Мы наш, мы новый мир построим

Глава 16

Зима, сезон штормов. Но в этом году наши моряки подготовились, заранее разведали и нанесли на карты удобные для пережидания штормов бухты. Поэтому не отсиживались дома, а тихой сапой, вдоль побережья совершали торговые экспедиции. Торговали не только с испанцами. На побережье Флориды отыскали французов. Bourre, — несмотря на название (в переводе — пьяный в стельку), вполне приличный городок. Там даже своя верфь была. У них закупились ценным красным деревом. Дерево это не производилось на месте, а доставлялось из других французских колоний откуда-то с дальнего юга. Хотя, конечно, с названием «антарктическая колония» (в реале была у французов колония с таким названием, в Бразилии, только ГГ о том не ведомо) были какие-то непонятки. Ну не растут в этом времени в Антарктиде красные деревья. И не красные не растут. Уже не первый десяток миллионов лет там царство льда. Но, по словам французов, товар именно оттуда. Ох уж эти сказочники! Еще выкупили и привезли к нам на остров больших нелетающих птиц, дронтов. Их французские мореплаватели использовали в качестве живых консервов по пути в Америку. У любого рачительного хозяина могут остаться к концу пути излишки продовольствия, вот и французы обнаружили у себя такие выжившие излишки. Более того, один предприимчивый месье вспомнил, что и на обратном пути нужно чем-то питаться, поэтому устроил себе настоящий птичник с этими большими грузными птицами. У него-то и закупились наши моряки. Неизвестно конечно, выживут ли сии птахи, все же они — существа тропические, а у нас даже снег выпадает периодически. Но хоть шанс этим додо на выживание предоставим. Еще бы Стеллерову корову как-то спасти. Но с ней все глухо. Это морское животное. Обитает значительно севернее. Там и климат ей привычней и корма, под которые она заточена. И там нет нас. Впрочем, идею по акклиматизации морской зверюги возле нашего острова я когда-нибудь кому-нибудь из наших морячков подкину. Потом, когда с неотложными делами разгребемся. Время еще терпит. Ближайшие сто лет, так точно.

Наступила весна и самые большие наши суда, предварительно почистив днища от ракушек и прочих ракообразных, отправились в свою реконкисту. Открывать для нас Европу. Я остался дома, на острове. Не то, чтобы не хотелось прошвырнуться по разным странам, но не поехал. Дома Светик, куча проектов в мастерской Годунова незавершенные дожидаются. Но, самое главное, в конце зимы наши мореплаватели привезли весть о состоявшемся сражении между испанской армией под командованием вице короля Новой Испании дона Мигеля Аугусто де Мантойя и пришедшей откуда-то с востока армией, состоящей из заключивших военный союз инков из тайного города Навайль, ацтеков, потомков сбежавших сорок лет назад из Теночтитлана недобитых войск Куатемока, последнего правителя этого величайшего в ту эпоху города, и кочевников племен апачи и арапахо. И испанцы с треском проиграли. Не помогли и демоны, вызванные на поле боя монахами францисканцами из монастыря Конвент Сан-Габриель. Их просто съели. Вместе с монахами. Сам вице король пал на поле боя, как и многие из высшей испанской знати. Бежавшие с поля боя немногочисленные выжившие принесли страшные новости о появлении у индейских касиков нового вида воинов, отличавшихся огромными силой и скоростью и практически нечувствительных к боли. Кое-кто еще вполголоса готов был поведать слушателям, что не смертельные раны зарастали у этих краснокожих суперменов буквально на глазах. Хотя, кроме нового типа воинов в рядах индейцев было в достатке и прежних модификаций оборотней, да и просто воинов насчитывалось не меньше, чем листьев в ближайшем лесу. Короче, нашу колонию могли ожидать непростые времена, и покидать ее в такое время для меня представлялось крайне неразумным. Вы скажете, в чем проблема? Где эта самая Новая Испания, она же Мексика, и где наш остров. Так-то оно так, но у нас в соседях имеются свои индейцы, которые получив известие о победе представителей своей расы запросто устроят нам этакую интифаду. Осталось крепить свою оборону на острове, временно забыв про ранее задуманные акции на материке, да приглядывать за переселенцами из Пуэбло.

Первой ласточкой наступивших в этой части Мира перемен стала каравелла под испанским флагом, доставившая к нам самого настоящего посла от кубинского губернатора. Губернатор был готов нанять у нас наш флот, а также столько воинов, сколько их вообще найдется в нашем поселении. Спохватился, блин! А когда я едва не с оружием убеждал его выплатить нам заработанное, он о чем думал? Нет и еще раз нет, даже если бы мы были в полнейшей безопасности, у Христа за пазухой, никаких новых договоров с этим ненадежным типом. Но без грубостей. Улыбаемся и машем. В смысле флота нет, ушел в поход надолго, войск самим мало, а в лесах вокруг много-много диких (нет, не обезьян) индейцев. Типа «можете передать свой король наш пламенный привет». С тем испанцы и отбыли.

Следом за испанцами, едва те отчалили, приплыли французы из того городка во Флориде. Вроде как торговать, но по завуалированным вопросам было понятно, что кое-кто из любителей лягушачьих лапок ищет запасной аэродром, на случай если нашествие индейцев достигнет и их полуострова. И на родину их, похоже, совсем не тянет. Выходит, в их французском фатерланде жизнь может быть еще суровей, чем тут, среди индейцев и пиратов. На французском корабле, уходящем в обратный путь, наше общество покинули бывшие пираты из команды капера, атаковавшего наш корабль во время первого визита на Кубу. Формально выработали срок своего наказания. На самом же деле, просто такие отпетые негодяи были нам не ко двору. Многим пленникам из последующих «поставок» мы уже сделали свои предложения, после которых они сменили кайло и место в бараке на отдельное жилье, достойную зарплату и наше гражданство. Конечно же, тем из общей массы, которые показались нам достойными.

Обсудили с Годуновым новые идеи в части боевой артефакторики. Предложил, ввиду имеющихся в нашем распоряжении «военно-воздушных сил» разработать компактные огненно-воздушные бомбочки. По кораблям или войскам на марше самое то будет. Изготовили парочку прототипов. Испытали. Хотелось, конечно, большего, но сойдет. Принялись мастрячить.

Ночью разбудили. Бельский поймал индейца, что, крадучись и озираясь, добирался до своей лодки, стоящей у причала нашей лодочной станции. Именно из-за поведения его странного, так бы не обратил внимания. Ну, идет себе человек к своей лодке. Ночью? Ну и что. Ночная рыбалка, что может быть романтичней. А раз прячется и озирается, значит, есть чего скрывать. Такого и поспрошать не грех. А при задержании этот несдержанный человек и вовсе принялся оскорблять пленивших его. Причем, оскорбления это были с точки зрения индейского расиста в адрес считаемых им неполноценными европейцев. Похоже, шпион с материка. Вот для допроса его я и понадобился, ведь, несмотря на тренировки, определять, правду ли говорит задержанный никто из нас кроме меня так и не научился. Мерзкий оказался человечишка. И нет, не шпион он в полном смысле этого слова, из натуральных жителей Пуэбло. Просто решил, что получится заработать малость уважения у индейцев апалачи, сообщив им добытую у нас информацию. А то, что он предавал тем самым приютивших и накормивших его и его семью, так это мелочь. Мы же не индейцы! Хотя кое-на что этот несостоявшийся шпион смог открыть нам глаза. Мы-то, не особо разбираясь, считали пуэбло и апалачей обычными индейскими племенами. А вот и нет! В смысле, не обычные. Пуэбло — поселение рода, изгнанного из племени, живущего где-то далеко на юге. И изгнанного по схожей причине: сношение с врагами племени. Так что нашему пленнику было с кого брать пример. Еще интереснее оказалось происхождение апалачей. Это вообще не было племенем в строгом понимании этого слова. Апалачи — самоназвание местного союза воинов. Такие существуют в различных племенах по всей Северной Америке, вплоть до границ городов ацтеков и майя. Самые умелые воины племени собираются с наступлением теплого времени в эти союзы, чтобы совершенствоваться в боевом мастерстве и стоять на готовности на случай внезапного нападения на племя внешних врагов. Ну, и от своих скво подальше, совсем как в былые времена в том еще мире мужики в гараж ходили, типа машину чинить, только более масштабно. Стало холодно? Пора по домам. Именно поэтому зимой не было никаких нападений на нас, несмотря на смачную оплеуху с нашей стороны в их адрес. Хорошо еще, что мы прохлопали ушами, и не кинулись договариваться с окрестными племенами о военном союзе против злобных агрессоров. Смеху бы вызвали на весь материк. Договариваться с племенем о союзе против части этого же племени! Кстати, племя, из которого происходят те удальцы, что уже два раза пытались попробовать нас на прочность называется канарси. Похоже не из значимых. Никогда в прошлой жизни о таком племени не слышал.

Но смех смехом, а этот индеец — явный враг и с ним что-то надо было делать. На каменоломню — не вариант, его соплеменники бы нас не поняли и наверняка обозлились. Хотя, положа руку на сердце, выпнул бы я таких граждан обратно в их леса со спокойной душой. Но так мы теряем доступ к птицеоборотням, которые запросто могут захотеть уйти вместе со своими. Нет, ближайшие три года улыбаемся и машем. И лишь потом, когда от оборотней народится достаточное количество ребятишек у наших бабонек, можно сделать ход конем. В смысле, пинком под мягкое место всех этих ненадежных. А с пленником нынче — так способом, известным еще со времен куда более ранних, чем жил изрекший эти мудрые слова горец: «Нет человека — нет проблемы»! И даже если этот краснокожий всех своих известил, что отправляется предавать, мы-то при чем? Нет, не видели. Утоп, наверное, горемычный.

Обсудил сложившуюся в Мексике ситуацию с нашим архиепископом. Вообще, он оказался дьявольски умным, этот божий пастырь, многое знал, и общаться с ним было одно удовольствие. Я подсел на эти беседы почти как на наркотик. Едва не каждую неделю ходил, особенно, когда тот сменил место жительства с комнаты в Плещеевском дворце на отдельный небольшой коттедж рядом с достраивающимся католическим костелом. Так вот, наш святоша-демонолог тоже оценил последствия битвы, как начало катастрофы для всех европейцев в обеих Америках. Очевидно, аборигены получили в свои руки оружие, которое европейцам еще длительное время не удастся достаточно надежно парировать, и оружие это они будут пускать в ход при каждом удобном случае на все большей территории. Одна надежда на то, что союз у краснокожих окажется непрочным, и они перебьют друг друга.

— А как же ваши демоны? — Задал я провокационный вопрос.

Архиепископ Болоньи на эти мои слова только поморщился:

— Непосвященные думают, что в руках служителей церкви неиссякаемый источник ужасающей мощи.

— А на самом деле разве это не так? Во Франции и Германии были разорваны клыками этих ваших демонов целые армии. При минимальных потерях со стороны самих демонов.

— Так-то оно так, да вот тем из нас, кто утратил своих вызовов, новых призвать становится значительно сложнее. Призванные вновь оказываются слабее, плату они требуют намного большую. Словом, демоны в руках нашей матери церкви — оружие сильное, но не ультимативное и вполне себе исчерпаемое.

— И вы не делаете тайны из таких важных сведений?

— Тайна? Тайну может сохранить ограниченный круг посвященных, но не вся та аморфная масса священников разных стран, волей господа нашего оказавшаяся в курсе таких подробностей. К тому же, не только у церкви имеются демонологи. Всем рты не заткнешь. В действительности эта информация давно уже не является скрытой и все те, кому это нужно, уже имеют представление о границах сил и возможностей в руках прелатов церкви.

— А вы не могли бы продемонстрировать такого демона. Признаюсь, мне было бы крайне любопытно.

— Запросто! — Хм, а я-то собрался хитростью выпытывать крупицы сведений. А это, оказывается, и не тайна вовсе.

Мы вышли на просторный двор, укрытый от нескромных досужих взглядов живой изгородью. Своих телохранителей я предупредил, так что они встали немного в сторонке и не отсвечивали.

— Готовы? — Предупредил священник-демонолог. — Тогда, начинаем.

Возле священника начала проявляться, сначала в виде небольшой ряби, дальше темной туманной дымки, невнятная фигура. Повинуясь какому-то наитию, я скользнул сознанием в ту странную заросшую ярко изумрудной растительностью область потустороннего, где я когда-то повстречался с духом оборотня — ягуара. Исчезли и дом, и сад в окружении колючего кустарника и мои телохранители с демонологом. Осталась дымка, которая не была дымкой. Вновь, как в детстве во время атаки Шуйских на наш дворец, передо мной возник демон. Огромный, рогатый, с красной кожей, бугрящейся комками мускулов. Зеленые ветки вокруг него скукоживались, а под копытами все явственней проступали трещинки — разломы, откуда подымался вонючий черный дымок. Выхватив из ножен уже привычный здесь клинок, приготовился защищать свою жизнь.

— Вуф! Подожди! Я не собираюсь на тебя нападать! — Выставил перед собой пустые ладони этот громила. — Я всего лишь вызван для показа тебе. Я не причиню вреда.

— Как ты сюда проник? Ты же не дух?… Или все же дух?

— А почему я должен быть духом? — На страшной морде явственно проступило изумление.

— Ну, это ведь территория духов….

— Ха! Это, прежде всего, переходная зона вашего мира, а уж духи идут через нее или кто другой — это уже дело десятое.

— Еще на один вопрос ответишь? — Времени до окончательного формирования этого существа в реальном мире могло почти совсем не оставаться, поэтому я спешил хоть как-то выспросить у демона то, что у его хозяина спрашивать было не комильфо.

— Спрашивай.

— Католические монахи вас нанимают? Если нанимают, то могут ли и другие заключить с вами контракт?

— Да, на оба вопроса. Любой разумный, кому есть чем платить, может прийти в эту переходную зону, высказать громко и четко свои пожелания и ждать ответа от заинтересовавшихся. Прости, — он замахал на меня руками — не могу тут задерживаться. Призыв!

И демон растаял в воздухе. Зона поникшей листвы с его исчезновением моментально воспрянула, затянув прорехи. Похоже, пора и мне.

Я вновь ощутил себя во дворе коттеджа архипрелата. Демон там уже пребывал полностью во плоти. Если бы только что не разговаривал с ним, ни в жизнь бы не подумал, глядя на эту тупую морду, что передо мной очень даже разумное существо. Не то прикидывается, не то наш мир пагубно влияет на мыслительные способности демонов. Вот чувствую, задай я демону вопрос в эту минуту, услышу в ответ только рев и рык. Решил проверить свою догадку:

— Эй, рогатый, мы можем поговорить?

Что и следовало ожидать. Никакой связной речи. На лице монаха уловил довольную улыбку. Не хочет католик, чтобы информацию я мимо него получал.

Вернулся домой. Черт, разбередил этот демон любопытство. Так и хочется окунуться в эту самую переходную зону и попытаться призвать чего-нибудь этакое. Но в сомнениях пребываю. Как-то странно это будет выглядеть, и страшновато, голосить в том волшебном лесу. Может ведь выйти как в том анекдоте, когда к голосившему «Ау» мужику из лесу медведь вышел: «Чего орешь, мол». Мужик говорит, что хотел, чтобы его кто-нибудь услыхал, а медведь на это «Ну услышал я тебя, легче тебе от этого?». Вот и ко мне, не выйдет ли из леса что-нибудь типа того медведя, если еще не хуже. Я ведь помню, что дух оборотня-ягуара говорил, что они, духи, силу получают в смертельных поединках. Не соврал, кстати, сей дух: до поединка мой рекорд в портальном переходе составлял девятнадцать саженей с несколькими вершками и почти не прибывал, а сразу после — почти двадцать одну сажень. Еще бы знать, сколько это в обычных метрах, сантиметрах, но чего не знаю, того не знаю. Мерки эти еще не придуманы в отличие от саженей, вершков и прочих пядей.

Ладно, если решусь на этот долбаный эксперимент, то только под присмотром. Созову всех своих: и Годунова, и Бельского, и Сеньку, и, конечно же, Светлу. Без готовой ко всем неожиданностям лекарки начинать опасное дело — точно глупость великая. Хотя, как знать, может и с лекаркой тоже… мда. Но, вот чую я, наше спокойное время уже на исходе, и к грядущим бурям и катаклизмам нам нужно максимально усилиться.

Всю ночь провел в размышлениях, стоит ли рисковать с призывом демона или это будет форменным самоубийством. То вскакивал с кровати в порыве бежать созывать всех мысленно мной намеченных, то вновь укладывался, понимая, что ночь на дворе, мои друзья придут, конечно, но будут крайне недовольны внезапной побудкой, ведь не горит же. Рассвет я встречал с чугунной от бессонницы головой, но зато полностью успокоившийся. Все же решил для себя, что возможная выгода не оправдает ожидаемого риска. Там и духи в поисках силы бродят, и сами демоны не факт, что будут намерены выполнять роли простых призывов. Да и насчет платы сомнения меня одолевают. Скорее всего, демоны как-то могут забирать силы призывателя. И ладно, если это просто магические силы, а не жизненные. Хотя, и потерять в магии я тоже не согласен. Слишком уж муторно и долго ее тренировать.

— Иван Иванович, очень нужно! — Звонкий голос Сумарокова буквально ввинчивался в мозг, вырывая сознание из того безмыслия, что установилось у меня под влиянием сурового недосыпа.

— А,… еще раз, связно и медленно скажи мне, чего тебе от меня нужно?

Семен, ни свет, ни заря примчавшийся ко мне за помощью в осуществлении озарившей его идеи, покорно начал вновь повествовать.

— Театр я замыслил создать у нас. Навроде того, как ты рассказывал, где Отеллу аглицкие немчины показывали.

— Ну, так создавай. Или тебе мое личное разрешение для этого нужно?

— Не разрешение, — Сенька аж показательно покаянно вздохнул. — Нужно, чтобы ты снова рассказал бы про того Отеллу с его Дез… Дезимоной. А я запишу все. А уж потом я ух, такие мороки нарисую, все немчины обзавидуются. А то ишь какая, мою магию бесполезной обзывать!

— И кому это ты пыль в глаза пускать собрался?

— Да есть у нас одна. Думает, если лекарка, так честных парней и обзывать можно.

— Светла, что ли? — Недоуменно поинтересовался я, не представляя, чего бы это моей подруге понадобилось обижать Семена. К тому же и неправда явная в том, что пользы от Семеновой магии нет.

— Да при чем тут твоя Светла. Груня! Я к ней с честными намерениями, мол, нравишься ты мне, давай начнем встречаться, а к осени, может и до свадебки дело дойдет. А она нос воротит, и губы куриной гузкой поджимает. Вот и замыслил ей доказать.

— Ага! Выдавить из нее жбан слез сим трагичным повествованием.

— Ага, — Сенька картинно повесил голову, призывая ему посочувствовать.

— Идея хорошая. Только вот, история про ревность в любовных ухаживаниях, мнится мне, преждевременной будет.

— Скажешь тоже, ухаживаниях…. А как тогда быть?

— Есть другая история. Ромео и Джульетта прозывается. А начинается она так:

— Подожди, подожди! — Семен рыбкой нырнул за мой письменный стол, вытянул из стопки дорогущей бумаги лист и извлек из чернильницы перо. — Я готов.

На всю неделю мы были потеряны с Семеном для внешнего мира. Хорошо еще, что и мир этот тоже не стремился привлечь наше к нему внимание посредством каких-нибудь катастроф или чрезвычайных происшествий. Наконец, я облегченно выдохнул:

Семен не менее облегченно кинул порядком измочаленное перо в чернильницу и уставился, пряча мокрые глаза, на свои изрядно раскрашенные пальцы.

— Сильная штука. Так пробирает, аж слезы сами течь начинают. — И швыркнул носом.

А я, в который уже раз, поразился своей улучшившейся памяти. В прошлой жизни я не раз читал это гениальное произведение и неплохо знал его текст, но не вот так, дословно. Лишь в нескольких местах споткнулся и починил прорехи близкой по строению и смыслу отсебятиной.

— Где спектакль ставить думаешь?

— Спектакль?

— Представление это будет так называться.

— А-а! Наверное, попрошусь к лекаркам. У них есть зала большая. И пустует к тому же.

— Зря. Так Глаша твоя заранее все знать будет. Сюрприза не получится.

— Не Глаша, Груня. Аграфена. А где тогда? — Он начал оценивающе поглядывать по сторонам, пытаясь примерить задумку к моей невеликой в общем-то гостиной.

— Так во дворце Плещеевых. Пока они все равно в отъезде, потренируешься, порепетируешь. А через месяц, как наша эскадра вернется, и покажешь свое творение народу. Только не забудь со всех причастных взять клятву о неразглашении до срока подробностей пьесы.

Семка не стал переспрашивать значение слова «пьеса». То ли знал, то ли из контекста догадался. Умчался к Плещевым договариваться. Искренне надеюсь, слова великого искусства тронут каменное сердце прелестницы. И как друг надеюсь и как правитель, которому нужны новые маги в его владениях.