Мстительница

Глава десятая

Алекс Барнетт ждал своего отца. Странно было думать, что он больше не приедет осенью в Оксфорд… И скучать он по нему будет, хотя его отношение к Оксфордскому университету далеко не однозначное.

Оглядываясь назад с высоты всего пережитого и узнанного, Алекс удивлялся сам себе. Неужели это он так старался быть правильным, соответствовать своему окружению? Зная то, чего не знал прежде, Алекс жалел, что выбрал Оксфорд, а не Кембридж, где бы оказался весьма кстати со своей тягой к компьютерам.

Странно вспоминать, что, когда он приехал в Оксфорд, компьютеры не имели для него никакого значения. А теперь…

Алекс отлично помнил первую лекцию о компьютерах и все остальные тоже. Но после окончания университета ему предстояло войти в дело отца, против чего ему в голову не приходило возражать, тогда как его ученая степень и годы, проведенные в знаменитом университете, будут служить лишь украшением, этакой розочкой на торте, которой его родители будут гордиться и хвастаться перед своими друзьями. Если честно, то Алекс сам этого хотел. И все же… Да, он завидовал тем студентам, у которых был шанс начать собственное дело и самостоятельно делать карьеру в совершенно новой отрасли британской индустрии. Алексу отчаянно хотелось быть с ними. Это он знал точно. Но Алекс также знал, чего ждет от него отец. Компанией, выпускавшей швейные машинки с их фамилией, владели и управляли уже несколько поколений семейства Барнетт. Его отец гордился своим делом, гордился надежностью машинок, все еще экспортировавшихся по всему миру. Их покупали одинокие поселенцы в Австралии и Новой Зеландии, жены миссионеров в Африке и Китае, жены капитанов, плававших в Южную Америку и на Карибские острова.

Конечно, нельзя сравнить экспорт последних десятилетий с тем, что было в викторианские и даже эдвардианские времена, но все же компания считалась твердо стоящей на ногах. В Ноттингемшире, где располагалась фабрика, их семью знали как ответственных и заботливых работодателей. Его отец возглавлял местный Коммерческий клуб, а мать принимала участие в работе всех благотворительных организаций.

Если бы на первом курсе университета его спросили, каким бы он хотел видеть свое будущее, Алекс с уверенностью ответил бы, что таким же, как жизнь отца. Теперь он не был в этом уверен и чувствовал себя едва ли не предателем интересов семьи. Студенты из Кембриджа, которых он знал, ездили в Японию и Калифорнию изучать последние технические достижения и говорили о будущем и о новых технологиях.

Алексу мучительно хотелось быть с ними, однако он знал, что не посмеет отвернуться от отца и разочаровать его своим уходом. Алекс пытался поговорить с ним, но отец лишь нахмурился и отверг компьютеры «как фантастику, которая умрет естественной смертью через пару лет».

Отец ошибался, и Алекс знал это.

Он помрачнел, возвращаясь в действительность, так как его кто-то окликнул, и нахмурился еще сильнее, узнав Ричарда Хауэлла.

Кажется, целая жизнь прошла с тех пор, как они дружили и вместе состояли в Клубе адского пламени, придуманном Геррисом. Господи, какими же дураками они были!.. И чуть было не вляпались в такое!..

Теперь легко называть себя дураком. А тогда… Тогда Симон Геррис и его ребята казались ему оксфордскими небожителями, так что он даже не думал о том, во что лезет.

Задумываться он стал только после того, как Геррис приказал им с Ричардом похитить девушку, которая работала в баре. Интересно узнать, что с ней стало… Алекса аж передернуло от этих воспоминаний. Впрочем, бессмысленно сожалеть о юношеской слабости. Все равно нельзя вернуться в прошлое и изменить его. Надо думать о будущем.

Завидев машину отца, он подхватил свои вещи и коротко попрощался с Ричардом.

По дороге домой отец с сыном молчали. Джилберт Барнетт вообще был человеком неразговорчивым и замкнутым, а уж за рулем и вовсе предпочитал следить за дорогой.

Вечер только начинался, когда они проехали ноттингемпширскую деревню и остановились возле большого дома в викторианском стиле, построенного прапрадедом Алекса. Возвышаясь над всем, что стояло вокруг, он казался таким же массивным и солидным, как и много лет назад. Алекс обратил внимание на привычное изменение в шуме мотора на повороте, когда они выехали к воротам.

Отец Алекса не был человеком мелочным, но показуху не любил. «Ровер» он купил четыре года назад, и тот работал у него не хуже, чем в первый день. Алекс знал, что, когда отец купит новую машину, эта достанется ему. Правда, он предпочел бы что-нибудь менее солидное и более спортивное, как у его кембриджских друзей, однако отец вряд ли одобрительно к этому отнесется. Солидный, надежный «ровер» под стать их компании.

Мать ждала Алекса в гостиной. Она пошла ему навстречу и поцеловала с милой застенчивостью, помня о том, что мужу не нравятся «телячьи нежности». Ей всегда приходилось держаться в тени.

— Сегодня обедаем раньше. У отца важная встреча. Будет твоя любимая дикая утка.

За десять лет в его комнате ничего не изменилось. Алекс ощутил себя здесь до странности чужим. Только выглянув в окно, он признался себе, как ему не хотелось ехать домой.

Алекс отлично знал, что пройдет много лет, прежде чем отец позволит ему полноправно участвовать в деле. Но как признаться в том, что ему хочется более современного дела? Невозможно. Алекс принял душ, переоделся и отправился обедать. За столом он слушал бесконечное щебетание матери о благотворительных обществах, время от времени перебиваемое замечаниями отца. Все это было ему известно, как собственное лицо, и все же он чувствовал себя немного чужим в своем доме…

Когда Алекс предложил сопровождать отца на его встречу, тот сказал, что ничего веселого не предвидится.

— Кстати… Думаю, тебе неплохо бы побывать в местном гольф-клубе. Там есть неплохие ребята.

Гольф! Алекс мысленно поморщился. Он предпочел бы что-нибудь более активное — сквош или теннис. Сонная неподвижная атмосфера, похожая на серое облако, затянет его. Зачем учился в Оксфорде? Неужели ради этой скуки?

Тем не менее отец удивил его. Когда Алекс заговорил о работе, тот предложил ему взять «ровер» и пару месяцев отдохнуть. Алекс так обрадовался, что даже ни о чем не спросил.

Хотя он не видел особого смысла в поддержании отношений со своими приятелями-компьютерщиками из Кембриджа, все же его обрадовало письмо от одного из них, сообщавшего об очередной встрече, на которой можно будет обменяться информацией о новинках. Поскольку у Алекса было два свободных месяца, то ничто не помешало ему сложить чемодан и отправиться в Кембридж. Он ехал туда две недели, останавливаясь в деревнях, в лесу или на берегу реки, и явился за два дня до назначенной конференции.

Написавший ему приятель жил неподалеку, и, найдя место в отеле, Алекс, сам не зная зачем, поехал к нему. Деревню он нашел легко и, быстро выяснив, что его знакомый — сын тамошнего викария, отыскал и его дом с большим, но неухоженным садом.

Алекс остановил машину на заросшей травой дороге, и дверь ему открыла небольшого роста, хрупкая девушка с золотистыми глазами и облаком светлых волос. На ней была короткая юбка, и из сандалий выглядывали накрашенные ногти. Принять ее за дочь викария было довольно трудно, и, видно, она поняла это по его глазам, потому что с укором взглянула на него, прежде чем пригласила войти.

— Я — приятель Уильяма, — с сомнением в голосе проговорил Алекс. — Он не ждет меня, но…

— Мы в саду…

Не обращая на него внимания, она пошла в сад, и ему ничего не оставалось, как последовать за ней, что Алекс и сделал, правда, с некоторой неохотой.

Сад за домом оказался таким же заросшим, как перед домом, хотя кто-то все-таки, видимо, попытался раз-другой скосить траву на лужайке. Уильям сидел в шезлонге, погруженный в какую-то техническую задачку, но удивление в его взгляде тотчас сменилось радостью, едва он узнал гостя.

— Я приехал на конференцию, — довольно неловко принялся объяснять Алекс. — Подумал, почему бы не заехать к тебе. Твоя сестра…

Он оглянулся в поисках девушки и нашел ее в другом шезлонге, колдующей над своими ногтями.

Уильям сначала нахмурился, потом улыбнулся.

— Джулия мне не сестра.

Алекс сам не ожидал, что еще не разучился краснеть. Надо же было ему так вляпаться.

— Родители уехали, — объяснил Уильям, отчего Алекс покраснел еще сильнее. Не хватало ему только роли незваного гостя при парочке любовников. — И Джулия, как добрая кузина, явилась присматривать за мной.

Значит, они не любовники… Кузены… Но это еще ничего не значит… В другое время Алекс спросил бы напрямик, но, пожив немного с родителями, он уже не чувствовал прежней раскованности и некоторые слова никак не сходили с губ. Чувствуя себя не в своей тарелке, Алекс поглядел на Джулию и убедился, что она не сводит с него внимательных глаз.

— Послушай, я ведь ненадолго. У меня…

— Почему бы тебе не поужинать с нами?

Подобного приглашения он никак не ждал от нее, поэтому опять повернулся к ней, но Джулия уже сидела с закрытыми глазами.

— Ну да, — подтвердил приглашение Уильям.

Миновала полночь, когда Алекс неохотно поднялся из-за стола и сказал, что ему пора ехать.

— Иначе меня не пустят в отель.

— А зачем тебе туда? — спросила Джулия. — У нас тут полно пустых комнат.

— Мои вещи… Я…

Что было такого в этой хрупкой девчушке, отчего он терял контроль над собой и способность связно выражать свои мысли?

Джулия рассмеялась.

— Уильям даст тебе все, что нужно. А, Уильям? У тебя есть лишняя пижама?

— Я не ношу пижамы, — весело отозвался Уильям. — Послушай, Алекс, плюнь на свой отель. Подъедем туда утром и заберем твои вещи. Джулия дело говорит. Здесь много комнат, и я рад тебе.

Вот так Алекс поселился в доме викария. Уильям, как оказалось, был знаком с другими компьютерными фанатами, жившими по соседству.

— Видишь? — поддразнила его Джулия. — Что еще нужно?

Алекс не был уверен, показалось ему это или Джулия действительно с ним флиртовала, но, по крайней мере, одно он знал наверняка — между Уильямом и Джулией были чисто родственные отношения. Кроме того, она была умна, очень начитанна и понимает шутку. Родители воспитывали ее «исключительно для замужества», как она с усмешкой призналась, но, похоже, она, периодически сбегала из родного дома в Глостере и жила в Лондоне, снимая там квартиру вместе с еще двумя девушками. Работала Джулия в художественной галерее, и, если хотела, могла довольно смешно изображать разных персонажей, с которыми ей доводилось там встречаться.

С конференции, которая, собственно, была целью поездки Алекса, они с Уильямом возвращались поздно и в приподнятом настроении, подпитанные умными разговорами и спорами с себе подобными. Алекс сидел за рулем «ровера».

— Что ты собираешься делать? — неожиданно спросил его Уильям.

— У меня нет выбора. Придется входить в отцовский бизнес. А ты?..

— Я разрабатываю дизайн маленького компьютера… Такого маленького, что с ним можно будет работать дома. Я бы хотел, чтобы компьютеры стали доступными даже маленьким детям. Правда, у меня есть кое-какие трудности… — Уильям вздохнул. — Один мой приятель работает над тем же самым, и мы договорились встретиться завтра. Поедешь со мной? Сколько ты еще можешь тут оставаться?

— Дней десять у меня есть, но…

Алекс хотел сказать, что ему вряд, ли удобно оставаться так долго, но Уильям, к его великому удовольствию, перебил:

— Вот и прекрасно! Поживешь у меня? Мы могли бы поработать вместе.

— Твои родители…

— Они возвращаются только в конце месяца, но, в любом случае, они не будут возражать. Комната у нас есть, так что какие проблемы? Если, конечно, ты не предпочитаешь погулять оставшееся время с девицами?

Уильям вопросительно посмотрел на него, и Алекс покачал головой. У него, конечно же, были подружки, пока он учился в Оксфорде, но это так — ничего серьезного. Сексом Алекс занимался охотно, но так, чтобы потерять голову, чтобы девушка сумела заслонить все остальное в жизни… Пока не приходилось.

И вот пришлось. Он понял это почти сразу. Каждый раз, когда Джулия смотрела на него, у Алекса мгновенно возникало желание броситься к ней и… С первой же минуты, как увидел ее, он почти не переставал о ней думать. И когда ложился ночью в постель, его мучили эротические фантазии, героиней которых была Джулия. Иногда у Алекса складывалось впечатление, что она отлично знает о его страданиях. И уж, во всяком случае, Джулия смотрела на него особым взглядом, в котором горел знакомый Алексу огонь.

Все произошло совершенно неожиданно. Однажды вечером Алекс, приняв душ, отправился к себе в спальню. По примеру Уильяма, он теперь тоже не носил пижаму, поэтому был лишь в обмотанном вокруг бедер полотенце. В комнате не горел свет, хотя Алекс как будто помнил, что оставил его включенным. Легкий ветерок шевелил занавески, и он потянулся к выключателю, как вдруг услыхал тихий голос и замер на месте.

— Не надо.

Алекс торопливо закрыл дверь и пригляделся.

Она лежала в его постели, но Алекс мог различить только неясный контур ее тела. Когда он неуверенно подошел к кровати, у него перехватило дыхание, потому что Джулия лежала на ней обнаженная. Ее кожа светилась, словно перламутр. Розовые соски темнели на полных грудях. Он медлил. Джулия приподнялась и спросила:

— Ты ведь хочешь меня?

Она как будто едва сдерживала смех, по крайней мере, ее тело сотрясалось…

И его охватило неистовое желание, смешанное со злостью. Полотенце не могло скрыть мгновенную эрекцию. Черт бы ее побрал, она отлично знала, что делала с ним! Алекс лег на нее и прижался губами к ее губам, нашел ее грудь и стал настойчиво ласкать, пока Джулия, издавая почти звериное урчание, впивалась ногтями в его плечи и царапала ему спину вдоль позвоночника.

Он весь горел огнем и потянул руку вниз, отыскивая и лаская влажный лобок, раздвигая ноги… Она простонала:

— Сейчас… Скорее… Хочу тебя…

Алекс, не медля больше, вошел в нее.

Никогда прежде у него не было такой женщины. Его разум и тело были в полном согласии друг с другом. Горячая, неистовая, она требовала своего, заставляя его еще сильнее желать ее и погружаться в нее еще глубже.

Он услышал ее крик и, не сдерживаясь больше, излил в нее свое семя. Только потом он сообразил, что у Джулии как будто не было оргазма. Оставляя ее, он вновь почувствовал, какая она узенькая внутри, и увидел, что она поморщилась от боли.

Алекс не был самовлюбленным эгоистом и отлично знал, что природа создала его не хуже и не лучше большинства мужчин, по крайней мере, он не должен был причинить ей боль, если только…

— У тебя это в первый раз?

Едва он задал свой вопрос, как понял, что не надо было этого делать. Как это он забыл, что имеет дело с современной, свободно мыслящей женщиной, которая ни за что не признается ни в чем подобном? Лучше бы он промолчал, а потом, оставшись один, провел свое расследование. Джулия вся напряглась, отстранила его, и Алекс постарался спасти то, что еще можно было.

— Извини, извини… Я не… — Он ругал себя, чувствуя, как Джулия отдаляется от него. — Я ужасно хотел тебя. Просто сходил с ума. Стоило на тебя поглядеть, как я совсем терял голову. Обещаю, в следующий раз будет лучше.

Алекс подождал, почти не сомневаясь, что никакого следующего раза не будет, но когда она всего лишь тихонько шмыгнула носом в ответ, он разрушил все возведенные им самим баррикады и крепко прижал ее к себе, стал целовать и нашептывать на ухо нежные слова.

Они решили пожениться, и как можно скорее.

Когда Алекс обнаружил, что Джулия не только девица, но еще к тому же не принимает таблетки, он испугался настолько, что перестал с ней спать. Ему хотелось жениться на ней, очень хотелось, но он не желал, чтобы она преждевременно забеременела.

Джулия стояла на своем. Она не давала ему покоя, требуя, чтобы он нарушил свою клятву не прикасаться к ней, пока они не женаты, но и таблетки не желала принимать. Ей нужна была семья, дети, а от этих таблеток, она слыхала, можно стать бесплодной. Алексу Джулия тоже запрещала предохраняться.

Иногда, проводя у нее в Лондоне уик-энды, он едва не сходил с ума, не разрешая себе перейти черту, а Джулии как будто только того и надо было. Она ласкала и целовала его до тех пор, пока он больше не мог сдерживаться. Между ними не осталось никаких барьеров. И не имело значения, сколько раз она доходила до оргазма, потому что ей нужно было совсем другое.

Потом Алекс удивлялся, как ему хватило сил столь долго ей сопротивляться. За неделю до свадьбы Джулия встретила его полуголая, надушенная, с красными от помады сосками. И сразу же потянулась к молнии на его брюках. Она ласкала и возбуждала его до тех пор, пока он не забыл обо всем на свете, и тогда отодвинулась от него с едва заметной улыбкой.

— Ты знаешь, чего я хочу… — прошептала она.

Его ребенка. Джулия много раз повторяла это, и за неделю до свадьбы он не смог устоять.

В тот уик-энд они превзошли самих себя, вновь и вновь приникая друг к другу с такой силой, словно чувствовали, что жизнь хочет их разлучить.

Оглядываясь назад, Алекс часто думал, не было ли это подсказано дурным предчувствием.

За два дня до свадьбы умер от разрыва сердца отец Алекса.

Он никогда не говорил сыну, что у него болит сердце. И хотя Алекс был в отчаянии, ему приходилось думать о матери. Она совсем растерялась.

О свадьбе было, конечно же, забыто, и Алекс занялся похоронами отца.

Хрупкая Джулия — вся в черном — стояла рядом с ним на похоронах. Ее родители поддержали Алекса в том, что свадьба должна быть отложена «по крайней мере на полгода», как сказала Джулии ее мать в присутствии Алекса.

— У Алекса траур.

— Траур? Мама, нельзя быть такой старомодной, — возразила Джулия.

— Что бы ты ни говорила, — твердо заявила мать, — свадьба будет отложена.

Алекс хотел было предложить Джулии быстро и без шума зарегистрировать брак, не поставив в известность родителей, но вовремя опомнился. Джулия была их единственной дочерью, и родители, верно, не один год мечтали о пышной свадьбе, так что ждать от них понимания не приходилось.

— Шесть месяцев пролетят быстро, — попытался успокоить ее Алекс.

На понедельник у него была назначена встреча с семейным адвокатом. По традиции Алекс должен был унаследовать дом, как унаследовал его отец после смерти деда, а матери купить коттедж поблизости. Он знал, что мать хочет именно этого. Однако Джулия была против. Дом ей не нравился, и Алекс не мог винить ее за это, так как и ему тоже дом казался мрачным и старомодным.

Однако пора было заняться делами. До сих пор отец не пускал его дальше магазина, странным образом не желая вводить в семейный бизнес. Алекс подозревал, что старый лев стережет свои владения, но в понедельник утром выяснилось, что он был слишком наивен.

Чарльз Уиллшоу был адвокатом отца, сколько Алекс себя помнил. Наверно, и лет ему столько же, сколько отцу, подумал Алекс, глядя через стол на мрачного Чарльза.

— Алекс, отец посвятил тебя в свои дела?

— Почти нет… Не такой он человек. Понятно, что я должен был войти в дело, продолжать его, но…

— Увы, Алекс, боюсь, мне нечем тебя порадовать.

Все обстояло намного хуже, чем он мог вообразить. Однако, несмотря на шок, у Алекса появилось и крепло приятное чувство… Теперь он был свободен. Продажа машинок во много раз уменьшилась за последние несколько лет, и отец влез в долги, причем под большие проценты. Отдавать было нечем. Фирме грозило разорение.

Несколько оправившись от шока, Алекс спросил:

— Что же у нас есть?

— Ничего. Твой отец не желал увольнять рабочих, и в течение многих лет ему приходилось везти непосильный воз. Есть, конечно, дом, но потребуется время, чтобы его продать. Сейчас на такие большие и дорогие дома спрос невелик.

Целую неделю Алекс не знал покоя, встречаясь с банкирами, кредиторами, управляющим, оптовиками, и, в конце концов, пришел к выводу, что ему еще посчастливится, если он выйдет из дела с десятью тысячами долларов. Это, конечно, немалая сумма, однако недостаточная, чтобы обеспечить мать, Джулию и себя.

Он вспоминал, как пришел к отцу Джулии просить руки его дочери. Мистер Хендерсон принадлежал к тому старомодному типу мужчин, которые считали, что женщины слишком слабы, чтобы думать о финансовых проблемах, тем более, работать вне собственного дома. Всю жизнь он холил и лелеял свою дочь, оберегая ее от всего на свете. Алекс не кривил душой, когда признавался себе, что ее робость привлекает его едва ли не больше всего остального. Он не хотел, чтобы Джулия становилась другой, но и женой бедного человека, который должен сам пробивать себе дорогу в жизни, тоже не хотел ее видеть. Сомнительно, чтобы родители Джулии согласились на такое замужество. К тому же она была еще очень юна. Наверняка ее отец, узнав о реальном состоянии его дел, потребует отложить свадьбу, пока Алекс не встанет на ноги.

Достойным выходом из создавшегося положения он счел немедленную встречу с отцом Джулии, чтобы объявить о своем решении отложить свадьбу на неопределенный срок.

Джулия восприняла все это ужасно. На глазах у родителей она бросилась на шею Алексу и заплакала, умоляя его переменить решение. Она предлагала ему жить в доме ее родителей и не отпускала, пока мать не увела ее из комнаты, чтобы Алекс мог поговорить с будущим тестем.

Все было как он ожидал. Вежливо, но твердо мистер Хендерсон заявил, что ни под каким предлогом не позволит своей дочери выйти замуж, пока у Алекса не будет достаточно средств, чтобы достойно содержать ее.

Потом, утешая Джулию, Алекс с обидой думал, что, умри его отец на несколько дней позже, они с Джулией были бы уже счастливыми мужем и женой. Изо всех сил он старался смотреть на все глазами ее родителей, но это было очень трудно.

Отвергнув просьбу Джулии немедленно пожениться, он совершил почти подвиг. Ему пришлось сказать ей, что у них нет выбора, если они хотят сохранять нормальные отношения с ее родителями.

Однако Алекс был до глубины души тронут мольбами Джулии, не понимая, правда, что случилось с его избранницей, которая еще совсем недавно настаивала на соблюдении всех формальностей. Еще сильнее уверившись в ее любви, он решил, что сделает все возможное и невозможное, дабы завоевать материальную независимость, сколько бы это ни потребовало времени. Они с Джулией еще молоды и вполне могут подождать…

Ее родители полностью поддержали Алекса. Им первым он рассказал о внезапной смерти отца, а теперь поставил их в известность о своем материальном положении. Алекс знал, что может потерять Джулию, но не желал обречь ее на нищету, к которой был готов сам в том случае, если не найдет какой-нибудь работы.

В одну ночь из довольно обеспеченного молодого человека, который спокойно смотрел в будущее, он стал никем… А если ему не удастся продать дом?

Отец Джулии слушал его, не перебивая. Он был старомоден в своем отношении к жизни и, наверное, похож на своего отца. Приветствуя желание Алекса в первую очередь заняться поиском работы, он, видимо, мысленно взвешивал его шансы в качестве возможного мужа для своей дочери.

То же самое Алекс рассказал кузену Джулии, когда спустя неделю встретился с ним в Кембридже.

— Нашел что-нибудь? — спросил Уильям.

Алекс покачал головой.

— Боюсь, сначала мне надо разобраться с финансами компании. Да и дом неплохо бы продать.

Он не стал рассказывать Уильяму об истерике матери, когда она узнала, что ей придется покинуть дом, в котором она прожила всю свою замужнюю жизнь. С ней случился нервный срыв, как сказал вызванный доктор, и пока мать жила с кузиной в Норфолке. Алекс поморщился.

— А как Джулия?

— Тоже неважно. Но я не могу ее винить, ведь свадьба отложена чуть ли не в последний момент. — Алекс пожал плечами. — Пока я не обрету приличный финансовый статус, у нас нет возможности пожениться.

— Есть! — удивил его Уильям.

— Ты о чем?

— О домашнем компьютере, о котором мы с тобой говорили… Кажется, я нашел человека, который поможет нам решить некоторые проблемы. У него есть деньги… Правда, небольшие, но я тут посчитал, и…

— Подожди! Ты предлагаешь?..

— Нам троим объединиться и основать свою компанию.

— Но уйдет много лет, прежде чем мы сможем что-нибудь сделать, — возразил Алекс. — У нас ведь ничего нет…

— Не думаю, что все так плохо, как ты думаешь. Твои последние идеи кое-чего стоят. Мы можем получить лицензию и начать производить чужое или улучшенное чужое… Нам нужно от полугода до года, прежде чем мы выпустим нечто такое, чего не будет больше ни у кого. Почему бы не попробовать?

Алекс не знал, огонь страха или возбуждения побежал по его жилам, но в одном был уверен — он почувствовал себя куда более живым, чем в последние несколько месяцев. У него появилась возможность делать то, что он хотел. Правда, работать предстояло много…

Он поглядел на Уильяма.

— Когда я могу встретиться с твоим парнем?

Через три дня Алекс, вновь поверивший в себя и весь в планах на будущее, уехал из Кембриджа. Когда он добрался до дома и обнаружил там агентов по продаже недвижимости, приехавших с возможным покупателем, то счел это добрым знаком.

И Алекс решил поехать в Лондон к Джулии. Обычно он не ездил к ней посреди недели, но тут случай особый… Она так расстроилась из-за отложенной свадьбы, выглядела такой несчастной!.. И хоть они не приблизились к заветной цели, но, по крайней мере, у Алекса появилось дело в руках.

Джулия делила квартиру с двумя своими бывшими соученицами, и дверь ему открыла одна из них. Алексу никогда не нравилась Франсес Напьер. Было в ней что-то отталкивающее. Гораздо более раскованная, чем Джулия, и старше ее на год, Франсес выбирала себе мужчин, обязательно богатых и лет сорока с хвостиком.

Она вопросительно подняла брови, и в ее холодных голубых глазах он увидел презрение.

— Джулия в постели. Неважно себя чувствует.

На мгновение Алексу показалось, что она не позволит ему войти, но Франсес отступила на шаг, и он направился в комнату Джулии. Та, действительно, сидела в постели, подоткнутая дюжиной подушек, и щеки у нее были белые, как мел. Она подняла на него безжизненный взгляд и, когда Алекс наклонился, чтобы поцеловать ее, отвернулась.

— Джулия, родная, не надо так со мной! Я не меньше тебя хочу, чтобы мы поженились…

Он попытался развеселить ее, рассказал о планах Уильяма, однако Джулия оставалась хмурой и безразличной. Зрачки у нее были расширены, словно она напичкала себя наркотиками. Когда же Алекс спросил, что случилось, слезы появились у нее в глазах, и она резко проговорила:

— У меня месячные, понятно?

Алекс пробыл с Джулией два часа, но она была поглощена собственными мыслями и совсем не походила на себя.

— Он ушел? — спросила Франсес, услыхав, как хлопнула входная дверь. — Ты сказала ему?

Джулия покачала головой.

— Нет. Что говорить? Я носила твоего ребенка, а потом сделала аборт?

— Перестань, малышка! Все не так плохо… Будут другие дети… Видно же, что парень без ума от тебя.

Джулия не ответила. Она не могла. Слезы застилали ей глаза. С той минуты, когда Алекс сообщил, что свадьба откладывается, она жила, как в кошмаре. В тот самый вечер, когда Алекс не выдержал и спал с ней, Джулия понесла. Она хотела этого, зная, что Алекс не сможет ей отказать…

Джулия еще не верила в свою беременность, когда он сказал, что его отец умер, а через несколько дней, окончательно убедившись, растерялась. Ее родители были людьми старомодными и меньше всего на свете хотели бы получить незаконнорожденного внука. Ах, если бы она рассказала Алексу, он бы непременно женился на ней. Джулия это знала. Но как скажешь?.. Как она могла взвалить на него ответственность за нее и за ребенка, когда у него не было ни денег, ни перспектив? Джулии никогда не приходилось вести хозяйство, и она не имела ни малейшего представления, как это делается. Ее отец — человек богатый… но если бы она вышла замуж, то содержать ее пришлось бы Алексу.

Джулия была в панике, когда осознала свое положение, и бросилась к Франсес.

— Ну, забеременела, — пожала та плечами. — Большое дело!

Франсес оказалась права. Джулия нанесла визит в небольшую, но очень дорогую частную клинику, где доктор и персонал отнеслись к ней с антисептическим безразличием. Она провела там день и ночь и на другое утро вернулась домой. Никаких кошмаров, о которых она читала, никакой боли и никакого дискомфорта.

Однако это было не так. Кошмар поселился в глубине ее души, и она боялась, что никогда не избавится от него. Она убила своего ребенка… и сколько бы раз она ни повторяла себе, что будут другие дети, она знала, что никогда не избавится от тоски именно по этому ребенку. Это будет ей наказанием, которого она жаждала. Ее следует наказать… ее необходимо наказать, и Франсес, которая сама пару раз побывала в этой клинике, смотрела на нее с нескрываемым презрением.

Если бы она могла сказать Алексу… Но она не могла. Знай он о ее беременности, он бы женился на ней, не раздумывая. В этом она не сомневалась. Но она не могла открыть правду, чтобы ее родители узнали о том… Если бы отец Алекса не умер, все было бы в порядке. Они поженились бы, а там…

Разрыдавшись, Джулия сунула голову под подушку, бессознательно прикрыв рукой плоский пустой живот.

Алексу повезло. Вскоре нашелся покупатель на фабрику, и после отдачи всех долгов у него осталось двадцать тысяч фунтов… вдвое больше, чем он рассчитывал. Его мать решила жить с кузиной, и Алекс поделил между ними деньги, предполагая, однако, что его мать вложит свою часть в его бизнес, который будет и ей давать небольшой доход. Много он не мог платить, но все же это лучше, чем ничего, а если его надежды оправдаются, то и доход увеличится.

В течение года новая компания завоевала рынок, и заказы посыпались со всех сторон. Тогда Алекс смог наконец сказать Джулии, чтобы она назначила новый день свадьбы. Они купили небольшой домик недалеко от Кембриджа, чтобы Алекс мог ездить туда каждый день, а по ночам они любили друг друга, и Джулия отдавалась мужу с ненасытной неуемностью. Так продолжалось два года, но она не беременела, хотя страстно этого желала. Вот тогда-то он купил ей дом в Котсволдсе, старый, красивый дом, предназначенный для большого семейства.

Компьютерный бизнес не стоял на месте. Через некоторое время рынок оказался перенасыщен, и три года спустя партнеры стали тратить деньги на разработку новой революционной системы. Так как она не была еще обкатана, то заказов на нее приходило мало… но если удастся получить правительственный заказ…

Алекс выпрямился в кресле и посмотрел в окно. Все не так… Пора бы уже получить ответ… А тут еще проклятая Пеппер Майденес… Если хоть что-нибудь станет известно…

Он не додумал эту мысль, искренне жалея, что повстречал на своем пути Симона Герриса, стал членом Клуба адского пламени… приехал в Оксфорд. Да нет, глупо все это.

Тут он увидел Джулию. Кажется, за последнее время морщинки у нее вокруг глаз стали глубже. Он знал, как она страдает оттого, что не в силах забеременеть. Если бы он мог что-нибудь сделать… Оказывается, усыновить ребенка тоже не просто… Социальный работник ничего не обещает… А пока бесконечные вопросы… вопросы… не надоело им лезть в их личную жизнь… Алекс с ужасом подумал, что будет с Джулией, если им откажут. Она такая слабенькая… И приступы депрессии стали чаще… Сколько ночей она уже проплакала, лежа рядом с ним и думая, будто он не знает.

Джулия увидела, как Алекс отвернулся, заметив ее, и помертвела от привычного уже страха. Теперь он часто отворачивается от нее… почему бы и нет? Какой мужчина не отвернется от женщины, не способной родить ему ребенка, от женщины, убившей ребенка, которого он дал ей? Снова на нее накатила черная волна отчаяния.

Может быть, Алекс нашел себе другую женщину, которая способна рожать детей? В конце концов, он — привлекательный мужчина… очень привлекательный, богатый, добрый. Что ей делать, если она его потеряет?

Боже, пожалуйста, мысленно кричала она, разве недостаточно я страдала? Разве не сполна заплатила за свой грех?

Конечно же, виноват аборт, та чистая безболезненная операция, которая лишила ее не только одного ребенка, но и надежды иметь других детей, потому что доктор, несмотря на всю свою видимую опытность, совершил ошибку… из-за которой она теперь не может забеременеть. Однако об этом знали только она и ее врач. Она едва не впала в истерику, когда он сказал ей правду, и тотчас согласился, что нет нужды ставить в известность Алекса, который принял объяснения Джулии, не задавая вопросов.

Он очень терпелив с нею… А вдруг его терпению пришел конец? Что, если…

Она замедлила шаги. Ей не хотелось видеть Алекса и читать в его глазах подтверждение своих страхов.

Когда она вошла в дом, Алекс замер в ожидании. Потом он услышал, как она поднимается по лестнице, и подумал, что надо пойти к ней. Но не смог… Слишком много неприятностей обрушилось на него за последнее время. Вот если бы он получил заказ… Если бы Майлс Френч позвонил и сказал, что все идет по плану…