На земле Ланки

РАТНАПУРА — ГОРОД САМОЦВЕТОВ

На многих улицах центральной части Коломбо, особенно в районе Форта, чуть ли не каждая третья-четвертая дверь ведет в магазины, на которых укреплена либо скромная, написанная красками, либо солидная, с бронзовыми накладными буквами вывеска: «Ювелирные изделия».

В витринах на стендах и подставках играют в лучах солнца или поблескивают в тени отраженным светом кольца и серьги, ожерелья и кулоны, браслеты и подвески, броши и цепочки — словом, все, что создала причудливая фантазия многих поколений ювелиров. Название для украшения, которое тамильские женщины носят в крыле носа (оно напоминает небольшую сережку с блестящим камнем), я так и не мог придумать.

Там же, за стеклом витрины, выставлены изображения почти всех представителей животного мира тропиков — слонов, тигров, леопардов, крокодилов, змей, — вырезанные из слоновой кости, эбена, сандала и розового дерева; ларцы, коробочки и гребни из черепаховой кости; десятки безделушек, о назначении которых сразу и не догадаешься; часы самых различных фирм.

Местные жители у таких витрин почти не останавливаются — многим из них эта роскошь не по карману. Зато в магазинах подолгу задерживаются туристы, особенно те, у кого в бумажниках водятся лишние фунты и доллары. Им показывают прежде всего сапфиры всех оттенков, от светло-голубого до темно-синего. Камень гладкой овальной формы подставляют под луч (солнца или свет фонарика, и в глубине камня желтоватым цветом загорается шестилучевая звезда. Это — звездный сапфир.

Продавец распахивает открывающиеся со стальным лязгом дверцы очередного сейфа и вынимает из него все новые и новые образцы, уложенные на бархате.

— Посмотрите на этот самоцвет при дневном освещении, — говорит он, — показывая небольшой зеленый камень. Потом приспускает шторы на окнах. В лучах электрических ламп камень приобретает нежно-фиолетовый с синевато-зеленым отливом цвет. Это — александрит, камень, которому в древности приписывали чудодейственные свойства.

Глаза покупателей уже устали от блеска, а им предлагают еще рубины, золотистые, дымчатые и белые топазы, аквамарины, удивительно соответствующие своему названию лунные камни и похожие на них, но с синеватыми вкраплениями опалы, угольно-черные ониксы, синеватые и синевато-зеленые цирконии.

Но вот несколько камней отложены в сторону. Начинается самая важная и ответственная часть сделки — торг. Продавец пускает в ход все свое красноречие. Он убеждает и просит, он советует зайти к соседним ювелирам и удостовериться, что запрашиваемые ими цены выше, а качество самоцветов хуже. Наконец, обе стороны приходят к соглашению, купленные камни укладываются в сумки, деньги — в сейф. Продавец вручает покупателям визитные карточки и просит рекомендовать его знакомым.

Теперь он замечает нас, и на его лице привычно расцветает приветливая улыбка. Чтобы не терять времени и не вводить его в заблуждение, сразу же излагаем свою просьбу — мы хотели бы ознакомиться с процессом добычи и обработки драгоценных камней. Фарук, так зовут совладельца ювелирного магазина, немного подумав, приглашает нас в город Ратнапуру, где ему и его компаньонам принадлежит шахта.

Ратнапура расположена на юге центральной части страны. Именно здесь сосредоточена добыча самоцветов, принесших некогда славу Цейлону.

Специальным указом правителя Паракрамабаху I добыча и обработка камней, находимых в районе Ратнапуры, а также торговля ими объявлялись царской монополией. Это составило важную статью дохода казны и дало возможность выделять достаточные средства на создание водохранилищ и освоение новых земель, строительство многочисленных храмов и дворцов. Позднее монопольное право торговать драгоценными камнями присвоили себе португальцы, извлекавшие из этого немалую выгоду.

Местные геологи считают, что по долинам и низменностям района Ратнапуры когда-то протекала река Калу-ганга, затем изменившая свое русло. Воды ее принесли из горных районов центральной части вместе с обломками гранитных пород и драгоценные камни. По утверждению тех же геологов, богатейшие залежи самоцветов скрыты в горных массивах, откуда берет свое начало Калу-ганга. Но проверка этого предположения требует значительных расходов на изыскательские работы, приобретение дорогостоящего оборудования, прокладку дорог в необжитых районах.

Фарук подвел нас к одной из шахт, расположенных в бывшем русле Калу-ганга. Слово «шахта» слишком. громко для относительно неглубокой, пяти-семиметровой ямы, стены которой во избежание обвалов кое-как укреплены стволами бамбука. На краю ее устроен небольшой ворот. Механическое оборудование представлено насосом для откачки воды.

По шаткой и скрипучей лестнице, нащупывая ногами скользкие, покрытые грязью перекладины, прикрепленные веревкой из койра к бамбуковым шестам, осторожно спускаюсь на дно. Здесь сыро. Из стен непрерывно сочится вода, которую не успевает отсасывать спущенный сюда шланг насоса. На дне ямы по колено в холодной и липкой грязи работают два сингала в узких набедренных повязках. Широкими мотыгами они выбирают породу и накладывают ее в бадью; ручной ворот поднимает ее на поверхность.

Существует и другой способ добычи самоцветов. Участок реки перегораживают плотным частоколом, который задерживает несомый течением гравий. Несколько человек, стоя по грудь, а то и по горло в реке, скребками на длинных рукоятках сгребают его и кладут в корзины. Когда они наполнятся, их по цепочке передают на берег. Даже не верится, что под песком и илом могут таиться сверкающие самоцветы.

Извлеченная со дна ямы порода перекладывается в широкие плоские корзины, которые устанавливаются недалеко от места добычи. К ним в течение рабочего дня никто не приближается. Только перед заходом солнца начинается промывка. Этот процесс привлекает к себе внимание почти всех членов артели. Хозяин следит за рабочими, те наблюдают за промывщиком.

Став на колени и сжав выставленные перед грудью ладони, он сначала шепчет молитву, затем опускает корзину в ручей и начинает вращать ее мягкими кругообразными движениями, то поднимает вверх, то снова погружает в воду. Вода стекает через край и уносит с собой гравий и песок. При этом, конечно, легко может быть выброшен и небольшой самоцвет, но в том-то и состоит задача промывщика — отделить пустую породу от драгоценных камней. Когда промывка закончена, на дне корзины либо ничего не остается, так бывает чаще всего, либо остается немного невзрачных камешков, в которых неопытный глаз не увидел бы ничего примечательного.

Рабочим в тот день не повезло. Они добыли всего лишь несколько небольших топазов и крохотный голубой сапфир. Его с разрешения Фарука они подарили нам, редким в этих краях гостям из Советского Союза. Пожилой сингал, передавший подарок, попросил пас рассказать на родине, как трудно добываются драгоценные камни на Цейлоне.

Если Фарук внимательно следил за рабочими во время промывки камней, то за ним, когда он пересчитывал дневную добычу, следили и рабочие, и промывщик, и компаньон. Дело в том, что рабочие артели получают твердую заработную плату. Она мизерна, если учесть тяжелые условия труда. От ежедневного многочасового стояния в холодной жиже они болеют ревматизмом. Нередко в ямах случаются обвалы, так как владельцы шахт стремятся экономить даже на лесе для крепления. Река кишит пиявками. Бывали случаи, когда на рабочих нападали крокодилы. Кроме заработной платы им полагается доля с найденных камней. Этим и объясняется их повышенный интерес к результатам дневной работы.

Таинство превращения невзрачного и бесформенного камня в красиво ограненный, сверкающий самоцвет происходило в мастерской, небольшой комнате, пристроенной к магазину. Окна ее прикрыты ставнями, ибо прямо падающие солнечные лучи могут помешать правильному нанесению граней при обработке. Станков в прямом смысле слова здесь нет. Сидящий на полу мальчик вращал при помощи ременного привода круг самой примитивной конструкции. Седобородый мастер-гранильщик тоже сидел на корточках на полу и прижимал к вращающемуся кругу укрепленный на державке осколок камня. На огранку (в зависимости от числа граней и величины камня) могут потребоваться недели, а то и месяцы напряженного труда.

До начала работы мастер со всех сторон внимательно изучает будущий самоцвет. Различные камни гранятся по-разному, и для каждого выбирается наиболее выгодная форма. Звездным сапфирам, опалам и лунным камням, например, придается только округлая или овальная гладкая. Сколота как ненужная должна быть наименьшая часть камня.

Гранильщика звали Исмаил. Он, как и его хозяин Фарук, — мавр (так называют на острове потомков арабов). Когда-то мавры держали в своих руках добычу и обработку драгоценных камней. Теперь добычей и продажей самоцветов занимаются дельцы и других национальностей, но огранка и в настоящее время производится почти исключительно маврами.

— Исмаил, сколько же лет вы учились своему ремеслу? — задал я вопрос и тотчас же понял всю его наивность.

Старый гранильщик ответил, что этому искусству (он подчеркнул слово «искусство») его с малых лет учил отец, отца — дед. Кто учил деда, он точно не помнит, но, наверно, прадед. Этот ответ, пожалуй, исчерпывающе объяснял, как мастера без всяких измерительных приспособлений, на примитивных станках, доверяя только своему глазу и опыту, превращают невзрачные, тусклые камни в известные всему миру самоцветы.