Нарушая ПОРЯДОК

Глава 4 Великая Мудавия и её милые коридоры власти

Глава 4

Великая Мудавия и её милые коридоры власти

Ещё месяц назад я, если не учитывать многочисленные анекдоты, знал о Мудавии лишь то, что такое государство существует.

Если это вообще можно называть государством.

Южные подступы к империи — протяжённая и во многих отношениях сложная территория, зажатая между, собственно, Равией и её исконными главными противниками с их бесчисленными сателлитами. Лоскутное одеяло здешней политической карты местами меняет окраску чуть ли не каждый год, иные карликовые образования успевают появиться и исчезнуть с «игровой доски» ещё до того, как новости об их возникновении доходят до севера. Относительно стабильные страны жадно тянут в разные стороны, причём нечасто действуют грубой силой. Здесь куда проще решить вопрос деньгами, чем устроить на порядки более дорогую военную операцию в дальних краях.

Подкуп, шантаж, «дворцовые перевороты», диверсии: «тихая война» не прекращается ни на день. Южане неослабно давят, мечтая устроить вокруг Равии кольцо сплошного ада, имперцы, естественно, этому давлению всячески сопротивляются. Ни те, ни другие не стремятся напрямую захватывать проблемные территории: слишком бедные и труднодоступные земли, оборонять их за счёт скудных местных ресурсов сложно, развивать дорого и, ввиду близости противника, обычно бессмысленно. Здесь нет ничего такого, за что стоит цепляться всеми силами. Северяне просто хотят сохранять статус-кво вечно, их недруги всячески им в этом препятствуют.

И ни те, ни другие в приграничные забавы серьёзно не вкладываются. Тут главное, потратить меньше противника, нанеся ему при этом больше ущерба. То, что при этом век за веком страдают местные жители — никого не волнующая проблема местных жителей.

Вечная буферная зона.

Но, разумеется, случаются исключения. Мудавия — одно из них. Нет, эта «недострана» не настолько привлекательна, чтобы северная аристократия полностью подмяла её под себя, сделав, фактически, своей вотчиной. Единственная здешняя ценность — легендарные рудники Ссеха. Из них за долгую историю разработок много чего добывали, но на фоне главной тамошней ценности всё прочее не имеет значения.

Богатые месторождения руд лунного металла — редкость невообразимая и столь же невообразимая ценность. Поэтому за земли Мудавии все окрестные политические игроки просто обязаны были веками воевать не жалея жизней и денег. Однако есть нюанс — добыча на рудниках Ссеха ведётся с очень и очень давних времён. Тысячи и тысячи лет, многие километры подземных выработок и сотни карьеров успели нарыть. Естественно, в первую очередь копали там, где содержания повыше, и сейчас хорошие залежи лишь в полузабытых легендах остались. Современная ситуация такова, что ради крупиц драгоценных минералов иной раз приходится вкладывать больше, чем за эти самые крупицы получается выгадать. Говоря проще, шахты давно уже работают на грани рентабельности (а то и за гранью).

В общем, актив не сказать, что сильно выгодный, однако, ввиду стратегической ценности лунного сырья, даже при таких раскладах привлекательный. И ради контроля над ним Равия год за годом вкладывается в Мудавию: поддерживает деньгами и оружием, завозит продовольствие, оказывает прямую военную помощь. Это одна из немногих заграничных территорий, где империя столь долго держит воинские контингенты. Тоже недешёвое удовольствие.

Деньги, деньги и снова деньги. Они вливаются в Мудавию неослабевающим потоком, что вмиг пропадает в этих засушливых краях до капли. И большая часть этих капель банально оседает в чьих-то карманах без малейшей пользы для Равии. Коррупция на таком удалении от метрополии краёв не знает. Любого причастного к денежным потокам здесь можно смело вешать, ни один невиновный при этом не пострадает. Именно по анекдотам про тотальное мздоимство я и получил свои первые представления об этой стране.

Однотипные шутки о чёрной финансовой дыре Мудавии — неиссякаемая тема для столичных юмористов. Даже самые типичные для этой страны новости обычно выглядели теми же анекдотами. «Деньги, выделенные на борьбу с воровством в снабжении экспедиционного корпуса, были украдены». «Средств, в Равии достаточных для обеспечения каждого солдата полным латным доспехом, в Мудавии почему-то хватает лишь на сандалии на деревянной подошве».

Первое моё впечатление о господине Аммо Раллесе — это один их тех самых полностью обнаглевших чиновников. Причём не из последних. И дело не только в высокой должности, по его виду заметно, что для казни он созрел.

Скорее даже перезрел.

Жирный до состояния, когда число подбородков сходу не оценишь, разодетый богато-вульгарно, физиономия «я тут хозяин жизни», пальцы едва просматриваются из-под изобилия дорогущих массивных перстней.

Меня смутил лишь взгляд с прищуром. Очень уж умные глаза, будто насквозь тебя просвечивает. И веселья в них более чем достаточно, что несвойственно тупым хапугам из шаблонных анекдотов про Мудавию. Видно, что дружит с чувством юмора, и на совесть его ничего не давит.

Нетипично для казнокрада.

Аммо Раллес — глава имперской миссии. Первое лицо среди всех равийцев, присутствующих в Мудавии. Это если не считать меня, разумеется. Но я — явление здесь временное, а он не первый год работает. И если хотя бы часть тех анекдотов правда — мимо него все эти нецелевые использования средства проходить не могут. Однако опыт двух жизней ещё на стадии официальных приветствий начал нашёптывать, что рано на толстяка вешать ярлык «Главвор». Да, непричастных здесь нет, но жизнь — сложная штука, не стоит торопиться всё упрощать, навешивая ярлыки на всех подряд, не разбираясь.

Когда глава попросил о беседе тет-а-тет, я отказывать не стал. Тем более что это с его стороны он был один, а со мной группа поддержки оставалась: Кими, Паксус, и Дорсу почему-то не сиделось в главном зале миссии. А ведь там угощают и наливают, никаких тебе скучных бесед.

Впрочем, здесь тоже наливать не жалели. Плюс с первой минуты хозяин попросил обходиться без формальностей, что превращало встречу особого посланника императора и главы миссии в почти дружеский разговор без лишнего официоза.

— Господин десница, вы позволите угостить вас и ваших людей вином? Уверяю, ничего подобного вы никогда не пробовали. В Равию такое уже давно не поставляют, я и здесь лишь чудом достал единственный бочонок. Эррийское игристое, урожай, что случается лишь один раз в пять лет. Тот самый год, когда ветра почти всё лето дуют с гор, а не с моря. Это придаёт винограду особую силу, но, увы, скверно сказывается на изобилии лозы. Оттого цена даже на месте производства высока, и чем дальше его везут, тем становится выше.

— Страшно подумать, сколько Равия за это винишко заплатила, — вздохнул Паксус.

Толстяк на это ответил, ничуть не обидевшись:

— О! Молодой господин, вижу, вы знакомы с не самыми мудрыми россказнями о том, что дальше миссии деньги из имперской казны не уходят.

— Не самыми мудрыми? — вскинулся Паксус. — Все так говорят. Не могут же все ошибаться.

Аммо Раллесс вскинул руки:

— Молодой господин, вы посмотрите вокруг. Что вы видите? Скучный дом, скучная обстановка. На столах недостаток изысканных блюд и напитков, эррийское, которое я вам сейчас предложил, из моих личных запасов и приобретено за мои личные средства. Я, знаете ли, человек не такой уж и бедный, могу себе позволить. Да вы на моих людей посмотрите: как одеты, как выглядят. Нет, я не могу отрицать того, что некоторые деньги могут оседать в их карманах. Но сами посудите, насколько эти деньги велики? Вы видите лишнюю роскошь? Нет, не видите. Нет у нас средств, чтобы излишества оплачивать. Империя не так много выделяет, а оплачивать приходится как раз многое. При таких раскладах приходится учитывать каждую монетку. Мои люди разве что на продажных дамах не экономят, но здесь, в Мудавии, это не самый дорогой товар. Далеко не самый.

— Продажных дамах? — зачем-то уточнил Паксус.

— Молодой господин, а что вас удивляет? Мало кто из моих людей здесь со своими семьями. Увы, не всякая порядочная женщина согласится отправиться надолго в такую глушь. Вот и приходится мужчинам выкручиваться известными способами. Кстати, я так понимаю, что вы тоже без супруги. Да и служанок с вами нет. От всей души могу порекомендовать Обитель Сладких Фиалок. Не сравнить, конечно, со знаменитыми заведениями столицы нашей великой державы, но вы наверняка приятно удивитесь. Здесь, несмотря на дурной климат и нищету, нередко вырастают достойные... гм... фиалки.

— Можете перед ним не распинаться, — грубо вмешался Дорс. — Сердце Паксуса навечно принадлежит Приюту Колючих Лилий.

— Тому самому приюту, что в Саду Красных Лепестков? — изумился Аммо Раллес.

— Угу, — подтвердил Дорс. — Тому самому, где сплошные извращения.

Лицо толстяка озарилось искренней широченной улыбкой:

— Ну надо же! Как это неожиданно! Вот кто бы мог подумать, ведь с виду такой скромный молодой господин. Человек столь изысканных вкусов обычно выдаёт себя даже без слов: особым поведением, одеждой, украшениями. Действительно неожиданно. Можно сказать — пикантный сюрприз. Ах вы хитрец! Ну раз так, пожалуй, Обитель Сладких Фиалок вам не слишком подходит. Но не отчаивайтесь, для истинного ценителя всегда можно подобрать альтернативу. Я, конечно, не могу вам обещать уровень Приюта Колючих Лилий, но гарантирую, что совсем уж разочарованным не останетесь. Жаль, вы слегка задержались в дороге. Всего-то неделю назад при одном очень уважаемом заведении проводилась милая забава в саду. Прекрасные юноши изображали рейдеров Тхата. Из одежды у них были лишь пояса и цветочные венки, из оружия лёгкие шёлковые плети. Гости заведения, в свою очередь, изображали конное ополчение, загоняющее рейдеров. Лошадей в сад, разумеется, не запустили, в их роли выступали более зрелые и мужчины спортивного телосложения. Из одежды на них были лишь...

— Господин Аммо Раллес, может мы лучше о делах поговорим? — чуть ли не взмолился Паксус. — Я думаю, господину деснице неинтересно слушать про эти ваши развлечения в садах. Чак, ты ведь очень хотел узнать про тех разбойников.

— Чак? — удивился толстяк, заинтересовавшись этим куда больше, чем упоминанием разбойников.

— Это прозвище господина десницы со времён обучения в Алом Замке, — пояснила Кими. — Там не принято называться настоящими именами. Для вас он Гедар Хавир Кроу, или десница императора Кабула, истинного и величайшего владыки всех земель центральной, южной, северной, западной, восточной, речной, болотной, дикой, горной, лесной, нижней и верхней Арды. И прочего-прочего...

— Не слишком правильно прерывать титулование нашего императора, — с укоризной прокомментировал Аммо Раллес. — Но, раз уж мы просто беседуем, предлагаю не заострять внимание на некоторых деталях. А что за разбойников вы упоминали?

— Они напали на нас в сутках езды от последней караванной заставы со стороны Мудавии, — ответила Кими.

— В сухих степях злодеям делать нечего, но караванная тропа — другое дело, — заявил на это глава миссии. — Частенько шалят, ничего удивительного. Хотя нападать на эскорт десницы, это, разумеется, уже перебор. Много ли их было?

— Неважно, сколько, — вмешался я. — Важно то, кто это такие. У вас тут как обстановка? В степи часто маги разбойничают?

— Думаю не больше, чем в иных местах, — ответил Аммо Раллес.

— А маги с Чёрным солнцем юга часто встречаются?

Глаза толстяка резко сузились:

— Вы в этом уверены? Господин десница, прошу простить меня за дерзкое сомнение, но то, что вы сейчас сказали, звучит слишком уж необычно.

— Честно говоря, никогда прежде этот навык в деле не видел, — признался я. — Но сходится с описанием во всех деталях. Очень уж характерная картинка, не представляю, с чем его можно перепутать.

— А это не могла быть качественная иллюзия?

— Иллюзия? После того, как я убил мага, эта иллюзия тут же рассеялась с таким взрывом, что меня забросало землёй с головой, а клочья лошадиных туш раскидало на сотни шагов.

— Да уж... для иллюзии как-то слишком реалистично... — задумчиво протянул Аммо Раллес. — Никогда прежде наши, гм... дорогие гости с далёкого юга в северной степи не показывались. Нет, я не стану категорично отрицать, что такого никогда не случалось. Вполне могли незаметно шнырять и подчищать всех свидетелей своих прогулок. Но, в любом случае, надолго такое в тайне сохранить нереально. Все глаза не прикроешь, а мудавийцы любят разговаривать. Ну а я очень люблю их слушать. И люди мои это дело любят.

— А южнее здесь как обстановка? — уточнил я. — Разбойникам с Чёрным солнцем никто удивляться не станет?

— Именно Чёрному солнцу здесь где угодно ещё как удивятся. Господин десница, даже на дальнем юге носители подобных навыков нечасто встречаются. Здесь, на моей памяти, никто ничего особенного не демонстрировал. А уж Чёрное солнце увидеть не проще, чем вторжение Хаоса. Очень уж специфическое умение, его просто так получить невозможно. Все носители люди непростые и работают на своих сюзеренов, а не продают свои услуги, где попало и кому попало. Среди рейдеров Тхата немало самых разных магов, но откуда там взяться таким умельцам? Совершенно не тот уровень и не те люди. Обычные наёмники и всякая криминальная мелочёвка, засылаемая соседями. Конечно, они разбавляют их своими военными, но те в меньшинстве и тоже особо не блещут талантами. Нападение на вас, похоже, уникальный случай. Не исключено, что оно именно ради вас организовано. Вы, надеюсь, смогли взять пленников?

— Конечно. Но без толку, никто ничего не знает. Всё как вы сказали: это или местный криминал, или обычные наёмники, набранные на юго-востоке. Никто их с деталями операции не знакомил. Возможно, замысел знали лишь тот маг и командир отряда. Увы, ни тот, ни другой встречу с нами не пережили. Однако я склонен с вами согласиться, в степь они пошли не погулять, а караулили крупную рыбу. Очень может быть, что я и есть та рыба. Если так, учитывая то, с какой срочностью меня направили сюда, получается, в Равии у шпионов есть какая-то быстрая связь. Даже слишком быстрая.

— Или они охотились не именно за вами, а просто перекрывали кратчайший караванный путь в Раву, — заявил Аммо Раллесс. — Вы по пути следов недавних схваток не замечали?

— Там не тропа, а широченная полоса, где караваны могут двигаться разными путями. Наш наблюдатель постоянно замечал разбитые телеги и прочие подозрительные следы, но не могу сказать, были ли среди них свежие. Если там недавно воевали, мы могли пройти в паре километров и ничего не заподозрить. Господин Аммо Раллес, к чему этот вопрос?

— Мы ждём очередную поставку уже вторую неделю, и, боюсь, уже не дождёмся. Из-за степных разбойников караваны приходится хорошо охранять, но не настолько хорошо, чтобы отбиться от мага с Чёрным солнцем. Это совершенно иной уровень, и я вам, господин десница, прямо скажу: мы здесь, со своей стороны, обеспечить безопасность пути и раньше не могли, а сейчас тем более не можем. Нам требуются люди. Гораздо больше людей. В переписке с имперской канцелярией мне неоднократно намекали, что в скором времени может подойти подкрепление и дополнительные деньги. Однако с вами всего лишь горстка людей, а сами вы не торопитесь про обещанное подкрепление рассказывать. Деньги тоже не вижу. Признаться, я в замешательстве. Экспедиционному корпусу требуется полноценное снабжение, а мы в последнее время выкручиваемся исключительно за счёт местных ресурсов. Они не бесконечны, да и не бесплатны, несмотря на ничтожное качество. И с нынешним финансированием даже их получать затруднительно. Вы только представьте, до чего мы дошли, если выплаты офицерам задерживаются уже седьмой месяц.

— Деньги я привёз.

— Наконец-то прекрасная новость, — улыбнулся Аммо Раллес и тут же помрачнел: — Обоза я при вас не видел, следовательно, вряд ли можно рассчитывать на большую сумму. А вам немало придётся оставить для здешних, так сказать, аристократов.

При упоминании мудавийской знати Дорс приглушённо выругался, и даже Паксус, ни разу не замеченный в снобизме, скривился.

Заметив негативную реакцию, толстяк счёл нужным отреагировать:

— Вижу, ваши юные спутники прекрасно понимают, сколь смешна здешняя аристократия. Собственно, это слово здесь совершенно неуместно. Думаю, некоторым мудавийцам будет лестно, если о них кто-то так отзовётся, но среди нас публично так высказываться не рекомендуется. Здесь скудные земли, ресурсов слишком мало, чтобы всерьёз возвыситься, потому и в давние времена с благородными дела обстояли не очень, а сейчас их и упоминать нежелательно. В ходе Лунных войн и последующих мятежей эту пародию на аристократию вырезали под корень. Жалкие остатки были изгнаны и давно стали историей. С тех пор официально власть в Мудавии принадлежит народу. Под народом здесь подразумевается самая зажиточная прослойка: богатое купечество, крупные землевладельцы, хозяева рудников с ценным сырьём. Из их числа формируется Народный совет, на котором раньше открытым голосованием избирался Первый друг народа. Точно не знаю, как там было изначально, но сейчас места в Народном совете давно поделены и передаются по наследству, а Первый друг народа, фактически, здешний князёк по праву рождения. Давно уже нет никаких выборов, совет тянет власть на себя, Первый друг на себя. Так и живут в непрерывной грызне. Если увидите, как толпа людей на улице кого-то режет, не обращайте внимания, это обычные издержки местечковой политики. Мы, разумеется, здесь никого к благородным не причисляем и, как бы, стоим в стороне от всех дрязг. Однако с кем-то работать надо, и потому, по традиции последних десятилетий, приходится полностью и во всём поддерживать Первого друга народа. Сейчас это Ицхим девятый. Уже по цифре понятно, сколько поколений его семейство удерживает за собой местный, так сказать, трон. Именно Ицхиму придётся что-то заплатить, и малой суммой тут обойтись нельзя. Он наша главная и, по сути, единственная опора. Портить с ним отношения и в обычное время неправильно, а сейчас, с такими сложностями в снабжении, ссориться совсем уж глупо. Он, разумеется, знает о вашем прибытии, и отреагирует на это сам. То есть связываться с ним не надо. Даже мне, простому имперскому служаке, не пристало напрашиваться на приём к нему, а уж вам и вовсе. У самого последнего благородного империи статус несопоставимо выше, чем у этого ничтожного князька. Учитывая, как сильно он рассчитывает на нашу армию и деньги, или сам вскорости примчится, или устроит вам торжественную встречу у себя. Ставлю на первое, потому что в таком случае ему не придётся оплачивать пир и прочее из своего кармана.

— Что он за человек? — спросил я. — То, что он жадный, я уже понял из ваших последних слов. Слышал, в столице, его подозревают в связях с врагами империи.

— Ох уж эти слухи, — под доброму улыбнулся Аммо Раллес. — Могу вас заверить, что на сложные интриги и двойную игру Ицхим неспособен.

— Мне кажется, вы сейчас намекаете не на его преданность империи, а на что-то другое.

— Да, господин десница, дело вовсе не в преданности. Дабы не плодить лишних претендентов на фамильные богатства, в семье Ицхима принято из поколения в поколение заключать браки между не самыми близкими родственниками. Этим в той или иной мере грешат по всему миру, дабы держать всё накопления и власть в одном кулаке, а не дробить по наследникам, но именно здесь ситуация осложняется печальным уровнем медицины. Поправка дефектов, что случаются при продолжительном отсутствии свежей крови, не всякому лекарю по плечу. Это задача посложнее отращивания потерянных частей тела. Даже в империи специалистов, способных взяться за такую операцию, по пальцам можно пересчитать. И надо учесть, что успех никто из них не может гарантировать. Увы, некоторые медицинские навыки даже у нас недоступны, а те, что в той или иной мере способны помочь, требуют невообразимых затрат. Здесь же, в Мудавии, с этим не просто хуже, а, можно сказать, вообще никак. Зубы дерут кузнечными щипцами без снятия боли, что уж тут говорить о большем. Поэтому Ицхим девятый вырос пареньком славным, но с некоторыми отклонениями от того, что принято считать нормальным.

— Паренёк? — удивился я. — Если не ошибаюсь, ему уже больше сорока лет.

— Именно так, господин десница, не ошибаетесь. Но, как я и говорил, он вырос с некоторыми незначительными отклонениями. Злые языки поговаривают, что и не вырос вообще. Возрастом мужчина, разумом ребёнок. Причём ребёнок, скажем так, не гениальный и не сказать, что добродушный. Пока был жив его дед, неприятные черты характера Первого друга народа как-то удавалось сдерживать. Но после того как старика злодейски погубили лазутчики Тхата, он, временами, ведёт себя несносно.

— Вы про регента? — уточнил я. — Не знал, что в его смерти замешан Тхат. Говорили о самоубийстве.

Аммо Раллес всплеснул руками:

— Ну надо же, как прекрасно вы подготовились к этой поездке. Даже не знал, что в империи кто-то собирает столь незначительные сведения и считает нужным доводить их до десниц. Да, убийство лазутчиками Тхата — официальная версия, сомневаться в которой не рекомендуется. Но нам-то, тет-а-тет, усомниться можно, так что вы правы, и следует говорить о суициде, или, скорее, о смерти по неосторожности. Старика обнаружили в хлеву среди свиней. Перед тем, как умереть, он так тщательно измазался навозом, что скотники его не сразу узнали. На регенте не имелось никакой одежды, на его шее была затянута удавка, на стене висела картинка фривольного содержания. Все знали, что любил он, как бы это сказать... побаловать себя в одиночестве. В интимном смысле побаловать. Случалось, позволял это себе даже на людях, и в какой-то момент начал практиковать самоудовлетворение в сочетании с удушением.

— Да что за бред? — не выдержал Дорс. — Рукоблудство — ладно, но душить-то себя зачем?

— Молодой господин, скажу вам, как человек знающий много интересных вещей: некоторые затейники от этого получают особое удовлетворение. Регент чересчур увлёкся играми с удавкой, так сказать, фатально переборщил. То есть Тхат здесь совершенно ни при чём, хотя гибель регента в их интересах. Можно, конечно, предположить, что именно лазутчики южан коварно научили его рискованной забаве, но, по мне, это как-то слишком уж коварно и непредсказуемо. Все их тайные операции куда более топорны и рассчитаны на максимально быстрый результат.

— А навозом он зачем обмазался? — спросил Паксус.

— Ох, молодой господин, даже мне на такой вопрос совершенно нечего ответить. Я ведь говорил, у них вся семейка такая... с необычными отклонениями. Могу долго про их выходки рассказывать, но не лучше ли будет обсудить предстоящий приём?

— Вы о чём? — не понял я.

— То есть как это о чём? Господин десница, у нас здесь, конечно, не посольство полноценное, а всего лишь скромная миссия, но это никого не освобождает от обязанностей. Мы должны обеспечить вам достойную встречу. То есть, торжественный приём.

Я кивнул в направлении двери, из-за которой доносился шум пиршества:

— А это что? Разве не приём в нашу честь?

— Ну что вы! Нет, конечно! Просто гостеприимные хозяева встречают уставших путников. Скромный ужин для своих, ничего серьёзного, да и для дела пользы нет. По моему мнению, приём не только желателен, а и обязателен. Ицхим девятый непременно будет на него приглашён, что позволит сгладить некоторые шероховатости этикета, обязательного для вашей с ним встречи. И, главное, в таком случае встреча будет проходить на нашей территории. То есть, вам не придётся посещать Дворец народа. Это резиденция Первых друзей народа. Нам всем нежелательно там показываться, а вам, как деснице императора, тем более.

— А что с этой резиденцией не так?

— Ну... для вас, как бы, репутационные риски такого посещения минимальны. Однако чем вы дальше остаётесь от дворца, тем лучше. Для всех нас лучше. У резиденции, как бы, особая аура. Я не о древних проклятиях или чём-то подобном, тут всё проще и одновременно сложнее. Как-то раз один из предков Ицхима девятого вознамерился возвести дворец, подобного которому даже в Раве не существует. Ни один мастер за это дело не брался, потому как задача ставилась непосильная как для их профессиональных навыков, так и для казны Мудавии. Неудивительно, что, в итоге, правитель отыскал какого-то мошенника, который клятвенно заверил, что всё построит быстро, красиво и недорого. Разумеется, обманул, денег и умений у него хватило лишь на относительно приличный главный фасад. Тот, что обращён на Народную площадь. В остальном успехи оказались куда скромнее. Работы, по сути, сосредоточились на одном крыле. Во втором лишь галерею за парадными дверьми поставили, на чём и остановились. Первому другу народа, полагаю, долгое время ничего кроме фасада и отдельных благопристойных участков не показывали. Средства большей частью куда-то бесследно исчезали, меньшая их часть тратилась на поддержание строительной суеты в первом крыле. Таким вот образом мошенник валял дурака несколько лет и мог валять дольше, но наследнику тогдашнего правителя не понравилось, что по казне эхо гуляет. Народному совету это, разумеется, тоже не нравилось. Проявив с наместником редкостное единодушие, в один прекрасный вечер они принялись задавать Первому другу народа неприятные вопросы. Он при этом так разволновался, что взял, да скончался скоропостижно. Как стоял, так и упал, да ещё и ударился неудачно. Так сильно стукнулся, что голова отвалилась. Звучит, конечно, странно, но все свидетели, как один, уверяли, что именно так оно и было, никто ему не помогал. Дальше наследник продолжил беседу уже с тем мошенником. И общение начал с того, что приказал доставить его в галерею несуществующего второго дворцового крыла, где горе-строителя ждали коновалы. Никаких вопросов они задавать не стали, а просто лишили казнокрада мужского достоинства. По слухам, использовали для этого самые тупые инструменты своей профессии и работали неторопливо. На этом грандиозная стройка завершилась, а страна получила нового правителя. Столь резкие изменения во власти оставили неизгладимый след в общественном сознании мудавийцев и привели к появлению необычной традиции. С тех пор проштрафившиеся представители здешних высоких кругов частенько повторяют судьбу того жулика. То есть, отправляются во второй коридор дворца. Там по сей день нет ничего, кроме той недостроенной галереи, и галерея эта, по понятным причинам, популярностью не пользуется. В народе про неё ходят разнообразные и при этом однотипные шутки. Услышите фразу «перепутал коридоры» — речь именно об этой традиции.

— А если действительно случайно не туда зайти? — опасливо уточнил Паксус.

— Ну... так как обе главные двери дворца одинаковы, теоретически, перепутать их действительно можно. Страшилки говорят, что если такое случилось, назад дороги нет. Бедолаге остаётся идти только вперёд, к тем самым коновалам. Если кто-то удостаивается аудиенции у Первого друга народа, впоследствии над ним могут подшучивать, спрашивая, туда ли он зашёл, или вышла путаница. Обычный вздорный юмор для простолюдинов, но, всё же, не рекомендую давать повод для таких шуток. Конечно, в глаза такое говорить не посмеют, но всё равно не рекомендую. Империя и её десница не мишень для скабрезностей быдла.

Дверь резко распахнулась, в комнату ворвался Арсай:

— Гедар... Господин десница, там... Там Глас. Наш император хочет говорить. Прямо сейчас. Слово императора!