Мученик

Глава 48

Болтфут Купер выглядел странно, словно ему было неловко. В своих грубых руках он сжимал шляпу и непрестанно скручивал ее, как будто сворачивал шею птице.

Шекспир вопросительно посмотрел на него.

— Болтфут, как продвигается расследование о местонахождении тех четырех бродяг с Хог-лейн?

— Я нашел и освободил их.

— Правда? Прекрасные новости. Так расскажи, где же они были?

— В «Брайдуэлле», господин.

— В «Брайдуэлле»?!

— В других тюрьмах их не было, поэтому я вернулся в «Брайдуэлл». Когда я допрашивал тюремщика, мне показалось, что он ведет себя так, словно виноват в чем-то. В конце концов, я пригрозил ему могуществом господина секретаря и вашим, конечно. Он сдался, испугался и признался, что бродяги по-прежнему здесь. Ньюуолл приказал ему сказать, что их перевели. Думаю, что в этом замешан кто-то третий, хотя тюремщик все отрицает.

— Что? Я позабочусь о том, чтобы этот лживый тюремщик предстал перед ольдерменом. Он уверял меня, что их перевели в другую тюрьму. Но что с ними? Как они себя чувствуют?

— Плохо, господин. Их били, заставляли обчесывать лен и делать паклю и держали на голодном пайке. Но все живы и приходят в себя после всех испытаний. Я их накормил и отвез в труппу.

— А ты спросил их о том, что они видели в ночь пожара?

— Да, но они ответили, что только пожар. Главарь этой четверки сообщил, что когда они увидели, что дом горит, то побежали за помощью. Они таскали ведра два часа, пока не залили пламя. А после, утомившись, уснули в конюшне. Говорят, что в конюшне было теплее, чем в «Театре».

— Значит, они не видели, как в дом на Хог-лейн принесли тело?

— Нет, господин.

— И они ничего не знают о леди Говард?

Болтфут покачал головой.

— И ничего подозрительного они не заметили.

Шекспир принялся обдумывать полученные сведения. Конечно, Топклифф не был уверен, видела ли эта четверка что-нибудь, но когда он узнал, что они спали неподалеку, то решил, что будет безопаснее держать их там, где Шекспир не сможет допросить их. А самое лучшее место — под самым носом у Шекспира!

— Отличная работа, Болтфут. Ты — молодец.

— Спасибо, господин, — произнес довольный Болтфут, но уходить не спешил. Он еще сильнее принялся мять свою шляпу. Петух или каплун, попадись он сейчас в его руки, был бы давно мертв. — Господин Шекспир, — произнес он, отводя взгляд, — я хочу просить вашего одолжения, покровительства, если можно.

Шекспир вздохнул.

— Ближе к делу. Я прекрасно знаю, что ты хочешь, чтобы я разрешил тебе ухаживать за Джейн. Да?

Болтфут робко кивнул.

— Да, господин.

— С чего бы такой симпатичной молодой девице, как Джейн Костон, желать ухаживаний грубого, седеющего и коренастого мужчины лет тридцати, а то и старше, вроде тебя, Болтфут?

Лицо Болтфута осунулось. Казалось, он не на шутку обиделся.

— Простите, господин. Вы, конечно же, правы.

Шекспир обнял Болтфута за плечи.

— Ты — дурак, Болтфут. Я же шучу! Ты можешь ухаживать за Джейн. Рад за вас обоих. Ты счастливчик, а она удачливая молодая женщина. Вот вам мое благословение. Я буду молиться, чтобы ваши дети больше походили на нее, чем на тебя!

Болтфут усмехнулся.

— Я тоже буду об этом молиться, господин Шекспир. Спасибо вам.

Шекспир улыбнулся ему в ответ. Радость Болтфута внезапно облегчила его собственное горе, да и как можно было не порадоваться за такого человека. Болтфут, как никто, был достоин счастья. Жизнь жестоко обошлась с ним, и он заслужил лучшей доли.

— Идем, Болтфут, зайдем к Джейн и выпьем по стакану сладкого вина в знак торжества. В последние несколько дней мне редко приходилось испытывать радость…

Беседа с лордом Говардом Эффингемским оказалась натянутой с самого начала. Говард был не слишком рад видеть Шекспира и не выдал ни единой эмоции, когда слушал новости о том, что предполагаемый убийца его приемной дочери арестован и казнен. Он быстро кивнул. Они стояли в прихожей его дома в Дептфорде, пройти в дом Шекспира не пригласили.

— Значит, именно эти сведения будут официально оглашены, не так ли, господин Шекспир?

— Милорд, убийца, фламандец по имени Херрик, был казнен в Плимуте. Он пытался убить вице-адмирала Дрейка. Возможно, он полагал, что сможет подобраться к Дрейку через вас. Боюсь, что именно по этой причине он сначала пытался подружиться с вашей дочерью. Возможно, она узнала о нем слишком много, и он заставил ее замолчать.

— Да, да. Все это я уже слышал. Прекрасная работа, Шекспир, но я не настолько глуп, сэр, у меня есть собственное мнение касательно убийства Бланш, и я уверен, у вас тоже. Но все мы — подданные Ее величества, и наша обязанность соглашаться с подобными вещами.

— Да, милорд.

— Что ж, желаю вам хорошего дня. — Он говорил резко и держал дверь открытой, не оставляя Шекспиру другого пути, кроме как покинуть его дом.

На пристани Шекспиру пришла в голову мысль, что он предал Говарда. Убийца разгуливает на свободе и может убивать, когда захочет. Говард тоже это знал. Просто это было удобное для всех решение и скрывало пятно на репутации страны. Им обоим придется проглотить горечь желчи.

Томас Вуд ощущал телом прохладные льняные простыни. Ему казалось, что он плывет. Когда он лежал неподвижно, то не чувствовал боли, но даже легкое движение вызывало муки.

Рядом с его кроватью стояла Кэтрин. Она нежно промокнула его лоб смоченной в воде муслиновой тканью.

— Спасибо, — сказал он, едва двигая губами.

Вуд уже две недели находился дома. Выздоровление шло медленно. Они не знали, будет ли он снова ходить или двигать руками, так сильно он был изувечен. Лицо было измождено, а волосы поседели, но в его глазах еще оставался свет.

— Я смирился со смертью, — сказал он, затем поморщился от боли из-за того, что ему пришлось говорить.

— Вы теперь в безопасности. Мы все в безопасности.

Он закрыл глаза, и лицо Маргарет снова всплыло в его памяти. Да, теперь он был в безопасности. Ничто не причинит ему боли. И все же он понимал, что-то не так. Слишком много жизней уже принесено в жертву. Важно, чтобы больше этого не было…

— Это он, Роуз? Твой ребенок?

Роуз Дауни взяла малыша на руки. Он очень вырос, но она сразу узнала своего Уильяма Эдмунда, своего Мунда. Его голубые глаза смотрели на нее и не узнавали. Два месяца он находился у другой матери, у женщины, которая украла его на рынке, когда Роуз на минутку выпустила сына из рук из-за спора с лавочником.

— Он здоров, с ним все в порядке, а, Роуз?

Слезы потекли по ее щекам.

— Да, господин Топклифф. Я забыла, какие у него голубые глаза. И он такой большой, больше, чем раньше.

— Хорошо. А тот, другой ребенок, если, конечно, того монстра можно так называть, теперь со своей настоящей матерью. Но Роуз, ты должна помнить, что еще не донесла мне на того мерзкого священника Саутвелла.

— Простите, господин Топклифф, но он был там. Умоляю вас поверить мне.

— Я верю, Роуз, но этого недостаточно. Ты должна оставаться в доме предателей, пока он не вернется, а потом сразу же сообщить об этом мне. Он вернется, понимаешь?

Роуз не могла оторвать взгляда от лица Мунда. Она поцеловала его мягкие розовые щеки и веки. Малыш был залит ее слезами.

— Да, сэр, но леди Танахилл больше мне не доверяет. И слуги тоже. Думаю, они знают, что я приходила к вам доносить на священника.

— А были ли в доме со дня нашего последнего разговора какие-нибудь гости?

Роуз покачала головой, всхлипывая и улыбаясь малышу.

— Нет, сэр.

Топклифф подошел к ней и сжал ее груди.

— У тебя много молока, маленькая корова. Я чувствую, что твои тяжелые груди полны. Твой ребенок будет хорошо питаться.

— Да, сэр.

— Продолжай искать священника, Роуз. И берегись, если я узнаю, что ты мне чего-то не сказала. Я смог вернуть тебе ребенка, я же могу и забрать его. Помни, Роуз, отныне ты — в моей власти. Не пытайся сбежать от меня.

Топклифф отпустил ее грудь. Роуз еще крепче прижала к себе ребенка.

— Я всегда буду говорить вам все, что знаю, господин Топклифф. Я клянусь всем святым.

— Хорошо. Тебе разве не интересно, где был твой ребенок?

— Да, сэр, но, похоже, о нем хорошо заботились, слава богу.

— Он был у жены одного городского купца. Это богатые люди. Я не стану разглашать их фамилию. Жена купца потеряла рассудок, когда родила этого монстра, и обезумела от горя. Она не знала тебя. Она случайно увидела тебя с ребенком и пошла следом. Когда ты выпустила его из рук, она воспользовалась этим и быстро подменила детей. К несчастью для нее, кормилица заметила разницу и пустила слух, а когда слух разошелся, я тоже узнал об этом. Ты правильно поступила, когда пришла ко мне, Роуз. Топклифф — тот человек, который тебе нужен.

Он запустил руки ей под юбку. Она не отстранилась от него. Он мог делать все, что захочет, потому что больше ничего не имело значения. Ее малыш был у нее.

— Спасибо вам за все, господин Топклифф. Я всем расскажу о вашей доброте, сэр. — Но в глубине сознания она вдруг вспомнила о ребенке, о котором заботилась в последние недели, и у нее защемило сердце. Она помолилась о том, чтобы тот малыш и дальше ни в чем не нуждался.

— Конечно, расскажешь, Роуз.