На пересечении

V

Город изменился. То, что когда-то было тихим и размеренным, теперь обратилось в панику, которая захлестывала улицы и дома. Все больше людей в отчаянии металось по улицам, не в силах выбраться за пределы города. Дети, потерявшие своих родителей, плакали навзрыд, не зная, куда им теперь идти. Старики прятались в своих домах, понимая, что у них попросту не хватит сил убежать вместе с остальными. Страх перед Эристелем, который внезапно открыл свое истинное лицо, не позволял ни мыслить, ни даже надеяться.

В первый раз колдун проявил себя на площади перед теми, кто пожелал выразить несогласие в адрес правления Родона Двельтонь. Но потом его атака повторилась вновь: нечто, подчиняющееся только чернокнижнику, напало на женщину и вырвало у нее позвоночник, после чего жадно поглотило его.

Внешне тварь походила на человека, но передвигалась она на четырех ногах, преимущественно по стенам. Существо было проворным, как ящерица. То и дело оно исчезало, утонув в черной дымке, чтобы появиться уже в другом месте. Один из солдат попытался убить чудовище из арбалета, но стрела угодила в дымку, отчего она исчезла, а затем появилась за спиной стрелка и пробила ему затылок.

Увиденное спровоцировало очередной приступ паники: истории о том, что творили чернокнижники с целыми народами, разом возникли в памяти испуганных горожан, и теперь люди изо всех сил пытались спастись. Но вместо того, чтобы помочь им, Элубио Кальонь велел запереть ворота и никого не выпускать. Сам же по-прежнему скрывался за неприступными стенами замка.

В той части, где находился дом доктора Эристеля, все будто вымерло. Бежавшие оттуда люди видели, как чернокнижник в сопровождении шестерых солдат направлялся в сторону своего жилища. Вот только стражники эти больше не шли ровно и уверенно, а, скорее, тащились за колдуном, словно лекарь не желал тратить лишние силы на поддержание их состояния.

Колдун сохранял ледяное спокойствие, прекрасно зная, что никто не решится преградить ему дорогу. Его взгляд не задерживался на перепуганных людях, словно их вообще не существовало, а мысли были обращены только к существу, что содержалось в его подвале. Мужчина понимал, что прежде чем покинуть город, ему придется «прибраться за собой» и уничтожить работу, которую ему так и не позволили закончить.

Эристель вошел в свой дом и, закрыв дверь, замер в прихожей. Его взгляд скользнул по убитому молодому стражнику, но внимание колдуна привлекло не это. Сама энергетика дома была чужой и враждебной. Материя, над которой маг работал около года, все-таки выбралась наружу, при этом успев насытиться свежей плотью. Мертвечину тварь не жаловала, потому что, питаясь ею, она не могла насытиться и уж тем более окрепнуть.

Теперь же существо стало сильнее, быстрее и… злее. Гораздо злее. Оно не могло разрушить защитные символы самостоятельно так быстро, но могло обмануть солдат, явившихся делать обыск. Видимо, поэтому стражники нашли вход в подвал, который невозможно было увидеть обычному человеку. Энергетика существа стала намного сильнее, чем прежде, и Эристелю это совершенно не нравилось.

Лекарь вздрогнул от неожиданности, услышав шум в обеденной. Его напускное хладнокровие мигом испарилось, но опасался мужчина не собственного творения, а кое-кого другого. Того, у кого могло хватить сил убить их обоих.

Приблизившись к приоткрытой двери, ведущей в комнату, Эристель увидел огромного черного ворона, который сидел прямо в центре стола, растопырив внушительного размера крылья. Клюв птицы был приоткрыт, словно она беззвучно смеялась над вошедшим, и лекарь понял, что второй чернокнижник попросту решил выяснить его местонахождение.

— Напомни ему, что мы с ним не ссорились. Пусть подумает, прежде чем делать что-то, о чем он может пожалеть, — тихо произнес Эристель.

Ворон склонил голову набок, словно раздумывая над услышанным, а затем, взмахнув крыльями, вылетел в распахнутое окно.

Тем временем люди, собравшиеся у главных ворот, уже не пытались приблизиться к стенам, хотя все еще надеялись разжалобить стражников. Возвращаться в свои дома народ боялся, и теперь горожанам оставалось только уповать на то, что чернокнижник не посмеет прислать свое чудовище туда, где собралась дюжина огненных колдунов. В них до сих пор не признали Пустынных Джиннов, которые когда-то развлекали толпу на празднике города, но некоторые люди все же начали об этом догадываться.

Викард и остальные суетились подле раненных, пытаясь помочь им, когда Гимиро направился обратно на постоялый двор. Он должен был забрать оттуда маленького Меккаира и оставшегося подле него Хасима. Этот джинн был самым старым в труппе, поэтому Викард счел правильным оставить его присматривать за ребенком.

Гимиро стремительно вбежал в дом и позвал их по имени. Вот только никто не откликнулся на его зов.

— Хасим! Меккаир! Куда вы подевались? — юноша в тревоге оглядел комнату и едва не вскрикнул, когда увидел мертвое тело старика. Он лежал на кровати, небрежно накрытый одеялом, словно задремал. Но рука убитого свисала на пол, и с кончиков ее пальцев капала кровь. Энергетика комнаты немедленно начала жечься, и Гимиро сразу понял, кто убил второго Пустынного Джинна. Колдун, который наложил защитное заклинание на стены города, начал медленно избавляться от тех, кто мог ему помешать. Он решил начать с самых слабых и тем самым показать Викарду и остальным, на что он способен.

— Меккаир… — вырвалось у юноши. Мысль о том, что проклятый колдун расправился с таким крохой, заставила его до боли сжать кулаки. — Ему было четыре года, ублюдок!

Последнюю фразу Гимиро прокричал. Отчаяние и бессильная ярость захлестнули его, отчего по щекам юноши потекли слезы. — Тварь! Проклятая тварь! Убью! Убью!

Он беспомощно шептал последнее слово, повторяя его до тех пор, пока не услышал голос Викарда.

— Ты нашел мальчика? — тихо спросил он. — Я даже не чувствую его энергетики.

Гимиро молча покачал головой.

— Чернокнижник убивает нас поодиночке. Точно хочет показать, кто здесь хозяин, — с горечью ответил Викард.

— А кто и вправду здесь хозяин? — закричал Гимиро, схватив мужчину за ворот рубашки. — Это же ты не хотел, чтобы мы искали этого мерзавца и мстили за мою сестру. А теперь погибли еще двое наших. Ты думал, что, не вмешиваясь, можно остаться в стороне? Но так не бывает! В смерти Хасима и Меккаира виновато наше проклятое равнодушие. Мы сказали, пусть Родон разбирается сам, и нас это не касается. А теперь посмотри на город! В данный момент нас тоже ничего не касается?

— Успокойся! — прервал его Викард. — Я не намерен перед тобой каяться за свои решения. Я лишь пытался защитить нашу группу. Никто из нас не мог предположить, что в городе начнется хаос.

— Неправда! Ты боялся, что мы здесь задержимся и не успеем на следующее выступление. И не получим денег. Так вот что я тебе скажу, Викард: теперь тебе придется выступать бесплатно, потому что чернокнижник с легкостью перебьет нас, если не оказать сопроти…

В тот же миг юноша прервался. С улицы донеслись крики, и Штан бросился к окну.

Нечто черное материализовалось прямо в воздухе и прыгнуло на спину молодого мужчины, стоявшего в толпе. Существо блестело на солнце, словно состояло из жидкости, но Гимиро мог видеть, как мышцы перекатываются под водянистой кожей этого существа. Раздался жуткий крик боли, от которого по коже юноши побежали мурашки, и затем он увидел, как тварь стремительно пожирает вырванный позвоночник убитого.

Джинны попробовали атаковать существо, но в ту же минуту оно исчезло, растворившись в дымке. Люди испуганно озирались по сторонам, пытаясь понять, откуда чудовище нападет вновь. И они были правы.

В этот раз тварь напала на маленькую девочку, которую еще совсем недавно Гимиро носил на руках. Огненная вспышка, созданная Викардом, опалила шкуру существа, отчего оно истошно завизжало и исчезло. Девочка лежала на земле, расцарапанная когтями чудовища, и громко плакала. Испуганная, она не понимала, что произошло, лишь чувствовала жуткую боль, а затем тепло, словно солнце опустилось ниже, чтобы отпугнуть безобразное чудище.

Гимиро бросился на улицу, и в следующий раз, когда существо опять появилось и убило в этот раз девушку, он атаковал его едва ли не в упор. Существо зашипело, выгнувшись в спине, словно кошка. Глаза его были черными, как смоль, а из окровавленной пасти торчали кривые желтые клыки. В тот же миг оно исчезло, и, прежде чем Гимиро успел среагировать, он уже сам оказался на земле, а тварь попыталась вонзить зубы в его горло.

Тогда юноша обратился в пламя, и обожженное существо отступило вновь. Теперь оно уже больше не возвращалось.

Плечи Гимиро были изранены, отчего рубашка пропиталась кровью, но, к счастью, серьезно юноша не пострадал.

— Нормально, нормально все, — произнес он, когда Криам помог ему подняться. — Я… Я убил эту гадину?

— Не знаю. Кажется, она просто исчезла, — ответил мужчина и огляделся по сторонам. — Ну вот ты и выдал нашу тайну.

В толпе прокатились перешептывания, и люди начали показывать на мага пальцами, повторяя название их группы.

— Пустынные Джинны здесь… Вы не просто колдуны, как говорили ранее. Вы — Пустынные Джинны.

— Ну, Пустынные. Ну, Джинны, и что теперь? — не выдержал Криам. — Будете дальше тыкать в нас пальцами или все же поможете придумать, как отбиваться от гадов, которые заполонили ваш город? Барьер преодолеть нельзя из-за заклинания — оно испепелит вас. А оставаться тут и ждать, пока черная тварь нас сожрет, попросту глупо.

— Но и расходиться тоже нельзя! — закричал Хагал Симь. — Чернокнижник перебьет нас поодиночке. Вы же Джинны! Вы должны защищать нас, а мы будем защищать свои семьи.

Оверана посмотрела на супруга испуганными глазами. Тот, кто клялся ее защищать, совсем недавно зверски избил ее, и теперь девушка с трудом ступала на левую ногу. Происходящее в городе она воспринимала не иначе, чем кару за смерть женщин семьи Окроэ. Оверана не относилась к суеверным, но черная тварь повергла ее в ужас. Она сидела на земле, обняв себя за колени, и дрожала всем телом, в то время как ее супруг требовал у Джиннов защиты.

То существо, что раз за разом нападало на горожан, когда-то именовалось господином Скири. Конечно, у большинства людей язык не поворачивался обращаться к нему столь уважительно, потому что Мэран Скири представлял собой самое низшее сословие из тех, что когда-либо ходили по этому городу. Он был нищим, как канализационная крыса, совершенно не имел родственников, и единственное, что он владел, была неизлечимая болезнь, с которой он собственно и притащился к Эристелю.

Мэран с трудом доковылял до дома северянина и умер практически на его пороге. Вот только хоронить его колдун не торопился. Эристель решил воскресить его не в качестве живого мертвеца, а попробовать вернуть к жизни именно человека. Ему хотелось, чтобы существо получилось разумным, имело память и хоть какие-то чувства. Поэтому вместо того, чтобы поднять мертвеца или поместить в него часть себя, как то проделывалось с двуглавым Точи или Джеромом, Эристель заключил в тело уже разумную сущность. Она была темной, но в книгах говорилось, что человеческое сознание могло оказаться сильнее низшей твари, у которой и оболочки-то не было. В таком случае умерший вернулся бы. Да, с провалами в памяти, да, с галлюцинациями и сильной слабостью в конечностях, скорее всего, слепым или глухим, но он был бы уже самим собой. Не мертвецом, безвольным, как марионетка, а настоящим живым человеком.

Наверное, если бы Эристель провёл за своим занятием еще какое-то время, ему удалось бы добиться своего. Несколько раз человек приходил в себя, кричал, пугался, просил его отпустить, но затем подселенная сущность снова захватывала его. Сердце его не билось, волосы и ногти не росли, ему не хотелось есть или пить, но тем не менее в редкие минуты «пробуждения» мертвец был разумен.

Все остальное время по подвалу металась темная тварь, запертая в теле человека, хищная, злобная и ненасытная. Она питалась преимущественно человеческим костным мозгом, но мертвечина не была для нее лакомством. Такая пища ослабляла ее, отчего в последнее время человеческий разум все чаще возвращался в свое измученное тело.

Но закончить проделанную работу Эристелю так и не удалось. Теперь ему оставалось только решить, что делать с ней дальше — забыть и уехать из города или тратить драгоценное время в попытках найти ее и убить. То, что чудовище уничтожало людей, мага не слишком заботило — они сами сунулись в подвал, накормили его и распахнули двери. Эристеля скорее беспокоило то, что у подселенной сущности по-прежнему оставалась связь со своим хозяином. И, если тварь попадется в руки кому-то из магов Аориана, те запросто выследят ее создателя, используя чудовище, как компас.

Покинув свой дом, лекарь уже предчувствовал, что на него вот-вот начнется охота. Отправляться к главным вратам было бессмысленно, так как его главный противник запечатал все выходы. Но куда больше Эристеля беспокоили колдуны. Сильная огненная энергетика, схожая с той, которую некромант чувствовал на празднике города, давала понять, что Пустынные Джинны никуда не уехали и теперь находятся у главных ворот. Там же, вероятнее всего, находился и чернокнижник. Следовательно, нужно направляться к западным вратам. И, желательно, поскорее добыть лошадь.

С одной стороны, Эристелю было даже жаль, что все обернулось именно так. В редкий период своей жизни он наконец-то смог почувствовать себя в безопасности и заниматься своими делами, не привлекая лишнего внимания. Этот городок прогнил до основания, но здесь хотя бы было спокойно. На севере, западе и востоке лекарю с трудом удавалось задержаться хотя бы на год, так как каждый раз маги Аориана его выслеживали и силились уничтожить. Эристель пробовал скрываться и в крупных городах, и в малых, уходил и в горы, и на болота, пытался слиться с толпой или полностью оградить себя от людей, как то в свое время сделал господин Закэрэль. Но со временем его выслеживали, разоблачали и в который раз стремились убить.

На юге Эристеля никто не знал. После уничтожения двух северных городов, где на него в который раз объявили охоту, лекарь решил уехать далеко на юг, где слухи о нем не настолько распространились. К тому же на юге было немало других именитых чернокнижников, которых также преследовали и пытались уничтожить. Незаметный вежливый доктор в маленьком городке был воспринят весьма равнодушно: да, лекарь был странноват, но все эти северяне и уж тем более доктора немного с придурью…

Заметив одного из стражников, который верхом направлялся к замку, Эристель произнес заклинание, отчего лошадь наездника мигом упала замертво. Вскрикнув от неожиданности, наездник грохнулся на землю и попытался высвободить ногу из-под коня.

— Прошу! Прошу, не надо! — взмолился он, увидев приближающегося к нему беловолосого колдуна. — Доктор Эристель, вы знаете мою семью, мою жену, моего ребенка. Пощадите, пожалуйста. Не убивайте меня. Отпустите к сыну!

Глядя на этого человека, Эристель вспомнил, как когда-то, в возрасте восьми лет, он так же умолял разъяренную толпу не убивать его. Со старым отшельником, который нашел шестилетнего мальчика в лесу измученным, голодным и продрогшим, люди уже расправились. Если бы не охотник, появившийся в тот момент на поляне, история Эристеля закончилась бы еще в детстве. Незнакомец оказался колдуном, который позже отвез мальчика к своему другу, а тот, в свою очередь, помог ребенку обуздать магические способности.

— Доктор Эристель, пожалуйста! Отпустите меня к детям! — солдат в страхе смотрел на беловолосого мужчину, не в силах выбраться. Но вот убитая лошадь фыркнула и, тряхнув головой, поднялась с земли. Глаза зверя были белыми, и обычно норовистый конь, коим являлся Агат, спокойно позволил чужаку вскочить в седло.

Бывший владелец лошади остался лежать на земле, боясь подняться и привлечь к себе внимание колдуна. Впрочем, Эристель и сам не желал тратить на него время: минуя главные улицы, он поехал к западным вратам. Решение лекаря искать выход именно там было обусловлено еще одной причиной: в то время как Элубио Кальонь и его колдуны могли планировать нападение, Эристель посчитал, что ему тоже нужно подготовиться.