Мятные леденцы

14 марта

Одиночная камера размерами едва превышала мышиною нору и из внутреннего убранства имела узкую койку с продавленным ватным матрасом в углу, металлический привинченный к полу стол и обшарпанный табурет. На этом изысканность убранства заканчивалась. Ян лежал спиной на койке в углу, задумчиво глядя в облупившийся потолок. Вот ведь твари. Живого места не оставили. Даже дышать и то больно. Или не поэтому так больно? Дрянь. Сучка маленькая. Даже не попыталась поговорить, даже не попыталась хоть что-то понять. Просто взяла и вычеркнула из своей жизни, словно и не было ничего. Словно не стонала под ним часами, требуя «еще». Найдет ведь теперь себе мудака какого-нибудь. Дурочка наивная. Что угодно будет позволять с собой делать. А если и правда подонка какого встретит? Если обижать ее будет? Ян медленно соскреб себя с койки и, слегка покачиваясь, поплелся к тяжелым металлическим дверям на входе в камеру. Вяло стукнул в двери кулаком. Потом еще раз уже сильнее. Потом влупил, что было сил.

– Эй, уроды! Я позвонить имею право!

Карточная партия только-только началась. Молодой худосочный парень с редкой светлой щетиной на вытянутом лице посмотрел на своего коллегу – мужчину средних лет, для своего возраста выглядящего бодрым и подтянутым. Тот бросил на стол карты рубашкой кверху и с раздражением на лице обернулся через плечо.

– Опять Рахманову неймется.

– Слушай, – вдруг с беспокойством проговорил молодой, – он и так уже как отбивная. Мне даже уже стремно как-то.

– Ты это родственникам погибших расскажи, как тебе стремно, – припечатал коллега, – пошли давай. Разомнемся немного.