Мстительница

Глава тринадцатая

Благодаря полковнику Уайтгейту, юный Майлс успешно завершил образование в Оксфорде и получил работу в адвокатской конторе. Поначалу Майлса приняли там не очень-то хорошо, потому что у него не было ни семьи, ни денег, ни знакомств, и прошло не меньше года, прежде чем он почувствовал себя своим среди коллег.

Майлс много работал, по вечерам занимаясь самообразованием. В отличие от большинства сверстников, он вынужден был подрабатывать. Чего только Майлс не перепробовал! Однажды в баре одного из изысканных клубов Вест-энда он услыхал о том, что какое-то агентство ищет приличных молодых людей, которые могли бы сопровождать их клиенток в театр, на прием и в другие места.

— Отличное агентство, и клиентки там высокого пошиба, — сказали ему. — Только работать надо честно… Если же тебе хочется чего-то этакого, туда лучше не соваться.

— А сколько платят?

— Платят хорошо… И смокинг дают.

— Почему же ты работаешь тут? — спросил он приятеля.

— Сглупил… Завязал романчик с одной клиенткой, а муж узнал и пожаловался. Пришлось уйти.

Сопровождать богатых пожилых дам Майлсу не хотелось, но деньги были нужны позарез. Приходилось покупать много книг, а тут еще приятель, с которым он вместе снимал квартиру, решил жениться, и надо было срочно искать новое жилье.

Скрепя сердце, Майлс позвонил, и ему назначили время для собеседования.

Мэрилин Верной основала свое агентство, когда обнаружила, что молодость покинула большинство ее подруг, которые развелись с мужьями, но у которых было достаточно денег и энергии, чтобы желать развлечений. Однако правила приличия и воспитание не позволяли им посещать в одиночку, например, рестораны.

Она твердо стояла на том, что ее «Эскорт-агентство» вменяет в обязанности своим служащим исключительно те услуги, которые значатся в контракте, и ничего больше. Если молодые люди вступали в какие-то еще отношения с клиентками, это было их личным делом, и к агентству отношения не имело.

В Майлсе Френче она тотчас учуяла чужака, ведь в ее агентство приходили в основном севшие на мель сыновья приличных родителей. Несмотря на очевидную юность, он производил впечатление зрелого мужчины, и Мэрилин заинтересовалась им. Она задавала ему обычные вопросы, на которые он отвечал быстро и откровенно. У Мэрилин брови поползли на лоб, когда она услыхала о его желании стать адвокатом, и она печально усмехнулась, когда он заявил, что, если агентство является таким, каким он его считает, нет причин не работать в нем. — У вас жалованье больше, чем в пабе. Мне нужны деньги.

Чтобы проверить Майлса, она отправила его в оперу с леди Памелой Далвич, одной из самых богатых и самых трудных своих клиенток. Этой светской даме с броской внешностью исполнилось сорок пять. Она была хрупкой на вид, но неутомимой искательницей приключений.

Заранее зная, какое предложение леди Памела сделает Майлсу, она хотела знать, примет он его или нет. Если примет, пусть катится на все четыре стороны. Случайно возникшее чувство, каким бы мимолетным оно ни было, — это одно, а проституция — совсем другое…

Мэрилин сама не поняла, то ли ей радоваться, то ли огорчаться, когда Майлс позвонил ей на другое утро в офис и спокойно сообщил, что, по-видимому, они не поняли друг друга, и он удивлен предложением, которое ему сделала леди Памела.

Майлс был принят на работу. Глупо было бы не взять его.

Очень немногие из клиенток рассчитывали на секс, да и Майлс принадлежал к тому типу мужчин, которых лишь самые самоуверенные женщины осмеливались рассматривать как взятое напрокат мужское тело.

Больше всего он любил работать с леди Ридли. Когда-то она была известной оперной певицей, но потом вышла замуж и полностью посвятила себя семье. Теперь ей было за семьдесят, и леди Ридли заявляла, что старость оберегает ее от любопытства окружающих, когда она позволяет себе появиться в обществе с красивым молодым человеком. Майлсу она нравилась. Он не уставал получать удовольствие и от ее острого язычка. Их отношения напоминали отношения бабушки и внука. Единственная дочь леди Ридли жила в Австралии, и большую часть времени старая дама проводила в одиночестве, если не считать визитов ее крестницы, которую Майлс ни разу не видел.

Правда, слышал он о ней много. Аманда Курант вышла замуж совсем юной девочкой, едва ли не школьницей. Она была единственной дочерью очень богатого и весьма эксцентричного шотландского пэра, который и настоял на ее браке с троюродным братом.

— Хеймиш был уверен, что если в жилах обоих течет кровь Стюартов, то они могут произвести на свет нечто по-королевски прекрасное.

Майлс уже знал, что отец Аманды потерял голову на Стюартах, однако, благодаря богатству, окружающие терпели его эксцентричность. И еще он знал, что брак Аманды оказался неудачным, так как нищий жених не смог отказаться от богатой жены, хотя любил другую женщину.

— Ребенка они так и не родили… Подозреваю, что они даже никогда не спали вместе. И, конечно же, Хеймиш винит во всем Аманду. Сейчас она живет в Лондоне… К счастью, мать оставила ей небольшое наследство. Но она нигде не показывается. Отец вбил ей в голову, будто она сама во всем виновата. И Аманда верит. Конечно, ей нужно замуж… Но как найти мужа, если безвыездно сидишь дома? Майлс, помогите. Я вам заплачу.

— Если вы имеете в виду, что она не должна знать…

Леди Ридли покачала головой.

— О нет, ничего подобного! Я же вам говорю, мой мальчик… Аманда страдает от неуверенности в себе, и ее все равно не убедить, что такой красивый молодой человек заинтересовался ею… Однако у нее не очень много денег. Мне удалось настоять на своем, лишь напомнив, что я ее крестная мать и знаю, что хорошо для нее, а что плохо. Майлс, ей нужно пообщаться с людьми, чтобы забыть о своих неприятностях.

Майлс согласился сопровождать Аманду на прием.

Он не совсем представлял, какого типа женщину ожидал увидеть, когда приехал в Челси и в ответ на его звонок дверь открыла очень милая брюнетка. Но стоило ей поднять на него свои огромные золотистые глаза, он признал правоту леди Ридли. Эта женщина не сознавала свою привлекательность и совершенно не верила в себя. Голос у нее дрожал от нервного напряжения, и Майлс не удивился бы, если бы Аманда отказалась ехать с ним, воспользовавшись первым попавшимся предлогом.

Их ждало такси, но, когда Майлс хотел взять ее под руку, она отшатнулась от него. Бедняжка Аманда была на грани нервного срыва, и Майлс не знал, как успокоить ее. Только в такси Майлс разглядел, что ей скорее двадцать пять, нежели тридцать пять лет.

Вечер был неудачным. Аманда вздрагивала каждый раз, когда рядом оказывался мужчина, и Майлс видел по ее глазам, что она ни на минуту не забывает о его оплаченных услугах. Он попытался разговорить ее, но Аманда отвечала только «да» и «нет», и у него сложилось впечатление, что она ждет не дождется конца вечера.

На обратном пути она забилась в уголок и глядела прямо перед собой, так что Майлсу пришлось признаться леди Ридли в своей неудаче.

Выходя из такси, Аманда зацепилась каблуком и едва не упала, но когда он хотел поддержать ее, причем бессознательно, ибо так же поступил бы в отношении любого человека, она в ужасе отскочила от него.

Майлс не мог прийти в себя от злости, Второй раз в жизни он столкнулся с обиженной мужчинами женщиной.

Его не удивляло, что леди Ридли больше не предлагала ему сопровождать Аманду. К сожалению, ей самой не давал покоя артрит, и Майлс, навещая ее, тактично помалкивал, когда она распространялась насчет одиночества своей крестницы.

— Я нашла для нее идеального мужа. Он — министр, вдовец с двумя детьми. Тоже вырос в Шотландии. Майлс, они так подходят друг другу, но я не могу их даже познакомить.

Естественно, Майлс никак не ожидал встретить Аманду на приеме, на который сопровождал популярную телезвезду.

Когда он заметил ее, то от удивления потерял дар речи. Наверное, Аманда почувствовала что-то, потому что подняла голову и тоже посмотрела на него. Она покраснела, но Майлс не понял, от смущения или от злости. У нее была чистая-чистая белая кожа, и, когда щеки ее разрумянились, он ощутил неодолимое желание коснуться их пальцем. Естественно, Майлс отлично умел справляться с неожиданными порывами, однако на этот раз ему потребовалось несколько минут, чтобы отвести взгляд от ее лица. Он чувствовал, как забилось сердце в предвкушении… Но Майлс лишь покачал головой, изумляясь самому себе. Ведь он и видел-то ее всего один раз, а вот желает с такой силой, с какой не желал и свою первую девушку.

До конца вечера он старательно избегал Аманду. Только этого не хватало!.. Связь… Брак… У него совсем другие планы на будущее. Карьера! Сначала карьера, а потом все остальное, если он собирается добиться успеха. Что же до Аманды Курант, то она не из тех, которые довольствуются физической близостью. Майлс поставил себе за правило никогда не связываться с женщинами, требующими больше, чем он мог им предложить. До сих пор он это правило не нарушал и жил без проблем. Вокруг полно молодых…

После Оксфорда у Майлса были связи с полудюжиной женщин, и всех он вспоминал с восхищением. Зачем спать с женщиной, которая тебе не нравится и которой ты не восхищаешься?.. Это не имеет смысла, ведь секс — лишь часть взаимоотношений.

Майлс был идеальным любовником, хотя не знал об этом. Привлекательный внешне, мужественный, он вел себя с женщинами, как и подобает мужчине. В постели он думал не только о себе, но и о своей партнерше, а вне постели был приятным и умным собеседником, который никогда не позволял себе недооценивать женщину.

У него физически болело сердце, когда он видел, как Аманда шарахается от мужчин. Словно чья-то грубая рука взяла и разбила драгоценную вазу. Майлсу отчаянно захотелось показать ей, какими замечательными могут быть отношения мужчины и женщины, но он знал, что такая возможность вряд ли представится.

Прежде чем покинуть зал, он вновь нашел ее взглядом, и тут звезда, которую он сопровождал, сказала, что больше не нуждается в его услугах. Она откровенно флиртовала с продюсером, и Майлс уже собирался тихо уйти, как вновь увидел Аманду Курант. Бывший игрок в регби загнал ее в угол и громко разглагольствовал о чем-то, не замечая, как она его боится. И хотя Майлс убеждал себя, что ей вовсе не требуется чьего-либо вмешательства, все же он вернулся в залу.

Ему почудилось едва заметное облегчение, мелькнувшее в ее глазах, и, хотя регбист смотрел на него как на захватчика чужой собственности, Майлс проигнорировал его и, удивляясь себе, тихо спросил:

— Вы как будто собирались уехать пораньше?

То ли Аманда тоже удивилась, то ли испугалась, но, как бы то ни было, она вышла из угла и приблизилась к нему. Молча они покинули зал. Майлс заметил, что Аманда вся дрожит, и только тут понял, что на ней нет пальто. Он остановил проезжавшее мимо такси.

Как ни странно, она пригласила его зайти к ней, хотя внутренне была напряжена, как всегда, и даже предложила ему выпить. Майлс отказался. Тем временем она что-то налила себе и, не отпив, поставила бокал. Все ее движения были неловки.

Леди Ридлй уже успела сообщить ему, что дом Аманда арендовала, поэтому он не удивлялся современной отделке и мебели, хотя Аманде куда больше подошло бы что-нибудь из девятнадцатого столетия. Майлс проклинал себя за дурацкую романтичность. Он словно воочию видел ее в бархате и атласе… Трагическая героиня времен Стюартов… Впрочем, ему была известна ее история.

Аманда вновь взялась за бокал, и Майлс, чувствуя неловкость, поерзал в кресле. Неожиданно ему очень захотелось встать и уйти, тем более что Аманда стояла к нему спиной. Когда же она повернулась, он увидел красные пятна у нее на щеках.

— Полагаю, на этом мы можем закончить? — раздраженно спросила она. — Доложите моей крестной, что вы исполнили ее приказание. Каково это — получать плату за то, что спишь с женщиной, которую больше никто не желает?

Он увидел, как ее глаза наливаются слезами.

Майлс злился и жалел ее.

— Вот вы о чем! Считаете, что ваша крестная платит мне за то, чтобы я спал с вами?

— А разве нет? — Она гордо вскинула голову, но не смогла скрыть привычную боль. — Надеюсь, крестная хорошо платит, потому что…

Майлс протянул к ней руку, желая остановить, но Аманда оттолкнула его. Неожиданно он сообразил, что ею движет не гнев, а совсем другое.

У него перехватило дыхание, едва он понял, что Аманда хочет его. Она его хочет! Майлс был слишком опытен, чтобы не понять это. И он обнял ее, хотя Аманда сделала неловкую попытку вырваться.

— Для начала я хочу вам сказать, что мне никто не платит за то, что я делаю в постели.

— Но вам же заплатили за то, чтобы вы сопровождали меня на прием…

— За сопровождение да, но только за сопровождение. Неужели вы и в самом деле думаете, будто мне платят за любовь?

Когда он заставил ее встретиться с ним взглядом, Аманда вся затрепетала.

— Я хочу тебя, — прошептал он, прижимая губы к ее губам.

— Нет…

В ее ответном шепоте он услышал надежду.

— Почему? Из-за мужа?

Аманда содрогнулась, и ее хрупкость, почти невесомость, которую он ощущал, сжимая в объятиях, пробуждала в нем желание, какого он уже давно не испытывал. Майлс хотел ее и хотел немедленно. Он поцеловал ее. Аманда не ответила. Прошло много времени, прежде чем она позволила себе разомкнуть губы и неловко обнять его, отчего Майлса переполнила едва ли не отеческая нежность к несчастной женщине.

Даже у семнадцатилетней девчонки опыта больше. Майлс чувствовал, как у него ноет сердце из-за ее бессмысленно потраченных лет. Он должен дать то, чего она была лишена, показать, какой она может и должна быть, чего она заслуживает…

Он заглянул ей в глаза.

— Я хочу отнести тебя в постель… Сейчас.

На мгновение показалось, что она откажет, и Майлс был готов к этому… Проглотив застрявший в горле комок, она посмотрела на него с недоумением.

— Я… — Голос у нее сорвался. Майлс ничем не мог ей помочь, хотя очень этого хотел. — Я ни с кем не спала. Мой муж…

Она не смотрела на него, но он понимал, о чем она думает, чего ждет. Аманда подняла на него испуганный взгляд.

— Вам не смешно? Женщина в моем возрасте все еще… — Губы у нее скривились в невеселую усмешку. — Все еще девственница… Ни один мужчина до сих пор не захотел…

Майлс прижал палец к ее губам.

— Мне все равно, было у тебя сто мужчин или не было ни одного. Я так хочу тебя, что мог бы взять прямо тут, где мы сейчас стоим. Неужели ты не видишь, что делаешь со мной?

Он схватил ее руку и показал, что говорит правду, глядя, как горячая волна заливает ее лицо.

Аманда со стоном подалась к нему, и Майлс понес ее наверх, чувствуя, как громко и быстро бьется у нее сердце.

Спальня была убрана в том же модернистском духе, и Майлс подумал, что предпочел бы лежать с ней под тяжелым пологом, снимая одну за другой ее одежды.

Аманда замерла, увидев его голым, и, хотя ничего не сказала, Майлс понял, как она испугалась… Не столько его, сколько себя. В спальне было прохладно, и, укрывшись одеялом, Майлс принялся гладить и ласкать Аманду, пока она не согрелась и не затрепетала от его прикосновений.

Ему очень хотелось подарить ей такое наслаждение, чтобы оно вытравило в ней память о прошлом. Стараясь поменьше думать о себе, он использовал все свои знания и все свое искусство, чтобы пробудить в ней желание. Не обращая внимания на неподвижность Аманды, Майлс гладил ее маленькие груди с темными сосками, целовал узкие плечи. Языком он коснулся стремительно бившейся жилки на шее, и, пока целовал ее, под ладонями затвердели ее соски. Майлс услышал тихий стон, сорвавшийся с губ Аманды. Когда его губы коснулись ее груди, она уже обнимала Майлса за плечи и тихонько вскрикивала.

Майлс взял в рот один сосок, нежно провел по нему языком, потом другой, стараясь не напугать и не причинить ей боль. Он вел себя так, словно впереди была вся жизнь, потихоньку пробуждая в ней желания, так что она даже не заметила, как забыла о своем страхе.

Когда он раздвинул ей ноги, Аманда вновь напряглась, но Майлс успокоил ее поцелуем.

Несмотря на возбуждение, Аманда не могла расслабиться, и Майлс чувствовал ее подсознательное сопротивление, отлично понимая, что причинит ей боль, если попробует проникнуть в нее. Его собственная плоть требовала удовлетворения. Ничего, со временем он научит ее всему, а пока внимание Майлса было сосредоточено на том, чтобы доставить удовольствие ей. Наконец-то тело Аманды задвигалось, повторяя движения его руки, и Майлс с жадностью поцеловал ее, проникая языком в рот и не отпуская до тех пор, пока она не ответила на его порыв. Аманда была готова принять его. Выгибая спину, она прижимала соски к его ладоням, требуя ласк, и он охотно отвечал на ее требования. Взяв один сосок в рот, Майлс стал потихоньку покусывать его, пока не услышал слабый стон. Тогда он сжал его крепче.

От ее тела полыхнуло жаром, и Аманда выгнулась, чтобы облегчить путь его руке. Майлс стал целовать ее живот, потом опустился ниже, и, едва его губы коснулись чуть повлажневшей плоти, она опять напряглась. Но Майлс, требовательно лаская ее языком, заставил внять желаниям ее собственной плоти.

Майлс не зря так долго сдерживал себя.

Его старания были вознаграждены. Вскоре он почувствовал, что Аманда отвечает ему. Ее трепет и тихие стоны убедили Майлса в том, что настало его время. Он вошел в нее быстро и решительно, стараясь причинить как можно меньше боли, и почти тотчас излил из себя семя.

Через некоторое время Майлс вновь ощутил прилив желания и во второй раз взял ее, доведя до оргазма.

Аманда плакала в его объятиях, словно ребенок, и он твердо знал, что не было в его жизни больше счастья, чем возвращение этой девочке-женшине уверенности в себе.

Их связь продолжалась полгода, а потом Аманда сказала, что влюбилась. На одном из приемов она познакомила его со своим избранником, и Майлс не удивился, узнав того самого министра, о котором говорила леди Ридли.

С самого начала он знал, что рано или поздно они расстанутся, но ему было жаль терять Аманду, хотя она и не любила его, в чем, увы, не приходилось сомневаться.

Едва сдав экзамены, Майлс перестал работать в эскорт-агентстве Мэрилин Вернон. Вскоре ему позвонил дворецкий полковника Уайтгейта, чтобы сообщить о болезни его благодетеля. Отпросившись в конторе, Майлс помчался к полковнику и был поражен, как тот изменился всего за несколько месяцев.

— Дело не в ноге, — сказал ему полковник, которого Майлс нашел в больнице. — Чертова дрянь поселилась у меня внутри и ест поедом. Дело времени. Вот уж не думал, что придется умирать в больнице.

Майлс отлично его понял. Единственным родственником полковника был его троюродный брат и наследник, поэтому Майлс счел своим долгом принять все хлопоты на себя. Он организовал переезд полковника домой, нанял медицинских сестер, которые оказались очень полезными на последней стадии болезни, и сам остался с ним, позвонив в контору и взяв отпуск на неопределенный срок.

Полковник Уайтгейт мирно умер во сне через месяц после того, как Майлсу исполнилось двадцать шесть лет. Поскольку вечером ему было неважно, Майлс решил не уходить ночью из его спальни, и когда полковник в последний раз открыл глаза, он был с ним. Майлс видел, как тускнеет его взгляд, слышал, как клокочет у него в горле, когда он произнес незнакомое женское имя, и не стыдился своих слез, которые градом катились по щекам.

Майлс потерял своего первого настоящего друга. Люди, подобные полковнику Уайтгейту, — не воспетые герои нашей планеты, и Майлс знал, что без него он мог бы впустую растратить жизнь. Несмотря на свою близость к полковнику, он был потрясен, когда узнал, что тот завещал ему все, кроме дома и земель, которые должны были остаться в семье, и еще оговорил пожизненную пенсию своему дворецкому.

Не считая себя вправе скупиться, Майлс купил дворецкому домик в той же деревне, где жила его сестра, и, естественно, не забыл о пенсии. Но у него еще осталось достаточно денег на дом себе и на первую в его жизни машину. Запас портвейна, который полковник тоже завещал ему, он перевез в Лондон, чтобы пить его по особым случаям, но одну бутылку они с дворецким открыли в день похорон.

Наверное, это пришлось бы полковнику по душе.

Чтобы стать барристером, надо пройти долгий и трудный путь, особенно если у молодого человека нет ни семьи, ни соответствующих связей. Но Майлс одолел все препоны. Он достиг цели. Когда же его в первый раз избрали в Королевский совет, то есть он возвысился над остальными барристерами, в его офисе появился неожиданный посетитель.

Он сразу узнал ее, едва увидел в своем кабинете. Годы не изменили Аманду, и она все еще была очень красивой женщиной.

— Какой приятный сюрприз!

Майлс вышел из-за стола и с удовольствием расцеловался с ней.

Она же была сама не своя, и Майлс почти тотчас заметил суровые складки на ее лице.

— Что случилось?

— Мне нужна помощь, Майлс. — Аманда нервно крутила обручальное платиновое кольцо с большим бриллиантом. — Моя падчерица. Она связалась с продавцами наркотиков. Мужу сообщили, естественно, приватно, что ее используют как курьера. Сейчас она в Бразилии, оттуда через Париж должна вернуться в Англию. Билет уже у нее на руках, но мы не можем связаться с ней и предупредить. Как только она войдет в самолет…

— Почему ты пришла ко мне? — спросил Майлс.

Аманда криво улыбнулась.

— Я читала в журнале о твоей работе с молодыми наркоманами…

Действительно, в одном из воскресных приложений была статья о Майлсе, естественно, в связи с его избранием в Королевский совет. Он вспомнил, как молодая журналистка обвинила его в том, что он слишком благополучен и плохо знает жизнь, ну и он рассказал ей о своей неоплачиваемой работе в нескольких организациях, помогающих людям, которые попали в беду, в частности молодым наркоманам. Но не продавцам. Майлс видел слишком много искалеченных юношей и девушек, чтобы испытывать симпатию к тем, кто зарабатывает на наркотиках.

По-видимому, Аманда заметила, как изменилось выражение его лица, потому что торопливо проговорила:

— Да, да, я знаю, она заслужила наказание, но, Майлс, ей всего восемнадцать лет и она подпала под влияние своего друга. Ей всегда нравилось восставать против устоев… Потом она делает это, чтобы наказать нас, отца и меня. Не думаю, чтобы она понимала, как рискует…

— Почему ты пришла ко мне?

Майлс помрачнел, вспомнив свое последнее дело о наркотиках. Девушку тогда оправдали, но это не принесло ей пользы, потому что через несколько месяцев она погибла от передозировки. У него было правило, которому он твердо следовал, никогда не браться за такие дела, не убедившись, что его подзащитные ни в чем не виноваты. Для тех, кто по доброй воле растлевал и калечил людей, у него не было сожалений, и не имели значения ни их деньги, ни их связи.

— Потому что больше не к кому. — Аманда прижала руки к груди. — Гордон ничего не может сделать. Его положение…

Майлс понял. Он смотрел на нее и злился на самого себя за то, что почему-то считает себя ответственным… Его вечная потребность защищать слабый пол. Он знал за собой эту слабость, которая не исчезла с годами. И понимал, что хочет помочь ей. Хочет, чтобы на ее лице не было страха и отчаяния, как хотел этого много лет назад. Он глядел на Аманду, а сам прокручивал в голове варианты. Если девушка летит из Южной Америки на известном полиции самолете, то за ней будут следить в аэропорту. Единственный способ спасти ее — перехватить в Южной Америке или в Париже.

— Мы даже не можем связаться с ней по телефону, — сказала Аманда. — Адрес неизвестен. Знаем только номер рейса.

Рассчитать время было очень трудно, практически невозможно. Подумав о том, как рискует, Майлс обозвал себя круглым идиотом, и все же, когда Аманда, улыбаясь трясущимися губами, стала его благодарить, он почувствовал себя почти святым Георгием, получившим свой меч. Во всем виновата иррациональность мужского эго, думал он, набирая номер телевизионной дикторши, чтобы отменить свидание на вечер.

Через полчаса он уже договорился о поездке в Париж для консультации с коллегой по поводу одного из спорных вопросов международного права.

Для надежности Майлс позвонил французскому коллеге и пригласил его на ланч. На всякий случай он даже продумал, о чем будет с ним говорить, если кто-то поинтересуется. Его мозг напряженно работал, придумывая вопросы и пытаясь отыскать ответы, а в душе Майлс не переставал сокрушаться о том, что решился на такое малопривлекательное дело.

Из Рио самолет должен был вылететь через два дня, и Майлс успел все организовать. Он отправился в Париж, и если его коллега подумал, что назначать ланч на половину двенадцатого довольно странно, то не сказал по этому поводу ни слова. Некоторое время они и впрямь обсуждали международное право, а потом Майлс попросил счет, и опять его французский коллега промолчал, хотя остался в полном неведении насчет цели их непонятной встречи.

Майлс вернулся в аэропорт как раз, когда садился самолет из Рио. К счастью, французский язык он знал неплохо, и девушка в справочной отнеслась к нему с полной симпатией, когда Майлс рассказал ей, будто его племянница летит из Рио в Лондон, а он в Париже по делу и ему надо сообщить ей печальное известие о болезни ее отца.

Стюардесса, которая привела Софи, больше интересовалась Майлсом, нежели угрюмой и нечесаной девушкой, и с завистью думала, что отдала бы все на свете за такого дядю!

— Какой вы мне дядя? — возмутилась Софи, едва они остались наедине.

Стараясь увести ее подальше от любопытных ушей, Майлс думал о том, что она ничем не отличается от тысяч других подростков в джинсах, спортивных рубашках и с рюкзаками за спинами. За ее усталостью и нарочито вызывающим поведением угадывался страх. Ничего, решил про себя Майлс, чем она сильнее испугается, тем ему легче будет с ней договориться.

— Здесь нельзя, — спокойно отозвался он. — Отойдем подальше.

Он чувствовал, как Софи напряглась, когда он повел ее к двери. Если придется действовать силой, решил Майлс, особых трудностей не предвидится.

— Вот здесь. Дай мне…

Когда он протянул руку к рюкзаку, Софи отшатнулась, побелев, как мел. Значит, все правда… А у Майлса, несмотря ни на что, теплилась надежда…

— Кто вы такой? Что вам надо?

— Я — друг ваших родителей, — тихо проговорил он. — А хочу я… Если быть точным, прилетел я сюда, чтобы спасти тебя от тюрьмы.

Несколько мгновений девушка смотрела на него во все глаза, забыв закрыть рот, но довольно быстро взяла себя в руки.

— За что? — прошипела она. — За молодость?

— Нет… За провоз наркотиков.

Она отвела взгляд.

— Вы не знаете…

— Знаю. И полиция знает. Иначе зачем я тут, как ты думаешь?

Софи помолчала, обдумывая его слова.

— Я вам не верю! Если в полиции знают, что я везу наркотики, то почему они позволили мне сесть в самолет?

— Потому что хотят узнать твои контакты в Лондоне.

Майлс с трудом сдерживался, чтобы хорошенько не встряхнуть ее. Неужели она не понимает, что делает? Наверное, не понимает. Испорченная, избалованная девчонка, которая бросает вызов своим родителям, одним ударом сокрушая карьеру отца и покой мачехи.

— Они уже взяли твоего дружка, — сказал он, безразлично наблюдая, как она еще сильнее бледнеет.

— Иоахима? Не может быть!.. Он умный…

— Да? Ты так думаешь? Софи, он не любит тебя… Просто использует точно так же, как используют его. Наверно, тебе нравится ощущение опасности, но другие работают за деньги и неплохо наживаются на наркотиках. Ты сама как?

Она скривилась и покачала головой.

— Вы считаете меня круглой дурой?

— Ага! Значит, ты все понимаешь и все-таки участвуешь в этом.

Софи не совсем потеряна, понял Майлс, пристально наблюдая за ней.

— Ты когда-нибудь видела, как умирают от наркотиков? — строго спросил он. — Это нелегкая смерть, да будет тебе известно. И, что касается меня, то я бы беспощадно наказывал всех, кто имеет отношение к подобному умерщвлению людей. И не думай, что я спасаю тебя ради тебя самой. Совсем нет.

Девушка уже не смотрела на него с вызовом. Она по-настоящему испугалась, и Майлсу ненадолго стало ее жалко. Вот таких юных и беззащитных циничные мужчины втягивают в свои дела, отлично научившись пользоваться их юношеской непокорностью.

— Вы не можете не пустить меня на самолет.

— Нет. И я не могу помешать французской и английской полиции делать ее дело, — заявил он. — Люди не любят торговцев наркотиками… Так что в тюрьме тебе придется несладко.

В тюрьме… Ему стало ясно, что Софи никогда прежде не задумывалась о такой возможности, и облегченно вздохнул. А он боялся, что справиться с ней будет труднее. Не такая уж она закоренелая преступница, как Майлс себе навоображал.

В конце концов, ему удалось уговорить Софи, и они вместе покинули аэропорт. Майлс привез ее в Париж и поместил в уютном отеле подальше от центра. Там она отдала ему рюкзак, и он, не скрывая отвращения, уничтожил наркотик.

Потом Майлс отправился с ней в магазин и купил ей одежду, более подходящую дочери почтенного члена парламента, чем дешевые джинсы. С пристрастием оглядев мгновенно изменившуюся девочку, Майлс взял у нее паспорт и заказал такси в аэропорт.

Ему повезло, и он купил два билета на следующий рейс. Софи беспокойно крутилась рядом с ним, и Майлс чувствовал, что она все еще сердится. Однако он-то знал, что их ждет в Хитроу, недаром поймал на себе слишком уж внимательный взгляд таможенника, когда они покидали Париж. Впрочем, Софи в плиссированной юбке и аккуратной кофточке выглядела обычной школьницей.

Майлс видел, как насмерть перепугалась Софи, когда заметила повышенный интерес таможенников к их багажу. Паспортист помрачнел, получив их документы, и попросил подождать, пока проверят вещи.

Едва таможенник взялся за рюкзак, Софи побелела, и Майлс хмуро подумал, что наконец-то она поняла, в какую беду чуть не попала. Не избежать бы ей ареста и тюрьмы, если бы не он, это ему стало понятно по помрачневшим лицам мужчин, задержавших их в аэропорту и отлично знавших, что и где искать. Однако им пришлось смириться с неудачей. Наркотиков у Софи не было. Правда, Майлс не торжествовал победу, поймав на себе задумчивый взгляд старшего таможенника, когда их наконец отпустили с миром.

Взяв такси, он отвез притихшую Софи к ней домой и был счастлив, когда избавился от нее.

Ему было неловко выслушивать слова благодарности из уст ее отца. Если бы не Аманда, он бы ни за что не согласился участвовать в таком грязном деле.

Этот эпизод оставил по себе неприятную память, словно он сделал что-то такое, за что полковник Уайтгейт наверняка осудил бы его. Но как он мог отказать Аманде?.. И Майлс постарался поскорее забыть о происшедшем. Мы все поступаем так, когда делаем что-то, с нашей точки зрения, недостойное.