Мятежная

Глава 35. Измена

Вряд ли Тёма куда-то обращался, но домой возвращался поздно, часов в девять вечера; заходил в детскую поиграть с Ванечкой, меня игнорировал. За пару недель только раз заговорил со мной. Как-то мы с Ванечкой возвращались с прогулки и, подойдя к дому, я увидела, что он весь разрисован красками: «Сжечь ведьму!», «Проваливай из нашего города», «Здесь не место для монстров». Я запнулась на ровном месте, испуганно огляделась по сторонам. Никого. Большинство в это время на работе, дети в школе. Да и улица у нас ещё застроена не больше, чем на половину. Последние несколько метров до дома я почти пробежала, ловко лавируя детской коляской между кочками и ямами.

И в тот вечер Тёма снова заговорил со мной. Всего лишь спросил, кто это сделал. Хотела бы я знать. Удивительно, но его сочувствие (неподдельное) меня тронуло почти до слёз. Он здорово разозлился, побежал в полицию. И даже вернулся с участковым, несмотря на довольно позднее время. Они вместе ходили по улицам, опрашивая жильцов. Я отказалась выходить из дома. Виновных нашли быстро: парочка подростков, прогулявших в тот день школу.

— Больше никто тебя не обидит, — заявил Тёма, вернувшись. И моё сердце радостно затрепетало. Хотелось броситься ему на шею, прижаться всем телом, вдохнуть его родной запах… Конечно, ничего подобного я не сделала. Он стоял и смотрел на меня, будто чего-то ждал или хотел сказать, потом пожелал «спокойной ночи» и вышел. А я почему-то расплакалась.

Может, чувства к нему не совсем умерли? Или мне просто нужен кто-то, на кого можно положиться. А Тёма всегда был самым близким человеком. Но теперь многое изменилось, мы столько помоев вылили друг на друга, что, наверно, обратной дороги нет? Пару раз мне казалось, что от него пахнет женскими духами.

В поселении не так много свободных женщин. Из молодых всего две: Зинка, на два года старше, и Софья, ровесница, — её муж погиб на охоте. Вряд ли Тёма встречался с кем-то из замужних, слишком велик риск. За измены отправляли в шахты.

Пока он работал, я провела дома небольшой обыск. В ящике стола нашла его блокноты, обрадовалась: раньше он часто рисовал меня, вдруг и свою пассию уже запечатлел. Но нет. Похоже, он вообще не брал в руки карандаш в последнее время. В блокноте лишь старые рисунки. Хотя он мог купить новый и носить его с собой. Я положила блокнот на место и тут заметила в дальнем углу знакомую вещицу. Янтарный камень на нитке. Он его снял. Мы больше не связаны. Это ударило меня больнее, чем если бы я застала его в постели с другой. Он снова меня предал.

Я решила проследить за ним. Стала часто гулять с коляской по улицам, где он работал. Вроде как случайно. Специально шла по другой стороне, чтобы если он и заметит, то не сразу. И однажды, проходя мимо, увидела, как он болтает с Софьей. Всё-таки она. Я так и думала. Ничего предосудительного они не делали, обычный разговор, обычный смех. Разумеется, они не стали бы флиртовать посреди улицы, где полно рабочих и строителей. Но то, как он смотрел на неё… я давно не видела такого взгляда. И возненавидела эту женщину.

Дома к ненависти добавился страх. Если Тёма и правда попросит развод, чтобы уйти к ней? Мы давно не живём как муж и жена, это вполне могло сыграть в его пользу. Он женится на Софье. А если Ваню отдадут ему? Ведь ребёнок должен расти в полной семье. Тёма — его отец, имеет такие же права, как и я. Я бросилась к кроватке, схватила тут же проснувшегося Ванечку, который разразился отчаянным плачем, прижала его к сердцу и сидела в углу комнаты, боясь разомкнуть объятия. Ванечка так и уснул в моих руках.

Каждый мой день превратился в кошмар. Вот сейчас Тёма зайдёт в детскую и сообщит, что нас вызывают к Советнику. В выходные он уходил с Ваней на прогулку, а я металась по дому как раненый зверь. Вдруг он не вернётся? Что, если они уже всё решили, и меня просто поставят перед фактом? И как только Тёма переступал порог, выхватывала Ванечку из его рук и скрывалась в детской. Мама, забежав к нам в гости, сказала, что у меня нездоровый цвет лица, позвала на приём, но я отказалась.

Она сторонилась меня, как и все в поселении. Я внушала им страх. Может, и Тёме тоже. Тот мужчина со шприцем, из научной лаборатории, что изувечил меня, спустя месяц умер. Зашёл после работы в лавку за хлебом, вдруг побледнел и упал замертво. Врачи сказали, тромб оторвался. Но, готова дать голову на отсечение, в поселении все поверили, что это моих рук дело. Я же его прокляла. Мне и самой бы хотелось верить, что у них не получилось, и я по-прежнему сверхчеловек. Но, увы, волшебного сияния больше нет. Внутри меня только пустота.