Настоящий Спасатель 2. Назад в СССР

Глава 18

Сделав рывок в сторону массива, мы сумели за несколько секунд преодолеть расстояние между местом погружения беседки и молом. Мы оба схватились за торчащие из бетона рымы — металлические петли, при помощи которых массив цепляют за крючья подъемных кранов.

Сердце бешено стучало на глубине. Я оглянулся в сторону катера, но ничего не увидел из-за мутной воды.

Попытавшись определить местонахождение катера и двигателя двигателя я перестал дышать и приложил указательный палец к губам. Боёк кивнул и то же задержал дыхание.

Если двигатель катера и работал, то на малых оборотах и его совсем не было слышно.

Если это не была попытка убийства, то что? Это явно был знак, направленный в мой адрес. В случайности я не верил. Мне с трудом верилось в том что капитан Черноморского Флота будет связываться с этими продажными тварями. Значит наверху произошло что-то сверхординарное.

Хорошо, что никто не стал тянуть сигналки. Я проверил свой сигнальный конец. Он был натянут. Сейчас проверим продолжает ли держать его Рыбников.

Я сделал один рывок. Означающий «я в порядке, ты в порядке?» В ответ пришло четыре рывка. Мне предписывали подниматься. Посмотрев на Бойка, я понял, что тот повторил этот же сигнал и получил такой же ответ.

Я показал ему четыре пальца и Боёк закивал. Я четырежды дернул сигнальный конец. «Поднимаюсь» дождался пока Серега продублирует сообщение по своей сигналке и после его повтора показал большой круг в перчатке.

Он несколько раз отчетливо сжал и разжал кулак правой руки. Тогда я показал ему большой палец вверх. Между нами происходил немой диалог на языке жестов.

Когда я спрашивал, как себя чувствует мой напарник, он ответил, что у него судорога. Тогда я принял решение немедленно всплывать. Мы не стали делать минутную остановку, глубина была совсем небольшая, я просто не дал ему подняться слишком быстро.

Когда мы вынырнули, и наши головы показались над поверхностью воды, я выплюнул загубник и спросил:

— Где судорога, Серег? Держаться на воде можешь?

— Могу. Икру на правой ноге свело от неожиданности, — он кряхтел, морщась от боли, — что за урод запустил винт?

— Не знаю, потерпи.

Я отстегнул от гидрокостюма английскую булавку и поднырнул. Я кольнул его в икроножную мышцу и он дважды прикоснулся к моему плечу под водой.

Эта ситуация немного успокоила меня. Находясь под водой и держась за рым, я был готов прибить того, кто запустил машины.

Нам что-то кричали с катера, но я не мог расслышать и спросил Бойка готов ли он плыть к катеру.

— Ну чё? Как ты? Как нога? Давай, помаленьку к катеру?

— Я в норме.

После того, как нас подняли на лебедке в беседке на борт катера я увидел сухой взгляд капитана.

Чувствовалось, что он в бешенстве.

— Как вы, бойцы? Никого не задело?

— Что это было товарищ капитан?

— Да вот, ваш так называемый руководитель решил зажигание проверить. Я ждал вас у люльки, — так матросы называли водолазную беседку, — а этот…короче.

Он мотнул головой в сторону Медякова. Я увидел, как наш командир водолазного отряда прикрывает ладонью назревающую гематому. Мои дурные предчувствия в самом начале не обманули.

— Это случайность. Я не хотел причинить вам вред.

Лепетал Медяков. Он был жалок в этот момент.

Левая сторона его лица покраснела и начала распухать. Я сравнил пораженную область с размером правого кулака капитана и остался удовлетворен своей догадкой.

К нам подскочил Рыба.

— Вы как? Пацаны, у меня чуть крыша не поехала, когда вы там, — он показал на воду, — а этот чудик машину запустил. Я от страха боюсь за сигналку дергать, притравливаю по мере того, как вы уходили, а сам думаю, только не на винт, только не на винт.

Рядом стоял парнишка обеспечивающий погружение Бойка и улыбаясь кивал.

— Я тоже думал, что всё. А потом капитан подскочил, каааак начал его п*здить. Еле оттащили, думали он его с гавном сожрёт. Вот урод.

— Я же сказал, что я не специально, — снова промямлил наш «командир».

Он сощурился и посмотрел на меня. С меня уже сняли баллоны и грузы. Я переобулся в резиновые тапочки и направившись в его сторону, дружелюбно обратился к Медякову.

— Понятно, что не специально, чего уж там.

Подойдя к нему вплотную, я наклонился вперед и очень тихо, так чтобы слышал только он и я шепнул.

— Вы ничем не брезгуете ради вонючих денег. Даже убийствами. Сейчас вы, конечно, власть, вы на коне. Только это не надолго. За сегодняшний день ты мне лично ответишь, сука. Запомни. Зря ты вызвался.

Он нахмурился и хотел что-то ответить, но тут на палубе началась какая-то суета. Два матроса побежали взвешивать поднимать становый и вспомогательный якоря. Заработали машины, снова появился особый запах вырабатываемой солярки смешанный с соленым морским воздухом.

— Что случилось? — спросил я капитана заглядывая в рубку.

— Водолаз в опасности. Застрял в акватории внутреннего рейда. Не переодевайтесь пока.

Я посмотрел в сторону портового пирса и увидел, что бот уже снялся с якоря и спешит к катеру с компрессором.

Наш катер дважды коротко взвыл ревуном, сообщая окружающим, что входит в пределы порта.

— Этого, — капитан указал на Медякова, — временно отстраняют от должности, за проявленную некомпетентность, халатность, которая могла привести с гибели двух водолазов. Командование беру на себя. Несу полную ответственность за безопасность спускающихся пловцов-подводников.

— Вы не имеете права! — заверещал Медяков, — это водолазы ОСВОД и ДОСААФ, какое вы имеете к ним отношение?

— А вы какое? — капитан смотрел на бюрократа с ухмылкой, — сядь и заткнись, я то я запру тебя в машинном отделении. Тебе там не понравится.

— Подготовиться к погружению, проверить комплектность исправность водолазного оборудования, подготовить дополнительный акваланг для возможного спасения терпящего бедствие водолаза.

— Есть подготовиться к погружению, — ответил по военному Рыба.

— Меняетесь. Ты за первого обеспечивающего, ты за второго — гидрокостюмы пока не снимать, — капитан ткнул пальцем в меня и в Бойка.

Чувствовалась железобетонная уверенность капитана с своих действиях. Она передавалась людям.

Эти команды совершенно по-другому действовали на людей. Каждый начал заниматься своим делом.

Мы подошли к месту предполагаемой аварии. И на безопасном расстоянии отдали якоря. Водолазы облачились в гидрокостюмы и проверили акваланги.

Капитан вышел на палубу и направился к лебедке с беседкой. А затем обратился к нам.

— Обстановка следующая: страхуемый заметил исчезновение страхующего водолаза примерно пятнадцать минут назад. Он поднялся и сообщил о проблеме. Страхующий на запросы по сигнальному концу не отвечал. Попытки поднять водолаза по сигнальному концу результата не дали. Сигнальный конец выбирался очень легко и полностью вышел на поверхность. Конец срезан. То ли самостоятельно, то ли зацепился за что-то на дне. Страхуемый, заменив баллоны спустился ещё раз для оказания помощи, не нашел напарника. Воздух у тонущего водолаза закончился, — он посмотрел на часы, — три или четыре минуты назад. Если он в сознании и не паникует, может еще протянуть минуты три.

— Задача — прочесать дно восточнее и юго-восточнее буя, в случае обнаружения тонущего и поднять его на поверхность. Вопросы?

Все промолчали.

— Приступить к погружению.

На месте, где примерно произошел инцидент, был установлен сигнальный буй.

Беседку с нашими ребятами опустили метрах в пятнадцати от этого места.

Серега Рыбников шёл первым. За ним ДОСААФовский инструктор по имени Валя.

Теперь я потихоньку стравливал сигналку Рыбы, стараясь держать ее слегка натянутой, но не настолько, чтобы создавать сопротивление.

На некоторое время Рыбников остановился. Я решил спросить, как у него дела и легонько дернул за сигнальный конец один раз. Ответ последовал не сразу. Я уже ругал себя за то что дернул недостаточно сильно и думал попробовать еще раз, но почувствовал обратный рывок, означающий, что у него все нормально.

Одиночными подергиваниями он сообщил мне, что он на грунте и попросил выбрать слабину сигнального конца.

Я поступил, так как меня просил Серега. Не успел я выбрать, как сигнальный конец часто-часто завибрировал.

Вообще это означало: «SOS, нужна помощь». Но я решил снова спросить Рыбу как он, и посчитав до трех, дернул один раз.

Оттуда пришел такой же уверенный одиночный рывок. Рыба сообщал, что он в порядке.

— Тонущий найден, товарищ капитан! — крикнул я в сторону лебедки.

— Ну как запроси у своего, Боёк!

Страхующий Серегу Валентин, повторил все тоже самое, что и Рыба. «Я нормально, SOS, нужна помощь, я нормально».

Сигнальный конец дернулся три раза.

— Три рывка, товарищ капитан, выходят наверх!

— Нашли сукины, дети! — обрадовался наш новый командир водолазной группы, и снова рванул в сторону лебедки — ответь ему три раза, ждём! Епонский городовой!

Через минуту поверхность воды в десяти метрах от катера забурлила и вспенилась. Над ней показались три головы. Серега и Валя поддерживали поднятого водолаза на спине и плыли к беседке.

Наш катер еще раз взвыл ревуном, обращая на себя внимание.

Утопающего запихнули в беседку. На нем не было баллонов.

— Откачайте парня скорее пульса нет. Но по времени успеваем вроде, — Товарищ капитан, баллоны на дне, разрешите погружение? Для подбора со дня оборудования?

— Приступайте. Обеспечивающие внимательно следим за сигнальными концами.

— Мы сейчас быстро за ними сгоняем, — Серега и Валя натянули маски прикусили загубники и снова ушли под воду.

Пока мы ожидали ребят, капитан сам проводил реанимационные мероприятия. Он не стал выливать воду из легких, а сразу приступил к искусственному дыханию и массажу сердца.

Это была какая-то новая техника и к нашей радости она сработала буквально минуты через две.

Мотор у парня раскочегарился и он начал с кашлем выталкивать из себя воду. Вот тут-то капитан и положил его на бок.

За процессом наблюдали матросы, капитаны и водолазы с других кораблей и через несколько секунд порт огласился коротким пронзительными звуками морских ревунов и корабельных тифонов.

Так приветствовали вернувшегося к жизни водолаза.

— Вообще это чудо, что ты живой братан, похлопал капитан спасенного по груди, когда тот понемногу пришел в себя.

— За тринадцать лет службы первый раз вижу, что живого достали. В рубашке родился.

Водолаз, белобрысый крепкий парень лет двадцати пяти пытался что-то ответить, сквозь кашель.

— Тихо, тихо, тихо. Ты помолчи, лучше сейчас. Отдохни.

Медякова с позором высадили на берег. До конца поисково-спасательных работ, продлившихся три дня, командиром нашего водолазного отряда оставался капитан катера Иноземцев Валерий Николаевич.

Все трое суток мы провели на борту четыреста тридцать девятого.

Серега Рыбников был героем. Ему отдавали должное и относились к нему с большой любовью и уважением.

Причины, по которым спасенный водолаз обрезал сигнальный конец, мы так и не узнали. Его в тот же вечер отправили на берег в больницу.

Слава Богу, он выжил. Опытные водолазы рассказывали, что бывало, когда спасенные добирались до мед. учреждения после оказания первой помощи утонувшему, но на утро умирали. Так называемые отложенные последствия. Но в нашем случае с коллегой закончилось всё хорошо.

За время поисковой операции, тело Ветрова так и не нашли. Мы обследовали всю подводную часть акватории порта Малой Поляны и часть внешнего рейда. Ходили слухи, что он прятался у третьей любовницы в другом городе, опасаясь ареста.

Зато почти одновременно, в последний день поисков были найдены советский сбитый штурмовик без пилотов и две неразорвавшиеся бомбы времен Великой Отечественной Войны.

Бомбы утилизировали просто взорвав их на рейде. Поговаривали, что прибудут люди из засекреченных подразделений боевых пловцов Черноморского Флота, но в итоге оказалось, что работали просто военные водолазы.

Впрочем, это нисколько не обесценивало их труд и опасность детонации была абсолютно реальной.

Самолет же, штурмовик ИЛ-2, который летчики Люфтваффе называли бетонфлюцойг — «бетонным самолетом» решили поднимать следующей весной, потому что опасались ухудшения погоды в ближайшее время, а корабль имеющий подъемное оборудование мог прийти только через три недели.

Мы очень подружились с экипажем нашего катера. Матросы срочники рассказывали азы своей службы и ремесла.

Капитан Иноземцев, после случая с Медяковым больше не быковал. Его экипаж очень уважал Валерия Николаевича и немного побаивался.

Служба строилась и проходила основе на строгой дисциплины, но без взаимного уважения и доверия, команда никогда бы не смогла работать так слаженно и четко.

Я не стал никому рассказывать о том, что подозревал Солдатенко и Медякова в попытке разобраться со мной.

У меня было достаточно времени подумать и еще раз проанализировать всю картину.

Солдатенко бросил мне вызов, я его принял. Он уже сделал целых три хода. Убрал станцию, Николая Ивановича, послал Медякова на рейдовый водолазный катер. Он пока не знает, что я коплю силы на ответный удар.

Надеюсь, что ему мало не покажется. А если я правильно и тщательно подготовлюсь, и еще, к этому вдобавок, удача будет на моей стороне, то я сумею его опрокинуть. А может быть и навсегда вывести из игры.

Мы сошли на берег утром четвертого дня, тепло попрощавшись с экипажем нашего катера.

Нас посадили в тот же ПАЗик, чтобы развести по домам.

Где-то через час пути, я заметил слежку. За автобусом на некотором отдалении неизменно ехала черная Волга.

Я понял это потому что не все ребята были из нашего города, и ПАЗик заезжал в достаточно отдаленные села, которые считались по местным меркам глухоманью. А двадцать четверка всюду следовала за нами.

Я не был уверен в том, что Волга мотается везде с автобусом по мою душу и через некоторое время мне надоело за ней наблюдать.

Но интуиция все же заставляла быть внимательным и собранным. Выходя на остановке, на противоположной стороне от дома я попрощался со всеми, договорился завтра встретится с двумя Серёгами и поблагодарил водителя.

ПАЗик уехал.

Сойдя на тротуар, я огляделся по сторонам и стал переходить дорогу по совершенной пустынной улице.

Когда я пересек середину, то до моего слуха донесся звук взревевшего мотора Волги. Черный, как смоль капот автомобиля хищно летел прямо на меня.