Надломленные оковы

Глава 4 Тропами абсурда

В далёком детстве, когда родители умудрились купить новый замечательный Телефункен[5], Нриз особо обожал смотреть старые немые американские комедии. Те самые, где персонажи попадали в самые абсурдные ситуации: застревали в дверях, путались в собственных ногах, сталкивались между собой лбами, врезались в стены или расставленные в неподходящих местах препятствия. Где им падали на голову различные предметы, под ногами проваливался пол, а в лицо неожиданно прилетал торт. Эти герои вызывали своей нелепостью безудержный детский хохот, который органично дополнял жизнерадостные аккорды пианино, сопровождавшие особо глупые сцены.

Потом Ульрих вырос, экраны телевизоров увеличились в размерах и стали цветными, а вкусы со временем изменились — то, что раньше смешило, теперь вызывало лишь кривую улыбку недоумения.

И теперь, по прошествии многих десятилетий, персонажем подобной комедии стал он сам. И так уж получилось, быть им оказалось намного менее весело, чем смотреть со стороны.

Нриз не имел ни малейшего представления о предстоящем пути, он знал лишь о промежуточном пункте — границе с Федерацией Дариид, которую предстояло пересечь. Человеком, который знает, что делает, Кенира совершенно не выглядела — слишком уж ловко и без малейших сложностей её облапошил Жореф.

Что бы ни находилось в неё в сумке, этого бы на долгое путешествие через лес не хватило. У неё не имелось ни палатки, ни лежанки, ни топора (кроме того, что украл Нриз), ни сколь-нибудь значимых запасов еды, ни фляги, ни подходящей одежды. Не было и снаряжения — от оружия, до кухонной утвари, кроме, опять-таки, украденной Нризом. Ни едой, ни вещами Нриз делиться не собирался, пусть и прекрасно понимал, что стоит ей отдать приказ, он не сумеет ничего поделать.

Всё это выглядело преамбулой для весёлой комедии абсурда, когда двое идиотов, толстый и тонкий, отправились в длительное путешествие, взяв с собой глупого питомца. Нриз цеплялся за последнюю надежду — что он находится в мире магии и сверхчеловеческих возможностей, и что его новый рабовладелец — могучий маг, для которого путешествие через дремучие леса — как прогулка на заднем дворе собственного дома. И что большая сумка у неё за плечом — на самом деле магический контейнер, в котором находятся вещи и запасы на все случаи жизни.

Как и следовало ожидать, надежда оказалась тщетной. В сумке, куда Нриз успел заглянуть только мельком, находилась лишь сменная одежда, пара непонятных бумажных пакетов, какие-то свёрнутые в трубку бумаги и металлическая фляга с водой. И пусть последняя для путешествия действительно являлась необходимостью, но даже части проблем решить не могла.

Взяв пока ещё покладистого Рахара за повод, Кенира направилась по дороге, прочь от города и от заведения Жорефа. Они шли недолго, всего лишь пару десятков минут, пока не добрались до лесной чащи, близко подступавшей к дорожной обочине. Кенира достала из сумки бумажную трубку и развернула — та оказалась картой, причём, насколько понял Нриз, довольно скверной. И дело было не столько в недостаточной точности или неподходящем масштабе, сколько в отсутствии важных ориентиров типа некоторых рек и небольших озёр, а также элементов рельефа, таких как расщелины, скалы или большие холмы — всего того, что Нриз видел на телепортационной площадке Цитадели и сумел рассмотреть во время такого краткого, но столь незабываемого путешествия с Хозяином. Карта предназначалась для путешествия по дорогам, но не более, для контрабанды и нелегального пересечения границы она уж точно не подходила.

Несмотря на явное отсутствие навыков, Кенира довольно ловко забралась в седло и пригласила Нриза занять место рядом. Сразу же возникла ещё одна сложность — пусть седло и предназначалось для троих пассажиров, но даже самый безумный шорник не смог предположить, что придётся вмещать кого-то со столь впечатляющими габаритами. Места просто не хватало — задняя лука больно впивалась в задницу, а рожок невыносимо давил на пах. Сам процесс взгромождения туши Нриза запросто мог бы стать центральным эпизодом любой комедии, пусть даже Кенира приказала Рахару опуститься на землю, а Нриз использовал аналитический режим мозга, просчитывая каждое своё движение. В итоге Нриз кое-как разместился на самом дальнем сидении, поставив перед собой драгоценный котелок — зрелище, которое он собой представлял, непременно вызвало бы смех у случайного зеваки.

Ну а затем, когда Рахар проломил мордой густую придорожную поросль и направился в лес, оказалось, что всё, происходившее до сих пор, вовсе не являлось театром абсурда. Наоборот, оно являлось последними минутами нормальности, затянувшейся паузой перед началом главного веселья.

Началось всё почти хорошо — Рахар очень резво продвигался через лес, ловко огибая деревья потолще, проламываясь сквозь заросли кустарника и тонкие деревца. Он взбирался на крутые холмы почти не сбавляя скорости, и один раз даже ловко перепрыгнул глубокий овраг — так что Нриз, едва умещающийся в седле, громко завыл от боли и покрепче вцепился в драгоценный котелок. Но если оставить в стороне боль в паху и заднице, он не мог не признать правоту Куршала — звери мира Итшес являлись настоящими вездеходами, предоставляя своим владельцам вполне комфортный способ путешествий в самых суровых местах. Даже на секунду мелькнула мысль, что затея Кениры не так уж и безнадёжна.

Ну а затем, как и следовало ожидать, всё пошло наперекосяк. Нриз предполагал, что Рахар вот-вот придёт в себя и вновь превратится в ту самую невыносимую тварь, но и представить не мог, каким образом ощутит это на собственной шкуре. Той части шкуры, что покрывала его многострадальную задницу.

Рахар взбесился. Произошло это очень быстро и внезапно: вот он бежит по лесу, раздвигая кусты, переступая через брёвна поваленных деревьев и загребая шестью широкими лапами прелую листву, а вот скачет, словно взбесившийся мустанг, особо сильно подкидывая заднюю часть. Несмотря на специальные ремни, предназначенные фиксировать пассажиров даже во время самых крутых манёвров, удержаться в седле не удалось. Один из ремней не выдержал его веса и лопнул, а сам Нриз полетел на землю — только чудом успев перейти в режим форсированного сознания, чтобы сгруппироваться и приземлиться, просчитав траекторию падения и оставшись не просто в живых, но и избежав переломов. В отчаянном выпаде ему даже удалось подхватить свалившийся котелок, не расплескав при этом содержимое.

К его полной досаде, Кенира умудрилась удержаться. Она приказала Рахару остановиться, отстегнулась и легко спрыгнула на землю, поинтересовавшись его самочувствием. В ответ он проворчал что-то невразумительное, отказываясь принимать от рабовладельца сочувствие и заботу.

— Рахар, сидеть! — приказала Кенира.

Зверь недовольно опустил тело. Она сделала приглашающий жест и Нриз вновь попытался забраться в седло. Стоило только подойти и занести поднести ногу к стремени, эта тварь снова освирепела, начала брыкаться и махать хвостом. Нриз, ожидавший чего-то подобного, ловко отпрыгнул, спасая котелок.

— Рахар, замри! — резко сказала Кенира.

Несмотря на непосредственный приказ владельца и воздействие Поводка, снова залезть в седло не получилось. Сколько бы Нриз не пытался, какие бы приказы Кенира ни отдавала, но стоило Рахару почувствовать на себе вес Нриза, как он тут же сходил с ума и заходился в припадке бешенства. Кенира попробовала сесть верхом сама — и против её веса зверь никаких возражений не имел.

— Не знаю, что на него нашло, — извиняющимся тоном сказала она.

Нриз прекрасно понимал суть ситуации и у него имелось надёжное решение текущей проблемы. Но помогать тому, кто держал его в рабстве, он не собирался. Ради порядка он сделал ещё пару попыток взобраться на Рахара, затем встал, отряхнулся и заявил Кенире:

— Я пойду пешком.

Та открыла рот, чтобы что-то ответить, но потом махнула рукой и кивнула.

Разумеется, легче всего было бы вразумить глупую тварь и, пусть не очень удобно, но всё-таки поехать в седле. Но у Нриза имелись свои планы. В отличие от Жорефа, расстаться с которым мешала воля Хозяина, с Кенирой его не связывало вообще ничего. Да, отдай она приказ — и его пришлось бы исполнить, но, если бы Нриз где-то затерялся по дороге, поделать бы ничего не смогла. Выжить пару дней в лесу с котелком мясной каши сложной задачей не являлось, а абсолютная память позволяла легко ориентироваться и не терять направления. Поэтому, стоило Рахару начать перелезать очередной овраг, Нриз начал присматривать пути отхода.

Увы, как и обычно в его жизни, жестокая реальность тут же разбила все такие чудесные планы. Стоило сделать шаг в сторону, попытавшись исчезнуть в изгибах оврага, как виски тут же скрутила дикая боль, а сердце бешено заколотилось. Таким образом Нриз узнал на собственной шкуре, что передача Поводка не отменяет приказы предыдущих владельцев, и что приказ Жорефа «следовать за Кенирой и помогать ей добраться до границы» в силе до сих пор. Несмотря на то, что формулировка «помочь» являлась весьма расплывчатой и её было несложно обойти, но распоряжение «следовать» все возможности побега начисто отсекало.

— У тебя всё в порядке? — раздался взволнованный голос Кениры.

Она спешилась и склонилась над краем оврага, протягивая руку. Нриз проворчал что-то невразумительное и выбрался наверх сам. Подобная участливость была даже хуже жадной практичности Жорефа, в эти моменты Нриз готов был её ударить, если бы позволили установки рабского ярма.

Но вскоре месть, о которой так мечтал Нриз, пришла сама. Причём, с самой неожиданной стороны.

Рахар окончательно оправился от контузии, так успешно обеспеченной черенком от лопаты. И тот нрав, за который его так ненавидел Нриз, решил проявить вновь — на этот по отношению к текущему владельцу.

Он отказывался следовать в нужном направлении, отвлекался на любые звуки и движения. Вламывался в заросли приглянувшихся кустов, чтобы полакомиться ветками и ягодами. В одному ему ведомых местах зарывался мордой в землю, чтобы выкопать и съесть какие-то коренья, либо перекусывал трухлявые брёвна, а затем слизывал длинным языком насекомых и личинок. Он гонялся за лесной живностью — от небольших четырёхухих ланей, до крупных длинных грызунов, которые в местной экосистеме заменяли зайцев. Все попытки Кениры заставить Рахара форсировать глубокий ручей закончились крахом, да и взбираться на не слишком крутой холм он категорически отказался.

Несмотря на то, что Рахар следовал отнюдь не в заданном направлении, он всё же двигался, причём, довольно споро. И кому, как не Нризу было знать, какие расстояния запросто может покрыть непослушная собака, и как далеко она затащит несчастного хозяина? Как и Бенни, бывший пёс Нриза, Рахар двигался по непредсказуемой траектории. Как и за Бенни, за ним было трудно, почти невозможно поспеть. И если на прогулках мерзкую псину можно было взять на поводок и оттащить прочь, то с тигилаша, весящим в пять, а то и больше раз, чем сам Нриз, такой трюк бы не получился — наоборот, Рахар потащил бы его самого. Если бы не рваная траектория и частая смена направлений, Нриз бы окончательно отстал. Но и так приходилось идти максимально быстрым шагом, время от времени переходя на бег. Лёгкие разрывались, в ушах оглушительными барабанами колотил пульс, а котелок, крепко зажатый в руках, с пройдённым расстоянием становился всё тяжелее и тяжелее.

Наблюдая за безуспешными попытками Кениры принудить зверя к послушанию, Нриз вспомнил свои первые дни уборки в загоне и наконец, понял, почему так веселились Куршал и Гаратан. Вот только ему было совсем не до смеха. Виной тому являлись отнюдь не горящие лёгкие, сведённые судорогами ноги и отваливающиеся руки.

Перспектива остаться в лесной чащобе без еды и припасов, не имея возможности уйти от рабовладельца, откровенно пугала. Открывать свои козыри не хотелось, но он не видел выхода — его смерть в лесу, конечно же, потешила бы Хозяина, но только в том случае, если бы он о ней узнал. Бессмысленно гибнуть Нризу совсем не хотелось. Оставался ещё один вариант — преследователи Кениры. Вот только на них надежда была очень слабой — где гарантия, что, схватив свою жертву, те не прикончат Нриза как нежелательного свидетеля? Пусть, развешивая в открытую объявления о розыске, они и не скрывались, но тем не менее действовали в обход королевской стражи.

К счастью, от необходимости принятия немедленного решения его избавили подступившие сумерки. Кенира выбрала удобную ложбинку между двумя деревьями, резкими окриками загнала туда Рахара, поинтересовалась самочувствием Нриза и попросила помочь обустроить лагерь. Нриз чувствовал, что её просьба является именно просьбой и силы приказа не имеет. Но всё равно сделал вид, что подчиняется — нечего рабовладельцу знать пределы власти над своим рабом. Они нагребли две кучи листьев посуше, натаскали валежника, чтобы обустроить некое подобие кроватей.

Пока Рахар пасся, объедая листву на окрестном кустарнике и демонстрируя свою всеядность, Нриз тоже решил перекусить. Он снял крышку с котелка и взял в руки поварёшку. И пока Кенира давилась какими-то галетами, запивая водой из фляги, заново наполненной из протекающего неподалёку ручья, Нриз набивал брюхо недоваренной кашей.

А затем, ёрзая от впивающихся в бока веток, Нриз провалился в неглубокий беспокойный сон.

С каждым днём на звероферме Жорефа сердце всё больше и больше наполнялось отчаянием. Я понял, что с положением рабовладельца Жореф уже свыкся и даже начал находить в нём свои выгоды. Он стал использовать Нриза как для грязного труда в загонах, так и для важной работы с бумагами. Имея доступ к бухгалтерии, я прекрасно видел, сколько экономил Жореф, даже за учётом затрат на питание и убытков из-за мерзкого звериного корма, которым Нриз, отвратительно чавкая и давясь, набивал свою ненасытную утробу, окончательно похоронив надежду на похудание. Если бы не ощущение тепла и участия от моей богини, если бы она не нашла силы пару раз навестить меня в сновидениях, не знаю, смог бы ли я это выдержать, не утонул бы в ощущении безнадёжности и тоски.

А затем наступил день, который преподнёс множество открытий. У Жорефа обнаружилась совесть — как оказалось, он всё-таки тяготился рабовладельческим статусом, поэтому приготовился, выжидал подходящий момент. Выяснилось также, что той совести оказалось недостаточно, чтобы не воспользоваться случаем и не всучить клиенту свой самый проблемный товар, попутно очень неплохо нажившись на сделке.

Возможно, его обуяла жадность — ведь если он действительно хотел избавиться от раба, разумнее было продать самое лучшее животное, чтобы повысить шансы беглянки на уход от погони. Ну а возможно у него были свои резоны, которыми он ни с кем не делился.

Если эту Кениру поймают, высока вероятность, что преследователи узнают о рабстве Нриза. И раз сама девушка наложить Узду не может даже теоретически, то человек, профессионально занимающийся укрощением, тот, у кого этот раб провёл всё лето, станет первым и самым очевидным подозреваемым. И тут уже не помогут никакие клятвы молчания, заверенные хоть всеми богами Итшес вместе взятыми. Я ничего не понимал, и от этого непонимания начинала гудеть голова. Впрочем, и без этого имелось немало причин для головной боли, а странное поведение Жорефа не стояло даже в первом десятке пунктов длинного списка.

Кенира Валсар мне понравилась с первого взгляда. И дело было даже не в её красоте, пусть гораздо позже в лесу, когда она опустила свой шарф, выяснилось, что она очень красива. Мне понравились её сила и стойкость, которым позавидовал бы и бывалый мужчина, а для молоденькой девчушки они выходили и вовсе беспрецедентными.

Несмотря на погоню, на следующую по пятам опасность, она не согнулась под давлением. Она стойко вынесла напор Жорефа, и, будучи явно неопытной в торговле, сохраняла контроль над ситуацией, не позволив себя откровенно ограбить. И только потом, будучи загнанной в угол, в итоге всё-таки уступила. Но её сложно винить — не представляю, что бы делал на её месте, скажем, я.

Также мне понравилось её поведение в лесу. Столкнувшись со строптивостью всученного ей животного, она умудрилась сохранить присутствие духа. Не жаловалась, не ныла и не плакала, даже несмотря на то, что ситуация окончательно вышла из-под контроля, а такое могло сломить, повторюсь, и взрослого опытного мужчину. Она, став невольным рабовладельцем, не стала претендовать на имущество Нриза, на его запасы еды, котелок и топор — вещи, которые могли бы ей не только пригодиться, но и спасти жизнь. Она даже не командовала Нризом, облекая все свои пожелания в форму вежливой просьбы. И не бросила этого придурка, пусть он того ещё как заслужил.

Нриз же вёл себя как жирный капризный кусок дерьма. Оказавшись с девушкой в одной упряжке, он не сделал ни единой попытки помочь, облегчив учесть и ей, и себе. Его не тронула её ситуация, он отказался проявить даже обычную человеческую вежливость. Несмотря на то, что от её выживания зависела и его жизнь, он не приложил усилий улучшения общих шансов. И пусть он получил свою толику физических трудностей, но даже это не склонило его к сотрудничеству. Если бы он пошёл навстречу, всё сложилось бы по-другому. Он бы мог по-человечески поговорить, разъяснить свою ситуацию, договориться о взаимопомощи. Вместо этого вцепился свой котелок и вполголоса проклинал ту, что к его несчастьям отношения не имела, а в текущей ситуации сама являлась жертвой.

Мне в который раз стало мерзко разделять одно тело с этим человеческим мусором, иметь хоть что-то общее с подобным ничтожеством. И заранее зная, что ничего не получится, я всё равно призвал его в сон.

Он материализовался из клубов тумана в паре десятков метров от меня. Окружающее пространство заклубилось, потемнело и заблестело молниями, отражая моё душевное состояние.

Увы, ничего не изменилось. Его плечи чуть вздрагивали от резких раскатов грома, а зрачки сужались от ослепительных разрядов молнии, но это были рефлекторные реакции. Его сознание отсутствовало, пустой взгляд невидяще скользил по окружающей обстановке, не задерживаясь ни на чём конкретно. Я сделал шаг вперёд и возник, соткавшись из воздуха, прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки. Его взгляд прошёл сквозь меня, не фокусируясь и не видя.

— Эй ты, жирный кусок говна! Услышь меня!

Мои слова подхватил ураганный ветер, усиливая и превращая в оглушительный рёв. Он вновь вздрогнул, но и только.

— Перестань быть мразью! — кричал я.

Никакой реакции.

— Помоги ей! Не будь дерьмом! Просто помоги, ведь этим ты поможешь и себе!

И вновь мой крик души остался проигнорирован.

В который раз я почувствовал отчаяние. Мне хотелось кататься и выть от бессилия, от собственной неспособности повлиять на ситуацию и хоть что-то изменить. Он невозможности достучаться до него, достучаться до самого себя. И лишь тот поток тепла, приязни и поддержки, что тянулся через невообразимые дали и касался моего сердца, помог мне вновь остаться в себе, не утонуть в липкой пучине безнадёги.

— Убирайся прочь, — устало сказал я.

И повинуясь моей воле, фигура Нриза начала распадаться на потоки тумана. А вместе с ним — исчезать и весь окружающий мир, да и я в том числе. А как могло быть иначе, если он просыпался, а в мир бодрствования мне пути нет?

Проснулся Нриз от отчаянного крика. Медленно раскрыв глаза, он, кряхтя, поднялся с неудобной лежанки и оглянулся по сторонам. Прогнав последние остатки сонливости, он сфокусировал взгляд на Кенире. Та стояла, замерев в полнейшей растерянности, с каким-то по-детски беспомощным выражением, застывшим на лице. Не требовалось быть гением, чтобы догадаться, что именно привело её в такое состояние.

Как в приютившей их ложбинке, так и на соседней с ними поляне царил разгром. Земля была взрыта, огромные каменные валуны выворочены, кора на молодых деревьях содрана длинными лоскутами. Виновник этого разгрома гордо стоял на своих шести лапах, сжимая в широкой пасти остатки сумки Кениры. Содержимое было разбросано по всей поляне, подранное, растоптанное и пожёванное. Меньше всего досталось фляге — её лишь немного примяло. Всё остальное — одежда, карта, бумажник и какие-то теперь неопознаваемые предметы — было испорчено до полной непригодности.

Нриз прекрасно помнил, что Кенира хорошо привязала Рахара и что отдала приказ оставаться на месте. Догадаться, каким образом тот умудрился освободиться, не составляло никакого труда — толстая ветвь, служившая привязью, отсутствовала, а измочаленные остатки украшали характерные следы зубов. Оставалась лишь загадкой, как огромная шестилапая махина, состоящая из тонны брони, мышц и костей, умудриться не только устроить подобный разгром, но и сделать это абсолютно бесшумно, не потревожив спящих тревожным сном людей, лежащих неподалёку? Как умудрилась вытянуть сумку, которую Кенира не выпускала из рук, и почему не покусилась на котелок с кашей, стоявший рядом с лежанкой Нриза? Хотя, зная о зловредности и подлости Рахара, удивляться следовало лишь тому, что уничтожено не всё и не окончательно.

Кенира вышла из ступора, решительно развернулась и подошла к Нризу.

— Руку! — резким тоном сказала она.

— Чего? — удивился Нриз и на всякий случай сделал пару шагов вперёд.

— Вытяни руку, это приказ!

Не в силах сопротивляться, Нриз вытянул руку. Кенира протянула свою. Над её ладонью возникли два светящихся символа. Кенира коснулась руки Нриза. Обе печати погрузились в его ладонь. Но если одна из них, созданная Хозяином, растворилась, то вторая, служившая Поводком Рахара, прошла насквозь и вернулась в руку Кениры.

— Что вы собирае… — начал говорить Нриз, но из Кениры словно вынули стержень — она рухнула на колени и зашлась в судорожных рыданиях.

Нриз не мог поверить в происходящее. Он свободен! Он, наконец, стал хозяином самому себе! Теперь его ничто не удерживает, чтобы уйти куда угодно, делать что угодно. У него появилась возможность исполнить свою мечту: обрести магию и молодость, чтобы снова вернуться к Хозяину! Ну или, что гораздо более вероятно, погибнуть на пути к этой великой цели.

Он мог бы даже забрать Рахара — пусть Поводок по причинам, о которых у Нриза имелись вполне правдоподобные догадки, остался у Кениры, можно было снова воспользоваться дубинкой, добившись полного послушания.

Нриз сделал пару шагов к Рахару, но услышав тихие всхлипывания, резко остановился. Медленно развернувшись, подошёл к Кенире, присел на корточки и задал самый идиотский в мире вопрос:

— С тобой всё в порядке?

— Убирайся! — вновь зарыдала Кенира. — Ты получил свободу, так что уходи! Это приказ!

— Ты мне больше не приказываешь, — мягко напомнил Нриз.

— Уходи, — сказала она значительно тише. — Не стоит тебе быть рядом со мной. Ты погибнешь.

Нриз, лишь недавно собиравшийся действительно уходить, стал противен самому себе. Оглянувшись назад, он поразился своему поведению. Удивился той беспричинной ненависти, которую лишь недавно испытывал к молоденькой девчонке, что не сделала ему ничего плохого, лишь подчинилась непреодолимой силе обстоятельств.

— Твои волосы… — невпопад сказал он. — Они меняют цвет.

Некоторые пряди среди её чернильно-чёрных локонов посветлели и стали огненно-рыжими.

— Срок действия краски истёк, — тихо всхлипывая, пояснила она и подняла взгляд. — Это же театральный грим, он и должен накладываться быстро и действовать недолго.

— Глаза, кажется, тоже, — добавил Нриз. — Я имею в виду цвет…

Кенира окинула заплаканными глазами, ставшими теперь изумрудно-зелёными, разгром на поляне:

— И они. Обновить больше не смогу, как видишь, ничего не уцелело. Впрочем, это моя наименьшая проблема. Прости за истерику, это просто стало последним камушком. На мгновение мне показалось, что всё может получиться. Что удастся уйти. Что все усилия были не напрасны. А в итоге у меня непослушная тварь, на которой не уйдёшь от безногого младенца, ни еды, ни подходящей экипировки, ни денег. И хуже всего, я сама стала мерзкой тварью, ничтожней мух и червей — презренным рабовладельцем.

— Уже нет. Теперь я на свободе, — заметил он.

— Какая разница? Ничто в мире не изменит тот факт, что я им была. И плевать, что меня вынудили обстоятельства. Чувствую себя грязной, осквернённой!

Нриз промолчал, признавая правоту её слов.

— Для дальнего путешествия ты не очень-то хорошо подготовилась, — наконец, заметил он.

— Я и сама прекрасно это понимаю. У меня были деньги, я рассчитывала пополнить припасы в приграничье. Может даже найти приличную карту, а не то убожество, которого у меняя теперь и вовсе нет. Но заказ на мою голову прибыл быстрее ожидаемого, так что я решила не рисковать. Как видишь, ошиблась.

— Нет, ты поступила правильно, — возразил Нриз. — В других обстоятельствах это было бы верным решением. Если бы тебе достался нормальный тигилаша, то даже без припасов ты смогла бы…

— Но мне достался Рахар.

— Да, тебе достался Рахар. И я.

— Прости, Нриз, — почти неслышно прошептала Кенира.

— За что? — удивился он.

— Я могла дать тебе свободу сразу же. Могла… Нет, должна была отпустить, стоило нам выйти за ворота. Но сначала не сообразила, как это сделать, а потом, вчера вечером, мне просто стало страшно оставаться одной.

Нриз опустил глаза и ничего не сказал.

— Сейчас, когда надежды не осталось, я хотела отдать тебе и Рахара, но почему-то не получилось. Не подумай, я не специально. Мне казалось, что ты хоть как-то сумеешь с ним управиться. Я бы отдала тебе и оставшиеся деньги, но как видишь — она обвела рукой разгромленную поляну, — отдавать теперь нечего.

— А почему ты решила, что не сможешь уйти? — спросил Нриз.

Кенира грустно рассмеялась и указала в направлении, с которого они пришли. Увидав придавленную поросль, взрытую землю и сломанные деревца, чётко отмечающие их путь, Нриз хмыкнул.

— Если погоня не будет состоять сплошь из слепцов, меня найдут быстро. Без Рахара я далеко не уйду, ну а с ним… ты видишь и сам. Можно тебя попросить об одолжении?

— Каком? — удивился Нриз.

— Твой нож. Чем попасть в руки его ублюдочного высочества Одари Раэ одиннадцатого, лучше перерезать себе горло.

— Плохая идея, — сказал Нриз. — Я когда-то так делал, мерзкие ощущения. Обычным ножом ты не сможешь рассечь позвоночный столб, а с разрезанным горлом умирать довольно долго, тебя может спасти любой, обладающий навыками полевой медицины, не говоря уже о целителе.

— И что мне делать? — истерично захихикала Кенира.

Нриз пару раз несильно хлопнул её по щекам, чтобы привести в чувство.

— Я в порядке, — почти спокойно сказала она, — просто не вижу выхода.

Нриз поймал её взгляд и внимательно посмотрел в потухшие глаза. Решение, принятое во время разговора, окончательно окрепло: Нриз намеревался протянуть руку помощи. Эта помощь его бы не особо обременила, ехать на Рахаре — не тащиться пешком, да и оставаться в диком лесу одному категорически не хотелось. Но это не являлось главной причиной. Ему стало жалко Кениру. Стало жаль эту глупую молодую девчонку, по возрасту годящуюся ему во внучки, тщетно пытающуюся убежать от неотвратимой опасности. Что бы она ни натворила, чем бы не разозлила своего преследователя, это не стоило загубленной жизни. Нриз так долго плыл по течению, что теперь, когда возникла возможность принять решение самому — не подчиняясь обстоятельствам, не следуя чужому приказу, и не прислушиваясь к предательскому шёпоту из сновидений — он не имел права её упустить. В конце концов Хозяину нужен был не безвольный болван, а человек, способный стоять рядом с ним плечо к плечу. А для этого следовало сделать хотя бы первый шаг.

— Скажи, ты не против, если мы немного изменим маршрут?

— Маршрут? Мы? Но я же сказала…

— Не обещаю, что не будет трудностей. Не обещаю успеха. Не обещаю, что выживем. Но у нас будет шанс.

Кенира поднялась на ноги и выпрямила голову. Сломленная женщина, смирившаяся с предстоящей смертью, куда-то исчезла. Вместо неё перед Нризом стояла настоящая валькирия — исполненная силы и решимости. Налетевший порыв ветра очень удачно взметнул теперь полностью рыжие волосы, чтобы подчеркнуть эту картину.

— Веди. Я сделаю всё, что потребуется.

Нриз усмехнулся.

— Замечательно! Собирайся, мы навестим моего старого и единственного друга.