Надломленные оковы

Глава 1 Новая жизнь

Нриз не понимал, как и почему всё так обернулось. Всё, о чём он мечтал — лишь удовлетворить пожелания Хозяина, избавить того от затруднений, помочь сбросить ненужный балласт. Как оказалось, большей ошибки невозможно даже представить.

То, что Хозяин всё узнал и пресёк жалкую попытку побега, особым сюрпризом не стало. Хозяин был всемогущ и всеведущ, так что, оглядываясь назад, Нриз мог лишь упрекнуть себя в глупости и самонадеянности.

Самым неприятным открытием оказалось то, что он опять предал надежды Хозяина. Не уходом из Цитадели, нет, всем своим существованием. Теперь, когда Хозяин расставил всё по местам, озвучив вслух, Нриз наконец-то осознал, каким глупцом был все эти годы. В его распоряжении имелись все ресурсы — как знания, так и способы их материального воплощения — чтобы изменить себя, превратить во что угодно, во что-то угодное повелителю. Даже если бы чего-то и не хватило, то Хозяин бы обязательно посоветовал и помог.

Нриз прекрасно помнил разговор много лет назад, когда Хозяин отказался дарить ему магию. Но Нриз сделал неверные выводы и решил, что магом ему не стать, а раз так — не стоит и пытаться. Хозяин много раз смеялся над его весом, но вместо того, чтобы похудеть, Нриз продолжал набивать живот.

Что ж, теперь его обжорство перестало иметь какое-либо значение. Можно объедаться сколько угодно, ведь Хозяину уже всё равно. Если, конечно, будет чем — далеко не факт, что получится найти достаточно еды, чтобы хотя бы не подохнуть с голоду.

Нриз неоднократно раздумывал о самоубийстве, более того, на этот раз даже попытался его совершить. Но умереть Хозяин не позволил, вернув Нриза в мир живых. И теперь, как бы эта жизнь ни была противна, покончить с ней Нриз уже не мог — только не после прямого запрета.

Было до боли жалко Таага-18. Все эти годы голем являлся постоянным спутником, единственным настоящим другом. Уничтожая голема, Хозяин преподнёс Нризу горький, но нужный урок. Даже когда Нриз хотел рассказать о вторичной системе восстановления Таага, Хозяин не стал даже слушать, лишь отдал приказ заткнуться и молчать.

Что же, Хозяину виднее. Нриз не знал, почему Хозяин не уничтожил дублирующую систему, почему не развернул искажённую метрику пространства, не извлёк и не разрушил второй кристалл. Ну а может и разрушил — просто Нриз оказался неспособен это заметить. Мысль, что Хозяин не подозревал о самом существовании кристалла, пришлось отбросить как абсурдную. Возможно, Хозяин хотел преподать ещё один урок, а Нриз оказался слишком глуп чтобы понять его смысл.

Больше всего Нризу хотелось вернуться на ту поляну, чтобы всё проверить и убедиться самому. Если кристалл остался цел, тогда Тааг-18 потенциально жив, пусть назвать жизнью функционирование голема было бы сложно. Да, чтобы восстановить Таага у Нриза нет ни источника элир, ни редких ценных материалов и, наверное, уже никогда не будет. Но даже простое знание факта, что смерть единственного друга не окончательна, сняло бы с души Нриза огромнейший груз.

Пока Хозяин тащил его за шиворот, словно нашкодившего щенка, Нризу лишь оставалось молча восхищаться, как тонко и мастерски тот оперирует пространством. Каждый шаг переносил на десятки, а потом и на сотни ярдов — кусты и деревья, проносясь мимо, размывались в едва различимые пятна. И даже порой проходили сквозь Нриза — ведь одновременно с изменением пространственных метрик, Хозяин производил фазовый сдвиг, что позволило игнорировать физические препятствия. Нриз имел неплохое представление о сложности необходимых расчётов и требуемом мастерстве контроля элир, так что ещё раз убедился, что Хозяин — величайший из магов. Впрочем, ничего нового или необычного в этом не было, пусть и было приятно получить очередное подтверждение этому сколь угодно очевидному факту.

Всю глубину и трагедию своего наказания Нриз осознал гораздо позже. Хозяин притащил его в занюханное бюро и бросил, словно мешок с картошкой, под ноги какому-то глупцу. Нриз прекрасно видел, как мнётся бородатый накрашенный торговец, в каком ужасе находится, не смея не то чтобы отказать, но даже просто высказать недовольство. Понимал, насколько отвратительно для местного менталитета рабовладение, к искоренению которого, о ирония, приложил руку именно Хозяин. Видел всю гамму изменений выражений лица этого «старого Жорефа», которому, естественно, пришлось склониться и покориться Хозяину, принимая Поводок. Но у Нриза не возникло ни капли сочувствия, ни толики жалости. Этот нелепый эрзац, эта фальшивка, этот подонок возомнил себе, что теперь заменит Хозяина? Он стал рабовладельцем, а Нриз их ненавидел всей душой!

Жореф ушёл по каким-то своим делам, оставив его в одиночестве, выходя закрыв дверь на замок. Нриз долго сидел в прострации, испытывая сложную смесь обиды, гнева, злости и отчаяния. Купался в собственном горе, уставившись невидящим взглядом в деревянную стену, окрашенную в весёленький светло-жёлтый цвет. Он так и не поднялся с пола, лишь принял сидячее положение. Сидел, тихо подвывая и покачиваясь со стороны в сторону.

Не так! Всё должно было пройти совершенно не так! Героический акт самопожертвования, сладко-горькое расставание с Хозяином ради его же блага, прекрасный и полный драматизма поступок, так тщательно смакуемый Нризом в воображении, превратился в банальное предательство. Планируемый гордый и печальный исход из Цитадели на деле оказался пинком под зад надоевшей шавке. Пусть конечный итог вышел одним и тем же — Хозяин избавился от обременительного присутствия Нриза — но насколько же отличалось остальное!

Всё окончательно пошло кувырком. Тааг-18 уничтожен, сам Нриз отдан в руки какому-то провинциальному торгашу, а вместо того чтобы скучать по своему верному рабу и печалиться из-за расставания, Хозяин зол и сердит!

Нриз не знал, сколько прошло времени, пока, наконец, не щёлкнул вновь замок, дверь не открылась и в комнату не зашёл его свежеиспечённый рабовладелец. Тот вновь закрыл дверь, для надёжности задвинув небольшой засов, подошёл к каждому из окон, позакрывал форточки и задёрнул занавески.

Несмотря на то, что находился он в другом мире, отстранённо отметил Нриз, обстановка в этом бюро ничем не отличалась от подобной обстановки какой-нибудь провинциальной конторы на родине, за исключением отсутствия электрических розеток, круглой пластины вместо выключателя и непривычных тёмных шаров-светильников, развешанных по потолку. Всё остальное выглядело абсолютно по-земному, на уровне какого-нибудь маленького городка или более-менее крупной деревушки.

Наконец, закончив с предосторожностями, Жореф взял один из тяжёлых деревянных стульев, поставил возле Нриза, а сам взял второй и сел напротив.

— Ну и что мне теперь с тобой делать? — тяжело вздохнув, спросил он.

Нриз не ответил. Он даже не взглянул на стул, продолжая раскачиваться на полу. Жореф вновь вздохнул.

— Не хотелось бы к этому прибегать, но, видимо, придётся. Сядь на стул!

Нриз почувствовал, как оковы подчинения стиснули его разум, как его тело, словно само по себе, оторвалось от пола и взгромоздилось на стул. Ощущения были отвратительными, ведь это так сильно отличалось от подчинения Хозяину. Если угодить Хозяину Нриз всеми силами пытался и сам, мечтая выполнить каждый его приказ, высказанное или невысказанное желание, то тут его заставляли покориться. Передача Поводка не сделала этого Жорефа заменой Хозяина, лишь дала тому в руки средство добиться беспрекословного подчинения.

— Да не зыркай ты так на меня! — сказал Жореф. — Я же и сам не мог представить…

Нриз почувствовал, как эта же невидимая сила заставила его отвести глаза и тупо уставиться в пол.

— Э нет, так дело не пойдёт! — качнул головой Жореф. — Ты должен выполнять только то, что сопровождается словом «приказ». Ты меня понял?

Нриз кивнул.

— В таком случае, приказ! Не рассказывать никому о твоём положении, о том, что я стал твоим хозяи…

— Ты мне не хозяин! — зло воскликнул Нриз. — Хозяин у меня только один! А ты… у тебя только Поводок! Ты заполучил моё тело, но не мою душу!

Жореф громко рассмеялся. Нриз смерил его непонятливым взглядом.

— Прости-прости, — вновь фыркнул он. — Просто вот эта фраза насчёт тела и души встречается почти в каждом бульварном романчике. Обычно её произносит томная героиня в плену у очередного зловещего магистра, перед тем как её вызволит героический Броттор.

Нриз лишь злобно зыркнул на Жорефа. Из бесконечной серии «Броттор — крушитель магистров» он не читал ни единой книги, да и слышал о ней только со слов Хозяина, но уже заочно ненавидел.

— Ладно, не дуйся. Ну так вот… В хозяева я тебе не навязывался. И удостоиться внимания Повелителя Чар мне бы хотелось меньше всего на свете. Но, полагаю, ты прекрасно знаешь своего предыдущего хозяина…

— Он навсегда останется моим хозяином! — вновь выкрикнул Нриз. — Настоящим!

— Э, нет, так мы не придём никуда. Приказ: заткнуться и выслушать меня до конца, не перебивая. Полагаю, ты знаешь своего… ладно, своего настоящего хозяина лучше, чем я. Ну так скажи, мог ли я ему хоть в чём-то отказать? Имел ли хоть малейшую возможность ответить: «Нет»?

Нриз мотнул головой. Сама мысль, что какая-то деревенщина из жопы мира могла перечить Хозяину, казалась смешной и абсурдной.

— То-то же. Мы находимся в одинаковой ситуации. Если кто-то узнает, что я владею рабом, меня казнят. Возможно, отправят на каторгу, из тех, что предназначены для самых мерзких отбросов, где я протяну каких-то пару лет, да и то, если повезёт. Но дело даже не в наказании. Рабовладение противоречит всем моим жизненным принципам! Я чувствую себя настолько мерзко, что у меня уже не раз мелькала мысль покончить с собой или пойти к констеблю с повинной. Вот только не уверен, что от гнева Галадийра ауф Каапо меня спасёт даже смерть.

Пользуясь тем, что приказ «заткнуться» перестал действовать, Нриз злорадно ввернул:

— Будь уверен, не спасёт!

— Я тоже так думаю, — спокойно согласился Жореф. — Поэтому как бы нам с тобой это ни нравилось, мы оба сидим на спине одного и того же взбесившегося раттагара. И стоит ему обернуться — он откусит головы нам обоим. Так что повторю приказ ещё раз: не рассказывать и не показывать то, что ты раб, а я — твой владелец. Ты меня понял?

— Да, понял, — угрюмо ответил Нриз, чувствуя, как оковы приказа заново сковывают разум.

— Хорошо. Вернее, чего тут может быть хорошего? Я нахожусь в настолько глубокой жопе, что моя единственная надежда — умудриться найти неудачника, который не сдаст меня стражам и, наконец, избавиться от тебя окончательно. Ну-ну, не криви лицо, именно это твой разлюбезный Хозяин и пожелал. А пока что… Пока что нам с тобой придётся как-то уживаться. Что ты вообще умеешь?

Нриз отвернул голову и буркнул:

— Всякое!

— Не хочешь отвечать? Ну и ладно. Приказ: рассказать о своих способностях.

Нриз хотел промолчать, он всячески сопротивлялся, но добился лишь того, что у него заболела голова. Рот раскрылся, против воли выдавливая слова:

— Могу… мог… когда были артефакты… магия… Теперь… нет… Разговариваю… много… языков…

— Стоп! Приказ! Остановись! — приказал Жореф. — Как видишь, принудить тебя к ответу я всё-таки могу, но это не доставит удовольствия ни мне, ни тебе. Давай расскажешь всё по-хорошему? В этом случае, возможно, получится что-то утаить.

Нриз задумался. Как бы ему ни был неприятен Жореф, какую бы антипатию ни вызывал, но предложение действительно выглядело разумно.

— Хорошо! — наконец, согласился он. — Раньше, когда у меня были артефакты, созданные лично Хозяином, я мог сплетать элир. И делать это… Ну, по меркам Хозяина — как младенец, но…

— Ха-ха, думаю, по меркам твоего хозяина любой даже сильнейший и искуснейший маг будет не лучше младенца. Понял, ты разбираешься в магии. Но таких артефактов мне не достать, а если и достать, то у меня просто не хватит денег. Жаль. Что ещё?

— Я свободно владею кучей языков, включая общепринятые.

— Полезно. Но недостаточно полезно. В этой части континента ты встретишь только риланат и его диалекты. Если какой другой язык и пригодится, то очень нескоро. О, слушай, ты, я так понимаю, служил Повелителю ауф Каапо? Был в его знаменитой Цитадели? Расскажи, как там? А правда, что ему прислуживают тысячи самых красивых женщин со всех четырёх континентов? А правда, что Цитадель полностью сделана из орихалка? А правда…

Нриз фыркнул.

— Ты прав. Ничего не рассказывай. О твоей жизни мне лучше не знать вообще ничего. Не всякие сведения полезны, и если ты сболтнёшь что-то лишнее, о чём мне лучше даже не догадываться…

— Не беспокойся, Хозяин запретил мне рассказывать что-либо и кому-либо. Это безусловный запрет и мне его никак не нарушить. Так что можешь быть уверен, если я что-то и расскажу, это окажется чистейшим враньём.

— Ха-ха-ха! Ну, это и к лучшему! Надеюсь, ты когда-нибудь складно соврёшь, а я потом смогу рассказать клиентам. Поклявшись именем Керуват, если не поверят! — Жореф погрустнел. — Надеюсь, такие времена когда-нибудь действительно настанут, а я не сгину гораздо раньше. Ладно! Неработающая магия, ненужные языки… Что ещё?

— Я — архитектор! — заявил Нриз.

— Это уж точно не понадобится. Дальше.

Нриз задумался. Каких-то особых талантов у него не было, да и если бы и были, раскрывать их не хотелось. К тому же первым делом следовало обеспечить собственные потребности, а не угождать этому подлому рабовладельцу.

— Больше ничего такого, я самый обычный человек. Но у моего организма есть важная особенность. В связи с тем, что мой разум производит огромные объёмы вычислений, ему требуется обильное питание! И сейчас я очень голо…

— Прекрасно! — воскликнул Жореф, вскочил со стула и начал возбуждённо расхаживать по бюро. — Если ты хорошо считаешь, то, наконец, сведёшь мне бухгалтерию! Налоговая служба Его Величества, эти сраные выродки и кровопийцы, ничего в мире так не любят, как выписывать штрафы честным бизнесменам! А хороший бухгалтер требует хороших денег! К тому же, лишь в тебе единственном я уверен, что ты не сболтнёшь лишнего. Просто, ха-ха, не сможешь!

— Я в бухгалтерии ничего не смыслю! — отчаянно возразил Нриз.

— Я, ха-ха-ха, тоже! Но это не мешает мне заниматься бизнесом! В любом случае, смирись, это твоя новая обязанность. Если хочешь, могу отдать приказ!

— А еда? — напомнил Нриз, которому совершенно не нравилась идея сводить балансы в гроссбухах. — Что насчёт еды?

— Кормить буду три раза в день. Кухарка, тётушка Ильга, готовит для работников и так, так что от дополнительной порции я не слишком обеднею!

— Но надо гораздо больше, чем одна порция! — почти закричал Нриз. — Мне жизненно важно хорошо питаться!

— Тебе нужно похудеть. А то смотри, какой жирный, вот-вот проломишь стул. К тому же мой бюджет на таких толстяков не рассчитан!

— Я готов оплачивать еду из своего кармана! — в отчаянии сказал Нриз.

— Да? — удивился Жореф. — У тебя есть деньги?

— Нет, но будут! Я буду платить за еду из своих заработков!

— Каких таких заработков? — прищурился Жореф.

— Которые ты мне будешь выплачивать за ведение бухгалтерии!

— А кто сказал, что я тебе буду что-то платить?

— Ну ты же сам сказал, что ненавидишь рабство! Что приказ Хозяина тебе поперёк горла! Я так понял, окружающие не должны ни о чём догадаться и считать меня ещё одним твоим работником! Ну а что может их убедить их лучше, чем достойная заработная плата?

Жореф расхохотался:

— Я, конечно же, ненавижу рабство! Но ещё больше ненавижу платить деньги там, где их можно не платить. Прости скромного бизнесмена за его маленькие причуды!

— Ты знаешь, бухгалтерия — тонкое и ответственное дело. Одна маленькая ошибка и…

— Которую, ты, разумеется, не совершишь! Потому что я очень хорошо попрошу таких ошибок не делать!

— Но где это видано, чтобы бухгалтеру…

— Бухгалтеру? — перебил его Жореф. — Бухгалтерией ты будешь заниматься в свободное от основной работы время.

— Основной работы? — удивился Нриз.

— Как ты мог заметить, моя компания называется отнюдь не «Великолепные Бухгалтерские Услуги Кразурафеша». Так что будешь, как и все остальные, приглядывать за животными, ухаживать за ними, кормить и выносить дерьмо. Пойдём, я покажу тебе, что делать и познакомлю с коллегами.

Жореф развернулся, отпер дверь и вышел на улицу. Нриз вздохнул и, опустив плечи, последовал за ним. Каким бы ужасным он не считал наказание Хозяина, с каждой минутой оно становилось всё хуже и хуже.

Даже самый надёжный план ломается при столкновении с реальностью. При реализации вылезают ошибки, появляются случайности и непредвиденные трудности. Мой план был каким угодно, но только не надёжным. Он являлся результатом отчаянной попытки выбраться из пропасти под порывами шквального ветра, цепляясь за прогнившую верёвочную лестницу и балансируя на носу включённой бензопилой. Существовало бесконечное количество факторов, из-за которых что-то могло пойти не так. Наоборот, следовало удивляться тому, что всё вышло как по верёвочке[2], по крайней мере, так поначалу казалось.

Представляю, как ухахатывался Эгор над нашей с Нризом наивностью, когда мы считали, что незаметно и тихо уходим из Цитадели. Фыркал, глядя, как Нриз сокрушается из-за расставания с «Хозяином» и собирает всю решимость, чтобы избавить его от своего присутствия.

Как оказалось, существование в виде бестелесного призрака, скрытого в глубинах чьего-то сознания и существующего только во время сна, имеет и свои преимущества. К примеру, самые неловкие, нелепые, ужасные и болезненные моменты жизни ты переживаешь лишь постфактум, в виде воспоминаний. Не испытываешь страх, не съёживаешься от ужаса и не бьёшься от отчаяния. Всё это досталось на долю Нриза, я же выступил в качестве стороннего наблюдателя. Вот только мне довелось наблюдать не вживую, а лишь вспоминать.

Оглядываясь назад, хочется признать, что случившееся было неизбежно. Галадийр ауф Каапо все эти сотни или тысячи лет оставался в живых явно не из-за того, что полагался на волю случая и страдал наивной доверчивостью. Цитадель Ашрад являлась его домом, можно сказать, его Царством. И ничто происходящее в ней мимо его внимания пройти не могло. Разумеется, он не занимался такой ерундой, как наблюдение за каждым шагом Нриза. Но если принимать довольно сложные решения позволяла даже логика обычного серийного голема, то уж логические цепи Цитадели просто обязаны быть в разы и разы сложнее. И любые события, выбивающиеся из нормы, а уж тем более такие, как активация портала, мимо её внимания пройти не могли.

Возможно, сам по себе этот провал являлся «счастьем в несчастье[3]» или, как говорят англичане, «замаскированным благословением». Мне ещё предстояло вернуться в Цитадель для спасения госпожи Ирулин, так что знание о дополнительных препятствиях являлось важным, причём критически. Я всё так же не имел понятия, как это провернуть, не знал, с чего даже начать, и не представлял, что делать потом, если… Нет, когда! Когда затея всё-таки удастся. Ведь даже в случае, когда госпожа окажется на свободе, нам как-то нужно будет скрыться от возмездия разъярённого Повелителя Чар, а по сложности эта задача с самим проникновением не стоит даже рядом.

Единственное, что внушало оптимизм — Галадийр ауф Каапо оказался не настолько всеведущим, как я опасался. Несмотря на опыт десятков или даже сотен человеческих жизней, он оставался всего лишь человеком. Величайший или один из величайших в мире магов, купился на то, что, по сути, является вариацией балаганного фокуса.

Он уничтожил Таага-18. Меня очень печалил этот факт — пусть голем не был моим другом и самым близким существом, каким он являлся для Нриза, но потеря полезного инструмента удручала. Эгор засёк срабатывание системы восстановления, произнёс назидательную, полную самодовольства речь, и уничтожил Таага ещё раз, на этот раз якобы окончательно.

Он купился на старую как мир уловку фокусников: «Отвлекай внимание одной рукой, пока действует вторая». На давний трюк туриста с двумя бумажниками, один из которых с деньгами, а второй — для грабителей. На небрежно проложенные провода сигнализации, в то время как по-настоящему работающий контур замаскирован под электропроводку.

Я могу долго продолжать злорадствовать и подыскивать удачные аналогии, но на самом-то деле всё просто свелось к тому, что Эгор нашёл первую систему и на этом успокоился, даже не заподозрив о существовании второй. Особая ирония заключалась в том, что идею второй системы подал он сам, и именно он рассказал, как сделать её обнаружение практически невозможным.

Впрочем, как оказалось, обрадовался я рано. Да, на первый взгляд, своих желаемых целей я всё-таки добился. Из Цитадели Нриз всё-таки ушёл, а значит, помехой на пути к моей свободе Эгор быть перестал. Жореф, к которому я попал, и сам не был в восторге от доставшейся ему роли, да и вообще на проверку оказался вполне приличным и вменяемым человеком, пусть и не без своих закидонов. Даже тот факт, что он ограничивал Нриза в еде, не получалось считать ничем, кроме как благом. Всё складывалось просто замечательно, лучшего, казалось бы, и не стоило и желать.

В этом вкусном, горячем и ароматном супе, как положено во всех случаях, когда всё складывается на первый взгляд хорошо, нашёлся и свой волос[4]. Этим волосом… нет, даже целым пучком волос, оказался очень и очень неприятный факт. Нриз начал поиски виновных в своём бедственном положении, и, разумеется, главный виновник нашёлся быстро. Им стал я — бестелесный голос с границ яви и сновидений, нашёптывающий ему ядовитые слова и подающий на первый взгляд кажущиеся отличными идеи, которые в итоге привели к катастрофе. Обиду Нриза я как-нибудь бы пережил, нашёл бы к нему подход, сделал бы, если понадобится, паузу. Но я не учёл одной важной вещи: его голова являлась мощнейшим суперкомпьютером, управляемым целым каскадом программ и процедур.

Нриз и раньше слушал меня без особой охоты, теперь же перестал и вовсе. Вернее, теперь он стал предпочитать меня не слышать. И, к моему глубокому прискорбию, для этого у него имелось не только желание, но и возможности. Теперь он, как те три знаменитые японские обезьянки, ничего не видел, не слушал и не говорил.

О, достучаться до него я пытался, и делал это множество раз! Заводил разговоры рано утром при пробуждении, появлялся в сновидениях, даже несколько раз попытался затащить в сон днём, когда он, разомлев на ярком летнем солнце, начинал клевать носом. В Царстве моей богини, где под моим контролем находилось абсолютно всё, где возможное становилось невозможным и наоборот, меня поджидал оглушительный провал. Нриз словно пребывал в собственноручно выстроенной камере сенсорной депривации — его уши не слышали, глаза не видели, а тело не ощущало касаний — это я проверил тоже, попытавшись отстучать «морзянкой», которую мы оба знали, хотя бы слово приветствия. Он укрылся в глубинах своего сознания, что для меня, влачащего существование только в этих самых глубинах, должно было бы звучать иронично, не будь мне настолько не до смеха.

К сожалению, заставить его слушать я не мог — у меня не имелось ни средств, ни методов. Поэтому ничего не оставалось, как просто выжидать, ощущая, что время отведённой мне жизни утекает с каждой секундой. Ждать, молиться Ирулин, и выискивать свой шанс.

Нриз страдал. Его страдания, узнай о них Хозяин, доставили бы тому немалое удовлетворение. Нет, дело было не в том, что его как-то унижали или мучили, или что условия проживания являлись невыносимыми, и даже не в том, что работа, которой он занимался, была ниже его достоинства. В детстве Нриз бывал на ферме у бабушки, ухаживал за коровами и лошадьми, чистил, кормил и выносил навоз. Если отвлечься от того, что звери Жорефа ничуть не напоминали земных животных и преимущественно являлись различными типами ящеров, уход за ними мало отличался от привычной заботы о лошадях. Причина страдания была совсем иной.

Тётушка Ильга оказалась вполне привлекательной фрау, выглядящей не старше, чем на земные сорок лет. Она готовила еду не только для зверья, но и для ещё двоих великовозрастных оболтусов, которые работали у Жорефа и имели самый широкий круг обязанностей. Готовка, понятное дело, не могла сравниться с кухней Цитадели, да и ингредиенты были намного-намного проще, но получалось довольно вкусно. Вкусно, но, увы, вовсе не сытно. Вернее, сытно то сытно, но только для обычного человека средних веса и комплекции, а не для Нриза, привыкшего поглощать пищу в просто-таки гигантских объёмах.

Нриз голодал. Пусть, как и положено кухаркам, Ильга любила людей с хорошим аппетитом и питала слабость к тем, кто нахваливает её готовку, но чудес щедрости не проявляла. Ни на что большее, чем на дополнительную порцию еды, её уговорить ни разу не удавалось. Разумеется, Нриз рассыпался в комплиментах, говорил, что лучшей стряпни не встречал в жизни, даже пытался делать щенячьи глаза. Ничего не срабатывало. Увы, закономерно — Нриз прекрасно осознавал, что мерзкий жирный старик вызывает гораздо меньше симпатии, чем, например, ребёнок или симпатичный юноша, но тем не менее попытаться стоило.

Ильга в ответ лишь смеялась:

— Спасибо! Я знаю, что готовлю неплохо, но у вас на Закатном, видимо, совсем уж отвратительная еда, если ты считаешь мою стряпню вершиной кулинарии.

— Это значит, что ты мне дашь добавки?

— Прости, Нриз, но нет. Во-первых, так мне сказал Жореф, а во-вторых…

— Да какое дело Жорефу до моего желудка? Нет, я понимаю, этот скряга удавится за гнутую децию, но всё-таки!

— Сомневаюсь, что дело в финансах — но ты и сам это понимаешь. В прошлом, я вижу, ты был при деньгах. Ну а сейчас…

— Да с чего ты взяла, что у меня за душой была хотя бы сотня курзо?

— Сужу по одежде. Я в этих делах не настолько сведуща, но уж хорошие вещи от барахла-то отличу. И костюмы, подобные твоему, я видела лишь дважды — оба раза на королевских егерях. Покрой и цвет, конечно, отличаются, но вот свойства… Сколько ты уже у нас?

— Девять дней! Почти неделю! И всю эту неделю то копаюсь в говне, то помираю с голоду! Или совмещаю — помираю с голоду, копаясь в говне!

— Ты, конечно, преувеличиваешь, загоны для зверей у нас довольно чисты. Но всё равно, одежда должна была уже много раз измазаться, помяться, а может и порваться. А на тебе ни пятнышка!

Нриз наклонил голову, оглядев свой обширный живот, и что-то невразумительно буркнул, отказываясь признавать её правоту.

— Так вот, ты неплохо зарабатывал, но теперь, очевидно, это в прошлом. И Жореф тебя выручил из беды!

— Да пошёл он в задницу! Тоже мне выручатель нашёлся!

— Он желает тебе добра! Даже взял тебя на работу! По-родственному!

— Он мне не родственник!

— Ты брат знакомого соседа его прадедушки! Почти что родственник! И если бы тебе не нужна была работа, ты бы не припёрся сюда, в нашу глушь.

Нриз сцепил зубы. Цепи запретов наложенных Жорефом, мешали объявить, кем он по-настоящему является, приходилось придерживаться этой небрежной легенды. Но будь дело только в принуждении, Нриз бы нашёл способ, отыскал бы лазейку и отправил Жорефа на каторгу за величайшее по меркам этого мира злодеяние. Но Нриза Жорефу передал не кто иной, как Хозяин. Он отдал приказ продать Нриза и очертил условия этой продажи. И сдать Жорефа сейчас — значило пойти против воли Хозяина. А предать его ожидания повторно Нриз не имел права.

— Желает добра? А то как же! — фыркнул Нриз.

Ильга неторопливо провела инспекцию кастрюль, по необходимости помешивая содержимое большой поварёшкой, и вздохнула.

— Понимаешь, Нриз… Помнишь, я говорила, что приказ Жорефа — это «во-первых»? Так вот, «во-вторых» — я тоже желаю тебе добра. Жореф не распространялся о подробностях твоей трагедии, я не имею представления, что это значит — безвозвратно потерять магию. Но это не относится к делу. Я занимаюсь рационом не только людей, но и зверей. И знаю, что произойдёт, если животное перекормить.

— Я не животное!

— Конечно нет. Но с точки зрения питания ты теперь от них мало чем отличаешься. Посмотри на себя! Посмотри, во что ты себя превратил. Если ты продолжишь столько есть, тогда твоё сердце не выдержит, и ты умрёшь.

— У меня отменное здоровье! Просто широкая кость!

Ильга вздохнула:

— Ты даже не осознаёшь проблемы. Не хочешь взять себя в руки и что-то изменить. Не беда! Если тебе наплевать даже на своё здоровье, тогда о нём позаботимся мы с Жорефом. Умеренное питание, свежий воздух и физические упражнения совершат чудо, глазом не успеешь моргнуть!

Нриз почувствовал, как из-за стиснутых зубов начинает болеть челюсть. Он видел, что просьбами ничего не добиться, а нытьём и унижениями можно лишь настроить Ильгу против себя — и нет ничего глупее, чем ссориться с человеком, насыпающим тебе еду. Оставалось только одно — доводы разума. Но с точки зрения логики, аргументация Ильги была крепкой, и Нриз это прекрасно осознавал.

— Но ведь… Но… Для организма, привыкшего много есть, сразу бросать очень вредно! Я не похудею, а просто подохну! Ты же имела дело с перекормленными зверями, так что знаешь, что случится, если питание им урезать слишком резко!

Сам Нриз никогда не интересовался диетологией и уж тем более диетологией ветеринарной. В глубинах его разума содержались соответствующие материалы, но на их изучение и осознание требовались не только время, но и энергия. Существовала вероятность, что он молол полнейшую чушь, что жирных зверей лучше всего было морить голодом. Но, как оказалось, рациональное зерно в его словах всё-таки нашлось.

Ильга, вздохнув, зачерпнула поварёшкой в одной из кастрюль густое варево и протянула Нризу полную миску.

— Ладно, ты прав, я дам тебе дополнительную порцию. Но только одну!