Надломленные оковы

Глава 5 Перемена лошадей

Наклонившись, Нриз поднял перегрызенную ветвь и внимательно осмотрел её со всех сторон. Неодобрительно покачав головой, он быстрыми ударами топора избавил ветвь от побегов и сучков, качнул её в руке и направился к Рахару.

Тот недовольно зашипел и угрожающе махнул хвостом.

— Прикажи ему опустить голову, — попросил он Кениру.

— Рахар, голову вниз! — тут же повторила она.

Нриз подскочил к зверю, размахнулся и ударил получившейся дубиной тому по затылку. Рахар всхрапнул и застыл.

— Что ты сделал? — удивилась Кенира.

— Вбил немного послушания, — улыбнулся Нриз. — Рахар, лежать!

Зверь послушно опустился на землю. Нриз пошарил по подсумкам. К счастью, несмотря на ночное выступление Рахара, содержимое осталось целым, не пострадал даже не слишком нужный шприц, что уж говорить об эликсирах, которые теперь представляли собой единственную имеющуюся у них ценность. Нриз развернул одеяло, вынул дубинку и отложил в сторону.

— Кенира, глянь, удастся ли что-нибудь спасти? — попросил он.

Та кивнула и, наклонившись, стала собирать вещи. Взгляд её был полон надежды и решимости — теперь в ней было сложно узнать того сломленного человека, которым она была всего лишь пару минут назад.

Нриз задумался над дальнейшими действиями. У них был котелок с едой, но на двух едоков его хватит надолго. Требовалось позаботиться о припасах, желательно о способах их пополнения. Он осмотрел имеющиеся в наличие материалы. Длинные широкие ремни от порванной упряжи, которые он захватил, чтобы просто досадить Жорефу, в данных обстоятельствах превратились в бесценное сокровище.

Он окинул взглядом поляну в поисках подходящих камней. Найдя требуемое, он взял нож и, проверив пальцем остроту лезвия, недовольно вздохнул. Подняв камень и убедившись, что одна из сторон достаточно ровная, он занялся заточкой. Через пару минут кончик приобрёл бритвенную остроту.

Нриз разложил упряжь на стволе поваленного дерева и распустил ножом каждый из ремней на пять длинных полосок. Затем из имеющейся кожи вырезал большой овал, проделал кончиком ножа два отверстия и продел в них тонкие ремешки. Крепко завязав концы, он сделал на одном ремешке петлю, а второй завязал узлом. Получилась простая, но надёжная праща. Чтобы проверить её работу, Нриз собрал несколько небольших камушков.

Накинув петлю на запястье, он вложил в ложе камушек и зажал узелок второго ремня между большим и указательным пальцем. Раскрутив пращу над головой, Нриз выпустил снаряд в стоящее неподалёку дерево. Камень улетел в лес, промахнувшись мимо толстого ствола на добрый десяток метров.

Нриз оглянулся по сторонам. Кенира отвлеклась от собирания ошмётков и с интересом наблюдала за его действиями. Он поднял ещё один камушек, внимательно его осмотрел и взвесил в руке, после чего снова зарядил пращу. Раскрутив, он перешёл в режим форсированного сознания. Мир расцвёл векторами и цифрами. Праща не просто крутилась над головой, она совершала вращательное движение, подчиняясь нехитрой формуле из ньютоновой механики — с заданной скоростью, радиусом и с лёгкостью вычисляемой центробежной силой. Рука сделала замах на точно отмеренный угол и отпустила конец пращи в нужный момент — ни миллисекундой раньше, ни миллисекундой позже. Камень пролетел через всю поляну и с резким, похожим на выстрел звуком вонзился в самый центр ствола, застряв в коре.

— Пропало всё или практически всё, — сказала Кенира, подходя к Нризу. — Остались только фляга и немного денег монетами. Перекрасить волосы и изменить цвет глаз я больше не смогу — так что смотри, стоит ли тебе рисковать жизнью?

Нриз пропустил её слова мимо ушей. Он задумчиво осмотрел кучу тряпья и покачал головой. Неприятно, но коренным образом ничего не меняло. Он подвязал пращу поверх пояса, взял нож и подошёл к лежащему Рахару. Находясь в рабстве Жорефа, Нриз неоднократно занимался ремонтом сбруи, так что имел прекрасное представление о конструкции седла. Несмотря на то, что у него отсутствовали инструменты, чтобы справиться с многочисленными заклёпками, кое-что получалось сделать и так.

Нриз аккуратно вспорол несколько швов и вынул деревянные вставки. Отрезал рожок от среднего сидения и опустил луку. Затем занялся высокой задней лукой переднего сидения, снова выкинув вставки и расправив кожу. С помощью шила и бечевы он прихватил получившиеся куски кожи и отошёл, любуясь результатом. С помощью нехитрого вмешательства трёхместное седло стало двухместным, а ширина переднего сидения увеличилась достаточно, чтобы вместить не только человека его габаритов, но и кого-то покрупнее. Напоследок Нриз починил лопнувший привязной ремень заднего сидения и повернулся, чтобы окликнуть Кениру.

Оказалось, что времени зря девушка тоже не теряла. Она собрала все вещи и упаковала в плотный свёрток. Принесла котелок и топор Нриза, собрала остатки ремней и кожи, разметала лежанки, постаравшись придать поляне первозданный вид. Разумеется, со сломанными и ободранными деревьями сделать ничего не получилось, но теперь присутствие людей не так бросалось в глаза.

— Можем ехать, — сказал Нриз. — Нужно только набрать снарядов.

— Я уже сделала, — ответила Кенира и протянула ему обрывки своей сумки.

Нриз заглянул внутрь и к собственному удовлетворению увидел внутри пару пригоршней камушков. Несмотря на то, что они не были ровными, Кенира постаралась, выбирая более-менее одинаковый размер. В этом месте найти что-то получше не вышло бы даже у него самого.

— Неплохо, — кивнул он. — Когда наткнёмся на ручей или речку, нужно будет набрать голышей. А пока сойдёт и это.

Нриз помог рассовать вещи по седельным сумам, присмотрел подходящую ветку и вырубил рогатину, которую крепко прикрепил к седлу, убедившись, что торчащая палка не будет мешать седокам.

Он наклонился, поднял котелок и задумался: всё ли сделано, ничего ли не забыто, учтены ли все факторы? Несмотря на все старания Кениры, полностью скрыть следы пребывания не удалось. Да и тратить времени не стоило — главным их козырем являлась скорость. Он ничего не знал о преследователях, но если бы речь шла о земной погоне, то в ней обязательно бы использовались собаки. В мире Итшес существовали животные с нюхом и получше собак — вопрос заключался лишь в том, имелись ли они в распоряжении врага. К сожалению, средства, чтобы скрыть запах у Нриза отсутствовали, и с эти ничего не поделать.

Оставался последний вопрос, решение которого он откладывал до последнего. После получения Поводка Нриз стал хозяином самому себе. Но о том, чтобы получить настоящую свободу, пока на него действовало чужое принуждение, речи не шло. Было страшно. Страшно действовать самому, страшно принимать решения, страшно отказаться от такой удобной отговорки, как «я был вынужден». И более всего пугала возможность разорвать связь с Хозяином. Тем не менее, сделать это было необходимо. Ухватившись за котелок, словно за спасательный круг, Нриз твёрдо сказал:

— Приказ! Отменить все приказы, запреты и ограничения!

Поначалу ничего не произошло. Он чувствовал себя точно так же, как и минутой ранее. А затем… Словно человек, несущий тяжёлый груз так давно, что уже не замечает веса, сбрасывает его на землю, так и Нриз ощутил, что одни за другими исчезают путы, охватывающие его сознание, направляющие его поступки и мешающие ему делать то, что пожелает. Ему стало легче дышать, стоять, ходить и даже думать. Он будто за один раз сбросил пару десятков килограмм лишнего веса, словно притяжение планеты заметно ослабло. Он вдохнул полной грудью свежий лесной воздух и улыбнулся.

Вскоре улыбка увяла. Если запреты исчезли, то остался ли он верен Хозяину? Остался ли его верным рабом, либо же стал простым толстым стариком, не имеющим магии? Разорвал ли всё то, что связывало его с величайшим магом мира, или всё-таки остался собой? Существовал простой способ это проверить:

— Первая книга, которую я прочитал у Хозяина, называлась… — тихо прошептал он.

Слова застряли в глотке, вырываясь наружу только невразумительным сипением. Нриз громко рассмеялся. Приказы Хозяина абсолютны! Никакие жалкие распоряжения ни этого идиота Жорефа, ни его, Нриза, желания с ними не сравнятся! Теперь, оглядываясь назад, даже мысли о таких абсурдных вещах выглядели глупо — ведь само беспокойство о верности служило наилучшим доказательством.

Нриз опустил глаза на свои руки, крепко, до побелевших костяшек, сжимающих ручку котелка. Котелка с едой. Той самой едой, которую он так любит, которую готов есть в любое время дня или ночи. Которую он хочет есть и которую раньше ему не давали, несмотря на всё желание. Сильное желание. Такое сильное, что оно охватывало всё естество, превращаясь во всепоглощающую потребность. Противостоять которой не только не хотелось, но и не было ни малейшей возможности.

Нриз рухнул на колени, отшвырнул в сторону крышку котелка, запустил в остатки каши обе ладони и урча, чавкая и давясь, начал запихивать её себе в рот. Его не волновали ни вкус, ни запах, хотелось есть, пожирать, пока не останется абсолютно ничего, а потом найти ещё что-нибудь поесть, и ещё, и ещё. Жрать не переставая, не останавливаясь ни на секунду, досадуя, что требуется тратить время на поиски новой еды. Жрать, жрать, жрать!

— Нриз, с тобой всё в порядке? — прозвучал обеспокоенный голос Кениры.

Он инстинктивно повернулся и застыл, словно впервые её увидев. Смуглая гладкая кожа и огненно-рыжие волосы, сочетание, на Земле невозможное. Бесконечно длинные ноги, широкие бёдра и тонкая талия. Высокая грудь, преступно скрытая свободной блузой. Изящная шея. Прекрасное лицо, красиво очерченный рот с полными губами и ровными белыми зубами. Бездонные ярко-зелёные глаза. Нриз встал на ноги и сделал в её сторону пару неторопливых шагов, краем сознания отмечая неудобство из-за неожиданной тесноты в штанах. Эта сучка дразнила его, издевалась над ним и провоцировала! Вертела задницей и трясла сиськами! Ехала рядом с ним, ходила рядом с ним, спала рядом с ним! И за это существовало единственное наказание! Сорвать одежду! Принудить! Обладать!

— Нриз! — вскрикнула Кенира, когда одна рука схватила её за плечо, а другая сжала грудь.

Он рассмеялся. Она хотела помешать ему получить то, чего он желал больше всего на свете! Тщетно!

— Приди в себя! — жалобно сказала она. — Пожалуйста!

Мысль о неправильности происходящего безуспешно стучалась на краю сознания, нависала осознанием свершения непоправимого. Прилагая титанические усилия, он перевёл мозг в форсированный режим.

Мир цифр, формул и абстрактных понятий вспыхнул перед глазами, позволяя обдумать произошедшее, взглянуть с позиции отстранённого наблюдателя. Сразу бросилась в глаза неправильность и противоестественность поведения. Усиленно работающее сознание тут же нашло причины и выработало пути решения проблемы.

— Убрать все установки! — выкрикнул Нриз, крепко зажмурившись. — Исполнять только приказы, отмеченные словом «директива»! Последний приказ абсолютен и отмене не подлежит!

Он молча стоял, приводя сознание в порядок, пытаясь понять, стал ли он собой прежним, или до сих пор является животным, следующим только своим желаниям.

Мягкая ладонь коснулась его лица.

— Нриз, ты как?

— Спасибо, я в порядке! — ответил он, не раскрывая глаз.

— Можешь меня отпустить?

Нриз мгновенно пришёл в себя и осознал обстановку. Одна его рука впилась в плечо Кениры, а вторая до сих пор сжимала грудь. Мягкую, тёплую и восхитительно упругую.

— Извини! — сказал он и одёрнул руки.

— Надеюсь, ты мне расскажешь, что произошло, — сказала она.

— Возникла проблема, но я её решил. Этого больше не повторится.

Он повернулся, подхватил котелок и накрыл его крышкой. Из груды вещей, собранных Кенирой, выбрал тряпку и отёр ею лицо, подбородок и руки. Кенира взяла вторую тряпку и начала вытирать кашу у себя сначала с груди, а затем и с плеча. Нриз покраснел.

Чтобы уйти от неловкости ситуации, он торопливо поднял котелок и потащил к Рахару. Подёргав рогатину, убедился, что она хорошо держится, и повесил котелок в развилку между сучьев. Критически осмотрев конструкцию и покачав котелок взад-вперёд, недовольно качнул головой и полез в седельные сумы. Проволокой, извлечённой оттуда, он примотал сначала ручку котелка к рогатине, а затем закрепил крышку. Удовлетворённо кивнув, побросал в сумы оставшиеся вещи, продел запястье в петлю на рукояти дубинки и забрался в седло. Слегка поёрзав, убедился, что сидеть получается вполне сносно. Это тут же подняло настроение. Он смущённо улыбнулся Кенире и указал на место позади себя.

Дождавшись, когда та устроится сзади, Нриз поднял дубинку и, указывая ею как жезлом, сказал:

— Рахар, вперёд!

Первое время дорога проходила в полном молчании. Нризу не хотелось вспоминать неловкий момент, а Кенира ничего не говорила. Такая ситуация его полностью устраивала, позволяя сосредоточиться на дороге и обдумывании дальнейших действий. Следовало выбрать оптимальный путь, не только ведущий к намеченной цели в разумное время, но и позволяющий сбить со следа возможную погоню. Увы, Рахар, при всей своей покладистости, обеспеченной периодическими ударами дубинки по нервному узлу, для скрытного передвижения предназначен не был, так что вариантов имелось не так уж и много.

Нриз выбирал путь, стараясь направлять зверя не по мягкой земле, где оставались отчётливые следы, а по каменным выходам, благо здешняя местность была похожа на низкогорья фатерлянда. Но он не обольщался — путь проследить мог даже скверный следопыт, требовалось предпринять дополнительные меры.

— Не уверена, что мы направляемся, куда нужно, — наконец, подала голос Кенира.

— Ты права, но только в том случае, если бы нам требовалось пересечь границу кратчайшим путём.

— А нам не требуется?

— Кратчайший путь — самый очевидный. Преследователи, если знают о твоих целях, будут стараться его перекрыть.

— Боюсь, на долгий путь у нас не хватит припасов, — вздохнула она.

— Об этом я позабочусь, — пообещал Нриз.

На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь свистом ветра в деревьях и размеренным тихим топотом шести лап тигилаша.

— Хочу попросить прощения, — наконец, сказал Нриз. — Не буду пытаться оправдаться и сказать, что этого делать не хотел. Это будет неправдой. Вернее, не полной правдой.

— Я не требую объяснений, — ответила Кенира. — Признаюсь, было очень неприятно, но я видела, что ты был явно не в себе. Так что, если не хочешь, говорить на эту тему не будем.

Нриз покачал головой. Предложение было заманчивым, но лишь в самой ближней перспективе.

— Нам предстоит долгий путь. И если не решить всё сейчас, будет только хуже. Ты не сможешь доверять мне, а я, зная, что ты мне не доверяешь — тебе.

— Разумно, — сказала Кенира. — В таком случае, почему ты это сделал? Я понимаю, что это как-то связано с Поводком, но могу и заблуждаться.

Нриз молчал, подбирая слова.

— Что ты знаешь о работе Узды? — наконец, спросил он. — Я имею в виду сам принцип.

— Практически ничего, кроме того, что владелец Поводка отдаёт приказы, а зверь — беспрекословно их исполняет. Да и то, как видишь, мои знания ошибочны — Рахар меня не слушался.

Нриз фыркнул. Рахар не слушался вообще никого, так что подходящим примером не являлся.

— Жореф обожает звук своего голоса, а я частенько присутствовал во время продажи зверья. Да и нам он рассказывать о важности и сложности своего искусства очень любил. Братья сбегали под любыми предлогами, а я всегда слушал — ведь в это время можно было не работать.

— Мне он не показался любителем выдавать свои секреты, — сказала Кенира.

— Понятно, главного он не рассказывал, лишь общеизвестное. Но в подробностях. Так вот, самое главное: пусть зверь умеет исполнять словесные команды, слова владельца Поводка не имеют особого значения.

— Как это? — удивилась Кенира. — Нет, понимаю, на всё что я говорила, Рахару было наплевать, но считала, что с остальными зверьми…

— Дело в Поводке. И во владельце. Разумеется, в мозг животного закладывается определённый набор команд, включая вот такие, — Нриз потянул повод, заставляя Рахара сменить направление. — Но эти команды служат лишь для удобства и решающего значения не имеют. Ты можешь вовсе не знать риланат, но даже если отдашь приказ немецком…

— Немецком?

— Язык моей родины. Так вот, даже если ты отдашь приказ на любом из языков, зверь послушается. Потому что слушается он не слов — ему важно намерение, которое стоит за этими словами. И передаёт это намерение твоя элир.

Кенира схватывала на лету:

— То есть… То есть, после того как я передала тебе твой же Поводок, а ты отдал себе приказ сбросить все ограничения…

— Да. Мои мысли, намерения и желания стали иметь силу безусловного приказа.

— Ты смотрел на еду и тут же начал есть. Потом посмотрел на меня и собрался… — она сделала паузу.

— Именно! — со стыдом опустил голову Нриз. — Я едва тебя не изнасиловал. Ты — очень красивая женщина, Кенира…

— К моему глубокому несчастью! — угрюмо сказала она.

— Когда-нибудь расскажешь свою историю. Так вот, ты очень красива. И вызываешь определённые мысли у любого мужчины, даже у такого старика, как я. И пусть обычно у человека, даже у самого распоследнего подонка, есть мораль, воспитание, убеждения — целый набор внутренних ограничений, Поводок их обходит. Все желания становятся безусловными приказами, причём, эти приказы принуждают не только немедленно действовать, но и желать ещё сильнее. Самоподдерживающаяся и самоусиливающюаяся система. Если Поводок у другого человека, то внешнему воздействию сопротивляться какое-то время можно, пусть даже ценой невыносимой боли, но если приказ идёт изнутри…

Нриз замолчал. Он был рад, что сидит к Кенире спиной и не приходится смотреть ей в глаза.

— Ты не можешь сопротивляться, потому что мысли и так созвучны приказам, — догадалась она. — А то, что ты сделал — разорвал круг, наложил ограничения и отделил приказы от мыслей.

— Совершенно верно, — кивнул Нриз. — Так что, как видишь, меня можно не опасаться. Ну, или опасаться, но знать, что все мои поступки — действительно мои, а не следствие шальной мысли или случайного перепада настроения.

Нриз дёрнул поводья, заставляя Рахара прибавить шаг. Он рассказал всё, теперь дело было за ней. Но, насколько знал Нриз по земным передачам о жертвах изнасилования, или, в данном случае, о жертвах попыток изнасилования, надеяться на восстановление отношений не стоило. Впрочем, они лишь случайные попутчики, чьим дорогам вскоре предстоит разойтись, поэтому большого значения это не имело.

Мягкая ладонь легла ему на плечо.

— Спасибо, — просто сказала Кенира.

Её голос не являлся голосом жертвы. В нем звучали тепло и искренняя приязнь.

Нриз впервые за весь разговор повернул голову и широко улыбнулся.

— Не стоит благодарности.

— Но знаешь, — со смехом сказала она, — когда ты накинулся на еду, это было настоящей уморой.

— Эй! А вот это было обидно!

— Ты так грёб еду обеими руками, словно хотел в неё нырнуть!

— Неправда! Я был само изящество!

— Будь у тебя рот пошире, ты бы засунул туда котелок без остатка!

— Пф-ф-ф, — рассмеялся Нриз. — Я бы засунул туда десяток таких котелков!

Он ударил Рахара дубинкой, повесил её на рожок передней луки, снял пращу и сунул в неё камушек из мешочка, сделанного из остатков сумки. Раскрутив пращу над головой, он произвёл быстрый просчёт траектории и направил снаряд в переплетение ветвей одного из стоящих неподалёку деревьев. Раздался громкий треск, из кроны выпала птица, похожая на крупного глухаря, и рухнула на землю.

— И что ты там говорила о еде? — гордо задрав подбородок, спросил он.