На воле

Глава 39

Инкассаторы подъехали точно в шестнадцать тридцать. Дверь бронированного фургончика распахнулась, и из него расторопно повыскакивали трое парней, облаченных в камуфляжную форму, сжимая в руках брезентовые сумки. Парни не останавливались ни на мгновение – они весело прыгали через две ступеньки и через мгновение оказались перед огромными стеклянными дверями универмага. Далее им нужно было пройти по двадцатиметровому коридору, большую часть дня забитому покупателями. Однако к этому часу толпа рассасывалась, и инкассаторы проходили коридор всего лишь за несколько секунд. Металлическая дверь кассы была закрыта на три замка.

Один из инкассаторов трижды коротко постучал по металлической поверхности, и дверь, щелкнув язычками запоров, отворилась. В это время два бдительных вахтера, по одному с каждого конца коридора, выставляли стулья, к которым крепились плакаты с вежливой просьбой обходить коридор стороной.

Инкассаторы быстро прошли в помещение, а еще через пару минут дверь вновь распахнулась и, сжимая в руках несколько толстых брезентовых мешков, два инкассатора вышли обратно. За ними шел третий – руки его были совершенно свободны, кобура расстегнута, так что он мог в доли секунды извлечь табельный ПМ. Обратный путь инкассаторы проходили так же весело, однако уже не прыгали через две ступени – огромные деньги в руках заставляли их быть поосторожнее. Третий инкассатор всегда шел на четыре шага позади двух своих товарищей и не забывал посматривать по сторонам, замечая каждого, кто приближался к процессии хотя бы на расстояние пяти шагов.

У бронированного грузовичка инкассаторов ожидал четвертый член команды. Лицо его было жестким, в глазах читалась решимость без раздумий пальнуть в каждого, кто преградит группе дорогу. Четвертый распахивал перед остальными дверцу, и, когда все трое вскакивали в салон, он садился за руль. Действия инкассаторов были отточены долгой практикой и предшествовавшей службой в спецназе, а потому в людской толпе они чувствовали себя так же уверенно, как автоматчик в подготовительной группе детского сада.

О том, чтобы взять инкассаторов в самом здании, не могло быть и речи. Бдительность обостряется неимоверно, как только руки начинают ощущать тяжесть сотни тысяч долларов. Огромную роль может сыграть обыкновенная случайность – например, можешь повредить ногу и тогда из универмага выйдешь только в наручниках. Очень неудобно было покидать универмаг через запасной выход, к которому примыкал двор, обнесенный кирпичной стеной. В стене имелись ворота, а у ворот – будка с военизированной охраной. Через ворота можно было прорваться только с боем. Если выходить с мешками денег через центральный выход, то бронированный грузовик встретит выходящих стволами инкассаторов. А если добавить сюда еще и панику, которая мгновенно возникает во время перестрелки, то положительный результат вряд ли возможен, тем более что через шесть минут универмаг должен будет оцепить взвод ОМОНа. Для того чтобы подобраться к деньгам, нужно придумать что-нибудь похитрее.

Колян давно хотел наказать именно этот универмаг – ткнуть строптивого директора мордой в его шикарный стол и показать, кто же все-таки в городе хозяин. Директор гордо отказался от предложенной «крыши», а во время переговоров вел себя так строптиво, словно был сделан не из костей и мяса, а из булатной стали. Универмаг являлся как бы маленьким островком свободы посреди враждебной империи. Его суверенитет можно было бы ликвидировать единственным выстрелом, тем более что директор пренебрегал охраной. Видимо, он принадлежал к той категории людей, которые считают, что безвременная смерть не их удел и они могут загнуться только от старости. Однако Николай желал не крови, а отмщения. Он хотел доказать строптивому директору, что даже в стенах универмага, который тот считает своей крепостью, он, Николай Радченко, является полноправным хозяином. Убедить в этом директора можно было только одним способом – отнять деньги. Бизнесмены, как правило, редко понимают слова, для них аргументом является только утрата денег. Если же и этот аргумент не покажется директору убедительным, тогда в его башке на одну дырку станет больше.

– Ты все понял, что нужно делать? – в который раз спросил Колян у Горыныча.

Тот улыбнулся и уверенно ответил: – Да.

Сомневаться в способностях Горыныча у Коляна не было никаких оснований, и он спросил больше для того, чтобы успокоиться самому. Ему хотелось лично участвовать в операции, и, зная себя, он понял, что уймет свой боевой зуд только тогда, когда собственноручно вытряхнет кассу.

– Иди.

– Понял – бодро отозвался Горыныч. Предстоявшая акция виделась ему очередным развлечением.

Он сел в «вольво» и, нажав на газ, отогнал машину за угол соседнего дома.

– Никто из вас ничего не забыл? – обернулся Колян к сидевшим позади Угрюмому и Хорьку.

– Как же можно, Колян? Если мы что-то позабудем, так ты нам головы отвернешь, – заметил Хорек.

Николай не ответил и приказал Олегу, сидящему за рулем:

– Ты останешься в машине. «Узи» держи под рукой, чтобы в случае чего шмальнуть от души.

– Ясно, – кивнул Олег и похлопал по сиденью, под которым лежал автомат.

– У нас еще пять минут. Эти парни на редкость пунктуальны, так что успеем выкурить по одной.

Николай практически не курил, а если все-таки закуривал, то это значило, что он нервничает по-настоящему. Олег достал из кармана пачку «Кэмела», привычно щелкнул по дну и предложил выбитую сигарету Коляну.

Едва бригадир выпустил первую струю дыма, как раздался мелодичный звонок мобильного телефона.

Колян приложил трубку к уху и коротко произнес:

– Да. Вот как… Ладно. Следи дальше! Все, – он отключил телефон. – Поехали! Наши друзья вышли на три минуты раньше, это на них не похоже.

Колян выбросил окурок через приоткрытое окно.

День у Володи, водителя инкассаторской машины, не заладился с самого утра. Хуже всего было то, что он вдруг разругался с женой. Осточертел ее извечный шантаж – заберу детей и уеду к матери, живи один, как знаешь! Возможно, сейчас она находилась где-то на полпути к родительскому дому с узлами на плечах.

Оставит после себя на память парочку старых простыней и груду грязных тарелок – дескать, получи последний привет. Правильно говорят старики, что бабу следует держать в кулаке – едва разожмешь пальцы, как она тебе тут же на шею запрыгнет, а уж если оседлала, так по гроб жизни не сбросишь. Чего желал сейчас Володя, так это плюхнуться в горячую ванну и просидеть часа полтора в воде по самое горло, попивая Потихонечку бархатное пивко. Однако до окончания смены оставалось еще часа полтора, их предстояло как-то прожить.

– Черт бы его побрал! – надавил на тормоза Володя.

«Вольво», пересекавший неширокую улицу, неожиданно остановился, подставив Володиному броневику блестящий ярко-красный бок. Чихнув разок, иномарка заглохла.

Володя нетерпеливо надавил на клаксон, пытаясь поторопить мешающую машину. Шофер иномарки, бритоголовый парень, виновато развел руками: дескать, извини, браток, не получается. В подтверждение своих слов он повернул ключ зажигания. «Вольво» заурчал, но, не набрав должной мощности, снова заглох.

– Убирай машину! – махал руками Владимир. – Какого черта?! Не видишь, что ли, инкассаторская машина!

Парень виновато улыбнулся, вылез из-за руля, открыл капот и уткнулся в двигатель.

– И стоило за это дерьмовое железо отдавать шестьдесят тысяч баксов! – разочарованно воскликнул он.

За тонкой металлической перегородкой сидели трое инкассаторов. Через небольшое окошечко им была видна ситуация на дороге. По их напряженным лицам Володя чувствовал, что происходящее им не нравится.

Роскошный «вольво» плотно перекрыл дорогу. Единственное, что можно было предпринять в такой ситуации, так это протаранить помеху и выбраться из западни.

Володя посмотрел на часы – из графика они выбивались уже на целых три минуты, а на подобные неувязки начальство всегда смотрит косо. Наверняка директор универмага подаст жалобу, и бригада не получит премии.

Потеряв терпение, Володя вышел из кабины, громко хлопнув дверцей.

– Ну что там у тебя?!

– Сдохла она у меня, – пожаловался владелец иномарки. – Кто бы мог подумать! Такие бабки отдал, а она даже тысячи километров не пробежала! Я голову оторву тем, кто мне такое барахло всучил!

– Давай оттащим ее в сторону!

– Чем ее оттащить?! Я с собой не то что троса – даже гаечных ключей не вожу. Ведь не на «Запорожце» же разъезжаю!

Володя колебался несколько секунд, потом решительно произнес:

– Есть у меня трос. Я тебя дерну назад.

– Слушай, братан, – горестно воскликнул бритоголовый, – может, ты меня до гаража подкинешь? Здесь каких-то полкилометра будет. Не бойся, не обижу, заплачу, сколько скажешь.

Владелец иномарки полез в карман и выудил оттуда пузатое кожаное портмоне. В таком кошельке наверняка уместилась бы месячная зарплата всей инкассаторской бригады.

– Не могу, у меня работа.

– А разве левак не работа? – удивился бритоголовый.

– Послушай, мне не надо базара, оттяну твой металлолом, а дальше разбирайся как знаешь.

Володя направился к машине, где у него под пассажирским сиденьем лежал капроновый канат.

Чертыхаясь, он взялся за ручку двери, но неожиданно почувствовал, как под лопатку ему уперлось что-то твердое.

– Слушай сюда, сука, полезай в салон и без шума, – услышал он голос бритоголового – совсем не тот беспомощно-плаксивый, как минуту назад, а жесткий, не терпящий возражений. – Живо! Повторять не стану.

Инкассаторы в салоне потеряли интерес к заминке и решили перекинуться в очко. Такое развлечение было запрещено строгими инструкциями, но начальственное око не способно было заглянуть в металлическое брюхо грузовичка.

Бритоголовый сильнее вдавил ствол Володе в спину, давая понять, что намерения у него самые серьезные, и водитель, наклонив голову, юркнул в салон.

– Лежать, суки! – процедил бритоголовый, наставив на играющих пистолет с навинченным на ствол глушителем. – Кто дернется, пристрелю на месте!

Карты посыпались на пол, сбив кому-то масть. Один из картежников попытался подняться. Раздался негромкий хлопок, и парень, взмахнув руками, опрокинулся назад, глухо стукнувшись затылком о металл кузова. Пуля попала в шею, и кровь из перебитой артерии фонтаном брызнула на камуфляжную ткань.

– Лечь на пол! Руки на затылок! – повысил голос бритоголовый.

Первым опустился на пол шофер, обхватив затылок ладонями, следом, сталкиваясь коленями и локтями, легли остальные.

– Прощайте, – произнес бесцветно Горыныч и трижды нажал на курок. Затем он аккуратно прикрыл дверцу грузовичка и осторожно осмотрелся. Дорога по-прежнему была пустынной – заслуга Коляна. Едва броневичок повернул в переулок, как два парня в милицейской форме установили знак, запрещающим движение. Водители, матерясь, следовали в объезд.

Горыныч сел в «вольво» и уверенно повернул ключ зажигания. Машина мгновенно завелась, лихо развернулась и прижалась к правой стороне. Тут же к инкассаторскому автомобилю подкатил «мерседес», из которого вышли четыре человека в камуфляжной форме. Неторопливо, с достоинством людей, знающих свою силу, они направились к одиноко стоявшему броневику.

– Спиридон, за руль! – скомандовал Колян и первым юркнул в чрево броневичка. – Ну, Горыныч! Сказано же ему было, чтобы поаккуратнее, так не послушал. Все стены мозгами заляпал!

– Ему только пострелять! – посетовал Хорек и ухватился за ручку дверцы. – Фу ты; даже здесь кровь! – он брезгливо поморщился, прикоснувшись пальцами к липкой поверхности. – Однако он их ровнехонько уложил, лежат, как на смотринах.

– Мешки здесь… И все с деньгами!

– А ты как думал, ведь восьмая точка, – отозвался Николай.

Последним был Угрюмый. Он огляделся: с обеих сторон дороги густо росли деревья, скрывая все происходившее от любопытных глаз. Федор громко хлопнул дверцей, закрывая ее за собой.

Фургон, быстро набрав скорость, устремился вперед по пустынной дороге. Следом, отставая метров на двадцать, двигался ярко-красный «вольво».

Броневичок остановился на том же самом месте, где он обычно дожидался инкассаторов. С мешками в руках, из него первыми выпрыгнули Хорек и Угрюмый. Колян немного поотстал. Быстро, взбегая по лестнице через две ступени, они достигли дверей универмага, вошли внутрь и бойко зашагали по длинному коридору в сторону кассы. На них никто не обращал внимания. Никому не могло прийти в голову, что один из трех хмурых парней в камуфляже – это знаменитый Николай Радченко, истинный хозяин города.

Хорек уверенно постучал в дверь кассы. На условный сигнал дверь отворила угрюмая сухая старушенция, напоминавшая Бабу Ягу. Старуха досадливо всплеснула руками и проскрипела раздраженно:

– Вы опоздали! Уже почти пять! А где Степан?

– Он в другую смену, – очень естественно отозвался Хорек. – Давай складывай, мамаша, вот тебе мешки. Да смотри, чтоб заначек не делать, а то я вас, старых кикимор, знаю.

– Послушай, сыночек, – простуженно заскрипела старуха, – ты свой поганый язык попридержи для девочек, а я тебе не ровесница. А потом, мне приказано о замене инкассаторов предупреждать начальника охраны.

Колян прикрыл за собой дверь. Замки звонко защелкнулись. Он вплотную придвинулся к старухе и спросил:

– Бабуля, ты когда-нибудь видела мое лицо?

– Что вам нужно? Кто вы такие?! Я сейчас позову на помощь!

– Ты, видно, еще не все поняла и незнаешь, с кем ты имеешь дело, бабуся – зловеще прошипел Радченко. – Я тебя спрашиваю: ты знаешь, кто я такой?

Баба Яга попятилась, с ужасом глядя на вошедших. Увы, эта старуха не могла ни обернуться вокруг костяной ноги, ни призвать на помощь всесильных демонов, ни оседлать в крайнем случае метлу и вылететь прочь через раскрытую форточку.

– Не-ет, не знаю, – чуть заикаясь, проговорила женщина.

– Где деньги?!

– Вот в этом сейфе. Но прежде я должна позвонить управляющему.

Колян выдернул из кобуры пистолет, неторопливо накрутил на ствол глушитель и злобно проговорил:

– Так в чем же дело, старая ведьма? Звони!.. Чего медлишь, кому сказал!

Перепуганная старушка торопливо взяла трубку.

– Говори так, чтобы тебе поверили, если не хочешь лишиться последних мозгов.

Пожилая женщина дрожащими пальцами набрала номер и произнесла:

– Кирилл Васильевич, инкассаторы подъехали. Выдавать? –

– Что за вопрос, Ильинична! Или у тебя на этот счет какие-то свои соображения? – весело полюбопытствовал управляющий.

Перепуганный взгляд старухи уперся в ствол «Макарова», повисший в воздухе у самых ее глаз.

– Нет, Кирилл Васильевич, это я так спросила. Значит, все как обычно?

– Разумеется. Тебя, Ильинична, видно, на пенсию придется отправлять, что-то ты уж больно бдительная стала. Ладно, все! У меня и без тебя здесь дел полно.

Женщина с обреченным видом положила трубку на рычаг.

– А теперь давай, Ильинична, вытряхивай кассу, пока мы не обиделись, – распорядился Колян.

– Сейчас, миленькие, сейчас, – засуетилась старуха, превратившись из сварливой Бабы Яги в обыкновенную бабушку, к которой нежданно нагрянули шаловливые, но очень любимые внуки. – Только ключи достану.

Она вытащила из стола звенящую связку и трясущимися руками стала искать нужный ключ.

– Батюшки, да где же он, окаянный? Ах, вот он, родимый!

Ильинична вставила длинный, с многочисленными насечками ключ в замочную скважину и дважды его повернула. Дверца распахнулась с приятным мелодичным звоном.

– Все здесь, – объявила старуха.

– Сгребай! – приказал Колян Угрюмому и Хорьку. Федор, раскрыв мешок, принялся поспешно сгребать в него деньги. Толстые упругие пачки падали в мешок с приятным шумом. Одна пачка рассыпалась, и купюры разлетелись по полу.

– Не сыпь! Собрать все до последней бумажки, – злобно зашипел Радченко.

– Колян, здесь бабок и так много, чего из-за нескольких сотен. – попытался воспротивиться Федор.

– Ты из себя Рокфеллера-то не строй! Ты, видно, позабыл то время, когда пятаки на баночку пива выпрашивал? А теперь для Тебя несколько сотен ничего не стоят!

– Как скажешь, Колян, – нагнулся Угрюмый, пытаясь подобрать купюры. – Только нам надо бы поскорее, кто-нибудь нагрянуть может.

– Ты меня не учи. На четвереньки становись да по углам живехонько порыскай, – может быть, туда залетели.

– Сынки, вы бы меня не трогали, – жалостливо молила бабуся. – Видит Бог, никому ничего не скажу.

– Заткнись, пока твой поганый рот свинцом не залил! – замахнулся на нее Колян. – Мешки закрывайте. Все собрали? Ничего не осталось? Отлично! Что мы сейчас делаем?.. Спокойно выходим, никакого волнения. Все должно быть обыкновенно. Быстрым шагом идем по. коридору и так же быстро спускаемся по лестнице. Чтобы никаких взглядов по сторонам. Взяли мешки! – Николай подождал, пока Угрюмый с Хорьком возьмут в руки по два брезентовых мешка, набитых деньгами, и только после этого повернулся к пожилой женщине. – Это тебе последний наш привет.

. Он поднял пистолет и выстрелил ей прямо в лоб. Несчастную старушку отшвырнуло к стене. Через секунду она, уже бездыханная, лежала на полу, широко раскинув руки.

– Все, уходим! Открывай дверь.

Первыми вышли Угрюмый и Хорек и не оборачиваясь зашагали по опустевшему коридору. За ними из комнаты неторопливо вышел Николай.

– Эй! Постойте! – окликнул удалявшуюся троицу чей-то резкий голос.

Все трое обернулись одновременно. Их догонял немолодой мужчина.

– Чего надо, отец? – поинтересовался Колян. Его рука как бы невзначай скользнула к поясу. Колян засунул пистолет за ремень, но позабыл отвернуть глушитель, который сейчас болезненно упирался в пах.

– А Ильинична-то где? Она же должна выйти? – недоуменно произнес мужчина. – Какого черта я здесь тогда жду?!

– Ильинична бумагами сейчас занимается, – очень естественно произнес Николай. – Просила не отвлекать ее минут пятнадцать.

И, повернувшись, он двинулся дальше по коридору.

Угрюмый с Хорьком исполнили все в точности – быстро, но без спешки прошли по коридору, пересекли огромный холл и, не оборачиваясь по сторонам, стали спускаться по ступеням. На том же самом месте, почти у самого входа в универмаг, стоял броневичок. Олег Спиридонов, помня наставления шефа, сидел в кабине. Негромко работал двигатель. В нескольких метрах позади припарковался ярко-красный «вольво». Горыныч, сидевший за рулем, беспечно поглядывал по сторонам. На пассажирском кресле, спрятанный под еженедельной газетой, мирно покоился грозный «узи».

Николай медленнее, чем следовало бы, вышел из здания универмага. По этой показушной медлительности было ясно, что он нервничает больше обычного. Николай проследил за тем, как Хорек с Угрюмым укладывают мешки, и только после этого направился к машине. Их никто не преследовал, никто не обращал на них внимания. Случайные прохожие, занятые своими проблемами, лишь иной раз бросали в сторону «инкассаторов» любопытствующие взгляды и, не увидев ничего интересного, спешили дальше.

Радченко сел в кабину, аккуратно захлопнул за собой дверцу и бросил Спиридонову:

– Ну, чего уставился?! Хочешь, чтобы нас за задницу с башлями ухватили?! Езжай аккуратно, и чтобы на красный свет не гнать. Помни, что не в «мерседесе» сидишь.

– Все понял, Колян, культурно поеду, – пообещал Спиридонов и мягко отпустил сцепление, заставив машину тронуться.

Неожиданно зазвонил мобильный телефон, заполнив кабину мелодичной трелью. Колян злобно выругался – надо же так лопухнуться, ведь он должен был отключить его накануне. Хорошо, что телефон не зазвонил несколько минут назад, когда они еще находились в коридоре универмага. Подобное пиликанье совсем ни к чему, когда нервы напряжены до предела и даже обыкновенный телефонный звонок можно принять за милицейскую сирену.

– Слушаю, – сердито произнес Николай.

– А голос, Коля, у тебя не очень ласковый. Наш общий знакомый мне тебя совсем по-другому описывал. Знаешь, о ком я говорю?

– Кто это?

– Скоро узнаешь. Впрочем, наш друг майор обо мне должен был рассказывать… Не так ли, Глухарь?

За последний год Николай Радченко успел поверить в собственную исключительность и неуязвимость. Он жил так, как, по его понятиям, могут жить только боги: ни за что не отвечал и ни перед кем не отчитывался. И сейчас этот звонок, грянувший словно гром средь ясного неба, заставил его вспомнить о том, что он отнюдь не высшая инстанция на этом свете. Оказывается, существуют куда более могущественные и влиятельные люди, с чьими интересами приходится считаться. Даже голос незнакомца был покровительственно-барским, словно Колян только что снял с его ног сапоги.

– Чего вам от меня надо? – сдавленно произнес Радченко, покосившись на Спиридонова.

– Немного, – произнес загадочный собеседник. – Да, я хотел поинтересоваться, тебе случайно не страшно? Ведь я знаю не только номер твоего сотового телефона, но и адрес, по которому ты живешь с женой Надеждой, и даже как зовут тех баб, которых ты периодически трахаешь.

По спине Коляна пробежал неприятный озноб.

– Куда жмешь?!.. Красный! – оторвал трубку от уха Колян.

Невидимый собеседник весело прыснул:

– Ты хочешь сказать, что уже дозрел?

– Это я не вам… Я в машине, – тон у Коляна был почти извиняющимся.

Олег Спиридонов старался не смотреть на шефа. Он еще не слышал, чтобы Колян с кем-то так разговаривал, и старался показать, будто не замечает ничего особенного. Насколько он знал Николая Радченко, тот никогда и никого не боялся. Бойцы бригады между собой называли его «Коля. Грозный». Радченко не ценил человеческих привязанностей – мерилом всех ценностей для него являлись денежные знаки. Он никого не приближал к себе – дистанция между ним и остальными членами бригады была такой же, как между боевым генералом и новобранцами, впервые примерившими пилотки. А к новичкам он и вовсе относился как к пушечному мясу, которое безжалостно тратил в многочисленных разборках по всему региону. Не однажды случалось так, что бойца хоронили в первую же неделю его пребывания в бригаде. Однако опасность не отпугивала потенциальные кадры, и на место почившего «быка» устремлялась целая дюжина вышедших в тираж спортсменов. Каждому в бригаде было известно, что иногда Николай Радченко карал бойцов собственноручно, но подобное случалось лишь тогда, когда боец осмеливался ослушаться его приказа. Спиридонов никогда не предполагал, что их боссом управляет кто-то еще более могущественный, и делал вид, будто не слышит разговора, поскольку боялся, что Колян возненавидит свидетеля своего унижения.

– Ну-ну, катаешься, значит? А может быть, по своему обыкновению, кому-то глотку поехал резать? Кстати, хочу тебя спросить, а тебе не мерещатся те покойнички, которых замуровал в подвале своего бара?

– Кто вы?

– Я же тебе сказал – тот человек, который знает о тебе все. У меня сильное подозрение, что майор, наш общий с тобой друг, умер не своей смертью. Ему в этом сильно помогли. Что ты на это скажешь?

– Ничего не скажу. Нужно встретиться. Назначайте любое время, я приду.

– Разумеется! Куда ты денешься, мой друг, – голос в трубке прозвучал приторно-сладко, – придешь как миленький! Учти: насчет тебя у нас имеются кое-какие планы. Встретимся завтра в четырнадцать ноль– ноль. Знаешь сквер у вокзала?

– Конечно.

– Я буду там… И еще вот что: не вздумай применять всякие диверсионные штучки вроде минирования садовых скамеек. Бесполезно! Ты должен при ехать один, иначе встреча теряет смысл. Это в твоих же собственных интересах. Своих орлов можешь оставить метров за сто от сквера. Ты меня хорошо понял? – Да.

– Тогда до встречи.

Телефон отключился, в трубке зазвучали короткие напористые гудки.

– Ну, чего встал? – прикрикнул Радченко на Олега.

– Так светофор же… Красный свет, – недоуменно пожал плечами Спиридонов.

– Езжай, тебе говорю. Или ты собираешься полдня с покойниками в фургоне раскатывать? А потом, машина у тебя инкассаторская. Трогать не посмеют.

Настроение у Коляна явно испортилось. Олег, пожав плечами, тронул машину с места. Николай вдруг достал «мобильник» злорадно улыбнулся каким-то своим тайным мыслям и уверенно набрал номер:

– Кирилл Васильевич?

– Слушаю.

– Что же ты, Кирюша, денежки свои не бережешь? – весело поинтересовался Колян. – Пока ты там продавщиц за ляжки щиплешь, кассу твою сняли, а дуру-кассиршу ухлопали.

Кирилл Васильевич ответил не сразу:

– Это… шутка?

– Оторви жирную задницу отстула. Спустись вниз и посмотри, что творится вкассе!

– С кем я разговариваю?

– Вот что я тебе скажу, приятель: не строй из себя крутого. Есть и покруче тебя. Если ты вновь откажешься от нашей помощи, то в следующий раз вместо этой старухи на полу будет валяться твоя туша. Ты все понял?

– По… нял… – с запинкой произнес директор универмага. – Мне… нужно… подумать.

– Ты достаточно долго думал. Завтра к тебе придет человек, и ты заплатишь ему за охранные услуги. И не думай гнать тухляк. Порешим! – сурово пообещал Николай и отключил связь.

Колян сунул телефон в карман и обратился к Олегу:

– В общем, так. Завтра пойдешь к этому чучелу, директору универмага, возьмешь у него бабки и скажешь, что мы будем наведываться каждую неделю. За каждый просроченный день будут набегать пени и включаться счетчик.

– Понял.

– Куда жмешь?! Пропусти «КамАЗ»! Не видишь, что ли, – дуром прет. Не хватало еще, чтобы мы в аварию влетели.

Фургон свернул с центральной улицы. Дальше начинались пригороды. Народу здесь было немного. В основном древние старики, никогда не покидавшие лавочек возле дома и с сократовским прищуром глядящие в пространство. Дальше начинались овраги, прорезавшие пшеничные поля огромными неровными шрамами. У одного из оврагов находилось заброшенное кладбище.

Некогда вблизи располагался большой поселок, который захирел лет пятнадцать назад. Как воспоминание о прежних улицах рядами стояли гниющие срубы без крыш и в небо торчали печные трубы. Кладбище наполовину сползло в овраг, и покосившиеся кресты, нелепо торчавшие из крутых, поросших травой склонов, вызывали суеверный ужас. В этом месте легко верилось в рассказы об упырях и прочей нечисти. Здесь было безлюдно даже днем, и заросшая территория кладбища хранила не одну жуткую тайну.

– Затормози у того креста, – приказал Колян, ткнув пальцем в стекло. – Сейчас Горыныч подъедет.

Ограда кладбища давно порушилась. Ее остатки – заостренные, почерневшие от времени колья – торчали из побуревшей травы огромными прогнившими зубами. Чугунный крест, под которым покоился какой-то несгибаемый старообрядец, был чем-то вроде топографического репера, который виден за целую версту. На его перекладине любили сиживать кладбищенские вороны, зловеще каркающие, едва к ним приближались люди.

Олег заглушил мотор.

– Что с покойничками-то делать? – посмотрел он на Коляна. – Закопаем?

Николай не ответил, открыл дверцу и спрыгнул в траву.

Широко распахнулась дверь фургона, ручка с грохотом ударилась о кузов, и из высокой травы вспорхнула в воздух стайка воробьев.

– Спиридон, – показалась из кузова яростная физиономия Угрюмого, – ты не мог полегче гнать?

– А что такое? – пожал плечами Олег.

– Эти мертвецы прыгали, как живые, – усмехнулся Хорек, осторожно спускаясь на землю.

– Ладно, кончай базар. Вытаскивайте деньги. Где Горыныч, почему не вижу?

Ярко-красная машина, словно праздник посреди общего уныния, подрулила к могиле старообрядца.

– Вытаскивай башли. Загружай их в «вольво», быстро!

– Ого, тяжелые! – ухватил Горыныч мешок с деньгами и, поддав коленом, закинул его в багажник.

Бережно, словно антикварную вазу, Хорек пристроил рядом еще один мешок.

– Угрюмый, что Надька делает? – неожиданно поинтересовался Николай.

– Все путем, Колян. Как ты и сказался к ней приставил двоих пехотинцев. Стерегут покрепче, чем царевну Несмеяну.

– Хорошее сравнение, – садясь в салон иномарки, сказал Колян. – Не помню, когда она в последний раз улыбалась. В общем так, мужики, торжественных похорон устраивать не будем, они здесь ни к чему. Машину сбросьте в овраг и подожгите. Все равно раньше чем через неделю их не отыщут, а нас, надеюсь, никто не видел. Горыныч, вызови машину, пусть заберут отсюда ребят.