Наблюдая

ГЛАВА 17

Труди была очень горда собой, возвращаясь в общежитие из библиотеки. Было уже почти девять часов вечера; после той жуткой ночи, превратившей её последний семестр в колледже в бесконечную череду кошмаров, прошло всего шесть недель. Много мучительных дней ей не удавалось совершить это путешествие в одиночку. Даже сейчас, хотя вокруг было полно студентов, ей всё ещё было страшно находиться на улице в тёмное время суток.

С того момента как её психолог впервые предложил ей проделать это, чтобы побороть свои страхи, прошли недели. С тех самых пор она много раз заставляла себя совершать подобную вечернюю прогулку, но по-прежнему каждый раз чувствовала себя ужасно. Уйдёт ли её страх когда-нибудь?

Тут она поняла, что сегодня что-то изменилось. Она не чувствовала страха.

«Неужели у меня наконец получилось?» – гадала она.

Она улыбнулась и радостно помахала другим студентам, которые тоже шли по освещённым дорожкам кампуса. Некоторые из них странно посмотрели на неё, но ей было плевать.

«Я вернулась, – подумала она. – Я снова стала прежней».

Но она шла дальше, и вокруг становилось всё меньше людей, пока она наконец не поняла, что вокруг вообще никого нет. Она знала, что они не исчезли волшебным образом, просто так получилось, что здесь и сейчас никого вокруг нет.

«Это вполне естественно», – старалась успокоить себя Труди.

Однако тут стало происходить нечто странное.

Она вдруг застыла на месте, не в силах сделать ни шагу.

«Что со мной?» – недоумевала она.

Но тут стало ещё хуже: её мышцы ослабели, а ноги стали подкашиваться.

Она всерьёз забеспокоилась, что вот-вот рухнет прямо на землю.

Это напомнило ей один из её кошмаров, где приближалась опасность, а она не могла пошевелиться, или закричать.

«Так вот оно что! – поняла она. – Я сплю! Всё, что мне надо, это проснуться, и…»

Но она никак не просыпалась.

Это был не сон.

Она стояла одна в ночном кампусе и дрожала всем телом, как маленький зверёк перед крупным хищником.

Поняв, насколько она беззащитна, она почувствовала настоящий ужас.

Что, если убийца действительно ходит где-то рядом во тьме, а она просто стоит здесь и ждёт, пока он её убьёт?

Я не могу просто стоять здесь. Я не могу упасть.

Труди отчаянно сосредоточилась на своей левой ноге. Наконец, ей удалось заставить её сделать шаг. Тогда она заставила переступить правую ногу. Она сделала ещё один шаг, потом ещё и ещё…

И наконец побежала.

Остаток пути до общежития она проделала бегом, направившись прямиком в свою комнату и захлопнув за собой дверь.

Задыхаясь, она рухнула на кровать.

«Что случилось? – гадала она. – Что со мной?»

Тут она вспомнила, что как-то раз сказал профессор Хейман на паре по психологии. Его интересовало то, как человек реагирует на стрессовые ситуации – когда несчастье случается не с ним, а с другими людьми. Он рассказывал о том, каким образом сильная тревога может превратиться в физические симптомы, как то: потеря памяти, необычные жесты, приступы и припадки, а также…

«Слабость и паралич!» – вспомнила она.

Профессор Хейман назвал это всё «конверсионными расстройствами».

Сомнений нет: именно конверсионное расстройство ей только что пришлось пережить.

Она вовсе не поборола свои страхи. Они просто приняли новую, более тяжёлую форму.

Труди овладело жуткое ощущение безнадёжности и бесполезности, которое вскоре уступило место растущему чувству стыда. Никто из её подруг не пострадал так сильно, как она. Да, они испытывали страх и скорбь, но им как-то удавалось с ними справляться.

Для большинства жителей кампуса жизнь продолжалась почти так же, как прежде, для всех, за исключением, кажется, только Труди.

Она подтянула колени к подбородку и разрыдалась. Она вслух спрашивала себя сквозь рыдания:

– Как мне это пережить?

Но вопрос был глупым, а ответ очевидным: она должна уйти из Лантонского университета.

Здесь слишком много невыносимых для Труди воспоминаний.

Она подумала, что соседка Реи по комнате, Хизер, поступила правильно. Хизер бросила школу, взяв академический отпуск перед тем, как поступить в другой колледж.

Почему же Труди не сделала того же?

Почему она не сумела принять простой факт, что ей никогда не удастся справиться со своими страхами, по крайней мере, пока она остаётся здесь?

С одной стороны, из-за родителей, поняла она. Они ей очень сочувствовали, но она знала, что если она не закончит колледж, они будут в ярости.

Но ей больше не хотелось оставаться здесь ни минуты. Студентка из неё была никакая – в отличие от Райли – и после убийства Реи её успеваемость безнадёжно упала. Она знала, что у неё не хватит баллов для перевода в хорошую школу, так что это значило ещё одно лето и, возможно, ещё один семестр здесь.

Труди была уверена, что не сможет этого пережить.

Она чуть-чуть успокоилась, сказав себе: «Ещё один месяц».

Именно столько осталось от последнего семестра на этом курсе.

Дальше будут экзамены, а потом выпускной.

Теперь она почувствовала новую волну решимости. Она должна выпуститься, любой ценой.

Она потянулась за учебником.

Нужно учить.

Райли взглянула на часы. Она несколько часов провела за учёбой в общей комнате, но теперь, увидев который час, она решила…

Время вечеринки.

Судя по тому, что говорили её подруги, в Хижине кентавра сейчас должно быть жарко. И она должна идти туда.

Не то чтобы Райли была в настроении тусоваться. Ей уже много месяцев не хотелось ходить по клубам. И всё же, она должна была уважать ту маленькую благую ложь, которую повторяли все вокруг и в которую все, кажется, верили.

Жизнь продолжается.

Она закрыла книгу и по коридору пошла к своей комнате. Проходя мимо закрытой двери всё ещё пустующей комнаты, она вспомнила слова доктора Циммермана, когда они обсуждали убийство Реи: «Если у вас появятся новые идеи…»

Райли много раз пыталась вновь проникнуть в голову убийцы, но у неё ничего не получалось. Хотя она всё ещё была уверена, что сумела заглянуть в его разум, повторить этого по собственной воле она не могла.

У неё появилась привычка то и дело заходить в кабинет доктора Циммермана и общаться с ним. Они продолжали обсуждать разум убийц, и Райли прочла ещё много книг и статей, которые он рекомендовал ей по этой теме. Но ни у неё, ни у профессора не было новых идей.

Её всё это очень расстраивало. Она чувствовала внутри несмолкающую боль – желание привлечь убийцу Реи к ответственности.

Но всё же…

Я не коп.

И, вопреки предположению доктора Циммермана, Райли всё более была уверена, что никогда им не станет.

Войдя в свою комнату, Райли увидела, что Труди свернулась на кровати над учебником. Днём Труди говорила ей о своих планах на вечер.

– Как прошло в библиотеке? – спросила Райли.

– Нормально, – ответила Труди, даже не подняв взгляда на Райли.

По унылому тону соседки Райли поняла: «Нет, ненормально».

Однако маленькие вечерние прогулки Труди вне общежития теперь и не бывали нормальными.

Впервые Райли почувствовала раздражение из-за этого.

– Труди, я ухожу ненадолго, – сказала она.

– Хорошо. Желаю хорошо провести время.

– Тебе тоже стоит пойти.

Труди устало вздохнула.

– Ну, Райли, мы же это уже обсуждали.

Райли упёрла руки в бока. Она решила, что больше не собирается с этим мириться.

– Хватит разговоров, – отрезала Райли. – Ты идёшь со мной – и точка.

Труди перевернула страницу, делая вид, что не слышит Райли.

– Это всё не идёт тебе на пользу, Труди. У тебя вот-вот разовьётся агорафобия.

– Да, – сказала Труди, всё ещё не поднимая глаз от книги. – А ещё конверсионное расстройство.

«Конверсионное расстройство?» – недоумевала Райли.

Она помнила, как профессор Хейман рассказывал об этом на уроке, но не помнила, что именно.

Вместо того, чтобы продолжать расспрашивать соседку, Райли сказала:

– Сегодня вечеринка в Хижине кентавра.

– А когда там не бывало вечеринки? – спросила Труди.

– Да, но сегодня особенная вечеринка, – сказала Райли.

Труди просто посмотрела на Райли поверх учебника, пока Райли не добавила:

– Сегодня играют Брикс энд Кристал, – Райли знала, что это любимая местная группа Труди.

Труди подняла брови.

– Брикс энд Кристал? – повторила она. – Я думала, они распались.

– По-видимому, ещё нет. Сегодня у них особенное выступление – «Гранж мёртв», так оно называется. Потому что гранж действительно мёртв, как тебе известно. Так или иначе, никто не знает, чего от них ожидать. Но это явно будет мощно, жутко, странно и весело.

Райли заметила интерес, промелькнувший в глазах Труди, и невольно улыбнулась.

«Тусовщица до сих пор дремлет в ней», – подумала она.

Райли села на кровать рядом с Труди и погладила её по руке.

– И конечно, там будут парни. И море алкоголя.

Наконец, Труди слегка улыбнулась.

– Пойдём, давай собираться, – сказала Райли.

Улыбка Труди пропала.

– Обещай, что всё время будешь рядом со мной. Не отходи от меня ни на шаг. И что бы ни случилось, не уходи без меня.

– Я обещаю, – сказала Райли. – Но надо идти прямо сейчас.

Труди заколебалась, а потом снова улыбнулась. Она захлопнула книгу и встала.

– Пойду, причешусь, – сказала она.

Райли терпеливо дождалась, пока Труди оденется. Когда они вышли на ночной воздух, она была очень довольна собой.

Прогулка была приятной, но когда они почти дошли до своей цели, у Райли возникло знакомое ощущение – будто за ней наблюдают.