Настоящий Спасатель 2. Назад в СССР

Глава 17

Я чмокнул бабушку в щеку. Она успела собрать мне в дорогу пирогов.

В дверях я столкнулся с дедом. Мы обнялись на пороге.

— Куда бежишь? В ОСВОД вызывали?

— Ну ты, как всегда, самый осведомленный дед в городе, — ответил ему я, — откуда знаешь?

— Так все на ушах стоят. Как сообщили, что всю милицию, погранцов подняли прочесывать берег, так сразу следом стали водолазные группы собирать. Ветров давеча пропал.

В памяти мелькнула эта фамилия.

— Что за Ветров?

— Голова с Малой Поляны, — его вроде в Обком вызвали, говорят — пропесочили по пятое число.

Я вспомнил, что Ветров был первым секретарем горкома довольно крупного прибрежного города Малая Поляна. Я среагировал на эту фамилию, потому что где-то ее слышал. Мне казалось, что в доме Солдатенко. Они, вроде, работали вместе и Ветров был зависим от моего врага.

— Не знаю, дед. Но да, звонили с ОСВОДа. Сказали, что по тревоге. Наверно ты прав.

— Ты погодь, не беги, у тебя нож есть?

— Нет, дед ножа нет.

Он посмотрел с укоризной и направился в свою комнату. Через минуту он вернулся, держа в руках ножны сделанные из латуни.

— На вот, отцовский. Береги его. На серьезное дело идешь. Тебе без подобающей оснастки никак нельзя.

Он протянул мне клинок.

Я посмотрел на резиновую бочкообразную рукоять на которой кольца чередовались с пазами. Почему-то казалось, что я что-то подобное видел в своем «вечном» сне. Я принял клинок в обе руки, по-японски и чуть обнажил лезвие.

Но ощущение дежавю становилось все более явным, настолько, что я невольно нахмурился.

— Не артачься*(артачиться — не повиноваться, сопротивляться). Он старый но еще нас с тобой переживет. Конструкционная сталь, высоколегированная, коррозионно-стойкая. Добротная вещь. Смотри не его посей в море.

— Спасибо дед, я и не артачусь — я приподнял нож в ножнах, — я даже не знал, что у тебя он от папы остался.

— Да всё никак случай не представлялся вручить его тебе, пусть служит верой и правдой. Ты много чего не знал.

Бабушка стояла в передней, опираясь дверной косяк и вытирала слезы своим передником.

Секундное ощущение дежавю пропало. Я вернулся и приобнял её.

— Ба, не смей плакать! Все будет хорошо!

— Я от счастья.

Мы ехали по дороге в Малую Поляну по нижней трассе, идущей почти у самого моря на служебном РАФике загруженном водолазным оборудованием.

Боёк вводил меня в курс дела. На Побережье шум поднялся нешуточный.

Информация рассказанная дедом о Ветрове подтвердилась. Он действительно пропал.

Судя по слухам, за верхушку некоторых курортных городов взялись всерьез. Прокуратура возбудила уголовные дела о крупных хищениях социалистической собственности.

Следователи и прокуроры азартно взялись за партийную и управленческую верхушку.

Масштабы происходящей коррупции становилось все сложнее скрывать. Однако эту великую чистку в регионе начали тогда неспроста.

Ветров бесследно исчез после того, как его разнесли в пух и прах в обкоме. Предшествовало этому много событий. Что-то мне рассказывал Серега по дороге, что-то я слышал краем уха из разговоров обычных обывателей.

Конечно, к этой информации нужно было относиться скептически и «всё делить на два». Но по прошлому опыту я знал, что народная молва в некоторых случаях довольно точно описывала происходящие процессы и детали биографии обсуждаемого чиновника.

Когда-то Ветров строил объекты, после войны в шестидесятых и в семидесятых все черноморское побрежье отстраивалось почти с нуля.

Сегодняшние роскошные санатории, дома отдыха и пансионата, до этого строительства, по большей части, представляли из себя скопление «сараев», вокруг одного двух каменных или кирпичных корпусов.

Большая стройка — большие проблемы. Но кроме проблем это ещё и большие возможности. Всем нужен цемент, металлопрокат, стройматериалы.

Партийное руководство городов, областей, краев, республик проблемы и трудности начальников строек не интересовали.

Давай сдачу объектов в срок или сваливай с должности. Тот, кто умудрялся организовать своевременную поставку материалов и обеспечить стройку кадрами, был в фаворе.

Все верха закрывали глаза на взятки, подношения и подарки со стороны снабженцев сбытовикам. Которых в свою очередь поддерживали деньгами и административным ресурсом руководители строек.

Ветров поднаторел в этих играх. И через несколько лет превратился в настоящего зубра — тирана хозяйственника умеющего добывать всё. Свои сотрудники его боялись и уважали за это.

Партийное и городское руководство ставило его в пример другим. То что, он для подарков, взяток и подношений пускал часть материала налево, как бы не замечалось.

После сдачи десятка объектов и проведения фактической реновации города пария его щедро вознаградила. Его назначили председателем горисполкома, а потом и первым секретарем горкома партии.

Он стал влиятельным и весомым чиновникам, которым полагалось больше, чем остальным. Он мог распоряжаться «вкусными» вакантными должностями, жилищным фондом, системой спец распределения и многими другими колоссальными возможностями в масштабах вверенного города.

Конечно же, на лучшие и хлебные места ставились «свои» люди, друзья, родственники, любовницы.

Вот на своих бабах Ветров и погорел. Две любовницы не поделили «босса» и начали писать друг на друга в народный контроль. Стали вылезать подробности злоупотреблений, вводящие в ступор всех, кто был в курсе как работала советская «курортная» экономика. Даже видавших виды партийных дельцов.

Одна заведовала трестом общепита. А вторая руководителем комбината бытового обслуживания.

У первой были недовесы, взятки, поборы, разбодяжевание, такое как разбавление сметаны, молока, пива водой, подмена дорогого алкоголя более дешевым, реализация излишков через подконтрольную сеть столовых, кафе и шашлычные.

Комбинат бытового обслуживания имел двойной учёт. Часть денег от оказанных услуг шла государству, а вторая часть прямо в карман руководительницы.

Ветров после обкома приехал домой, попросил жену пожарить к началу футбольной трансляции, грибов в сметане, а сам отправился в Горком проверить почту.

Он так часто делал для того чтобы пройтись прогуляться вечерком. Сторож Горкома видел, как он забрал почту, но пошёл после этого не домой, а в сторону улицы Советской, словно у него там была назначена с кем-то встреча.

Вроде бы видевшие его на улице очевидцы утверждали, что Ветров направлялся к чёрный Волге, припаркованной у Дома Культуры.

Неизвестно сел ли он в нее. А после этого его никто не видел.

Жена забила тревогу, но по-серьезному спохватились секретаря горкома только на следующий день вечером. Его не сразу стали искать.

Сегодня шёл четвёртый день поисков, то есть можно было сказать, что он пропал без малого неделю назад. Злые языки утверждали, что Ветров сбежал и уже находится где-нибудь в Турции.

Перед милицией, пограничниками и водолазами, последних катастрофически не хватало, была поставлена цель прочесать местность и акваторию. И, как говорили в фильмах, найти живыми или мертвым.

Не доезжая до Малой Поляны, мы догнали ПАЗик с ОСВОДОвцами. Нас разделили на две группы по четыре человека, каждую из которых возглавил командир водолазной группы.

По словам Сереги Рыбникова наш командир уже ожидал нас на катере, подчиняющийся начальнику водолазных работ, осуществляющий общее руководство поисково-спасательной операцией.

У нашей группы было достаточно времени, для того чтобы серьезно подготовиться к погружению. Из водолазных закромов Черноморского Флота нам выдали новые утепленные гидрики, маски и ласты. Акваланги у нас были свои.

Все кроме меня, знали детали операции ещё перед выездом, поэтому Серега объяснил, что будем погружаться с водолазного катера на глубину, каждый в своем квадрате в несколько заходов с отдыхом. Одеваться и раздеваться придется на палубе катера. Волнение на море — полтора балла, температура воды плюс шестнадцать, воздуха семнадцать. Можно было сказать, что тепло. Единственно, что омрачало это картину — мутная вода, вчера прошел небольшой шторм и видимость не превышала метра два с половиной.

Нам с Бойком достался участок ворот порта в Малой Поляне. Это достаточно далеко от берега, но место неплохое, потому что от моря нас защищал бетонный массив, за которым нам предстояло работать.

Почти новенький рейдовой катер с бортовым номером РВК439, именуемый в среде водолазов «Ярославцем», подобрал нас на борт у причала в соседнем городке. Он урчал своим дизельным двигателем и наполнял окружающий воздух сладковатым запахом солярки.

Я был неприятно удивлен, тем что на борту присутствовал гражданский, который, казалось бы, не имеет никакого отношения к ни к ПСО(поисково-спасательной операции), ни к водолазным работам. Мне сразу не понравилась его мерзкая улыбочка.

Он представился вслед за капитаном катера, сразу после того, как мы отчалили.

— Медяков Борис Игнатович, будем с вами вместе работать. Я представитель горисполкома и горкома партии в одном лице. Меня назначили руководителем вашей группы.

У двух Серег вытянулись лица. Они посмотрели на друг друга. Ожидалось, что начальство будет из военных моряков или хотя бы из ДОСААФ.

Я вспомнил, что его фамилию упоминала Элен, в связи с подругой, которую «кинули» с приемом на работу в Интурист.

— Сомнения в моих полномочиях? Капитан может подтвердить.

Он посмотрел на капитана и тот нехотя кивнул и обратился к нам.

— Добро пожаловать на борт. Гальюн на корме катера последняя дверь справа, — он указал рукой, — кому нужно, советую сходить сейчас. И прошу соблюдать чистоту, вы не в колхозе.

Формально, мы не подчинялись капитану, потому что не были моряками флота или военнослужащими. Мы были тут гостями. Но все равно зависели от него.

Мы достаточно быстро, примерно минут за сорок дошли до места. Капитан поставил катер на внешний рейд недалеко от ворот порта. Поднял сигналы-флаги, означающие, что с катера погружаются водолазы и всем кораблям надлежит держаться подальше и идти только малым ходом.

В акватории работало еще два водолазных судна: морской бот и катер с компрессорной станцией. Боту отдали правую створку ворот, компрессорному центр, там погружались вояки, нам левую створку.

Мы переоделись так быстро, что даже не успели замерзнуть, стоя на веру на палубе. На это раз я взял с собой теплое термобельё умудренный последним погружение с профессором и Леной.

Рыбников был обеспечивающим, мы с Бойком на пару должны были спускаться. Одевшись и еще раз проверив оснастку, мы стали ждать команды на погружение, пока капитан проверял лебедку и производил контрольный спуск беседки. Волнение чуть усилилось.

Из рубки вышел Медяков.

Капитан сообщил, что лебедка с беседкой исправны и готовы к работе.

— Сначала обследуете внешнюю сторону массива, — как бы между делом сообщил Медяков, — здесь метров двести. Пойдете в два захода. Потом перейдем на новую стоянку.

Мы с Бойковым переглянулись, по плану все должно было быть не так.

Нам было предписано обследовать прежде всего внутренний рейд акватории порта.

На внешнюю сторону ворот ветер гнал волну. Пока погода позволяла, но она могла в любую минуту измениться.

Руководитель, который дорожит своими водолазами, не стал бы рисковать в подобных обстоятельствах.

— Но, товарищ командир водолазной группы, не лучше ли… — начал Боёк, но тут же был прерван Медяковым.

— Никаких но, нам надо убедится что на внешней стороне нет тела, Ветров скорее всего оттуда прыгал, — начальствующий помощник Солдатенко указал рукой на мол.

Мне снова не понравилась его манера общаться с нами.

— А откуда вы знаете, что он прыгал? — спросил я, поставив Медякова в тупик.

— Я оговорился, я имел ввиду, что если бы он прыгал, то мог бы сигануть и отсюда. Начать спуск. Обследовать дно.

Начать, так начать. Мы с Бойком пожали плечами, начали контрольный осмотр друг друга перед погружением.

— Давай, ты первый, спускайся, отплывай вправо метров на пять жди меня на двух метрах примерно, пойдем почти под поверхностью. Я слева ты справа, так и будем держаться.

Я посмотрел на мол. До него недалеко — метров тридцать. Капитан ювелирно поставил катер на якоря.

Серега Рыбников проводил меня до клетушки, — Как открывать знаешь?

Я кивнул в ответ и зашагнул спиной в беседку.

Через пять минут, мы с Бойком, еще раз проверив оборудование на утечки воздуха и послав сообщив по сигналке, о том, что все в порядке, заработали ластами и добрались до южного массива мола.

Видимость не ухудшилась. Вода позволяла нам видеть друг друга. Я пошел вперед и вправо вдоль каменистого ряжа на расстоянии полутора метров от стены.

А Боёк шел сзади слева в метре от меня. Таким образом мы захватывали полосу шириной в три-четыре метра. Если бы тело находилось в поле нашего зрения, то мы непременно бы его увидели.

Глубина в этом месте составляла метров восемь-девять. Пройдя как мне показалось метров девяносто или сто я остановился и развернулся. Нужно было возвращаться обратно. Длина сигналки не позволяла нормально работать дальше.

Я осматривал каждый сантиметр видимого дна. Теперь можно было с уверенностью сказать, что тела на осмотренном участке не было.

Боёк подтвердил жестом, что понял про возвращение. Сделав небольшую остановку на трех метрах, мы поднялись обратно на полтора метра и пошли под поверхностью. Чувствовалось, что наверху качает.

Всплыв в обратном порядке, сначала Боёк, а я за ним, мы показали, что прошли вдоль мола со метров и ничего не нашли. Получив распоряжение продолжать мы нырнули в противоположном направлении. Теперь мы шли влево на восток вдоль кряжа и массива мола.

Я периодически останавливался, давая Бойку оценить обстановку, затем осматривал подводную местность.

Ближе к входу в порт глубина чуть увеличивалась до девяти метров. Массивы были четко расположены без щелей и трещин и я мысленно восхитился талантом и мастерством подводных строителей, построивших эту махину, имея не самые передовые технологии даже по тем временам.

Я снова плыл первым, а Серега страховал сзади. Мне показалось, что впереди на дне валяется кусок огромной металлоконструкции, похожей на раму из двутавра. С высотой профиля сантиметров пятьдесят. Возможно нечаянно утопили при завершении строительства, а может и намеренно. Не хотели утруждать себя вывозом.

Ее назначение было совершенно не понятно, но за ее высокой средней перемычкой, вполне могло уместиться тело человека, так, чтобы его не было видно даже с небольшого расстояния.

Я подплыл ближе и стал потихоньку осматриваться. Но к счастью, я ничего не обнаружил кроме крабов и косяков пеленгаса. Боек подплыл поближе и тоже рассматривал железяку.

Я меня отлегло от сердца. Можно было возвращаться обратно. Мы обработали две трети зоны. Боёк четко понял, что мы возвращаемся.

Развернувшись, мы спокойно пошли вдоль стены обратно. Мы уже собирались всплывать на поверхность, когда я услышал очень неприятный звук.

И тут нас понесло. В сторону катера. Я увидел, как между двумя перьевыми рулями катера бешено завертелся винт. Стук двигателя под водой был еле-еле слышен.

Серега был рядом, наготове. Он видел то же самое. Я почувствовал, как молниеносно взмок на спине под гидрокостюмом. Благо Боёк смотрел мне в глаза. Я повернул большой палец вниз и мы устремился на шестиметровую глубину, работая ластами со всей дури.