На золотом фронте

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПРИЕЗД В МОСКВУ В КОНЦЕ 1928 г. И ДОКЛАД ТОВ. СТАЛИНУ. МЕРОПРИЯТИЯ ПО УЛУЧШЕНИЮ ДЕЛА И ПО РАЗВОРОТУ РАБОТ В 1929 г. МЕРЫ ТОВ. СТАЛИНА ПО ОРГАНИЗАЦИИ ВТУЗОВ И ФАКУЛЬТЕТОВ ПО ЗОЛОТУ. ПЕРВАЯ МОБИЛИЗАЦИЯ КАДРОВ ПО ЗОЛОТОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ. ПЛАН ПОСТРОЙКИ МЕХАНИЧЕСКИХ ЗАВОДОВ ДЛЯ ЗОЛОТОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ.

ПЕРЕЕЗД СОЮЗЗОЛОТО В ИРКУТСК. УСТРОЙСТВО СКЛАДОВ. ПОСТРОЙКА ТРАКТОВ, ГАРАЖЕЙ, МАСТЕРСКИХ. ХАРАКТЕРИСТИКА НАШЕЙ РАБОТЫ В ИРКУТСКЕ И НАШЕЙ ТАМ ЖИЗНИ. ТЕХНИЧЕСКОЕ СОВЕЩАНИЕ В ИРКУТСКЕ.

НАШ ЖУРНАЛ «ЗОЛОТО И ПЛАТИНА», НЫНЕ «СОВЕТСКАЯ ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННОСТЬ».

ПОЕЗДКА НА АЛДАН. ОПИСАНИЕ ДОРОГИ. ХАРАКТЕРИСТИКА АЛДАНСКОГО РАЙОНА. ИСТОРИЯ ЕГО ВОЗНИКНОВЕНИЯ.

ПОЕЗДКА В МОСКВУ ЛЕТОМ 1929 г. И ДОКЛАД ТОВ. СТАЛИНУ. ОН НАМЕЧАЕТ ПЕРЕДАЧУ ЗОЛОТОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ В ВЕДЕНИЕ ВСНХ.

МОЯ ПОЕЗДКА В ЗАПАДНУЮ СИБИРЬ. ПОЕЗДКА НА ОЛЬХОВКУ, САРАЛУ И Т. Д.

РАБОТА В ИРКУТСКЕ В КОНЦЕ 1929 г. ПОДБОР КАДРОВ НА ПЕРИФЕРИИ. УКРЕПЛЕНИЕ НАШИХ РУДНИКОВ И ПРИИСКОВ. КОНЕЦ 1929 г.

ГОДОВОЙ ДОКЛАД У ТОВ. СТАЛИНА. ПЕРЕДАЧА НАС В ВЕДЕНИЕ ВСНХ. ПАРТИЙНАЯ И ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ В ЯНВАРЕ 1930 г. ЕЕ РЕШЕНИЯ.

МОЯ ПОЕЗДКА НА ПРИИСКИ ВЕСНОЙ 1930 г.

ТОВ. СТАЛИН ПОСЫЛАЕТ МЕНЯ ЕЩЕ РАЗ В АМЕРИКУ.

Транспорта никакого нет...

Вернувшись в Москву, я проверил, что делалось в правлении Союззолото и в его аппарате в смысле руководства работою трестов, а также снабжения техническими материалами и продовольствием. Так как с мест было очень много жалоб на правление, и, видимо, уладить это дело было уже нельзя, то пришлось освободить т. Д. Д. Михельмана от работы и засесть с А. Г. Дистлером, который был тогда начальником снабжения, за проверку всех нарядов и всех фондов. Конечно, запросы с мест часто были хаотические, непроверенные, преувеличенные. Все это верно, но было много и такого, что необходимо было выполнить, но не выполнялось. Нужно было сорганизовать постоянный контроль.

Одновременно с этим нами был выявлен ряд ценных работников по снабжению. А. Г. Дистлер не мало сделал для нас, но он не смог поехать с нами в Иркутск, и пришлось оставить его в Москве, хотя он был ценным инженером и не плохо знал золотую промышленность. В дальнейшем выдвинулись такие работники, как Шауфлер К. Г., Тылкин Ф. А., Абрамович Я. Е., который затем перешел на производство в Забайкалзолото, где и сейчас работает. По снабжению работал и Писарев, Донат Дмитриевич, который тоже перешел на производственную деятельность и сейчас работает в Москве в Главзолото.

Нужно отметить работу, которая была ими проведена при проверке и выяснении потребности золотой промышленности в оборудовании, снабжении машинами и размещении всех заказов по различным заводам. Некоторую часть стандартного оборудования мы позаимствовали из цветной и черной металлургии. Это касается компрессоров, перфораторов, подъемных машин, насосов, вентиляторов. Все это пришлось изучить, стандартизировать, составить по каждому руднику подходящую для него спецификацию, выработать определенный тип машины и в этом деле большую работу провели инженеры Писарев, Дистлер, Вечеслов, Молодых, Егоров и др. В помощь нашим инженерам я выпустил после вторичной моей поездки в Америку в 1930—1931 г. специальное руководство: «Оборудование золотой и цветной металлопромышленности».

По вопросам эксплоатации золотых приисков и рудников работал в то время членом правления Союззолото инж. К. М. Чарквиани. Благодаря высокому техническому развитию т. Чарквиани и его знакомству с новейшим американским оборудованием, нам удалось сравнительно легко осуществить идею о переоборудовании золотой промышленности, о применении новейших машин, тем более, что молодежь на местах сильно нас поддерживала. Здесь со стороны инж. Борисова, Чарквиани, Маршалова, Писарева не только не была проявлена консервативность, но, наоборот, они были самыми горячими поборниками новых идей и крепко вели борьбу за новые машины, за новое оборудование. К этому времени относится начало работы у нас инж. А. И. Молодых и К. Г. Шауфлера, который перешел к нам из нефтяной промышленности и привел с собою ряд ценных работников.

Осуществить идею о применении новейших машин в золотой промышленности

После того как все дела, которые возникли во время моего отсутствия, были приведены в порядок, я сделал доклад тов. Сталину и свыше двух часов рассказывал ему о положении дела на местах. С тем же глубоким вниманием, с которым тов. Сталин всегда слушает доклады с мест, он отнесся ко всем сложным вопросам только начинавшей расти золотой промышленности.

Выслушав мое сообщение, тов. Сталин внес сейчас же ряд поправок к тому, что я провел на местах, и кроме того набросал целую программу дальнейших наших действий. Он созвал совещание в ЦК по вопросам золотой промышленности, наметил, кого нужно на это совещание позвать, а кроме того наметил ряд практических мер по укреплению золотой промышленности, которые необходимо немедленно на этом совещании провести: усиление кадров, привлечение рабочих и старателей, усиление разведки, льготы для инженеров и техников, проектирование новых крупных установок механизированного типа, закладка новых рудников, фабрик. Он согласился с моей постановкой вопроса о приближении центра к местам золотодобычи и наметил Иркутск как наиболее удобное место для пребывания руководства акц. общ. Союззолото.

Тов. Сталин не только организовал это совещание у себя в ЦК. Наметив и реализовав ряд мероприятий, он после совещания продолжал чрезвычайно много внимания уделять золотой промышленности в период ее построения. Доклады я ему делал обязательно раз в квартал и иногда чаще. После каждой поездки на места я обязательно должен был ему докладывать и кроме того, каждый раз встречая особые затруднения, я просил разрешения рассказать о том, что мешает работе.

Каждый раз, когда я бывал у тов. Сталина, он давал мне свои ясные, четкие установки, несмотря на то, что занят был чрезвычайно. Так, он дал установку относительно технического совещания в марте 1929 г., так как первое совещание в январе 1928 г. было не совсем удачным. Во всяком случае, то, что было тогда в январе 1928 г. намечено на совещании, не удовлетворило ни места ни Союззолото. Необходимо было на основании опыта этих двух лет выяснить, что сделано и что надо еще сделать.

Тов. Сталин наметил на весну 1929 г. одно такое совещание, и мы его провели в Иркутске. Третье совещание проведено было в 1930 г. тоже в Иркутске.

А тогда, как я уже говорил, по предложению тов. Сталина был принят ряд огромнейшей важности решений по снабжению, транспорту, по представлению льгот работникам золотой промышленности, по старательскому делу и т. д. Решен был вопрос о переводе правления Союззолото в Иркутск, чтобы там, вблизи от рудников и приисков, провести всю организационную работу и взять в свои руки управление производством и руководство строительством.

— В настоящее время, — говорил тов. Сталин, — вопрос именно в том, чтобы вы были вблизи предприятий и взяли их руки, организовали бы производство. В данное время из Москвы это делать совершенно невозможно. Поэтому нужно переезжать вам в Иркутск и оттуда управлять всеми предприятиями.

Тут же тов. Сталин дал свое согласие и провел в жизнь решение об организации горных институтов, выпускающих специальные кадры по золотой промышленности. Организацию первого института он наметил в Иркутске. Затем был намечен ряд техникумов и поставлен был вопрос об организации горных факультетов в Свердловске, Ленинграде и Москве.

Тов. Сталин сказал, чтобы мы не откладывали в долгий ящик вопросов о подготовке, посоветовал сейчас же подойти к делу практически и готовить кадры. На основании его предложения мы поместили часть наших работников в некоторые втузы, как например, в Ленинграде, Свердловске и в Московскую горную академию. В этих учебных заведениях мы разместили наших работников, которые пришли с приисков и имели практический опыт. Кроме того, мы получили небольшое количество инженеров, только что окончивших курс и работавших раньше в других отраслях промышленности. В Горной академии нам разрешили создать кафедру по золоту. Впоследствии были созданы отдельные факультеты по золоту в Москве, Ленинграде, Свердловске, затем мы получили некоторое количество и старых опытных инженеров по разверстке ЦК ВКП(б).

К этому времени относится и первая мобилизация работников для золотой промышленности. В это время мы смогли получить обратно почти всех тех работников, которые раньше работали на золоте. Так, например, мы получили Ганина и других.

Все это нам провел тов. Сталин, но это было только начало той огромной работы, которую он провел для золота впоследствии.

Я остановлюсь на характеристике Александра Ильича Ганина. Это большой специалист по золоту, имеющий огромный опыт в этом деле. Он принес нам огромную пользу своей опытностью, своей энергией. В особенности он развернул свои способности в работе по упорядочению Западной Сибири, по развертыванию таких рудников, как Сарала, Минуса. Затем он восстановил Забайкалье и, наконец, к его заслуге относится замечательная работа по восстановлению Ленских приисков, разрушенных концессионерами во время их хозяйничания.

В это же время мы получили тт. П. В. Щуку, Захваткина.

Я не сказал бы всего о том, что сделал для нас тов. Сталин, если бы не упомянул о поставленном им чрезвычайно важном вопросе — об изготовлении оборудования для золотой промышленности.

Нам давали порядочное количество валюты на приобретение дражных и других частей, а также нужных механизмов из-за границы, и в бытность свою в Америке я много приобрел оборудования для золотой промышленности. Но на это равняться нельзя было; нам нужно было огромное количество оборудования.

Поэтому вопрос об изготовлении оборудования для золотой промышленности тов. Сталин заострил больше всего. Он говорил, что только лопатой и киркой работать невозможно, что нужно поставить современное оборудование, ввести новую технику в наши золотые рудники. Я доложил ему о том, что у нас уже имеются инженеры, которые горячо относятся к делу внедрения нового оборудования, как, например, Чарквиани, Борисов, Савельев, Маршалов и др. Имеется ряд директоров — сторонников механизации — тт. Сулимов, Краукле, Перышкин, Голованов.

Тов. Сталин очень внимательно относился ко всем этим сообщениям, был очень рад, что у нас имеются уже некоторые кадры, которые способны проводить идею о новой золотой промышленности и создать новую золотую технику.

На это тов. Сталин обращал очень большое внимание, не меньше, чем когда он был во главе правительственной нефтяной комиссии, и заставлял меня ставить новое американское нефтяное оборудование: глубокие насосы, вращательное бурение.

Там, на нефти, мне было легче работать, потому что я хорошо знал нефтяное дело, сразу улавливал мысли тов. Сталина о современной технике по нефтедобыче и проводил их в Баку..

Теперь было труднее, потому что я еще не был хорошо знаком с золотой промышленностью, но дело облегчалось тем, что в золотой промышленности уже были люди, способные проводить великую идею тов. Сталина: Перышкин, Ганин, Баранов, Голованов, Краукле, — они смогли на местах реализовать указания нашего учителя.

Такие инженеры, как А. А. Борисов, К. М. Чарквиани, Золотько, Маршалов, Рутковский, Мисюревич, Дрозжилов, помогали им, а из молодых — Кузмицкий, Селиховкин и целая плеяда наших советских инженеров все свои силы отдали на строительство золотой промышленности.

Тов. Сталин поручил мне обсудить на местах важный вопрос о передаче золотой промышленности в ведение ВСНХ. Это было очень важно в смысле того, что мы легче смогли бы получить оборудование с заводов ВСНХ — б. Путиловского, Молотовского и др. и переводить из других отраслей промышленности необходимые нам кадры. Этим, кроме того, золотая промышленность по мысли тов. Сталина ставилась в особо благоприятные условия, облегчающие приток в нее молодых специалистов из других отраслей ВСНХ.

По вопросам изготовления для нас оборудования тов. Сталин говорил, что мало получать оборудование с заводов ВСНХ, настаивал на том, чтобы золотая промышленность, по примеру нефтяной, имела свои машиностроительные заводы. Поэтому было намечено построить первый крупный машиностроительный завод в Иркутске в 1929 г., затем намечены были заводы: на Урале (Кыштым), в Новосибирске, в Красноярске и на Дальнем Востоке. Все эти заводы нами построены.

Кроме того, была намечена организация небольших ремонтных заводов и мастерских на рудниках и приисках и, таким образом, созданы были существующие ныне заводы и мастерские на Алдане, в Невере, Свободном, в Щучьем, на Лене, в Кытлыме, Ису, Кочкаре и т. д. Все это имело колоссальное значение для развития золотой промышленности, потому что без машиностроительных заводов и без ремонтных мастерских совершенно невозможно было развивать эту промышленность, размещенную в самых отдаленных углах нашего Союза.

Для того чтобы обслуживать эти заводы и ремонтные мастерские на рудниках и приисках по американскому методу, нужны были технические силы. Оба эти вопроса были связаны между собой.

Поэтому в ЦК был разрешен вопрос об организации техникумов золотой промышленности для образования среднего технического персонала.

К делу организации специальных втузов и факультетов по золоту были привлечены такие видные и опытные профессора, как Степанов Борис Львович, Плаксин Игорь Николаевич, Пазухин В. А. В этом деле участвовали и другие представители науки, как проф. Мостович В. Я., ныне покойный, проф. Трушков Н. И. и академик Обручев В. А. Проф. Смолин, Барабошкин также очень много сделали в этой области.

Студентов мы набирали главным образом с золотых рудников, приисков. По окончании курса молодые инженеры не уходили с золота, а во время учебы наш институт все время был связан с производством. Наши профессора ездили на производство, как, например, Степанов, Пазухин, Заварицкий, Плаксин, Мостович и особенно Трушков, работы которого являются настольными для всех наших инженеров.

Таким образом мы получили наших молодых инженеров из наших же втузов и факультетов. Здесь я смогу отметить только нескольких: инж. Селиховкина, Орлова, Бертина, Нифонтова, Семичева, Базжина, Быстрова, всех же совершенно невозможно перечислить, так как количество их определяется не десятками, а сотнями и тысячами.

Всего инженеров и техников у нас сейчас насчитывается несколько тысяч человек. Конечно, не все они выпущены из наших учебных заведений, часть из них пришла со стороны, часть осталась ветеранов от старых времен.

Вскоре я отправился в зимнюю поездку по предприятиям — это было в начале 1929 г., а в Иркутск послал бригаду подыскать и подготовить помещение для перевода туда правления акц. общ. Союззолото.

В течение зимы эта подготовка была проведена, помещение было приготовлено.

Подготовительные работы к переезду в Иркутск мы возложили на Мелик-Степанова Г. М., который является самым старым работником золотой промышленности, если можно так выразиться, патриархом ее. Он начал работу с 1 августа 1925 г. и до настоящего времени продолжает работать у нас. Тов. Мелик-Степанов Г. М. является живой энциклопедией по истории золотой промышленности и памятной книгой. Если нужно что-нибудь узнать, то все идут к нему.

Необходимо упомянуть еще одного из старых работников, которого мы получили в 1928 г., — это т. Субботина А. П., который раньше работал в нефтяной промышленности, был матросом в Баку, затем кончил курс на инженера, а сейчас является начальником Стройкрасмаша.

Иркутск действительно является воротами на восток, и все снабжение для Якутии и для Лены шло исключительно через Иркутск, по трактам на Качуг и на Жигалово, откуда при помощи карбазов все снабжение шло по р. Лене до Усть-Кута и дальше пароходами до Витима на Бодайбо и на Алдан.

Гор. Иркутск расположен по обоим берегам реки Ангары при впадении в нее с левой стороны р. Иркута и с правой — р. Ушаковки. Иркутск основан в 1642 г. на Дьячем острове близ устья Иркута как зимовье для сбора ясака (дани) с бурят. В 1661 г. зимовье перенесено на место современного Иркутска и сделано острогом (крепостцой). Спустя 20 лет острог был преобразован в город (центр воеводства), а в 1764 г. — в губернский город. С 1883 по 1917 г. этот город был центром Иркутского генерал-губернаторства.

Географическое положение Иркутска издавна способствовало значительному его развитию: Иркутск водным путем — через р. Ангару — соединен с озером Байкалом и реками Селенгой, Верхней Ангарой и др. С другой стороны, Иркутск той же Ангарой связан со всей обширной системой реки Енисея. Далее трактом Иркутск связан через Качуг (248 км) и Верхоленск (256 км) с Ленским бассейном и Якутией.

Московским трактом на запад, Якутским трактом на север и Тункинским трактом (через Байкал) на восток — Иркутск был соединен со всеми населенными местностями Восточной Сибири и являлся весьма важным узловым пунктом. Водной дорогой по Селенге и трактом через Верхнеудинск на Кяхту Иркутск связывался также с Монголией.

Через Ленский бассейн и Якутский тракт издавна крепла связь Иркутска с золотопромышленными районами по рр. Витиму, Олекме и Вилюю, а потом и с Алданскими приисками. Иркутск и б. Иркутская губерния в дореволюционное время служили местом политической ссылки. В Иркутске жили сосланные на поселение декабристы, петрашевцы, польские повстанцы, народовольцы и др.

Благодаря сосредоточению культурных сил, Иркутск в истории революционного движения занимал одно из видных мест. Подпольные с.-д. организации работали почти беспрерывно и начиная с 90-х годов и до февральской революции распространяли свое влияние на всю губернию (Слюдянка, Черемховские угольные копи, Зима, Иннокентьевская и др.).

Первые Советы были организованы в конце декабря 1917 г. Здесь же в Иркутске находился центральный штаб по организации отпора чехам и белогвардейцам.

После разгрома колчаковской армии, когда Колчак отступал из Омска на восток, рабочие Черемховского района 21 декабря 1919 г. организовали вооруженное восстание. К ним через несколько дней присоединились части иркутского гарнизона и ж.-д. рабочие.

В январе 1920 г. Колчак был арестован Иркутской чрезвычайной комиссией и после 9-дневного следствия расстрелян.

В настоящее время Иркутск является одним из крупнейших горнопромышленных центров Восточной Сибири: золотоносная система Ленского бассейна, Забайкальские золотые рудники, Николаевский железорудный район, Черемховский угольный бассейн, месторождения соли, слюды, гипса, извести, мрамора и др. Кроме того, район Иркутска обладает неисчерпаемыми энергетическими ресурсами.

В Иркутске находятся в настоящее время следующие золотопромышленные предприятия: Научно-исследовательский институт по золоту — Гинзолото, Ангаро-Ленское транспортное управление Золототранс, Управление речного пароходства Лензолотофлот, перевозящий грузы золотопромышленности на Ленские и Алданские прииски.

Затем в Иркутске находится Восточносибирский горный институт, большой металлический завод Главзолото, Школа ФЗУ.

Трактом через Кяхту Иркутск связывался с Монголией...

За годы революции сильно укрепилось и культурное значение Иркутска благодаря открытию университета (в 1918 г.), позднее Восточносибирского горного института, Комвуза и ряда крупных заводов, фабрик и т. д. Население города Иркутска теперь достигает 250 тыс. чел.

Значение Иркутска и перспективы его дальнейшего развития тесно связаны с проблемой Южнобайкальского металлургического куста, с развитием Черембасса, с осуществлением Ангарстроя, проведением ж.-д. магистрали на Лену и с открытием постоянного пути через озеро Байкал, реки В. Ангару и Маму и через Мамский тракт на Бодайбо для более удобного и быстрого снабжения Ленских золотых приисков.

Таким образом, через Иркутск идет очень большое количество грузов для золотых приисков Лены и Алдана.

Кроме того, идут грузы по железной дороге в Забайкалье, на Дальний Восток и, наконец, через Иркутск идут грузы по Байкалу на наш Баргузин и другие золотые прииски.

Поэтому был большой смысл перевести в Иркутск правление акц. общ. Союззолото. Мы легко могли из Иркутска руководить работами предприятий как в Западной Сибири, так и в Восточной Сибири и ДВК. Правда, немного были отдалены прииски Алтайские, Казахстанские и Уральские.

Это было единственное неудобство для работы нашего иркутского центра.

В смысле перевалки грузов, устройства складов Иркутск был и в этом отношении самым подходящим центром.

Склады на Иннокентьевской принадлежали другому ведомству, но не было к ним подъездного ж.-д. пути и, кроме того, они требовали ремонта. Мы арендовали эти склады, провели к ним ж.-д. ветку, отремонтировали их, устроили свою товарную базу. На этой базе мы имели технические материалы, оборудование. Надо отметить, что эти склады сыграли очень большую роль в тот организационный период развития золотой промышленности; затем, когда наступил второй период окончательного закрепления золотой промышленности и нам не нужны были более эти склады, мы ликвидировали их, а оборудование стали держать нa рудниках.

Возвращаясь к истории 1929 г., несколько подробнее остановлюсь на переезде в Иркутск, а затем расскажу о моей зимней поездке на Алдан.

Окончательный переезд правления Союззолото был назначен на 1/IV 1929 г.

Структура и штаты московской конторы Союззолото, а также аппарата самого правления в Иркутске были разработаны комиссией под председательством т. Борисова А. А., членов тт. Саркисяна Д. А. и Митюшина И. Д., утверждены правлением и объявлены распоряжением 4/III 1929 г.

Штат московской конторы Союззолото или московского представительства был установлен в 33 человека. Временно до 1/IV 1929 г., до окончания годового отчета за 1927—1928 гг., главная бухгалтерия в составе 18 человек также была оставлена при московской конторе.

Во главе московского представительства был поставлен Д. Я. Одинцов — один из старейших работников по золоту, в настоящее время инженер-металлург.

На работу в Иркутск распоряжением от 4/III 1929 г. приглашались в порядке заключения персональных договоров 56 чел. — в основном инженерно-технический персонал.

Для меня лично переезд в Иркутск вносил некоторые осложнения, так как я должен был отказаться от профессуры в Московской горной академии, где у меня была кафедра. Но все равно, при постоянной работе в Сибири лекции в Москве читать было уже нельзя. Поэтому я оставил кафедру и деятельно принялся за подготовку к переезду в Иркутск.

Большая подготовительная работа к переезду шла по моему поручению также и в самом Иркутске как по размещению аппарата правления и приезжающих сотрудников, так и по налаживанию самой работы. Эту работу в Иркутске было поручено организовать члену правления, который выехал в Иркутск еще в начале февраля.

Основной контингент работников, а также часть членов правления — тт. Окулов А. И., Захваткин А. Н. и Перышкин Г. И. выехали в Иркутск, для организации и налаживания там работы, в марте 1929 г. В это же время в конце марта выехали из Москвы специальным эшелоном семьи отъезжающих, и были высланы инвентарь и дела.

Установлены были календарные сроки переезда всех остальных работников: последними по окончании всей организационной работы по переезду должны были выехать 29/III 1929 г. тт. Саркисян, Шмелев И. Д., Александров В. А., С. Хохлов. С отъездом этой партии работников заканчивались операции Союззолото в Москве.

Последнее заседание правления Союззолото в Москве состоялось под моим председательством 27/III 1929 г. и в этот же день было сообщено всем наркоматам, партийным и советским организациям, всем золотым трестам и предприятиям о том, что правление Союззолото в Иркутске свои операции начинает с 1/IV 1929 г.

Следующие заседания правления 6/IV и 10/IV 1929 г. уже в г. Иркутске были посвящены вопросам организации работы, распределения функций отделов, рассмотрения плана работ и разрешению текущих дел.

Все работы по переезду, с первого дня подготовки и вплоть до налаживания аппарата правления в Иркутске, были проведены исключительно организованно, что дало возможность в кратчайший срок наладить работу в Иркутске, не прерывая нормальной работы правления.

Всю эту сложную работу провели тт. Субботин, Саркисян, Александров, Митюшин, которые до настоящего времени с большой пользою для дела работают в золотой промышленности.

Картина нашей иркутской жизни будет неполной, если не остановиться на описании нашего быта. Благодаря помощи иркутских партийных и советских организаций мы довольно легко разместили наших работников по квартирам, по комнатам и даже с пансионом.

В то время в Иркутске небольшая комната с полным столом, завтраком, обедом и ужином стоила 100—200 р., причем завтрак, обед и ужин подавались настоящие сибирские, со всяким сибирским ассортиментом — рябчиками, пельменями, свининой, и всякого вида печеньем, соленьем, которыми славились и славятся сибирские хозяйки. Потом снабжение стало хуже, но теперь опять значительно улучшилось.

Группа работников-партийцев поселилась в отстроенном для них общежитии — в бывших ранее номерах. Надо сказать, что работой они были заняты большое количество времени. Начинали мы работу в 9 час. утра, а в 8—9 вечера едва-едва кончали. С ответственными работниками я обычно беседовал не только утром, когда нужно было дать зарядку на целый рабочий день, но и вечером от 7 до 11 часов. Вечером же обычно разговаривали с приезжающими с мест работниками.

Наша контора была устроена в помещении бывшего Русско-Азиатского банка. Это, как известно, был самый спекулятивный банк в России, конторы которого везде и всюду были устроены и обставлены по лучшим образцам заграничной техники. Помещение было очень неплохое. Впоследствии мы пристроили еще одно крыло к главному корпусу и передали все здание Горному институту. Около дома был сад, в котором летом сотрудники проводили время обеденного перерыва. С бутербродами, закусками, со стаканом чая они располагались за столиками в саду — смех, шутки не прерывались. Молодежь часто тут же устраивала небольшие спортивные развлечения, время обеденного перерыва пролетало незаметно и народ вновь садился за работу. Работа шла на редкость дружно, отсталых подстегивали, передовиков поощряли. Сибирская зима тоже никого не пугала. И лето и зима в Сибири куда лучше, чем в Москве или в средней полосе России. Жили все недалеко от конторы, да и весь-то город невелик, на ходьбу тратили немного времени. Много товарищей посылалось в командировки, мы их снабжали валенками, тулупами, продовольствием. Они возвращались с приисков обычно окрепшими, с новыми силами и стремлением к работе.

Устраивали вечера в конторе...

Устраивали вечера в конторе, организовали хорошую библиотеку. Эта библиотека по золоту и теперь, несомненно, является лучшей, чем какая бы то ни было. Она мною передана нашему Горному институту.

Кое-кто из партийцев и из наших инженеров имели побочный заработок по Иркутску, по курсам и газете. Инженеры жили не плохо, в ставках мы не прижимали, а бытовые условия стремились инженерно-техническому персоналу создать такие, чтобы в Иркутске было не хуже жить, чем в Москве. Партийные товарищи были все широко использованы иркутской партийной организацией для работы в качестве пропагандистов. Иркутск поэтому сразу обогатился новыми силами.

В Иркутске наша организация проходила чистку партии, причем при проверке оказалось, что наша организация — прочная и идейно выдержанная, жившая дружно, а поэтому и дружно работавшая. Ни один из партийцев не уехал обратно из Иркутска до окончания там работы. Некоторые, правда, из Иркутска уехали, но уехали по собственному желанию на прииски и золотые рудники. Из них выработались неплохие директора приисков и рудников.

В деле спайки парторганизации и во всей нашей работе в Иркутске очень большую роль играл т. Г. И. Перышкин. Его большевистская напористость и большое знание дела и в то же время милое, товарищеское отношение к людям очень способствовали тому, что народ работал энергично и дружно. Сам Григорий Иванович любил спорт и был в Иркутске первым председателем яхт-клуба.

Я немного сидел в Иркутске, больше приходилось разъезжать — дело того требовало, и я оставлял правление на Григория Ивановича. Можно было быть вполне уверенным, что дело будет в полном порядке.

Мое описание переезда в Иркутск будет неполным, если не рассказать о техническом совещании, которое было проведено в Иркутске в марте 1929 г.

По мысли тов. Сталина, который хотел, чтобы переезд в Иркутск сразу начался с деловых вопросов и чтобы, таким образом, публика втянулась в работу, 15 марта 1929 г. состоялось производственно-техническое совещание работников Союззолото в г. Иркутске. Я руководил этим совещанием, ближайшими помощниками в организации этого совещания были тт. Бухов, Субботин, от профсоюза там был в качестве представителя т. Почекуев, впоследствии перешедший к нам в золотую промышленность, и т. Мельников, тоже ныне работающий у нас. Были там наши старые снабженцы — т. Ключарев В. Ф. и управляющие некоторыми приисками, например, Гребень, Титов и многие другие. Были там старые инженеры, как Цинберг, когда-то работавший на Лене, Захваткин, представитель молодого инженерства т. Фридман Б. Э. и проф. Степанов — большой знаток разведочного дела.

На совещании было всего 60 человек. Собралось оно в помещении общества политкаторжан. У меня сохранились снимки работников этого совещания. Те товарищи, которые сняты там, почти все без исключения работают и по настоящее время по золоту.

На этом производственном совещании впервые во всей широте был поставлен вопрос о старателях, вопрос об организации труда в золотой промышленности, о создании бытовых условий для рабочих, о медицинской помощи, о школах, о клубах, библиотеках, об улучшении жилищных условий инженерства. На этом совещании впервые были заложены основы культурных наших мероприятий в этой области.

Характерно отметить, что об этом совещании очень мало помнят теперь, когда мы работаем в несравненно лучших условиях. Очень рекомендую работникам нашей промышленности просматривать иногда материалы этого совещания, потому что они там найдут много интересного об истории золотой промышленности, ее росте, начале механизации производства, улучшении старательских работ, росте разведок, упорядочении горно-подготовительных работ и т. д.

Следующее производственное совещание состоялось в Иркутске в январе 1930 г. под председательством Г. И. Перышкина.

В марте 1929 г. на первом иркутском совещании пришли к мысли еще крепче и надежнее объединить ряд наших работников вокруг новых задач золотой промышленности. Этой цели должен был служить наш новый журнал под названием «Золото и платина». Редактирование этого журнала поручено было тт. Перышкину Г. И. и Бухову М. С. Первый номер журнала выпустили в апреле 1929 г.

Вот что мы писали в обращении к нашим читателям: «Товарищи, мы выпускаем «Золото и платину» — это первый наш опыт. Прежний, дореволюционный журнал был узким, техническим, мы строим теперь золото- и платиновую промышленность заново и нам нужен журнал, живой журнал нового социалистического строительства, а строительство это — дело всей массы, главным образом дело мест. Ведь создают новую промышленность как раз места, вот мы и думаем, что надо создать широко-общественный журнал, в котором должны принимать участие все. Товарищи, первый выпуск — это пробный выпуск. Это наша наметка. От вас ждем ответа, какой именно журнал вы хотели бы создать в первую очередь. Давайте ваши замечания, впечатления, критику о нашей работе. Это и послужит крепкой связью между Иркутском и тайгой, между правлением и местами. Пишите же в первую очередь статьи технического характера, хозяйственного порядка. Ваши предложения пусть нашему журналу послужат организационным обменом опыта, перекличкой мест и центра. За нашу дружную работу, товарищи!»

С апреля 1929 г. журнал «Золото и платина» — теперь «Советская золотопромышленность» — выходит без перерыва.

Состав редакции почти не изменился, значительно повысилось качество журнала, увеличился его объем. Организовано при журнале издательство «Советская золотопромышленность», которое выпустило большое количество книг по золоту.

В нашем журнале есть все то новое, что имеется в западноевропейской и американской технике. Целый ряд руководящих статей дает ориентировку работникам золотой промышленности в принципиальных вопросах. Конечно, журнал работает не без недочетов, но польза, которую он приносит золотому делу, несомненно велика.

Теперь я позволю себе перейти к описанию моей поездки зимою 1929 г. на Алдан. Очень важно знать, как в то время выглядел этот важнейший наш район по золотодобыче.

На Алдан летом можно было попасть по реке, а зимою по дороге, почти тропе, от ст. Б. Невер Забайкальской дороги, теперь Амурской ж. д. Дорога от Б. Невера была плохая и абсолютно не годилась для автомобильного транспорта. Сообщение велось зимой санным путем, на верблюдах, лошадях и часто на оленях. Летом по этой дороге никакого проезда не было. Только что С. В. Кондратьев приступил к постройке шоссейной дороги, а пока приходилось с большим трудом проезжать по этому пути, добираться до Алданских приисков.

Сообщение по водным путям было трудное и производилось на карбазах... Пароходов не было.

Нужно признать огромную роль в строительстве дороги т. Кондратьева Сергея Васильевича. Он был начальником строительства Алданского тракта. Пока не было Алданского тракта, на Алдан пробирались с большим трудом, в 20 дней и более: ехали на лошадях, верхом, шли пешком, шли через Большой и Малый Немныр.

Работа по постройке этого тракта длилась почти 4 года и представляла исключительные трудности. Много было вложено средств и материальных ценностей для того, чтобы сделать дорогу проезжей. Зато теперь она представляет собою хорошую автомобильную дорогу и до города Незаметного можно добраться за 18 часов на легковой машине.

Раньше зимой сообщение обыкновенно было налажено гораздо лучше, чем летом, за 4—5 дней при хорошем нажиме можно было проехать эти 720 км при условии, конечно, чтобы ехать днем и ночью, а также чтобы на каждом зимовье были выставлены свежие лошади для переупряжки. Обычно же это путешествие совершалось не с такими удобствами и длилось 10—15 дней.

В то время условия путешествия были очень тяжелые для рабочих и служащих, зимовья были плохие, негде было отдохнуть, поесть и т. д. Те зимовья, которые существовали, были переполнены, представляли собой весьма скверные здания, почти совершенно не оборудованные, полные клопов, грязи и всяких других безобразий. Народ шел главным образом пешком, некоторые присаживались на подводы и только незначительное количество пользовалось лошадьми для переездов. Эта дорога служила единственным путем в зимнее время и вся работа Алданских приисков лимитировалась этим трактом. Сообщение по водным путям в то время было еще труднее, не было мелкосидящих пароходов, реки летом сильно мелели, а пороги по реке Алдану в то время не были еще взорваны.

Поэтому-то и приходилось ездить и возить зимою грузы от Б. Невера до Алданских приисков по дороге, проходящей через несколько горных хребтов, таких, как Ивата, Яблоновый. Хребты эти довольно высокие, в июле на них лежит еще снег, а зимой бывают страшные бураны при очень низкой температуре, что делает продвижение чрезвычайно тяжелым и трудным. Иногда бураны бывают настолько сильные, что совершенно прекращается движение.

Дорога все время идет по очень красивой, пересеченной, но совершенно пустынной местности, начиная от прииска Соловьевского, последнего населенного пункта. Никакого населения далее не было на протяжении 500 с лишком километров до самых Ороченских приисков.

Мне приходилось бывать в Аляске в местах, воспетых Джеком Лондоном, как, например, перевал «Белая лошадь», это место еще до Джека Лондона было хорошо описано в книге Жюль-Верна под названием «Золотой перевал». Но в то время, когда мне пришлось побывать в Аляске, перевал этот был благоустроен и через него уже проходила узкоколейка. На Алдан было гораздо труднее пробираться — это с одной стороны, а с другой — Алданская дорога куда красивее, чем дорога от Джюно до золотых приискав, расположенных в верховьях Юкона — Форти Майлс, Севенти Майлс и др.

Алданские прииски в то время были советскими (1929) не только по имени...

Я имел возможность сравнить Аляску с Алданом под свежим впечатлением, так как в начале 1929 г. я отправился на Алдан, а на Аляске был в конце 1927 и начале 1928 гг.

До станции Б. Невер я проехал по железной дороге. В Ларинском поселке, находящемся при станции Б. Невер, — поселке довольно крупном, — проверил как идут зимние перевозки. Тут я сразу ознакомился со всеми прелестями тогдашних архаических способов перевозок — на лошадях, на тракторах, на верблюдах, а дальше за Иватой и на оленях.

Убедившись, что, несмотря на пьянство и гульбу, перевозки все-таки организуются, я кое-кого подтянул, кое-кого выгнал, кое-кого из стоящих работников выдвинул и поехал на автомобиле до Соловьевского прииска. Это было, кажется, в первый раз, когда решались проехать на автомобиле, хотя бы и на километр по этой дороге. Дальше еще только шла постройка колесной дороги и я поехал на санях.

Было не очень холодно и я благополучно миновал Нагорный и Чульман. Заранее я предупредил т. В. М. Кармашова, что приеду, и кое-где в условленных местах километров через 100 или 125 были выставлены сменные лошади. Трудно было ехать через Ивату, затем дальше мимо Большого и Малого Немныра.

Один или два раза пришлось проехать на оленях. Грузов везли много, вся дорога и все станки (зимовья) были забиты, негде было ночевать. Однако, я скоро привык ночевать на открытом воздухе и чувствовал себя прекрасно. Впоследствии, разъезжая по разведке зимою, я приноровился прекрасно спать на земле, предварительно согретой углями костра, при температуре наружного воздуха -45 -50°. Спать в палатке считал уже чуть ли не баловством.

Так на 4-е сутки я доехал до Орочена, а там меня встретили алданцы. Они очень удивились, что я еду совершенно один. Затем их удивило, что я уже очень доступен, нетребователен, отлично езжу верхом, хорошо стреляю и абсолютно ничего не пью. Последнее обстоятельство несколько шокировало их, но потом они привыкли понемногу.

Приехав на Незаметнинские прииски, я немедленно начал их подробно изучать. Теперь мне даже не верится, когда я вспоминаю, что представлял собою Алдан в 1929 г.

Теперь Незаметный — город с населением в 25 тыс. чел., имеются две семилетки, десятилетка, техникум, механический завод, электростанция, клубы, типография, телефон, больница, даже театр — все, что полагается для культурного города.

В течение семи лет этот вновь открытый район превратился в настоящий промышленный центр, каким является у нас Кузнецк, и теперешняя жизнь на Алдане ничего общего не имеет с прежней приисковой романтикой.

Само открытие этого района и начало работ относится к 1923—24 гг. Огромнейшая работа по освоению этого района должна быть поставлена в заслугу Бертину В. П., Васильеву С. В., Сергееву, Блюмбергу, Этко, Ткаченко и Краукле. Многим Алданские прииски были обязаны Амосову М. К., Аржакову С. П., Васильеву М. М.

Теперь, когда бываешь на Алдане, трудно представить то, что было раньше, когда кругом ходили дугановские банды — остатки ликвидированной пепеляевщины. Пришлось пережить так называемую тыркандинскую катастрофу, эпидемии тифа, лесные пожары, нападение банд, недостаток товаров, перебои в снабжении.

Много жутких моментов пришлось пережить алданцам в 1925 и 1926 гг. Партийная организация и хозяйственники работали, а рядом, бок о бок, сидели контрреволюционеры, оставшиеся от генерала Пепеляева, занимались там мошенничеством, скупкой золота, торговали вином. Весь этот гнойник требовал громадной работы для того, чтобы его уничтожить, и много людей сломало себе на этом голову, но все-таки в конце концов трудами Васильева С. В. и Васильева М. М., трудами Краукле Ю. К. и партийных организаций гнойник был уничтожен.

В 1928 г. дело обстояло значительно лучше, однако все еще оставались классовые враги в аппарате, все еще шло воровство, пьянство, картеж. Но уже в это время Алданские прииски были советские не только по имени, но и на самом деле. Директором был тогда т. Сергеев, но он заболел и его пришлось отпустить. Временно оставался там т. Кармашов, впоследствии ездивший в Америку, по возвращении оттуда кончивший курс на инженера.

В то время там ставили две паровые драги, была небольшая электростанция, россыпное золото разрабатывалось мускульным трудом, канавным способом. Но, повторяю, Алданские прииски уже были нашими советскими и произвели на меня довольно благоприятное впечатление. О тяжелых временах, о борьбе, о вредительстве Подъяконова и других воспоминания были еще свежи. Но уже состав работников был лучше, хотя многих еще пришлось отфильтровать, заменить более ценными, стойкими, преданными делу социализма товарищами. Путем упорной работы отсеяли более слабых и оставили на Алдане крепких партийцев, которые много лет после этого работали там, ездили в отпуска и возвращались, продолжая воспитывать сталинские кадры.

Теперь на Алдане имеется хороший костяк преданных товарищей, воспитанных тт. Корытным, Альшанским, Полынским, которые там из года в год больше и больше добывают золота для нашей страны.

Затем я вернулся в Иркутск, пробыл там с месяц, поехал в Москву и подробно доложил тов. Сталину о том, как наладил работу в Иркутске, о том, как идет работа на местах, в частности на Алдане. Тов. Сталин, как всегда, дал новую инструкцию, новую программу работы на ближайшее время. Его указания касались укрепления самих предприятий, подбора работников, проверки деловых качеств каждого. Тов. Сталин требовал суровых наказаний для бездельников и лодырей, для жуликов и рвачей. Но в то же время он требовал установления хороших, душевных, товарищеских отношений с честными работниками тайги, добывающими золото для нашего Союза в неимоверно тяжелых условиях. На любви, на заботе, на участии и на доверии должны быть построены отношения предприятий и руководящего центра золотой промышленности.

Я рассказал тов. Сталину, что дела у нас с переездом в Иркутск поправились и тогда же поставил вопрос о передаче золотой промышленности в ведение ВСНХ. Я очень хорошо помню, что как раз во время моего доклада тов. Сталину вошел Валерьян Владимирович Куйбышев, который тоже не возражал против передачи золотой промышленности в систему ВСНХ.

Мне было поручено окончательно подработать этот вопрос и через В. В. Куйбышева поставить его на ЦК. Записку и проект постановления я прислал из Иркутска и вопрос в ЦК слушался осенью, когда я снова приехал в Москву.

Получив указания от тов. Сталина, я закончил в течение десяти дней наиболее срочные дела, проверил работу нашего московского представительства, возглавляемого Д. Я. Одинцовым, который тогда прекрасно работал, и снова до конца 1929 г. выехал на места.

Работники тайги добывают золото в неимоверно тяжелых условиях...

Я поехал прямо из Москвы в Западную Сибирь по рудникам, приискам; объехал Саралинские рудники и убедился в их ужасном состоянии. Оборудование частью было разрушено, некоторые шахты совсем приведены в негодность.

Тут я познакомился с инж. Н. И. Маршаловым и другими инженерами, которые много сделали для создания советской золотой промышленности; здесь же мне пришлось познакомиться с покойным Е. М. Мисюревичем, которого я считал одним из крупных работников, несмотря на то, что одно время он был вредителем.

Надо отметить целый ряд директоров, старых инженеров, которые много лет работали в золотой промышленности, переходили из района в район туда, где нужно было подкрепить, поправить, подбодрить. Надо отметить старого инженера Александра Николаевича Иконицкого, инж. Стахова, инж. Покровского, которые очень и очень много сделали на Урале. Также надо отметить старого работника Золотько Ивана Семеновича, который, пожалуй, более чем кто бы то ни было потрудился для золотой промышленности. И. С. Золотько является и посейчас одним из лучших знатоков золотой промышленности. Много он обучил молодых рабочих, из которых сейчас некоторые кончили техникумы, институты и работают у нас инженерами.

Опишу сейчас несколько случаев, которые произошли во время поездки моей по Западной Сибири.

Поехал я на Ольховку. Дороги туда по существу не было. Лошаденка мне попалась плохая и ту я нашел с большим трудом. Никто меня не встретил и никакой помощи не оказал. В Минусинске я нашел подводу, доехал на ней до Курского поселка, а дальше ехал один верхом, потому что дальше до рудника проезжей дороги не было и надо было ехать дня полтора по тропе. Лошаденку в последнем сельсовете мне дали такую дрянную, что ехать на ней было прямо невозможно. На что я не люблю бить лошадей, но об эту пришлось обломать порядочно прутьев.

Проехав на ней несколько километров, я увидел крестьянина, который пахал землю. Спрашиваю, не знает ли он, как бы мне достать лошадь. Он мне говорит, что есть у него лошадь, но очень норовистая и озорная, которая за плугом никак не хочет ходить. Я попросил этого крестьянина дать мне эту лошадь, а взамен ее отдал свою. Лошадь действительно попала с норовом, всю дорогу она старалась завезти куда-нибудь в кусты, терлась о деревья, падала на колени, вообще вела себя не особенно хорошо, и крестьянин предупреждал, что ее прежде всего следует проучить.

Я же не стал ее учить, дал ей два сухаря, которые у меня были в мешке, и все время поглаживал по спине, поправил на ней подпругу. Когда же я без всякого предупреждения сел на нее верхом и она начала прыгать, то было уже поздно. Она немного попрыгала и пустилась скакать во весь карьер, но так как это было в том направлении, куда мне нужно было, то я ей и не препятствовал. Наконец, она обошлась, устала, стала смирная.

Рудники были в ужасном состоянии

Когда я приехал на рудник, то директор т. Клепацкий ни в коем случае не хотел признавать меня за председателя правления: уж очень я в его глазах был неказист для акционерного общества Союззолото. Когда я предъявил документы, он обратился к представителю ГПУ для того, чтобы их проверить, так как он думал, что я украл эти документы. Этого представителя ГПУ я где-то раньше видел и поэтому не очень удивился, когда при встрече со мною он закричал:

— Тов. Серебровский, сколько лет мы с вами не виделись!.. Как это вы сюда попали?

Тогда т. Клепацкий убедился, что я не воровал чужих документов. Он был слесарем и не плохим, но на руднике в директора не годился. При первой возможности я перевел его на соответствующую работу и он принес нам на Лене огромную пользу, будучи заведующим механическими мастерскими, так как хорошо знал ремонтное дело.

По ознакомлении с Артемовским рудником я убедился, что это дело ведется совсем не так, как его нужно было вести, и если там поставить хороших настоящих инженеров, то можно дело развернуть по-настоящему. Партийная публика и средние технические работники там были неплохие, рабочие кадры были вовсе хорошие и через некоторое время мне удалось Ольховский рудник им. т. Артема превратить в одно из крупнейших наших предприятий, в чем мне очень помог т. Алдаданов Б. Е.

Прожив на руднике несколько дней, я приехал обратно. Товарищи проводили меня до самого темного леса и очень смеялись над подозрительностью т. Клепацкого.

Обратно я заехал к тому крестьянину, у которого взял лошадь, чтобы поблагодарить его и переменить коня. Тут я убедился, какая разница произошла между приездом и возвращением. Когда я ехал на золотые рудники, то никто по деревням даже внимания на меня не обращал и редко кто приглашал выпить чаю. Когда же возвращался, чуть не в каждой деревне приглашали заехать, думали, что я приезжал за деньгами или за золотом. В той избе, где мне и раньше пришлось остановиться переночевать, хозяйка выставила мне молока, стала жарить шаньги и т. д., словом, я пользовался большим вниманием, а ребятишки опрашивали меня:

— Дяденька, тебе что-нибудь еще надо?

После этого торжества меня посадили на лошадь, которую предварительно накормили и даже вычистили. Сам хозяин проводил до порога. Затем, когда я выехал со двора, мальчишки бросились с криком открывать ворота, конечно, ожидая «на чаек».

По приезде в ту деревню, до которой я ехал из Минусы на подводе и где я взял коня в сельсовете, я заехал в дом, в котором ночевал в прошлый раз. Я застал хозяев в ужасном положении.

Незадолго до того там останавливались какие-то работники, один из заведующих приисковым управлением, секретарь партийного комитета прииска. Хозяйка дома ужасно возмущалась их поведением. Оказалось, что товарищи здесь подвыпили изрядно. Это было бы ничего, но после они перессорились, связали посуду в узел, потом ее перебили. На это хозяйка тоже не сердилась, считала это в порядке вещей, дескать, погуляли, ну и заплатят. Но они уехали, не заплатив ни копейки за все.

Вот тут-то и началось! Хозяйка кричит, хозяин ругается, сельсовет заседает и т. д. Мне пришлось вмешаться в это дело и успокоить хозяина, предсельсовета и всю эту маленькую деревню. Я обещал им, что мы найдем этих ребят и взыщем с них, что полагается. И действительно, я на ноги поставил всех в крае и по районам, виновные были разысканы и сурово наказаны. После того, как все это узнали и сообщили на прииски, что этим людям здорово попало за пьянку и дебоши, — немного стало находиться охотников устраивать разные выпивки. Я не говорю, что этого сейчас нет, но, во всяком случае, если гуляют, то и деньги платят, а не обижают народ.

В Западной Сибири я убедился, что снабжение там шло плохо, транспорта почти никакого, дороги нет, воровство отчаянное, никаких складов не было, почти все прежние амбары были разрушены. Пришлось много труда положить на упорядочение снабжения. На рудниках были компрессора, которые не работали, подъемников почти совсем не было, перфораторов тоже не было, водоотлив был поставлен плохо, старое крепление все сгнило и весь крепеж приходилось возобновлять снова и т. д.

По каждому руднику по Сарале, по Ивановскому, по Туманному мы упорно вели творческую работу.[50]

Одновременно с этим шла работа по подбору кадров, по отсеиванию негодных элементов — работа организационная, и работа по внедрению новых методов. На ряду с этим учили осваиванию машин, учили самым простейшим приемам работы на них. Эта работа быстрого эффекта не давала, она его дала только потом.

То, что правление Союззолото было переведено в Иркутск, очень помогало нам в работе: мы все были ближе к рудникам и легче могли учить, инструктировать, проверять. Много помогли мне в этой работе инженеры Писарев Д. Д., Савельев Н. И., а особенно Борисов А. А.

Из работников того иркутского периода надо отметить тов. Бухова. Михаил Сергеевич Бухов — прекрасный знаток золотой промышленности, он руководил плановым нашим отделом, работал по изданию книг, руководств, по журналу. Будучи образованным человеком, он помог нам вести грамотно, культурно новое для нас золотое дело.

Тов. Александров В. А. много сделал в Иркутске по подбору кадров и по административной части. Эту работу разделили с ним тт. Нечаев и Аброскин, Виноградов. Тов. Аброскин — бывший рабочий, был в то время секретарем партийной организации. После этого он поступил в институт, сейчас он уже инженер-металлург и работает на аффинажном заводе начальником цеха. Тов. Хохлов, который работал вместе с ним, тоже скоро кончает институт, и эти молодые инженеры, но старые работники золотой промышленности, много еще дадут нам в смысле освоения техники и усиления золотой промышленности.

Надо отметить Шауба, Андрея Васильевича, который с переходом в Иркутск взял в свои руки финансовое дело.

А. В. Шауб перешел к нам из нефтяной промышленности в одно время с т. А. П. Субботиным. Тов. Шауб проделал очень большую работу по организации и упорядочению нашего финансового хозяйства.

Работа в далекой тайге и на окраинах очень трудная и тут нельзя допускать никакого колебания, никакой неуверенности в намеченном курсе на социалистическое строительство. Среди старых работников золотой промышленности, к сожалению, встречались такие люди, которые звали к отступлению. Этих людей мы убирали и заменяли другими, которые были бы всецело преданы идее построения социализма в нашей стране и всемерного развития золотой промышленности как одного из основных участков построения социализма.

Тов. Сталин говорил, что нужно подбирать таких людей, которые не ограничивались бы задачами сегодняшнего дня, но никогда не забывали об установках на строящийся социализм нашей страны. Он говорил мне, что я, как старый большевик, человек с большим терпением, сумевший создать в тяжелых условиях нефтяную промышленность, должен восстановить и золотую промышленность, не останавливаясь ни перед какими трудностями. Для этого я и подбирал людей настоящего большевистского покроя, которые бы не забывали, что говорил наш учитель тов. Сталин, которые всегда и во всем шли прямо, не сворачивая с указанного тов. Сталиным пути.

Подбирал людей большевистского покроя... (ДВК)

Теперь, обращаясь назад, мы можем сказать, что добились на этом пути огромных успехов. Никто не станет отрицать, что создана первоклассная промышленность, мощная механизация рудников и приисков, новые фабрики, поселки и целые приисковые города.

Никто не станет отрицать, что одной из хороших отраслей промышленности является золотая. Но тогда было тяжело и если бы не железная воля тов. Сталина и его мудрое постоянное руководство, то мы никогда не достигли бы этих успехов.

Тов. Сталин особо предупреждал нас, что именно в далекой тайге, в этих отдаленных от центра местах бывает много случаев безобразного отношения к людям, невнимательного отношения к работникам. Он особенно заботился о том, чтобы мы, по приезде в Иркутск, проверили всех работников, изучили бы каждого, помогли бы им, выдвигали бы их, лично знакомились с каждым директором и инженером, знали бы каждого работника на руднике и прииске со всеми его недостатками, это может быть сделано тогда, когда мы будем находиться в Иркутске, вблизи наших предприятий. Не будет тогда такого бюрократического отношения к людям, какое наблюдалось в аппарате правления Союззолото, когда оно было еще в Москве.

Сколачиванием наших кадров мы занимались в течение многих лет, а начали это дело в Иркутске. Очень трудно было подбирать людей для золотой промышленности, потому что не всякий хотел итти в нее. Многих, которых мы вербовали и которых нам давал ЦК, пришлось отпустить, так как они не выдерживали этой работы, у них не хватало нервов, терпения, выдержки. Поэтому нам необходимо было особенно внимательно и чутко относиться к каждому работнику, способному остаться на золоте, потому что условия его работы на приисках были тяжелые. Одно дело сидеть инженеру или партийному работнику в Ленинграде или в Москве, где он живет в культурных условиях, другое дело когда он работает на рудниках, приисках, где иногда в одной комнате живет по два-три семейства и нет буквально никаких удобств. Нужно было быть энтузиастом и действительно преданным советской власти человеком, чтобы выдержать работу в 1928—1929 гг. Теперь, конечно, все это изменилось во много раз к лучшему, но тогда нашим инженерам приходилось работать оторванными от семьи, жить на два дома и никакого заработка не хватало на это.

То, что тов. Сталин лично занимался золотой промышленностью, имело огромное значение. Он не только был в курсе всех наших дел, он принимал наших директоров, которые по его вызову приезжали с докладом. Многие из наших работников побывали в кабинете тов. Сталина. Много совещаний по золоту было проведено в кабинете тов. Сталина, не один раз заслушивались работники золотой промышленности не только в зале совещаний ЦК, но именно в его кабинете, в более тесной и интимной обстановке, когда он мог сам лично поговорить с каждым.

Инженерам и их женам приходилось трудно... Жили в домах, где не было буквально никаких удобств

И вот те, которые были у тов. Сталина, говорили с ним, те готовы были горы перевернуть, работали день и ночь в самой тяжелой обстановке, в самых трудных условиях того времени.

С тех пор как т. Орджоникидзе вступил в управление ВСНХ, а потом НКТП, т. е. с 1931 г., не проходило дня, чтобы не было у него представителей того или иного золотого района, чтобы тот или другой директор не шел к нему с докладом.

Пока же т. Орджоникидзе не было в ВСНХ, золотой промышленностью занимался сам тов. Сталин, а особенно он занимался нашими кадрами, нашими людьми, передавал нам работников из других отраслей промышленности, входил во все детали работы и устранял все трудности роста золотой промышленности.

Мы можем с гордостью сказать, что работников в золотой промышленности мы не растеряли, что на ряду с движением вперед техники мы двигали вперед кадры, ценили каждого работника по его способностям, потому что машину можно достать, а людей, которые не боятся трудностей в наших тяжелых условиях, выковать очень трудно. Поэтому у нас создается твердый и постоянный костяк.

Я должен отметить, что в работе по укреплению нас кадрами главнейшую роль играл Николай Иванович Ежов. Он давал нам работников, преодолевая громадные трудности, он доставал их для нас. Тов. Ежов очень внимательно подходил к каждому работнику и благодаря ему мы имеем Цехона, Ганина, Рыбаченко и других, которые были переброшены из других отраслей промышленности.

Когда Н. И. Ежов был избран секретарем ЦК нашей партии, он по-прежнему продолжал сильно помогать золотой промышленности.

Непосредственное наблюдение за нашими кадрами он поручил Михаилу Ивановичу Целищеву, который дал нам много ценнейших работников, например тт. Старикова, Михайлова, Закошанского, Анцышкина и других.

Вот эти десятки и сотни работников двинули вперед золотую промышленность.

Должен сказать несколько слов о работниках, которых мы получили из других отраслей промышленности. Мы получили т. Кузнецова, который в последнее время работал на Иркутском заводе, т. Емельянова, который работает главным инженером на Березовском руднике, где он построил фабрику, организовал целый комбинат.

Отмечу особо инженера А. И. Тиме, работавшего долгое время в цветной промышленности, который в настоящее время работает у нас главным инженером в Казахстане.

Отмечу также инж. Павловского, инж. Цехона, который в настоящее время работает главным инженером в Башзолото. Тов. Ульмасов, работая вместе с т. Цехоном в Башзолото, создал прекрасные рудники и прииски и поднял там золотодобычу.

Особенно я отмечу работу Ершова Ильи Семеновича, создавшего новый Урал. Это человек исключительной работоспособности, дисциплинированный, хорошо знающий технику, с большим кругозором. Он выдвинул молодых работников, он же внедрил настоящую дисциплину на Урале.

Так как я работал раньше в Баку, то имел возможность перевести из нефтяной промышленности хороших работников. При этом очень много не только мастеров, инженеров перешло к нам, но из Баку перешла чуть ли не вся модельная мастерская вместе с мастером на Иркутский завод. Тут же перешло очень много мартеновских рабочих, по крайней мере, первые рабочие мартеновских печей были из Баку. Затем перешло очень много механиков, электротехников.[51] Из нефтяной промышленности взяли турбины, которые работают на Березовской электростанции, много оборудования, несколько больших дизелей, две электростанции чуть ли не целиком взяты из нефтяной промышленности, например электростанция на Кочкаре, и т. д.

Вся эта огромная подготовительная работа была проделана в 1928—1929 и 1930 гг.

Машину легко достать, а людей для тайги выковать трудно...

В самом конце 1929 г. я приехал из Иркутска в Москву, доложил тов. Сталину о наших первых успехах по подготовке к дальнейшему росту и развертыванию. К этому времени был в положительном смысле решен вопрос о передаче золотой промышленности в ведение ВСНХ и о прекращении двоевластия.

В этом вопросе по передаче золотой промышленности в ведение ВСНХ очень мне помог т. Серго. Он был председатель ЦКК и нарком РКИ, но каждый раз, приезжая в Москву, я считал своим долгом быть у него и рассказать ему о всем, что делал.

Тов. Серго находил, между прочим, что нам нужно провести в Иркутске хорошо подготовленное партийное совещание по золотым делам, а затем и производственно-техническую конференцию.

Тов. Сталин согласился с этим, и партийное совещание было намечено в Иркутске на 20 января 1930 г. Золотая промышленность должна была уже строить работу по-боевому, должна была начать перестройку кустарного промысла в золотую индустрию. Эти указания нашего вождя, эти директивы проведены были нами в точности на этом партийном совещании по золоту.

Всесоюзная производственная конференция по золоту открылась вслед за партийным совещанием и продолжалась с 23 по 28 января 1930 г. Основная руководящая роль на этом совещании принадлежала т. Перышкину Г. И., который сделал доклад об итогах работы Союззолото с 1927 по 1929 г., доложил контрольные цифры на 1930 г. и золотую пятилетку. Был заслушан доклад работника ЦК СГ т. Галузина о соцсоревновании, трудовой дисциплине, производительности труда. Тов. А. И. Ганин докладывал о мероприятиях по подготовке и переподготовке кадров, а содоклад делал от ЦК СГ т. Нискубо. Он же делал и второй доклад об организационной и культурно-просветительной работе. Присутствовал представитель Союза горнорабочих т. Осипов, представитель комсомола т. Харитонов и многие другие. В заключение выступали т. Перышкин и я.

Материалы этой конференции имеют очень большую ценность для истории развития золотой промышленности. Те мероприятия, которые были там выработаны, легли в основу дальнейших ее успехов и дальнейшего ее развертывания.

Нефть, золото, уголь и опять золото. М. В. Баринов, А. П. Серебровский, К. В. Румянцев и И. Н. Опарин

Конференция целиком и полностью одобрила основные линии работы Союззолото, направленные к максимальному форсированию золотодобычи, развитию старательских работ и форсированию механизации. Конференция подчеркнула необходимость развития геологоразведочных работ, причем считала, что им должен быть придан исключительно ударный характер. Разведанными запасами мы должны не только обеспечить добычу и капитальное строительство 1930 г., но и создать максимум возможных запасов для обеспечения добычи второй пятилетки.

Конференция отметила и подчеркнула в своей резолюции необходимость своевременного изготовления технически и экономически грамотных проектов капитального строительства, без которых запретила производство строительных работ.

Конференция отметила «весьма» низкий уровень механизации и электрификации золотопромышленных предприятий и наметила конкретный план организации новых рудников, заводов, фабрик, дражных предприятий, базируясь на достижениях мировой золотопромышленной техники.

Конференция отметила также то огромное значение, которое имеет транспортный вопрос в развитии золотой промышленности.

С тех пор мы построили тысячи километров шоссейных дорог, сотни километров узкоколеек, пустили в эксплоатацию тысячи автомобилей, десятки пароходов.

На конференции было отмечено, что хозяйственный аппарат на приисках громоздок и негибок, засорен чуждым элементом. Все еще слабо административно-техническое руководство работой предприятий и капитальным строительством, недостаточна подготовка кадров, а профсоюзные и другие общественные организации слабо работают.

Конференция предлагала Союззолото и профсоюзным организациям провести самую решительную кампанию за налаживание труддисциплины, за борьбу с злостными прогульщиками, сознательными и бессознательными вредителями.

Конференция отмечала, что соцсоревнование еще не дало надлежащих результатов по всем районам золото-платиновой промышленности, что развитие его запоздало, что общественные и профсоюзные организации не сумели организовать и направить рабочие массы на развертывание соцсоревнования.

В части мероприятий по подготовке и переподготовке кадров золотой промышленности по докладу т. Ганина Л. И. было предложено всем хозорганизациям системы Союззолото под личную ответственность директоров наладить дело использования и подготовки кадров.

Все эти резолюции конференции в основном наметили дальнейшую линию развития золотой промышленности, которая была предопределена решениями тов. Сталина, партии и правительства. Несмотря на то, что большинство работников золотой промышленности были еще молоды, они уже сумели в достаточной мере правильно понимать пути развития золотого дела, указанные нам партией. Эта правильность понимания была обусловлена тем, что работники наши были настоящими большевиками и правильно вели сталинскую линию партии.

По окончании иркутской конференции я снова поехал по приискам и рудникам, чтобы проверить подготовку к летнему сезону 1930 г.

В то время сезонность играла гораздо большую роль, чем теперь, и от завоза продуктов, оборудования и рабочей силы, в сущности говоря, зависело все.

После объезда приисков и рудников весною 1930 г. я вернулся в Москву и подробно доложил тов. Сталину о результатах партийного совещания, производственной конференции и подготовки к развертыванию сезонных работ 1930 г.

Тов. Сталин опять внес ряд поправок в нашу работу. Он был, видимо, доволен, что дело начало налаживаться, но считал, что я еще не вполне уяснил себе всю механику построения золотой промышленности.

В частности, тов. Сталин считал необходимым выяснить взаимоотношения между производственными организациями, рудниками, приисками и центральными организациями управления, трестами и главком. Он считал, что вся схема построения золотой промышленности должна быть много проще, без лишних звеньев и с предоставлением большой самостоятельности предприятиям.

Регулирование работы должно производиться путем точного планирования, строгого контроля и контроля рублем. Большое значение должна иметь правильно поставленная калькуляция, отчетность и строго определяемая себестоимость. Борьба за снижение себестоимости, за повышение производительности труда, за снятие всяких преград, всяких ограничений с заработка и с выработки — это должно лечь в основу развития социалистической промышленности.

Тов. Сталин считал, что теперь мне еще раз нужно поехать в Америку, чтобы на основе некоторого знания нашей золотой промышленности глубже изучить все, что нужно для ее быстрого развертывания. Нам нужно еще более широкое и глубокое ознакомление с техникой, научно-исследовательскими институтами, с постановкой учебного дела. Наконец, надо изучить изготовление оборудования для золотой промышленности и ознакомиться с финансирующими золотую промышленность организациями.

Тов. Сталин и тов. Куйбышев считали необходимым для меня снова объехать золотые и цветные предприятия Сев. Америки, серьезно ознакомиться с предприятиями, на которых я еще не бывал, изучить постановку дела в Массачузетском технологическом институте (в Кембридже США[53]), затем прожить некоторое время в Нью-Йорке, в Бостоне, где находятся правления банков, регулирующие цветную и золотую промышленность. Ознакомиться с банком братьев Гугенхейм, регулирующим золотую промышленность, побывать в Вашингтоне и серьезно изучить организацию геологоразведочной службы и Горного бюро США. Кроме того, тов. Сталин считал чрезвычайно важным для меня пожить подолгу на каждом из хорошо организованных рудников в Аризоне, Калифорнии, Колорадо и Неваде. Словом, им была указана вторая серьезная программа, вытекающая из первой поездки по США и результатов той работы, которую я в течение двух лет провел в СССР на наших золотых приисках и рудниках.

Вторая моя поездка окончательно и твердо должна была наметить пути для нашего дальнейшего наступления на золотом фронте в нашей стране; она должна была дать синтез американской техники и наших богатейших возможностей развития добычи золота.

В Америку я отправился в 1930 г. весною и в течение полугода работал там день и ночь, чрезвычайно серьезно ознакомился с оборудованием, изучил организацию дела и сумел использовать американский опыт и перенести его в нашу золотую промышленность.

Чтобы дать синтез американской техники и наших богатейших возможностей развития золотой промышленности...

В то же время по поручению В. В. Куйбышева я пригласил из Америки несколько десятков инженеров-специалистов по золотой и цветной промышленности, которых и прислал к нам В. М. Кармашов, в то время представитель по золоту в США.