Мы наш, мы новый мир построим

Глава 7

Очевидно, неудачное время выбрал я для знакомства Годунова с новой прикрепленной к его мастерской целительницей. Тут и отчаяние в душе отвергнутого возлюбленного и первые минуты знакомства, когда он посмотрел на Светлу как на совершенно пустое место, чем несказанно обидел девчонку. Словом, новой влюбленной парочки из них не получилось. Да и вряд ли могло получиться. Все же Светику не было еще и тринадцати. Титечки с широкой попкой и нереально узкой талией себе целительница уже нарастила, но женская сексуальность — это не только внешний, так сказать, экстерьер, но и внутреннее мировосприятие, поведение. А это у нашей новой целительницы еще далеко не взрослое. Чувствуя свою в том вину, начал сначала в виде замещения неласкового Борьки с девицей разговаривать. Та оказалась девчонкой неглупой, смешливой, за словом в карман никогда не лезла. Подружились. Постепенно, уяснив, какой мощью может обладать настоящая целительница, ее зауважал и Годунов. В самом деле, если раньше из трех заготовок до стадии готового лечебного амулета доходила хорошо если одна, то теперь — почти все. Да еще и идеи, в отличие от Ксюшки, дельные Светла выдавала регулярно. Да набор целительских заклинаний в ее арсенале был куда шире. Любви не вышло, но взаимное уважение наладилось. Бельский, зоолог магического разлива, в тандеме с со Светлой смог так видоизменить обычного сизаря, что получил вполне годного юнита с сознанием семилетнего ребенка. Почта, разведка местности — это уже было, но тут получилось новое качество. Пернатый полуразумный мог действовать в отрыве от Димки и при этом успешно выполнять поставленную задачу, а вернувшись к хозяину еще и связно доложить о результатах. А Сенька, которому она в два счета свела со лба здоровую красную бородавку, нашего Светика просто боготворил.

— Да, нет же! — Горячился Годунов, близко к сердцу принимая ехидные реплики Семена по поводу дошедших до нас слухов о появлении где-то на Западе нового направления магического искусства, заключавшегося в очень быстром перемещении на дальние расстояния. — Не может быть брехней столько слухов от совершенно между собой никак не связанных людей. Вы только представьте себе, какие перспективы откроются, если мы сможем загнать эти мажеские приемы в свои артефакты!

— Угу. Вот как только — так сразу. — Бурчит в ответ на эти прожекты Семка. — Ты сначала найди такого магика, потом уговори его потратить полжизни на общение с тобой, чтобы ты смог разобраться в его магии. Я уж молчу про то, что это ему банально невыгодно, становиться через эти твои артефакты вместо уникума одним из многих.

Борису нечем крыть последнее высказывание оппонента и он насуплено замолкает. Молчу и я. Про свой огненный портал уведомлять окружающих тоже совершенно не в моих интересах. Возможность быстро и совершенно неожиданно покинуть общество своего врага может оказаться просто жизненно необходимой. Главное, чтобы сам враг не догадывался о такой моей возможности. Нет, главным для меня будет развить этот мой фокус до состояния, когда я смогу одним прыжком удалиться за горизонт. Пока же расстояние, которое я преодолеваю своими порталами, не превышает двух десятков метров. Огорченьице, однако.

— Семен! Фу таким быть! Ты мне сейчас Бориса сломаешь! — Берет ситуацию в свои крепкие ручки наша штатная целительница. У нее сегодня с Годуновым намечен важный опыт, и моральное состояние партера по будущему эксперименту очень ее заботит.

— Да все в порядке, — внешне недовольно бурчит наш артефактор, но невооруженным глазом видно, что поддержка девушки ему приятна.

Семен пантомимой изображает замок, сомкнувший его уста, и мы, всей компанией, идем в нашу мастерскую. Кто-то сегодня будет трудиться по непосредственной задаче, кто-то страховать, а кто-то смотреть со стороны и работать возможным генератором идей. Привычный день в мастерской артефакторов. Успешной, надо сказать, мастерской. Наши два с лишним десятка изобретений уже сильно поменяли и вооружение армии, и возможности целительниц, и просто жизнь на Руси. Думаете, преувеличиваю? Тогда сами зацените: освещение в доме моими огоньками, загнанными Борисом в стеклянную артефактную колбу, артефакт обеспечивающий низкую температуру вокруг себя — сунь его в любой ларь или шкаф — и готов магический холодильник, артефакты обогрева личные и целого жилища. Мало? Как вам магическая плита для приготовления пищи, артефакт для снятия боли, артефакт остановки кровотечения, артефактный насос для воды. Про военные артефакты молчу: военная тайна, хе-хе. А когда доведем до ума цель сегодняшнего опыта, получим весьма емкую батарейку для всех этих наших поделок. Или не получим…, далеко не все наши идеи получается довести до конечного результата.

Ну, вот, сглазил! БУМ был слышен, наверное, на другом конце Москвы (не подумайте, что рванул ядерный фугас, просто Москва в этом времени — целиком вместится в пределы Садового кольца, и даже еще куча места останется). Хорошо еще, что Борька додумался проводить свой неудачный опыт дистанционно, укрывшись за огромным валуном, специально для этой цели притащенным для него аж из-под Тулы. Светла в темпе вальса восстановила своему начальнику слух и залечила многочисленные мелкие рассечения кожных покровов.

— Этот грандиозный провал надо отметить! — Наш артефактор, отряхнувшись, выудил из внутреннего кармана тощий кошель со слегка позвякивающим содержимым. — Кто со мной?

Отказавшихся в дружной шайке не нашлось, и мы громко делясь впечатлениями от произошедшего отправились в харчевню.

— Знаете, я думаю, все дело в нашей перестраховке. — Уже усевшись за стол, уставленный аппетитными блюдами, озвучил итог своих размышлений Годунов. — Ну никак не получается тонко манипулировать потоками, подавая их через такие длинные мановоды. Сопротивление даже у серебра на таком большом расстоянии все же приличное.

— Поговори мне еще тут! — Вскинулась наша целительница. — Оживлять кусочки мяса я еще не научилась. А сегодня их бы еще поискать пришлось, если бы ты находился рядом с заготовкой.

— Может стоить учесть еще тип маны? — Задумчиво изложил я результат своих размышлений. — У меня же огненная, вот и бабахнула. Может стоит на подачу Светлу поставить… Или хотя бы Андрюшку Плещеева пригласить.

— Он не умеет так дозировать силу потока, — задумался Борис, — но идея, возможно, стоящая.

Умиротворенный большим количеством вкусной еды я возвращался в свои покои, когда внезапно кто-то ухватил меня за руку. Сердце в пятках, в руке полыхнул шарик файербола. Хорошо еще, что не метнул его на автомате в потенциального агрессора. Удержался в последний момент. Очень уж знакомая моська была у тянущей меня за руку в темный закуток за разросшейся у дороги лещиной.

— Божена! Ты что творишь?! Я же тебя чуть не поджарил! — Громким шепотом высказал в сердцах все свое негодование по поводу такого вот внезапного ее демарша.

— А, царевич, не до того сейчас! — На лице обычно смешливой девушки застыла очень серьезная гримаса едва ли не отчаяния. — Мирославу царь в монастырь отправляет.

— В монас…. То есть как, в монастырь? — Вроде даже слухов о разладе в семье отца до меня не доходило, а тут такое! — Все ж нормально у них было?

— Сложно у них там все! — Моя внезапная собеседница, размышляя о чем-то, о своем, махнула в моем направлении рукой. — Царица и сама виновата, очень уж много требовала с государя в последнее время. Ну и то, что одних девок рожает, сказалось. Да под горячую руку…. Но я не о том. — Царевич, помоги ей, а?

— Возможно, ты не понимаешь, но у меня с отцом очень своеобразные отношения…, как бы хуже не сделать.

— Да куда уж хуже. Монастырь не где-нибудь в Подмосковье, а аж в Беловодье. Со строгим уставом. А как же мы? А школа целительниц? Все же прахом пойдет!

Отметив это МЫ в речи придворной девицы, вряд ли она имела ввиду именно придворную шайку-лейку, скорее какую-то потайную бабскую организацию среди облеченных властью, я все же согласно кивнул головой:

— Хорошо, я попробую поговорить с отцом.

— Спасибо тебе, Ванюша! — Чмокнув меня в щечку, зардевшаяся от смущения девица опрометью умчалась прочь.

М-да… Однако, прежде чем ломиться к царю, следует как следует поразмыслить, да пособирать сведения о произошедшем. Опять же батя успокоится. Дойдя до своих покоев, поманил к себе служку:

— Беги к Бориске Годунову, скажи, что царевич Иван срочно кличет его вместе с Семкой к себе. Срочно!

Парнишка умчался, а я сел за стол. Как-то еще с прошлой жизни осталась привычка в случае появления в окружающей действительности сложной задачи, разложить ее на составляющие в виде плана на бумаге, продумывая свои действия по каждому пункту в отдельности. Итак, первое… Школа целительниц. Нужная штука как для гражданских, так и для армии. А армией царь занимается от всей широты души. Хобби у него такое. Непременно упомянуть про взаимосвязь Мирославы, школы целительниц и армии. Авось удастся убедить не рубить так сплеча. Пусть временная опала для царицы, но не в монастырь же. Второе: спокойствие среди бояр. Стоит разойтись слухам об отставке царицы, мигом начнется бурление говн в попытке подсунуть царю свою кровиночку. Что запросто может вылиться либо в потайную резню среди них, либо и вовсе в открытое противостояние вплоть до мятежей и гражданской войны. Ну, да, тут мой родитель знает и понимает, куда получше нашего. Значит, этот пункт выкладывать при беседе с ним не педалируя, так — намеками. Третье….

На аудиенцию к батюшке отважился напроситься только через день. К тому времени план разросся до одиннадцати пунктов, а Борис с Семеном, проведя разведку каждый по своим каналам, прояснили сложившуюся ситуацию. Похоже, буча не была сиюминутной ссорой царствующих возлюбленных. Ситуация долго копилась. Опять же, лепшие царевы друганы в лице Малюты Скуратова и Алексея Басманова от души подкидывали уголька в едва занимающийся огонек разлада в царской семье. Ну, Малюту еще понять можно: все же за его спиной Бельские, сила, оставшаяся без противовеса после устранения мной из Русской политики большинства Шуйских. Естественно, планируя от достигнутого, им жизненно важно было породниться с царем, имея в дальней перспективе возможный приход к власти их прямых потомков. Басманов то куда лезет? У него-то какая корысть в смене царицы?

Так или иначе, я ступаю через порог царевой малой приемной.

— Здравствуй, государь, мой батюшка….

Хм, ну вот и поговорили. Если бы попросили выразить впечатления от прошедшей с царем беседы одним словом — однозначно выразил бы словом «засада». Кто-то очень искусно настропалил Грозного против меня. Взгляд исподлобья еще на самые первые мои слова приветствия. Почти односложные ответы на все мои предложения. Лишь уже в самом конце царь взорвался:

— Говоришь, сынок, армия без целителей ослабнет? А ты читал последние донесения из Италии, где описаны сражения папских епископов и кардиналов с армиями цесарцев? Сильными армиями. С множеством пушек и мушкетов. И с целителями. Ты же именно их призываешь развивать? А с другой стороны выходит какой-нибудь старичок в красной рясе с парой десятков прислужников. — От переполнивших его эмоций, горло царя перехватило, сквозь сип слышалось: — в клочья… целые армии в клочья! Против демонов и адских гончих действует огненная магия… Магия Рюриковичей. — Царь прервался, отпил вина из кубка. — Вот только ты, безумец, своими руками отнял у меня самый многочисленный род Рюриковичей со всеми их огненными магами.

Все! Все мои дальнейшие слова и оправдания уже были абсолютно бесполезны. Иван Грозный уже все для себя решил. Спустя почти десятилетие, награда нашла своего героя:

— Едешь к себе в Шую! И сидишь там, пока тебя не позову! А целительницы — суть — порождения крестьянской магии! Толку от них чуть. Если они так тебе дороги, можешь хоть всю школу Мирославы забирать с собой.

— А мою мастерскую артефактов?

— И ее забирай! Один черт, тьфу, нечистый, артефактов с нее чуть!

Если уж набожный царь батюшка помянул имя нечистого, дело плохо. Наскоро попрощавшись выметнулся из его приемной палаты, слыша во след:

— И не вздумай самовольно заявиться в Москву! — И глухое «Бум!» в закрывшуюся дверь мне вослед. Кувшин с вином? Вот точно также по одной из версий и закончилась жизнь моего теперешнего тела в прошлом мире. Как там у Высоцкого: «Под руку попался каменюка. Метнул, гадюка. И нету Кука!»

И, ведь, не хотел же лезть во всю эту зловонную клоаку, называемую политикой! Как еще друзьям про изменение в их и моей жизни сообщить….

Друзья, на удивление, приняли опалу вполне философски:

— Шуя — не бог весть, какая дальняя сторона! — Сделала заключение Светла. Честно говоря, ее негатива я опасался сильнее всего. Вроде, это в женской натуре стремиться в центр жизни.

— Ага! А с учетом того, что на Москву вновь возвращаются многочисленные Шуйские, и будут они в фаворе, Шуя — вообще мой выбор. — Тут же поддержал разговор Семен. Вот, откуда он все всегда узнает? Еще царь не сделал никаких заявлений про изменение участи Шуйских, а уж Семке все известно. Ха! Я злорадствую! Скуратов все сделал для удаления Мирославы и, как теперь выяснилось, меня, царевича — наследника, с глаз государя, а добился тем лишь возврата своих исконных врагов Шуйских.

Годунов ничего не сказал, лишь молча кивнул головой в поддержку Семкиных речей.

Когда на следующий день нас в нашей мастерской посетил дьяк с царским указом, предписывающим мне в недельный срок удалиться в Шую, у нас уже все было готово к переезду.

Однако приличных размеров караван получился! Правда, и забрали практически все. Едва ли не до голых стен. Борис даже тот громадный валун, за которым он привык укрываться при испытаниях новинок, умудрился подготовить к перевозке. Объявил его своим талисманом. Но самое большее число телег занимали наши, да, теперь уже наши, целительницы. Вся школа, все два с половиной десятка целительниц, что к этому времени отыскали посланцы Мирославы на просторах нашей страны, со всем своим скарбом по указу царя переселялись прочь от столицы.

Тронулись. Гикнули, торопя коней, всадники передового десятка нашей охраны. Еще двадцать всадников распределились вдоль длинной змеи, состоящей из множества телег и пеших путников. Основная масса отряда личной охраны под командованием неизменного фра Джованьоли неспешным шагом отправились в путь вослед каравану. У них основная задача не дать ворогу ни одного шанса в случае нападения. Бить неприятелю морду всегда сподручнее сжатым кулаком, а не растопыренными пальцами, вот и движется дружина единым строем, а задача передовых десятков продержаться в случае нападения первые минуту-другую. Горожане расступались с нашего пути, собирались в кучки, обсуждая внезапную опалу царевича-наследника.

Уже за городскими воротами к нашему каравану присоединился Димка Бельский верхом на великолепном аргамаке.

— Я, царевич, если не откажешь мне, с тобой поеду.

— А как же твои родичи?

— А что родичи? Я же не единственный парень в нашей семье. И даже не наследник. С вами весело.

Вот так и двигались. Медленно и неотвратимо. Солнышко припекало, кузнечики стрекотали, травы духмянили. Совсем как по Цветаевой: «Август — астры, август — звезды, август — гроздья винограда и рябины спелой!». Один в один как в том мире. И не подумаешь, что совсем недалеко по географическим меркам, на Урале или даже в окрестностях Мурома, провод такого вот каравана, как наш, является вполне себе армейской операцией с почти гарантированными безвозвратными потерями. А мы за все три недели нашего пути ни одного лешего не встретили. Да что лешего, даже завалящего разбойника не попалось. Не говоря уж о Соловьях. Впрочем, еще не известно, что лучше, разок — другой поратиться с разбойниками или преодолевать наше родное, исконно русское бездорожье. И сопутствующие ему поломки телег с последующими поисками в окрестностях материалов для починки. Врагов не встретили, а ранеными обзавелись. Ратники охраны устроили разборки ради прекрасных глаз наших целительниц. Зарразы! Мирослава их в ежовых рукавицах держала. Почти монастырские условия. И вдруг вырвались на волю! Вот и стреляют глазками! А вояки и рады стараться, вышагивают павлинами. Ну, ничего! Вот дайте только до места добраться! Будете у меня строем ходить, портянки утром на свежую голову надевать. И это я не только и не столько об охранниках. Тем более, Мирослава официально передала мне всех этих клуш в полную и безраздельную собственность. Русь во времена Ивана Грозного — страна крепостная. А все найденные целительницы — крестьянки и выкупались, честь по чести у их хозяев. Нет, жестить, конечно, не буду, но каррамба! Как же я зол! И не смотри, Божена, на меня такими котячьими глазками. Твои подопечные будут страдать!

— А ничо так, городок! — Выдал Семка, обозрев стоящую на возвышенности Шую.

— Ага! — Согласился я, пытаясь рассмотреть на дальней дистанции наличие и количество охраны у распахнутых настежь ворот. Выходило, что там максимум пара на карауле. Крестьян, прибывающих на торжище, обирать хватит, а если, не дай бог, татары налетят? Хватит у них сил обеспечить экстренное закрытие тяжеленых даже на вид створок ворот? Кажись, придется дрессировать не только сорвавшихся с поводка целительниц.

Приближаемся. Двое остолопов на воротах (точно не ошибся — двое их!) замерли цуциками, не зная, что следует делать в их случае.

— Воины, ко мне! — Командую я, маня замерших охранников рукой.

О, один отмер. Тяжело буцкая сапогами, побежал по направлению ко мне. Второй, недоумевая, посмотрел вслед товарищу и тоже создал имитацию бега.

Высказал все, что думаю по поводу их тупости и лени. Поинтересовался, что бы они стали делать, если под прикрытием каравана к ним в гости пожаловали степняки?

— Да не, о степняках бы нас воевода предупредил заранее. — Выдал после мучительных думательных усилий один из сторожей.

Понятно. Будем общаться с воеводой. В конце концов — это мой город, и не хотелось бы внезапно обнаружить его развеявшимся по ветру.

Воевода обнаружился в цитадели. Очередное деревянное сооружение в виде грубого многоугольника стен высотой метра в четыре на площадке тридцать на тридцать. Мы уже всем отрядом въехали туда (обоз пока оставили на постоялом дворе, что обнаружился аккурат возле самых ворот с нерадивыми охранниками — снаружи городских стен), когда в сопровождении парочки воинов нарисовался он. С сакраментальным вопросом:

— Кто такие?

— Не бойся, не гости! — Рявкнул я, окончательно зверея. Этот нехороший человек впустил громадный вооруженный отряд в самое сокровенное место города, находящегося под его защитой и только тогда соизволил поинтересоваться, а кто же, собственно, соизволил к нему пожаловать.

Пока мои спутники просвещали его, кто же я такой, выражение морды лица изменялось с властно-высокомерного на испуганно-заискивающее. Поздно. Такой хоккей нам не нужен. Воевода враз стал безработным. И пусть спасибо скажет, что даже не выпорол на дорожку. Придется фра Джованьоли пока параллельно с должностью главного охранника моей тушки позаниматься еще и организацией правильного распорядка несения службы охраны принадлежащего мне города. Ну, или может передоверить это своему сыну Томасу, по нашему Фоме, что, впечатлившись красотой картины, нарисованной его родителем в письмах на родину, пожаловал в наши Палестины с полгода назад во главе полусотни тяжело бронированных всадников. Но спрашивать буду все равно с самого фра Джованьоли.

Понадобилось два месяца, чтобы окончательно обустроиться на новом месте. Целительницы прочувствовали всю глубину своих проступков и моего гнева — в Шуе обнаружился женский монастырь! Нет, я никого не стал определять в монашки, но попросил мать игуменью позаботиться о нравственности моего «стада». Теперь у нас с этим делом благонравие и благолепие. Девушки вдруг ощутили, что им за великое счастье заниматься магической учебой, ведь в остальное время они вынуждены были трудиться не покладая рук или учить длиннющие молитвы и жития святых. Пусть благодарят этих самых святых, что как в армии траву в зеленый цвет красить не заставляют. Заработала артефактная мастерская. За городом, но совсем рядом, оборудовали полигон. Даже службу охраны города за это время подтянули до должного уровня. Благодать! Одно лишь пятнышко на блистательной картине бытия: Шуйские действительно вернулись. Более того, Марию Шуйскую, правнучку их легендарного патриарха Василия Васильевича Немого Шуйского, огласили невестой Ивана Грозного. К чему я это? Так мой уютный городок Шуя до их опалы являлся главным родовым городом клана Шуйских.