Наложницы. Гарем Каддафи

5 Хозяин вселенной

Среди элитных блюд диктатора, «избранных жертв», на которых он зарился, встречались жены и дочери суверенов и глав государств. Не став тем, кем хотел — «царем Африки», Муаммар Каддафи мечтал обладать хотя бы их женами. Таким образом он хотел всех превзойти. Но на этой территории немыслимо было прибегать к принуждению и силе. Здесь требовались умение, дипломатия и чувство такта. И много расходов, много денег. Некоторые жены быстро поняли, что могут получить от Вождя все, и сами искали с ним встреч с целью добиться от него финансовой помощи для больницы, фонда, какого-либо проекта, близкого их сердцу. Он щедро ее раздавал и, конечно же, с лихвой этим пользовался. Некоторые дочери глав африканских государств с более свободными нравами, чем в Ливии, привыкшие жить на широкую ногу, напрашивались к нему в Триполи и не стеснялись просить у «папы Муаммара» профинансировать свои каникулы, учебу или бизнес-проект, как, например, открытие производственной компании телевизионных программ. Для них был открыт кабинет Вождя, а потом его комната. Дочь экс-президента Нигера долгое время имела с ним тесную связь и сопровождала его в многочисленных официальных поездках. Но Полковнику нравилось также рисковать и соблазнять жен под самым носом их мужей. Большие международные саммиты давали ему возможность раскрыть все свои таланты.

В одном из шикарных кварталов Триполи мне назначила встречу женщина сорока лет, которая многие годы проработала в протокольной службе Вождя. Одна из ее подруг рассказала о моем расследовании, и она согласилась принять в нем участие. Это было так неожиданно после целой серии систематических отказов! Маленькая, хрупкая, живая, она не носила платок и смотрела мне прямо в глаза, дружелюбно и, можно сказать, с вызовом.

— Я считаю своим долгом поговорить с вами, — сказала она. — Я не смогла участвовать в восстании, поднять оружие против Каддафи. Я вам клянусь, что я бы очень хотела это сделать. Вы увидите, что, рассказывая правду о том, чем на самом деле был его режим, я некоторым образом вношу свою лепту в революцию.

Как же она была разочарована с первых же дней, поступив к нему на службу! Она утратила всякие иллюзии по поводу Вождя и его намерений. Она думала, что будет работать на Ливию, служить цели, провозглашенной искренним пророком. А столкнулась лицом к лицу с системой откатов, разврата и сексуальной коррупции, уничтожившей все ее убеждения. Она пыталась придерживаться официального курса, старалась, чтобы ее работа была безупречной. Но ей не потребовалось много времени, чтобы понять: сексуальная озабоченность Каддафи запятнала весь режим и могла вдребезги разбить сколь угодно тщательную организацию саммитов и визитов глав государств, чем занималась ее служба. Она была возмущена.

— Он играл с огнем, мы постоянно сталкивались с дипломатическими инцидентами. Он плевал на все правила. Одна из приглашенных жен славилась своим интересом к школам. Нашей задачей было организовать программу, соответствующую ее ожиданиям, встречу со специалистами в области образования, посещение учреждений. Все же в День Д[18] тщательно отработанная программа проявила себя: за дамой приехала машина из Баб-аль-Азизии для «личной беседы» с Вождем. Беседа! Это, конечно же, не имело никакого смысла. И о школах можно было забыть. А на следующий день женщина получила чемодан с 500000 долларов наличными и золотое или бриллиантовое ожерелье.

В ноябре 2010 года Третий саммит стран Африки и Европейского союза был организован в Триполи. Часть сотрудников протокольной службы была занята созданием атмосферы гостеприимства для жен глав государств, равно как и подбором подходящих для них развлечений. На каждую из них заводилось досье с фотографией и резюме. Для всех перемещений им предоставлялась сопровождающая. В день их приезда в кабинет начальника аэропорта, где хранились все досье, явилась Мабрука Шериф. Она изучила все фотографии первых леди и остановилась на одной из них, которая отличалась особой привлекательностью и шикарной шевелюрой.

— Сделайте мне фотокопию ее карточки. Это для Вождя.

Первый день прошел по правилам, вечером каждая делегация разместилась в своем месте пребывания. На следующий день Мабрука созвала службу протокола:

— Сопровождайте меня во время вручения подарков.

Итак, машина отправилась в турне по отелям и элитным резиденциям, где разместились различные делегации. И служащая протокола, такая же изумленная, как и некоторые жены, поражалась роскоши подарков.

— Мне кажется, что я многое видела, но это… Я не могла опомниться! Там были такие потрясающие колье!

Мабрука приняла таинственный вид:

— Когда ты увидишь, что купили женщине с той фотографии…

Действительно! Когда она предъявила шкатулку, предназначенную для жены главы африканского государства, которая славилась своим изощренным вкусом и скандальным кокетством, у всех глаза вылезли из орбит: просто захватывало дух при виде этого бриллиантового гарнитура.

— Я не знала, что подобные вещи существуют. Это было… как колье из научной фантастики.

Мабрука прошептала:

— С вами хотел бы встретиться Вождь.

Дама согласилась.

Вечером в отеле «Риксос», пятизвездочном дворце в центре Триполи, проходил официальный ужин. Каддафи восседал во главе столов, расположенных в форме буквы U, в окружении глав государств. Женщин рассадили за тремя круглыми столами. Как будто случайно Мабрука присела рядом с той роскошной первой леди. По окончании ужина, когда все вставали, она взяла ее за руку и устроила так, чтобы пересечь дорогу Вождю, который, естественно, остановился и рассыпался перед ней в комплиментах. В два часа ночи Мабрука позвонила служащей протокола:

— В котором часу будет подан самолет для этой женщины?

— В десять.

— Я пришлю тебе машину. Сделай так, чтобы она оказалась в Баб-аль-Азизии в девять часов.

— Об этом не может быть и речи! Завтра утром я должна организовать отъезд всех делегаций, у меня и без того полно забот!

— Ладно, я сама этим займусь. Но позаботься о том, чтобы задержали самолет.

В 10 часов утра муж сидел в зале ожидания аэропорта. В 11 часов его супруги по-прежнему не было. И в полдень тоже. Служащие протокола и делегации пребывали в заметном замешательстве. В 13:30 наконец прибыла непринужденная и улыбающаяся женщина, с разорванной молнией на своем облегающем костюме.

В другой раз Сафия, жена диктатора, устроила званый ужин в роскошном вращающемся ресторане, расположенном на двадцать седьмом этаже небоскреба в Триполи. Когда около полуночи закончилась трапеза, от современного комплекса, расположенного на берегу моря, отъехал кортеж автомобилей, развозивших первых леди по отелям. Вдруг от колонны отделилась одна машина. Шоферу было приказано самым незаметным способом следовать в Баб-аль-Азизию. Вот только об этом никого не предупредили в отеле. Делегация, ответственная за сопровождение женщины, всполошилась, и у начальника протокола чуть не случился апоплексический удар.

— Позор! — орал он на ливийских организаторов. — Где сейчас супруга президента? Как вы могли потерять среди ночи жену главы государства?

Его попытались успокоить: в Триполи совершенно безопасно, она всего лишь задержалась. Взволнованный, в панике, с телефоном в руке, он не знал, кому звонить. Не имея больше никаких аргументов, служащие протокола предпочли скрыться. Их смутила эта ситуация, но по крайней мере они не волновались о том, где находилась жена президента. Впрочем, она вернулась в половине четвертого утра.

Мне рассказали множество подобных историй в подробностях. Касающихся супруг глав государств, равно как и жен министров зарубежных стран, жен послов, председательниц делегаций. И даже о дочери короля Саудовской Аравии Абдаллы. Каддафи был готов на все, чтобы заполучить ее и таким образом жестоко отомстить ее отцу, который тогда еще был наследником престола. В распоряжении ливийских сводниц имелись любые средства, чтобы привести к нему эту молодую женщину. Но все же, не добравшись до нее, интриганки убедили одну марокканку, проживающую в Саудовской Аравии, притвориться принцессой всего на одну встречу, после которой ей вручили приличную сумму компенсации. Безумный от гордости Полковник был одурачен.

Иногда в горящем взгляде моей собеседницы, да и многих других, я, кажется, замечала все ту же тревогу, которую в самом начале видела у Сораи: «Поверит ли она мне? Сможет ли она мне поверить? Все это настолько нелепо!» Я записывала без комментариев. Просила детали, даты. Она их называла, по-прежнему умоляя не выдавать имен. Кстати, чуть позже мне подтвердят многие из этих историй две переводчицы, которые работали в той же службе, а также представители нынешней власти.

Наконец, существовали априори запрещенные жертвы, а значит, в высшей степени желанные для того, кто обладал всеми правами: любовницы и жены его сыновей и кузенов. По этому поводу ходило много слухов. Один предводитель повстанцев заверял, что невестка Каддафи, живущая сейчас за границей, лично призналась ему в том, что ее тошнило от нравов этой «дегенеративной» семьи, и в том, что она десятки раз поддавалась настойчивым требованиям Вождя. Я на этом не особенно задерживалась, сочтя это лишь очередным злоупотреблением внутри семьи, насчет которой больше никто не питал иллюзий. Но мое внимание привлекла первая полоса газеты «Ливия аль-Джадида», на которой было размещено интервью с одним из ближайших кузенов Каддафи. В стране, где прессе всегда затыкали рот и где тема секса была по-прежнему запретной, эта статья произвела ошеломляющий эффект. У Саеда Каддафа Эддама интервью взяли в тюрьме, и он признался в том, что его жена была жестоко изнасилована его кузеном Каддафи. Он рассказывал, что это было предумышленное насилие, совершенное человеком без стыда и совести. Если тот хотел какую-то женщину, «ему лишь стоило включить ее в клан, племя или семью», за исключением тех случаев, когда он использовал жену, чтобы унизить мужа. Он говорил, что изнасилования совершались многократно, в то время как его отсылали в военные командировки, и в конце концов его жена, его «большая любовь», разорвала всякие связи с кланом Каддафи, быстро подала на развод и в спешке устроилась на работу за рубежом. Чтобы спастись самой. И защитить их дочь, так как она не хотела, чтобы «семья дважды подверглась той же участи». Человек, известный своими разнообразными проступками и близостью к Вождю, подбирал удивительно жалобные и душещипательные выражения. «Он съел ее, как горячее блюдо, и довел до того, что она возненавидела себя за то, что была женщиной».

Итак, я помчалась в мисуратскую тюрьму Аль-Худа. Обвинение было чрезвычайно серьезным, и, насколько я знаю, это был первый случай, когда мужчина из его семьи, чья бывшая жена в конечном счете сделала карьеру дипломата Организации объединенных наций, проявив себя ярой защитницей Полковника, подвергся риску попасть на «заминированную территорию». Несколько лет назад по той же причине одного из кузенов Каддафи подвергли ужасному публичному самосуду.

Меня провели в его комнату, которая находилась в медсанчасти тюрьмы, где хаотично громоздились чемоданы, ящики, книги и медикаменты, в углу стояло инвалидное кресло. Завернутый в коричневую джеллабу, кузен Каддафи принял меня, лежа в постели. Одной пухлой рукой он подпирал голову в тюрбане с синими помпонами, другую руку погрузил в тарелку с финиками и какими-то сухофруктами. Плохо выбритый, с пронырливым взглядом, выпирающим животом, изможденный и ослабевший, он напоминал мне пашу с восточных миниатюр. Родившийся в 1948 году, он выглядел на десять лет старше и был частично парализован. Но он не казался недовольным своей судьбой, требовал к себе внимания, за ним ухаживали, и он был рад тому, что у него здесь полно времени на то, чтобы написать свой третий роман. Итак, я начала беседу с размещенного в ливийской газете интервью, откровенно радуясь тому, что такой человек, как он, сможет пролить свет на сексуальные преступления диктатора. Чувство неловкости… Он прочистил горло, встряхнул головой, чтобы избавиться от хитрого помпона, выскользнувшего из тюрбана, и попытался принять важный вид:

— Это недоразумение.

— Что?

— Я никогда не говорил о сексуальных преступлениях.

— Это, наверное, не ваши слова, но вы описали действия Каддафи, который удалял вас от дома и в это время принуждал вашу жену к…

— Моя бывшая жена всегда была мне верна! Моя честь чиста!

— Ведь сейчас речь не о ней. Вы обвиняли именно Каддафи в…

— Ни в чем! Я подам жалобу на газету, которая все это выдумала. Я не желаю, чтобы меня вспоминали как замешанного в подобных преступлениях! Негоже это — выносить на публику дела семьи!

Он был непоколебим. Невозможно было вернуть его к той теме. И мы принялись ходить вокруг да около. Он и мысли не допускал о том, чтобы обвинять своего кузена:

— В могиле умерших не роются, один Бог может их судить.

Но он был настолько озабочен идеей избавить себя от подозрений в сопричастности к преступлениям Каддафи, что постарался создать приличную дистанцию между ним и собой.

— Будучи человеком разумным, я не мог утверждать, что он совершал подобные неблаговидные поступки. — А чуть позже сказал: — Я, бедуин, считаю, что он высмеивал наши ценности. — И в конце: — А как военный, лично создавший казарму Аль-Саади в 1979 году, где находится могила моего отца, я был в ужасе оттого, что он оскверняет это место, привозя туда всех этих женщин. Мне это было противно!

На следующий день после этой встречи я поспешила в редакцию газеты, которая напечатала интервью об изнасиловании. Действительно, из тюрьмы звонил Саед Каддаф Эддам, жутко смущенный реакцией своей семьи на статью. Но главный редактор подтвердил каждое слово, утверждая, что речь в ней идет о том, что уже давно знал весь Триполи. Впрочем, продолжение интервью (но уже на другую тему) вышло в другом номере газеты, где в центре страницы было фото кузена Каддафи, говорящего… в микрофон своего интервьюера. Да, речь блистательного кузена была записана.