Наказание любовью

Глава 11

Диана проснулась и увидела, что солнечный свет пробивается в комнату через шторы. Девушка вздрогнула и обернулась. Она была одна.

Лежа в постели, она чувствовала возвращающийся страх. Диана боролась до тех пор, пока совсем не обессилела, и кричала, пока его губы не заставили ее замолчать.

С ней не могло такого случиться, говорила она себе, подавляя рыдания, зная, что никакой ошибки нет, это действительно произошло здесь с ней, будто бы с пленницей, прикованной цепью.

Казалось, что ее перенесли в другое столетие. Эта огромная комната не подходит для современной девушки, которая была поймана, украдена и изнасилована.

Диана поднялась и пошла босиком к окнам. Ей нужен был свежий воздух. Она открыла окно, и солнечный свет проник в комнату, до ее слуха донеслись плеск волн и крики чаек. Внизу перед ней был сад, пестревший яркими цветами, за ним простиралось изумрудно-синее море, тихо, с серебристыми барашками, накатывающееся на желтый берег. Она увидела корабль, который казался маленькой черточкой на горизонте, и когда он исчез, она почувствовала себя как моряк, потерпевший кораблекрушение, наблюдающий за тем, как исчезает единственный шанс на спасение.

Отвернувшись от окна и подойдя к зеркалу, ахнула, увидев свое отражение: волосы были взъерошены и спутаны вокруг лба, щеки бледны, а вокруг глаз темные круги от пролитых вчера ночью слез.

Вспомнив о слезах, она почувствовала стыд. Ей следовало быть гордой и оставаться неподвижной, когда поняла, что сопротивляться бесполезно, а она умоляла и рыдала.

Диана на минуту опустилась на стул перед туалетным столиком и тут же испуганно вскочила от тихого стука в дверь, которая тотчас открылась. Вошла Маргарет с утренним чаем.

Когда Диана наконец спустилась вниз, отказавшись от завтрака, было уже десять часов. Она надеялась, что Ян уедет и она, оставшись одна, получит возможность убежать. Но ошиблась, он ждал ее внизу, в холле.

— Доброе утро, — произнес он так радостно, как будто вчера между ними ничего не произошло.

Она не ответила. Сквозь открытую дверь девушка увидела машину, и на какое-то мгновение ее сердце радостно забилось в надежде, что он отпустит ее, но тут же услышала:

— Я подумал, что сегодня утром вы захотите прокатиться на машине по острову, а днем мы сможем поездить на лошадях.

Несмотря на плохое настроение, Диана не могла не заметить красоту, окружавшую ее. Проехав некоторое время, Ян повернул машину в гору, и наконец они остановились, не доезжая несколько ярдов до большой пирамиды из серых камней.

— Это могила моего деда, — объяснил он.

И хотя Диана не проявила интереса, он немного рассказал ей о старике, как он безраздельно господствовал в своем крохотном королевстве.

Диана оглянулась и увидела материк, на который она так жаждала попасть, и поняла неприступность этой крепости. Вершины Бен Невиса трудно было достичь без чьей-либо помощи.

Свежий ветер вернул румянец ее щекам. Это было прекрасное утро, запах вереска, смешиваясь с соленым морским воздухом, создавал необыкновенный аромат. Чайки кричали над ними, белея в небесной голубизне, тетерев перелетел в долину, взметнулся бекас, потревоженный их приближением, с полей поднялся выводок зеленых ржанок, утки, образуя правильный треугольник, пролетели над ними по пути к своему сапфировому озеру.

В пути Диана не произнесла ни слова, и спустя какое-то время они повернули обратно к дому.

За обедом она сидела молча и угрюмо, хотя Ян не обращал на это никакого внимания.

Поскольку отказаться она не могла, ей ничего не оставалось, как после обеда по предложению Яна переодеться для верховой езды.

К счастью, одежда была в чемодане, поскольку в Париже она ездила верхом. Молодой француз, который был влюблен в нее много лет, всегда предоставлял свою конюшню в ее распоряжение, когда бы она там ни появилась.

В этот день было слишком тепло, и ей не нужно было надевать жакет. В шелковой блузке и бриджах, сидя на прекрасном сером жеребце, Диана походила на стройного красивого юношу.

— Когда я покупал Старлайта, — произнес Ян задумчиво, — я думал, что он вам очень подойдет.

Сам он сидел, слегка натягивая поводья, на прекрасной гнедой лошади. Но Старлайт вел себя безупречно, и Диана не могла не быть довольной.

Легким галопом они отъехали от замка, а на ровной дороге дали свободу своим лошадям. Они летели над землей, лошади двигались легко, слышался только стук копыт. Когда наконец остановились, Диана, раскрасневшаяся и сияющая, забыв обо всем, кроме своего кратковременного удовольствия, прокричала радостно:

— Это было прекрасно! Лошадь просто великолепна!

— Я очень рад, — ответил Ян, но его улыбка напомнила Диане, где она находится, и, избегая его взгляда, она поскакала дальше.

Они обогнули болота с северной стороны острова и повернули на восток, пока не добрались до побережья. Здесь была песчаная полоса золотисто-коричневого цвета и достаточно плотная для того, чтобы по ней можно было скакать галопом. Впереди, в миле от них, была видна убогая лачуга, построенная на скале, над отметкой верхнего уровня воды. Из ее трубы поднимался дым, и, несмотря на свое решение не разговаривать, Диана не смогла преодолеть любопытство и заметила:

— Какое необычное место для жилья!

— Оно принадлежит старой Нанет Кармикаэл, — ответил Ян. — Ее считают колдуньей, все думают, что это принесет несчастье, если она будет жить рядом с фермами или даже просто на самом острове, поэтому она и пытается найти убежище на побережье, где, согласно суевериям, нельзя сотворить зло. Наверное, люди думают, что оно смывается приливом.

— Она что, действительно колдунья? — спросила Диана.

Ян засмеялся.

— Я знаю ее с тех пор, когда был еще маленьким мальчиком, и, насколько я понимаю, она единственный человек, который страдает в этой ситуации.

В этот момент они увидели старую женщину, стоящую в дверях с поднятой к глазам рукой, старающуюся рассмотреть тех, кто подходил к ее дому. Ян поздоровался.

— Привет, Нанет! — сказал он по-галльски. — Как поживаешь?

— Никак лаэрд собственной персоной, — произнесла она, выходя из дома и останавливаясь в нескольких футах от него.

Одета она была удивительно: с голыми ногами и в коротком разорванном и неимоверно грязном килте, поверх которого было надето невероятное количество блузок и шерстяных кофт, повязанных разорванной шалью когда-то красного цвета.

Ее растрепанные и неухоженные волосы выбивались из-под шотландского берета. В ушах были большие сердоликовые серьги, а костлявые пальцы украшали многочисленные кольца. Она выглядела достаточно странно, и это вводило в заблуждение фермеров, веривших в колдовство.

— Я вижу, Нанет, твоя лачуга все еще цела, — продолжал Ян. — Я думал, весенние штормы смыли ее.

— Да, да, она все еще здесь, — пробормотала она, — но кто бы знал, как было тяжело. Хотя потом было полно дерева, прибитого к берегу, прекрасного дерева от кораблей, которые не выдержали шторма, как дом Нанет.

Диана не могла понять, о чем они говорили.

— Красивая леди, — заметила Нанет Яну, — в самом деле красивая, — но доставляет тебе сердечные неприятности, я вижу это, мой прекрасный лаэрд!

Она пристально смотрела на Диану своими темными задумчивыми глазами и продолжала бормотать про себя, но так тихо, что Ян не мог ничего расслышать. Он подумал, что она забыла про них, собрал поводья, но, прежде чем попрощаться, она добавила:

— Я вижу неприятности и у нее тоже… настоящие беды…

Ни слова не говоря больше, она повернулась и пошла обратно к своей хижине.

— Что она сказала обо мне? — спросила быстро Диана. Но Ян не ответил и пришпорил коня, который помчался вперед по песку, и Диане ничего не оставалось, как, бросив последний взгляд на старую странную женщину, последовать за ним.

В замке их ожидал чай, но до того, как они закончили его пить, Яна вызвали по делам, и Диана осталась одна. Она прошла в библиотеку, просматривая книги на дубовых полках, затем осмотрела столовую, зал и картинную галерею. Замок произвел большое впечатление. Даже ее неопытному взгляду было ясно, что гобелены — просто бесценны, а великолепная резьба в столовой — уникальна.

Портреты предков семьи Кастэрсов были написаны известными мастерами, и им не было цены.

Особенно хорош был портрет Яна, когда он был мальчиком, написанный Сергантом, и им же написанный портрет старого лаэрда. Сергант, с его мастерством и гениальным изображением характера, не имел более подходящей натуры. Старик был изображен стоя, одетым в килт и плед, с собакой у ног, на лице была написана мудрость, доброта и искренность, но также и галльский темперамент, и сила прирожденного правителя.

Стало смеркаться, Диана поняла, что приближается время ужина, и она должна переодеться. Однако, оставшись одна в своей комнате, почувствовала, что ею снова овладело беспокойство.

Она корила себя за то, что провела день именно так, впрочем, у нее не было другого выбора, а оставшись в своей комнате, она все равно не смогла бы осуществить побег. Она искала телефон, но его не было, вспомнила, как Ян говорил, что на острове нет ни почты, ни телеграфа.

Диана сразу подумала о лодке, которая привозила почту на остров, но тут же услышала, что моторная лодка Яна забирает с континента почту два раза в неделю.

Находиться здесь было все равно, что на необитаемом острове, но справедливости ради надо было добавить сюда многие удобства цивилизации.

Если бы слуги говорили по-английски, она смогла бы подкупить их, хотя не была в этом уверена, так как видела обожание, с которым они относились к Яну, слуги подчинялись ему так, будто они были его рабами.

За пределами замка все, кого бы они ни встречали, кланялись или приветствовали его, их лица светлели при его приближении, как будто он был не только их лаэрдом, но и другом. Будучи неглупой, Диана скоро поняла, что Ян был здесь королем среди своих подданных, она не могла рассчитывать даже на малейшую помощь со стороны жителей острова.

Девушка ходила по комнате, потирая виски и стараясь что-нибудь придумать, пока не обнаружила, что у нее осталось всего десять минут на переодевание. Она с трепетом ждала приближающуюся ночь, и это было основной мыслью, когда она шла к ужину. Диана даже постаралась сделать себя менее привлекательной — надела строгий черный костюм, убрала со лба назад волосы, не стала накладывать румяна и надевать украшения, хотя не смогла удержаться от того, чтобы слегка не подкрасить губы.

Ей в голову не приходило, что она выглядела естественной и более привлекательной, чем обычно. Строгость ее платья оттеняла белизну кожи и темное золото волос. Ее бледные щеки подчеркивали глубину и красоту ее глаз.

Яну очень хотелось попросить ее всегда выглядеть именно так, поскольку отсутствие украшений делало ее более скромной.

Они промолчали весь ужин. Все попытки Яна поддержать разговор оказались тщетными. Диана едва дотронулась до еды, спазм сжимал ее горло.

— Я хочу написать несколько писем, — сказала Диана. — У вас нет возражений, если я отправлю их отсюда?

— Конечно, нет. Не скрою, я должен попросить вас дать мне их просмотреть. Я не могу позволить, чтобы отряды спасателей штурмовали мой остров.

Диана вздохнула, она ожидала подобного ответа. Медленно тянулись минуты, отсчитываемые старинными часами, стоявшими в углу комнаты. Диана остро ощущала приближение момента, когда надо будет идти ложиться спать. Нервы были напряжены до такой степени, что она уже готова была кричать. Наконец она не выдержала и резко вскочила, мягкая юбка обвилась вокруг ее колен.

— Вы просили меня выйти за вас замуж, — проговорила она дрожащим голосом. — Неужели у вас ко мне нет ни капли жалости? Вы не можете этого сделать!

— Моя жена должна быть достойна моего дома. — Она почувствовала такое презрение в его голосе, как будто он ударил ее. — Теперь я не женюсь на вас. Кроме того, — добавил он, — с какой стати я должен?

— Если бы я была мужчиной, я бы убила вас за это! — проговорила она с яростью.

— Но вы не мужчина, — ответил он, поднимая ее на руки. — Вы только очень привлекательная женщина.

Несмотря на ее яростное, но бесполезное сопротивление, он понес ее наверх.