На луче света

БЕСЕДА ТРИДЦАТАЯ

Жизель через знакомого городского сотрудника узнала, что Берт сделал ребенка своей девушке, когда они были в средней школе. Без его ведома девочка сделала аборт у шарлатана и, к сожалению, умерла в кустарной «клинике». Когда Берт узнал об этом, он был опустошен до такой степени, что с тех пор ни разу не встречался с женщиной.

Тридцать лет спустя его мать решила нанести неожиданный визит и обнаружила, что его шкаф полон кукол и детской одежды. Тогда она сочла это бесполезной попыткой возродить потерянную дочь. Ее открытие ускорило цепь событий, которые привели к его сильному психозу и госпитализации, где даже активное лечение с множеством антидепрессантов не освободило Берта от всепоглощающего чувства потери, и он, наконец, попал в МПИ.

Вооружившись этими фактами, я пошел проведать его. Я нашел его в зале, помогающем Джеки строить дом из конструктора ЛЕГО. Фрэнки также была там. Она сидела, взгромоздившись на подоконник, и мрачно смотрела в большое окно, игнорируя всех нас.

Я нашел стул и подвинул его так, чтобы видеть «строительный проект», в который была так сильно вовлечена Джеки, беззаботная и счастливая, как любой девятилетний ребенок, в то время как Берт играл роль отца, хваля каждый новый кирпичик, который находил свое место в стене, впрочем, не вмешиваясь, если только что-то не получалось.

— Я знаю о твоей дочери — сказал я ему.

Он продолжал помогать Джеки с ее новым домом.

— Ты, должно быть очень по ней скучаешь.

Он сделал вид, что не слышит меня.

— У меня есть идея, которая, возможно тебе понравится.

Он бросил в моем направлении быстрый взгляд, и отвернулся, помогая Джеки пристроить двойное окно.

— Джеки нужен отец. Тебе нужна дочь. Не хочешь удочерить ее? Не, конечно, не на законных основаниях, ведь с этим будут проблемы. Неофициально.

Он посмотрел в мою сторону глазами полными боли, но так и не сказал ни слова. Не мог, или просто не хотел. Джеки добавила еще один кирпич к небольшому дому. Подбородок Берта задрожал.

Я похлопал его по плечу и оставил раздумывать о возможностях, а сам отправился поговорить с Фрэнки. Она настолько погрузилась в свои мысли, что казалась, даже не заметила, что я сел около нее на подоконнике, где Хоуи когда-то часами смотрел в окно в поисках «синей птицы счастья».

— Я говорил с протом, — сказал я ей.

— Где он? — резко спросила она, не глядя на меня. — Что вы, ублюдки, с ним сделали?

— Он не далеко. Он объяснил мне все.

Фрэнки вперила в меня пристальный взгляд.

— Ты когда-либо думал о том, чтобы сделать что-то со своим неприятным голосом?

— Ты неспособна любить любого по той же самой причине, что и он. Ты считаешь это не важным, полагаешь, что это глупо — сосредоточить твои чувства на одном-единственном человеке и забыть обо всех остальных. Ну как, уже горячее?

Она уставилась на меня.

— Меня сейчас стошнит, — сказала она.

— Пожалуйста, ни в чем себе не отказывай, но сначала выслушай меня. Никто, с кем ты встречалась, не понимал твоих чувств, и даже когда ты объясняла, они все еще не могли понять. Иногда тебя даже считали сумасшедшей. И, что еще хуже, бессердечной. Я прав?

— Ты знал, что твоему носу любая лошадь позавидует?

— Я буду с тобой откровенен. Мне трудно понять, как ты можешь быть равнодушной к другим людям. Это кажется мне неестественным. Но вижу, спасибо проту, что ты все-таки можешь чувствовать. Так, может быть, мы все же можем сотрудничать? Возможно, мы можем изучать друг друга.

Она откинула назад голову и заржала, как ослица.

Я был чрезвычайно рад видеть, каким уверенным в себе стал Роб. Он вел себя так непринужденно и с Жизель, и с пациентами, и с персоналом. А когда он вошел в мой кабинет, он захватил мою руку и потряс ее.

Одновременно с этим я задался вопросом, сделал ли он такие значительные успехи из-за того, что он должен будет столкнуться с телевизионными камерами во время ток-шоу, в котором собрался участвовать прот. Но я не хотел думать о последствиях, которые могли последовать за этим.

Таким образом, я потратил большую часть утра, пытаясь суммировать то, над чем я так упорно работал прошлые несколько недель и лет, т. е. объяснить Роберту, почему он должен остаться на заднем плане, в то время как прот будет давать интервью. Он напомнил мне, что вполне доволен тем, что находится в больнице, его зоне безопасности и тем, что оставляет все остальное общение с миром проту, по крайней мере сейчас.

Другая проблема состояла в проте, который появлялся все реже и реже. Но он сказал, что непременно явится на «концерт» (как он назвал его), и, если прот давал обещание, то непременно его выполнял.

— Ты хочешь посмотреть еще несколько записей, Роб? Или они тебе наскучили?

— Не то чтобы, но…

— Я могу спросить Жизель, не хотела бы она тоже посмотреть их. Ты ведь не против небольшой компании?

Он слабо улыбнулся, чем очень напомнил прота, хотя последний и не испытывал интереса к фильмам.

— Я не против, если она так хочет, — ответил он.

Я вызвал ее из своего офиса, где она ждала. Я должен упомянуть здесь, что Жизель и я обсудили желательность использования презервативов, если такая потребность вдруг и возникнет. В ответ она вытащила пару из своего кармана и махнула ими мне. Теперь я был удивлен, видя, как она отчаянно краснела. Роб взял ее за руку и усадил на диван, который я распорядился поставить в комнате.

Я вернулся в свой офис и захлопнул дверь с громким щелчком, оставив их наедине разбираться с приборами и природой их собственных чувств.

Прот выглядел довольно задумчивым во время поездки на лимузине в телевизионную студию. Он даже не обращал внимания на шум и мусор по пути или современные штуковины, которые он нашел позади автомобиля — мини-бар, квадрафоническая система стерео, холодильник с едой. Возможно, он думал о том, что он мог бы сказать в камеры. Или, возможно, он чувствовал себя неловко из-за нового костюма, который мы купили для него. Жизель и охранники также молчали. Все трое безучастно смотрели в окна на прохожих, пытающихся заглянуть внутрь салона.

— Прот?

— М-м-м-м-?

— Я просто хочу, чтобы ты знал, что я не имел никакого отношения к этому.

— Несомненно, тренер. Я все прекрасно понимаю.

— Но теперь, когда ты решил взяться за это, я хотел бы дать тебе несколько советов.

— Выкладывай.

— На твоем месте я не стал бы говорить аудитории, что они — группа дураков или раковая опухоль планеты.

— Да, у вас людей, большие проблемы с принятием правды.

— Ну, можно сказать и так.

— Ты волнуешься слишком много, доктор б.

— И еще: Пожалуйста, не позволяй Роберту появиться перед камерами. Это может быть губительным для него.

— Я не буду специально звать его, но у него есть собственный ум, ты же знаешь.

Мы прошли через боковую дверь в студию, где были встречены продюсером шоу. Я никогда не видел такой огромной усмешки или более белых и прямых зубов. После светской беседы Жизель и меня проводили в маленькую зеленую комнатку с несколькими стульями, столом, кофейником и огромным монитором, где нас оставили с очень молодым ассистентом режиссера. Прота увели в гримерную.

— Удачи! — крикнул я ему в след. Я был так же возбужден, как пациент, которого мы называем «Дон Ноттс»[56].

Пока мы ждали, я спросил Жизель о реакции Роба на видео сексуального содержания. Ее улыбка была почти так же широка как у продюсера.

— Мы не смотрели ленты.

— Ты уверена, что это был не Пол, с которым мы уже имели дело?

— Уверена. Я могу понять это по его голосу. Ты же давал мне слушать записи. Это был Роб. Знаешь, он походил на ребенка в кондитерской.

Прот на экране должен был сидеть рядом с новоявленной звездой кино, у которой IQ был приблизительно равен десяти. Когда он, наконец, вышел и встал перед аудиторией и камерами, его тепло приветствовали и ведущая шоу, которая выглядела то ли безумной, то ли просто была зависима от амфетамина, казалось, и впрямь была увлечена им.

Она начала с достаточно простых, безопасных, возможно, немного издевательских вопросов, расспрашивая его жизни на планете КА-ПЭКС, о том, почему он прилетел на Землю, на что походил его космический полет и т. д. (В этот момент режиссер высветил на экране компьютеризированное отображение одной из карт звездного неба, которую прот составил для меня ранее, когда я пытался определить степень его астрономического знания). Большая часть из этого я уже слышал прежде. Но она также спросила его об одной или двух вещах, до которых мне стоило додуматься самостоятельно. Например, как можно остановиться после путешествия через межпланетное пространство на сверхсветовой скорости? (Как я услышал, остановка всегда изначально запрограммирована). Прот отвечал на все вопросы с легкостью и очень вежливо, скрываясь за стеклами темных очков. Я же ждал, когда ведущая доберется до чего-то более спорного и попытается застать его врасплох. В этот момент настало время рекламы. Музыкальна группа начала джазовое исполнение композиции «Two Different Worlds».

Я спросил ассистента режиссера, был кофе с кофеином или без. Она одарила меня странным взглядом.

Когда передача возобновилась, ведущая, подмигивая камере, спросил прота, не будет ли он против продемонстрировать световое путешествие.

— Почему нет? — ответил прот. Жизель, я и ассистент подались вперед на наших стульях. Тоже самое, как я принимаю, сделала и большая часть аудитории. Кто-то принес фонарь и зеркало. Прот усмехнулся. Очевидно, он ожидал что-то вроде этого.

В любом случае он направил свет в правое плечо и отразил его зеркалом, которое он держал в вытянутой левой руке. В комнате, где мы находились, было так тихо, что я мог услышать дыхание каждого, кто находился в ней. Внезапно все пространство озарила краткая вспышка света, и прот исчез с экрана! Аудитория задохнулась. Камера волчком закрутилась, пока она не нашла прота с другой стороны студии, с микрофоном для певцов и выступающих комиков в руках. На нем была забавная шляпа. Я признал этот образ сразу: это был Милтон. Он пощипывал воображаемые усы и щебетал:

— Итак, медведь входит в бар. Вынимает пистолет и убивает всех. Приезжает полиция и арестовывает медведя. «А что не так? — протестует медведь. — Люди же не находятся в красной книге!»

Никто не засмеялся.

— Ребята, это что, слишком сложно для вас? Хорошо, а как насчет этого? Кого нужно выстроить в линию, чтобы развязать войну, позвать палача, и убивать коллег за приятный вкус? Сдаетесь? Пожизненно заключенные!

Никто не засмеялся.

— Люди, да вы даже не пытаетесь! Еще раз: женятся два христианина. Какую религию их дети примут? Я намекну. Это одинаково работает для мусульман, евреев и индуистов. Опять ничего? Ох, ладно. И откуда только люди берут свои гениальные идеи?

Аудитория, потрясенная тем, что они видели, все еще не смеялась. Ведущая, заплетающимся языком, попросила, чтобы прот возвратился на свое место.

— Как… как вы сделали это? — она потребовала ответа.

— Я научился этому у одного из моих друзей.

— Нет… я имею в виду, как Вы оказались на другой стороне комнаты?

— Я уже рассказывал об этом ранее, помните?

Она попросила оператора повторить то, что она назвала «уловкой света-и-зеркал» в замедленном движении. Но независимо от того, насколько медленным было движение на пленке, прот неизменно исчезал из экрана. В нашей небольшой комнате Жизель смеялась и хлопала в ладоши. Ассистент режиссера зевал и молчал. Опять заиграла музыка, 800 чисел высветилось на экране, и пришло время для очередной паузы и прочих коммерческих сообщений.

Когда шоу началось снова, ведущая, теперь намного более серьезная, начала задавать проту вопросы из давно заготовленного списка.

ВЕДУЩАЯ: Вы написали (она пролистала «отчет» прота), что есть определенные вещи, которые мы, люди должны перестать делать, чтобы выжить как вид. Одна из них — религия. Вы можете уточнить?

ПРОТ: Конечно. Вы когда-либо замечали, что очень многие существующие трудности основываются на нетерпимости одной компании сторонников к убеждениям других?

В: Слишком многие, вероятно. Я хотела бы, чтобы вы сказали нам, как мы можем перестать делать то, что является неотъемлемой частью нашей человеческой природы?

П: Это ваше дело. Данные, которые я видел до сих пор, свидетельствуют, что вы трусливы.

В: Трусливы?

П: Религия базируется прежде всего на страхе. Так было и так продолжается по сей день.

В: Страх чего?

П: Вы мне скажите.

В: Вы имеете в виду смерть.

П: Это — одна из вещей.

В: Что насчет денег?

П: А что насчет них?

В: Как мы можем оставить деньги? Что мы должны использовать вместо этого?

П: Для чего?

В: Чтобы купить стиральную машину, например.

П: Почему Вам нужны стиральные машины?

В: Они экономят время и энергию.

П: Другими словами, Вы затопили свою планету стиральными машинами и автомобилями и пластмассовыми бутылками с содовой и телевизорами, чтобы у Вас было больше времени и энергии?

В: Да.

П: И все это нужно, чтобы сохранить рост экономики, которая нуждается в том, чтобы люди покупали больше и больше продуктов. Я прав?

В: Ну, рост хорош для всех.

П: Не для нескольких миллионов других видов живых существ на Вашей ПЛАНЕТЕ. И что случится, когда в МИРЕ, полном людей, и автомобилей, и стиральных машин не останется места для остальных?

Музыкальная пауза.

Жизель и я посмотрели друг на друга и пожали плечами. Я отправился к небольшому смежному туалету. Через мгновение или два я услышал ее вопль:

— Доктор Брюэр! Началось! — Я поспешил на крик и обнаружил ведущую программы, держащую маленькую собачку, которая отчаянно тявкала.

— Что он говорит? — она потребовала ответа от прота.

— Он хочет (вырезано цензурой), — ответил прот. Аудитория, теперь уже более знакомая с его манерой поведения, взревела. Они взвыли еще больше, когда собака сделала кучу аккурат поверх бумаг на столе. Веселье продолжалось в течение нескольких минут, пока ведущая, на которую были направлены все камеры, избавлялась от собаки, и кто-то вышел, чтобы разгрести весь бардак. Они все еще смеялись, когда пришло время для следующей рекламы.

Хихиканье в зале резко стихло, когда диалог возобновился.

В: Вы, кажется, считаете, что люди делают много неправильных вещей. Но Вы должны признать, что у нас есть и положительные стороны. Если бы у Вас было только одно слово, чтобы охарактеризовать нас, каким бы оно было?

На пару мгновений прот прикрыл глаза: он думал. Как и все остальные, кто смотрел. Мне в голову пришли такие слова, как «великодушие», «настойчивость», «чувство юмора»…

П: Я никак не могу выбрать между «незнанием» или простой «глупостью».

В: И почему Вы думаете, что человечество не сделает то, что Вы называете необходимыми решениями, чтобы остаться живым как вид?

П: Что как мужчины, так и женщины?

В: Все же есть многие, кто думает, что мы можем преодолеть эти трудности и выиграть эту войну. Почему Вы думаете, что это не возможно?

П: Это не невозможно. Существа в потусторонних мирах сделали это. Но на этой планете уже слишком поздно. Вы уже начали разрушать свой дом. Это — начало конца.

В: Так что с нами станет?

П: Вы не хотите услышать ответ.

В: Я действительно хотела бы знать. Уважаемые зрители, а вы как считаете?

Аплодисменты.

П: Это — ваши похороны. Постепенна деградация, как у раковой опухоли. Вы не заметите многих изменений за исключением исчезновения нескольких видов существ и небольших войн в разных точках света. Топливо и минерально-сырьевые ресурсы начнут иссякать. По этому поводу будут проведены экстренные встречи глав стран, но личные интересы будут преобладать, впрочем, как и всегда. Вам предъявят требования и ультиматумы. Они не будут встречены радушно, и вспыхнут более крупные войны. Тем временем вся экологическая система планеты начнет разрушаться. Все жители ЗЕМЛИ будут страдать, даже те, кто все еще будет обладать относительным благосостоянием и властью. После этого — только вопрос времени. Смерть может настигнуть вас сотней различных путей, и это столь же бесспорно, как и налоги.

Ведущая уставилась на него.

П: Я сказал Вам, что Вы не захотите слышать ответ.

В: Жизнь закончится только на Земле?

П: Жизнь все еще будет, но люди никогда не вернутся на эту ПЛАНЕТУ. Разные виды будут развиться, но вероятность, что один из них будет человеком разумным, очень маленькая. Вы — самый редкий вид во всей ВСЕЛЕННОЙ, Вы, если так можно выразиться, причуда природы, ее каприз.

В: И нет никакого способа остановить это?

П: Конечно, есть. Все, что Вы должны — выполнить ряд условий.

В: Вы имеете в виду, избавиться от денег, семей, религии, стран и прочих подобных вещей?

П: Это не настолько трудно. Вы просто должны решить, что для вас важнее: выжить как вид или сохранить все эти вещи. Я приведу простой пример. Вы бросили курить, правильно?

Снова зазвучала музыкальная тема «Two Different Worlds».

В: М-м-м-м… да. Но…

П: Действительно ли это было просто?

В: Это был ад.

П: Но теперь Вы не скучаете по курению, не так ли?

Музыка зазвучала еще громче.

П: Тогда почему бы не попытаться жить без войн, религий, расизма и всего остального в течение десятилетия или двух? Если вам не понравится, вы всегда сможете вернуться к ненависти, убийству и бесконечному росту популяции.

В: Мы вернемся к вам после рекламных сообщений.

Когда шоу вернулось после рекламы, восходящая звезда решила тоже поучаствовать в разговоре.

З: Ты забыл включить человеческий дух в свои вычисления.

П: Это придуманное бессмысленное слово, вне сомнений, каким-то человеком.

С: Что насчет Шекспира? Моцарта? Пикассо? Человеческий род достиг больших высот даже по твоим стандартам. Фактически мы, люди, сделали этот мир прекрасным!

Жидкие аплодисменты.

П: (пристально глядя в камеру, всем видом выражая недовольство и умеренное презрение): Прекрасный мир, где насилие и война не только приняты, в детстве тебя активно поощряют практиковать их? Где твои лидеры постоянно должны держать при себе телохранителей, и всех туристов обыскивают на предмет ношения оружия? Где каждый пузырек аспирина нужно проверять на ядовитые токсины? Где некоторые наживают состояние, играя в игры, пока другие голодают? Где никто не верит словам правительства и корпораций? Где биржевые маклеры и кинозвезды более ценны, чем учителя и наставники? Где число людей все растет и растет, в то время как другие виды существ обречены на исчезновение? Где…

Композиция «Two Different Worlds»…

В: Не уходите от экранов телевизора. Мы скоро вернемся!

В небольшой комнате все молчали. Мы смотрели рекламу, и каждый думал о своем. Скоро со словами:

— Мы говорили с протом, посетителем с планеты Планеты КА-ПЭКС, где вещи намного более просты, чем, здесь на Земле. Прот, наше время истекло. Скажите, Вы навестите нас снова? — на экран вернулась ведущая.

— Почему вы совсем меня не слушали?

На нем все еще была забавная шляпа и костюм, и я не знал, что из этого выглядело более глупо.

— Спокойной ночи, дамы и господа, спокойной ночи! Спокойной ночи!

Не было никаких аплодисментов. Аудитория, очевидно, была все еще смущена тем, что они увидели и услышали. Или, возможно, они просто изображали смущение от слов сумасшедшего человека. Непосредственно перед тем, как шоу завершилось, нам еще раз показали исчезновение прота в замедленной съемке, а потом на всех экранах появились финальные титры.

Когда его привели к нам в маленькую комнатку, он широко улыбался. Я протянул к нему руки. Я гордился им так, словно он был моим собственным сыном. Нет, не из-за того, что он им сказал, а потому, что он сдержал свое слово и не позволил Роберту появиться.

— Еще увидимся, доктор, — сказал он, и, повернувшись к Жизель, прошептал:

— Пока, ребенок.

Она обняла его. Когда он отступил, это уже был Роб, хотя на нем все еще и были солнцезащитные очки прота и шляпа Милтона.

Я был озадачен. Я не ожидал это. Прот решил бросить Роба в воду и вынудить его принять решение плыть или тонуть? Я быстро объяснил Робу ситуацию — где он был и что произошло. Он посмотрел на меня с намеком на удивление, так же, как мог смотреть прот. Когда мы покинули небольшую приемную, он был счастлив и расслаблен. Это сказало мне столь многое.

На пути назад к больнице он играл в тетрис, махал прохожим, и, казалось, старался впитать волнение города, который никогда прежде не видел.

— С этого момент весь мир стал твоей зоной безопасности, — сказал я ему, хотя, очевидно, это и было теперь не нужным. К тому времени, когда мы добрались «домой», он крепко спал, уткнувшись в плечо Жизель.

На следующее утро после интервью в мой офис пришли пара агентов ЦРУ. Они потребовали поговорить с протом.

— Понятия не имею, где он, — честно я ответил.

— Вы подразумеваете, что он ушел?

— Кажется, да.

Они, казалось, сильно сомневались, но потом один из них внезапно открыл блокнот, быстро написал что-то, и, оторвав страницу, вручил ее мне. Это был номер телефона.

— Если он объявится снова, немедленно сообщите нам.

Я почти ожидал, что они настоят, чтобы я съел бумажку, но они одновременно развернулись и бросились к двери так быстро, словно ад наступал им на пятки.

После того, как они ушли, я отправился на поиски Роба. Я нашел его в его комнате вместе с Жизель. Оба читали или, возможно, изучали что-то. Они походили на студентов колледжа, которые усердно готовились к экзаменам в общежитии.

Я посмотрел на пыльную стопку книг, громоздившуюся на маленьком столике в комнате Роба. Книги напоминали пыльные сундуки с сокровищами, которые только и ждали, когда их откроют. Там были «Птицы Северо-востока», «Моби Дик» и многие другие. В его руках был недавно изданный том Оливера Сакса. «Вот так, легко и просто, дело в шляпе», — с удовлетворением подумал я.

Жизель делала заметки из книги под названием «Необъясненные Тайны». На полу рядом с ее стулом была напечатанная рукопись, первый проект ее статьи об НЛО.

— Как ты себя чувствуешь, Роб?

— Никогда не чувствовал себя лучше, доктор, — уверил он меня.

— Я просто зашел, чтобы отдать тебе это, — сказал я, вручив ему ленту, которую Карен забрала из ток-шоу. — И спросить, готов ли ты пройти несколько простых тестов во время очередной беседы завтра.

— Как скажете, — ответил он, даже не спрашивая, какие тесты я имел ввиду.

Я поспешил дальше. Меня ждали бесчисленные встречи и совещания. Хотя нам полагалось говорить о строительстве нового крыла, все только и обсуждали прота и его появление на телевидении. Наконец мне это надоело, и я, извинившись, возвратился в офис, где я набрал мать Роберта. Уверенный, что Роб некоторое время пробудет среди нас, я рассказал ей об оптимистических прогнозах и пригласил ее навестить его и лично в этом убедиться. Она несколько колебалась, но сказала, что приедет, если, «хорошая молодая девушка» (Жизель, которую она встретила во время своего предыдущего визита в больницу) пойдет к Робу с ней.

Я сказал ей, что не думаю, что это будет проблемой.

Так, крутясь как белка в колесе, я получил звонок от Бетти.

— Доктор Виллерс звонил вчера, пока вас не было. Он хотел говорить с протом. Сказал, что это срочно. Он звонил снова позже, но прота не было, был только Роберт. Я предложила ему поговорить с Кассандрой, но он сказал, что для этого было уже слишком поздно.

— В случае с протом тоже может быть уже слишком поздно.

— Очень жаль. Он был в отчаянии.

Всю оставшуюся часть недели мы были закружены телефонными звонками. Несколько посетителей обещали деньги больнице. У некоторых были родственник или друг, которого они хотели привезти к нам. Несколько режиссеров других ток-шоу хотели, чтобы прот приехал к ним «и сделал ту уловку». Большинство из тех, кто звонил, однако, не стремились признаваться ему в любви, высылать средства на постройку нового больничного крыла или предлагать проту место работы. Вместо этого они хотели знать, как позвонить или написать ему, когда они увидят его снова, как добраться до планеты КА-ПЭКС.

Несколько репортеров звонили с просьбой выслать биографию прота, и я, отчаявшись объяснить им, что у прота нет и не было биографии, и что он, возможно, уже никогда не вернется, наконец отослал их к Жизель.

Тогда начали приходить письма, тысячи из них были адресованы «Проту, Нью-Йорк, Манхэттен, Психиатрический Институт». Я не открыл ни одного из них, но я видел, что на некоторых из них было написано «от стражей Прота» и т. п. Некоторые из них назвали его «дьяволом» (как когда-то Рассел), и некоторые даже угрожали ему телесным повреждением. Другие думали, что он был своего рода подобной Христу фигурой, «мессия», который приехал, чтобы «спасти нас от нас». Странно, но никто не видел того, чем он действительно был: частью психически больного, который, казалось, встал на путь исцеления.

Но прот не появился ни на этой неделе, ни на следующей (к большой тревоге Виллерса). Я чувствовал себя так или иначе преданным. Если он, фактически, «отбыл» из этого мира, то сделал это, не предупредив меня, хотя и обещал. Однако я не мог не думать о том, как в прошлый раз он «возвратился» на КА-ПЭКС, и о Роберте, которого он бросил здесь. Но в этот раз Роб улыбался и чувствовал себя уверенно. Что ж, чего еще я мог ожидать?

Одной из вещей о проте, которые я никогда не забуду, была его способность общаться с аутичными пациентами. Возможно, это объясняет тот сон, что я увидел в ночь после ток-шоу.

Я был в том, что, выглядело космической капсулой. Сквозь крошечные окна я видел бездонное голубое небо. Каюта была освещена странной приборной панелью. Это было великолепно. Десятки дисков и мониторов, все сверкающие зеленым светом и желтыми огнями.

Внезапно раздался странный скрежет и все начало вибрировать. Я почувствовал, как сила тяжести сбросила меня и вниз и затем, спустя несколько минут, шум и вибрация прекратились, и я остался дрейфовать в пространстве над Землей, глядя вниз на самую красивую планету во вселенной.

Меня встряхнуло и отбросило далеко назад. Огромная тень загородила мне весь обзор. Я знал, что вернулся назад, к самому началу путешествия. Тень больше не закрывала окна. Передо мной появилась гигантская голова. Это был Джерри. Мы вместе летели в его ракете. Он смотрел на меня своими большими глазами и его рот распахнулся в зубастой усмешке. Это было замечательно — на мгновение мне показалось, что я понял его, понял все!

Но потом я проснулся и, как всегда, я не понял ничего.