопольдо.

- Я делаю, что могу, - пробормотала Иренэ.

- Ты нам сегодня станцуешь? - обратился к ней один из гостей, уже изрядно подвыпивший.

- Нет!

- А мы только из-за этого и пришли. Станцуй, - попросил другой.

- Конечно, она потанцует, - улыбаясь, сказал Леопольдо.

- Я ведь не танцовщица, дорогой, - сопротивлялась Иренэ. - И… я плохо себя чувствую.

- Не притворяйся! Танцуй! У тебя хорошо получается, - глаза Леопольдо стали ледяными.

- Не унижай меня так, - попросила Иренэ.

- Расслабься, детка! И получи удовольствие, - засмеялся Леопольдо, - если нет другого выхода. Танцуй!

…Иренэ танцевала весь вечер. И по ее щекам катились слезы.

Всю дорогу домой Сония и Рамон говорили о Хуане Антонио.

- Знаешь, я больше не хочу его видеть и не пойду к ним. Потому что в следующий раз я не выдержу и Бог знает, что может случиться. Завтра же я начну искать себе работу. Я хочу хотя бы частично нести расходы по дому.

- Это совсем необязательно. Главное - это твоя учеба.

- Не волнуйся, я учебу не оставлю. Буду учиться и работать. Так многие делают, - твердо сказал Рамон.

- Я люблю тебя, - прошептала Сония.

- Я тоже, - отозвался Рамон.

- Если мы поженимся, нам будет нетрудно усыновить ребенка, - Сония заглянула в глаза Рамону.

- Ты и вправду не можешь иметь детей? А если ты будешь лечиться, как Даниэла?

- Лечение мне не поможет, Рамон.

- Ты так хочешь стать матерью?

- Это самая заветная моя мечта!

- Подожди немного, прошу тебя! Пока положение не изменится, я не могу взять на себя такую ответственность. Я должен работать хоть где-нибудь, чтобы не быть у тебя на содержании.

На следующий день Даниэла, как и обещала, поехала к донье Аманде, матери Каролины. Ей казалось, она сможет найти нужные слова и убедить донью Аманду не отталкивать дочь.

- Вы, наверно, пришли, чтобы заступиться за Каролину? - донья Аманда холодно смотрела на Даниэлу. Что себе вообразила эта богатая дамочка? Она думает, что может заявиться непрошенной в ее дом и наводить здесь свои порядки? - Должна вас предупредить, что вы зря теряете время! Вам не стоит совать свой нос в чужие дела.

- Теперь я понимаю, - тускло улыбнулась Даниэла, - почему Каролина, Херардо и дети не хотят, чтобы вы с ними жили.

- Каролина - неблагодарная эгоистка, - отрезала донья Аманда.

- Нет, это вы - неблагодарная эгоистка, - ответила Даниэла, сознавая всю безнадежность своей затеи. - Каролина защищает свою семью. Какому мужчине понравится жить с такой тещей, как вы?

Вдруг Даниэла услышала крики и брань, доносившиеся из соседней квартиры.

- Что это? Что там происходит?

- Обычное дело. Это одна романтическая парочка из нашего дома выясняет отношения, - хмыкнула донья Аманда.

В дверь постучали. За дверью стоял заплаканный Фико:

- Сеньора Даниэла, помогите!

- Что с тобой?

- Папа бьет маму.

- Идем, - Даниэла взяла Фико за руку.

Донья Аманда пошла за ними, тяжело опираясь на трость.

- Ты должна понять раз и навсегда, кто хозяин в доме, - неслось из открытой двери соседней квартиры.

Даниэла решительно шагнула в комнату. Плачущая, растрепанная женщина сидела на полу. Невысокий плотный мужчина занес над ней руку для удара, но, услышав шум за своей спиной, обернулся:

- Откуда взялись эти старухи? Вон, вон отсюда! - пьяным голосом заорал он.

- Мерзавец! Вашей смелости хватает только на то, чтобы поднять руку на женщину, - подступила к нему Даниэла. Пьяный Гаспар отступил от ее натиска в глубь комнаты. Пятясь, он упал на кровать и через минуту послышался его храп.

- Как вы можете все это терпеть? - спросила Даниэла женщину.

Та затравленно посмотрела на нее:

- Но я его жена. Что мне еще остается?

- Не беспокойтесь! Они всегда так! Пойдем ко мне, Арселия, - сказала донья Аманда.

Они вернулись в квартиру доньи Аманды.

- Спасибо вам за все! Гаспар заснул. Теперь он несколько дней не будет скандалить, - улыбнулась успокоившаяся Арселия.

- Вы можете уйти, а я уж пригляжу за ними, - заверила донья Аманда Даниэлу.

- Если вам что-нибудь понадобится, разыщите меня. Сеньора Аманда знает, где меня найти. Будь умницей, Фико! Мне очень жаль, что все так получилось, - сказала Даниэла и обернулась к донье Аманде. - И очень жаль, что мы не поняли друг друга.

- Есть люди, которые живут хуже, чем мы с Каролиной. Вы и сами смогли в этом убедиться, - сказала ей на прощание донья Аманда.

- Скажи честно, я тебе не помешала, Ракель? Я подумала, что Мануэль должен быть на работе, а ты сидишь дома. И решила прийти без звонка, - слегка заискивая, сказала Иренэ.

- Я тебе всегда рада. Хочешь кофе? - тепло улыбнулась Ракель.

Хлопнула дверь, и в комнату вошла Долорес:

- Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть, Иренэ! Здравствуйте, Долорес! Я уже все знаю. Мои самые искренние соболезнования. Не знаю, что еще говорится в таких случаях.

- Ничего не говори, детка! Так распорядилась жизнь. И я осталась вдовой, - вздохнула Долорес.

- Ну, почему умер ваш муж, Долорес, а не мой? - вырвалось у Иренэ.

- Мне кажется, что твой старикан… Ой, прости, твой Аполлон крепок, как дуб, - засмеялась Долорес.

- Почему ты его не бросишь, Иренэ? Ну, что у тебя с ним за жизнь? - печально спросила Ракель.

- Еще придет мой черед расквитаться с жизнью… и с Даниэлой. Это она виновата во всем, что со мной происходит, - раздраженно ответила Иренэ.

- Нет-нет, я не согласна с тобой. Надеюсь, ты не собираешься устраивать ей сцены? - обеспокоенно спросила Ракель.

Иренэ пожала плечами:

- Нет, у меня теперь совершенно другой подход к делу…

Небольшой, но уютный зал ресторана был заполнен наполовину. За столиком у окна сидела Иренэ, а напротив нее крепкий мужчина грубоватой наружности. Иренэ протянула ему конверт:

- Здесь половина. Другую половину получите, когда работа будет сделана.

- Не беспокойтесь, я вас не подведу, - успокоил Иренэ мужчина.

- Я надеюсь. Значит, договорились? Вы расправитесь с Даниэлой Лорентэ и как можно скорее. Я хочу, чтобы о ней осталось одно воспоминание, - медленно произнесла Иренэ. - Если наш план сорвется, вы ни при каких обстоятельствах не должны упоминать мое имя.

- Я не из болтливых, - усмехнулся мужчина.

- Мне пора. Так, значит, с завтрашнего дня я жду вашего звонка, - Иренэ поднялась из-за стола.

Мужчина посмотрел ей вслед и засунул руку в карман, ощупывая толстый конверт с деньгами.