Мятные леденцы

26 февраля

– Самая первая жертва была обнаружена в пригороде в селе Артемовка. А где жил наш подозреваемый на момент ее смерти? – спросил Иванов и, не дожидаясь ответа, продолжил, – правильно. В Артемовке. А уже когда в Камышенск переехал, то убийства начались уже здесь.

Совещание по делу камышенского душителя в составе главного следователя Косопалого, его главного помощника Иванова и следователей Мартынова, Петрова, Усольцева и Кочетковского длилось уже третий час. Начальник следственного отдела Бобруйский сидел, откинувшись на спинку кресла, покачивая остывший кофе в кружке.

– На момент ни одного из убийств алиби у него нет, на теле Влады Мировой, обнаруженном три года назад, найдены следы ДНК, которая полностью совпала с ДНК подозреваемого, как и с ДНК, обнаруженной на фантике от конфеты рядом с телом последней жертвы, – подытожил Иванов.

– Что по свидетелям? – уточнил Бобруйский, сделал глоток из своей кружки и поморщился. Гадость.

– В общем, что касается показаний свидетелей, – откашлялся Мартынов, – если собрать все в кучу, то мужик закоренелый мизантроп в крайней степени. Никто ничего хорошего про него не сказал, за исключением буквально нескольких человек. Во-первых, администратор из центрального автосервиса, где он сам работал, Левашова. Та всё дифирамбы ему пела, какой он хороший да пригожий. Но у девушки весьма своеобразные отношения с мужским полом: беременная от одного, живет с другим, на работе шашни с третьим крутила. Так что свидетельница из нее весьма неблагонадежная, так сказать, не исключено, что просто неравнодушна к нему была, любвеобильная в общем дамочка, – Мартынов перевернул страницу в лежащей перед ним папке с бумагами, – Юрий Буров, управляющий сетью всех сервисов, все орал, что ему некогда, и мы работать ему мешаем, под давлением в итоге сказал, что близких отношений с подозреваемым не поддерживал, мол, начальник как начальник, ничего странного за ним не замечал, больше ничего сказать не смог. А! Еще встречи с ним не раз требовал, на какие-то документы все ссылался. Малоприятный тип, честно говоря. Простые же работяги все в один голос сказали, что Рахманов мужик странный и своеобразный. Мол, при его деньгах и наличии главного управляющего мог где-нибудь на пляже в Таиланде пузо почесывать, но вместо этого каждый день на работу ходил. И не просто приходил, а тупо ремонтом занимался наравне с остальными слесарями. Раньше вообще без выходных работал. Только после того, как эту Степанову встретил, напарника себе взял.

– Опять Степанова… – недовольно процедил начальник.

– Степанова эта вообще была единственной, с кем он поддерживал близкие отношения, – взял слово Петров, – ни друзей, ни родственников у него нет. Жил всегда один, по показаниям соседки. Та, кстати, сказала, что после того, как Степанова к нему переехала, он ей угрожал. Сказал, что если та хоть раз к ней подойдет, то шею ей свернет, – Петров задумчиво потер лоб, – честно говоря, баб у него было… там сотнями, судя по всему, можно исчислять. Номеров в телефоне на несколько гигов. Больше двух раз ни с кем не встречался, хотя многие из них, как ни странно, были не против продолжить знакомство…

– Слушайте, а чтобы успехом у баб пользоваться, обязательно маньяком становиться? – подал голос сидящий в углу Усольцев.

– Так кто ж их этих баб разберет, – хмыкнул Косопалов, – добрый, заботливый, семейный? Отложите пока, я подумаю. Мудак, маньяк, подонок? Заверните два!

– Нашлась парочка таких, которые более серьезных отношений, так сказать, заводить не захотели…

– Не дали, короче. Выражайся нормально.

– Ну, не дали, да. Говорят, что на отказ отреагировал адекватно. До дома довез, и на этом всё, – Петров помолчал и продолжил, – теперь кое-что поинтересней. Одна из его бывших сама обратилась с показаниями. Хоть какая-то польза от тех дебильных новостей. Говорит, что когда-то они дважды встречались, потом он откровенно динамить ее стал, а не столь давно сам к ней пришел в день ее рождения. Потом опять динамить стал, а когда она сама к нему в этот его сервис пришла, где он работал, тот вел себя агрессивно, ударил ее, выгнал и сказал, что он у нее не был. То ли прикидывался хорошо, то ли действительно не помнил, что приходил.

– Так он приходил? – уточнил начальник.

– С ее слов, приходил, – подтвердил Петров, – как-то так, – коротко подытожил.

– Так же подозреваемый часто посещал спортивный зал Сергея Демидова, во всех остальных залах города, специализирующихся на смешанных единоборствах, он находится в черном списке, – после паузы взял слово Кочетковский, – Демидов явно нехотя признал, что у мужика были какие-то проблемы с самоконтролем во время драк, но больше ничего подробнее рассказать не захотел. Сказал, что сильно не приглядывался. Но как по мне, так он один из тех немногих, кто, судя по всему, был о подозреваемом если не хорошего, то и не плохого мнения. Зато все остальные в подробностях рассказали, что тот правила спаррингов никогда не соблюдал до такой степени, что если его вовремя не оттащить, мог чуть ли не до смерти забить. Собственно говоря, по этой причине его из всех остальных залов и повышибали, – Кочетковский перевернул страницу в своей папке, – один из свидетелей так же обратился самостоятельно. Охранник на проходной, где работает Степанова.

– Опять Степанова…

– Тот говорит, что подозреваемый его однажды подкараулил за гаражами, когда он вечером домой возвращался. Избил, угрожал, дал понять, что это из-за того, что он как-то эту Степанову хотел всего лишь домой проводить.

– А Степанова сама что вообще говорит? – спросил начальник, вздохнув.

– А Степановой тоже не помешало бы экспертизу на вменяемость провести, – ответил Косопалов, – на последнем допросе заявила, что против супругов и близких родственников имеет право не свидетельствовать.

– Они ж не супруги. И не родственники, – опешил начальник.

– Мы ей то же самое сказали. Она ответила, мол, это вы так думаете.

– Блять…

– А, может, встречу им позволить? Подслушаем, о чем говорить будут, – встрял Усольцев.

– А, может, сразу домой его отпустим? – отбрил Бобруйский, – а лучше на Кипр куда-нибудь. Пусть там подождет, пока мы материалы для суда собираем. Как закончим, обратно позовем.

– А вот по результатам повторной психиатрической экспертизы подозреваемого заключение осталось прежним… – протянул Косопалов, меняя тему, пока Бобруйского не понесло.

– Вменяемый? – переключился начальник.

– Угу, – снова протянул Косопалов.

– Признание выбили из него? – уточнил начальник.

– Да нечего там уже бить, – раздраженно отозвался Косопалов, – если так дальше пойдет, то в здание суда его на каталке ввозить придется.

– А что говорит вообще?

– Да ничего он не говорит. Упертый, гад. Если посильнее надавить, то сопротивляться начинает до тех пор, пока не отрубится. А когда хоть немного соображает, то позвонить все требует.

– Адвокату?

– Если бы, – хмыкнул Косопалов.

– А кому?

– Степановой… – Косопалов вздохнул, – по-моему, он на ней помешался просто. Тут ведь в день его задержания такая хрень приключилась. Там группа налажала конкретно. Да не суть. В общем, его пока в машине в отделение везли, он со своего телефона все данные каким-то образом удалить умудрился. Ну, эксперты заподозрили неладное, смогли восстановить. Так оказалось, что там, кроме фотографий этой Степановой, не было больше ничего. Видео еще одно, весьма пикантного содержания. И никаких улик.

– А зачем удалял-то тогда?

– Видимо, по самой простой причине: чтобы не увидел никто, что они там на кровати в спальне вытворяли.

– То есть его загребли по подозрению в более чем десяти убийствах, а его беспокоило только то, что Степанову кто-то без трусов увидит?

– Ага.

– И при этом он вменяемый?

– И при этом вменяемый.

Воцарилось молчание.

– Слушайте, а что все-таки по поводу той версии, что он сам выдвигает… – нарушил тишину Усольцев, и все взгляды обратились в его сторону.

– Усольцев! – одернул его Косопалов, – ну ты хоть при начальнике-то не позорься.

– Может, хоть проверить?

– Да нечего там проверять! Нет такого человека ни в одной базе. Этого достаточно. С теми обвинениями, что ему предъявлены, еще и не такое придумаешь. Или действительно верит в его существование. У него же с головой явно не в порядке.

– Но ведь вменяемый…

– Чикатило в свое время тоже был вменяемый…

– Хватит, – остановил перепалку начальник, – нет у нас времени распыляться на проверки всяких бредней и отмазок вместо того, чтобы дело в кучу собирать. Я сегодня был, – он ткнул пальцем в облупившийся потолок, давая понять без слов, где именно он был. Усольцев проследил за его жестом, но ничего, кроме обвалившейся побелки, там не обнаружил, – приятного мало, я вам скажу. По ощущениям, это как с динамитом в заднице сидеть. И Иванчук раз десять за разговор намекнул, что от зажженного фитиля сам лично сигару прикурит. Он на повышение и звездочку идет, ему раскрытие такого громкого дела сейчас очень даже на руку. И нам, кстати, на пряники тоже перепадет. Так что давайте. Улик у нас хватает, собирайте все материалы в кучу. Работайте, короче.

Начальник встал и в развалку пошел к выходу.

– А то, что мы тут в девять вечера сейчас сидим, так это так, отдыхаем… – проговорил Усольцев, когда за начальником закрылась дверь.

– Усольцев, не беси, а? – одернул его Косопалов.

– Слушайте, – оживился Усольцев, – а что если так он вменяемый, но, как говорят свидетели в спортивном зале, может впадать в неадекватное состояние и в этом состоянии он и убивал. Допустим, они ему отказали или сопротивление оказали, он с катушек слетел и…

– Усольцев, ты мой самый незаменимый кадр. И что бы мы только без тебя делали…

– А что? Хорошая же версия. Или, может, у него раздвоение личности какое. Одна в эту Степанову влюбилась, а вторая…

– Заткнись ты уже нахер, – Косопалов запустил в того своей ручкой, которую схватил со стола, – заебал.