Настойчивый характер

8

Мы все единодушно не любили Грунюшкина. Быть может, наше отношение и вызывало в нем скрытность?

Не любили за что? Да за всю его повадку: и жадный, и лодырь, и откалывается от коллектива. Но ведь эта повадка, без всякого сомнения, перешла к нему от родителей, и он своими силами нипочем не может отбиться от нее. Так что, по сути дела, он был не виноват, а мы винили его.

За что я лично не переваривал Семку?.. Не выношу я зеленые глаза. У меня нет и не может быть к ним доверия. Идет это с малолетства. Была у меня тетка по матери, Авдоней ее звали. Чрезвычайно ехидная и жадная. Морковки с огорода не выпросишь. Естественно, мы ребята у нее все решительно крали. Даже в погреб заберемся и сливки вылижем. Она нас нещадно стегала крапивой, два дня не сядешь. У нее были зеленые глаза. Малюсенькие, и зеленые-зеленые!

Еще случай. У секретаря сельсовета Панкратия Яковлевича тоже были зеленые глаза. Он меня один раз так отлупил, чуть руку не вывернул. Я у его теленка ухо обрезал, самый краешек. Теленка того давно съели волки, а у меня до сих пор косточка в запястье неестественно выпирает.

У директора ФЗО, где я учился в своем селе Березовке, были зеленые глаза.. Он ко мне придирался по каждой малости, выставлял меня лодырем, а я от природы люблю работу, и он был неправ.

И заметьте, зеленые глаза всегда бывают малюсенькие-малюсенькие. Их цвет не сразу и разглядишь. Голубые глаза - те бывают большие, карие бывают большие, черные - сколько угодно, серые тоже. Даже желтые глаза я встречал большие. А зеленые обязательно маленькие и скрытные… Нет, от зеленых глаз добра не жди.

К тому я это все говорю, что у Грунюшкина тоже зеленые глаза, и мне с первого же раза трудно было к нему доверчиво подойти.

Когда мы собрались менять ему характер, я насчет зеленых глаз признался Антону, - так он даже плюнул.

- С этой психологией ты сегодня же покончишь. Лучше поинтересуйся, куда он пропадает после теории. Если ходит на базар, то зачем. Может, правда, спекулирует? Словом, куда у него девается заработок, что он даже приличной фуражки не имеет.

После занятий Антон сказал Грунюшкину:

- Сегодня обязательно купи фуражку. Позоришь всю группу в своем просаленном блине.

- У меня нет денег, - возразил Грунюшкин.

- А получка куда девалась?

- Проел.

- Сколько же тебе надо есть? Все ребята сытые, а ты все ешь… Ребята, - обратился Антон ко всей группе, - соберем для Грунюшкина на фуражку. Вносите по два рубля из личною заработка.

Ребята с охотой стали давать. Собралось 42 рубля.

- Будешь покупать? - спросил Антон,

- Буду.

- На деньги.

Поманив меня, Антон предложил:

- Ступай, Павлуша, и незаметно посмотри, что он будет делать.

Грунюшкин насадил свой блин и вышел на улицу. Я - по другой стороне. Заходит в универмаг. Я следом. Направляюсь к противоположному прилавку и наблюдаю. Примеряет фуражку. Надел, смотрит в зеркало. Уставился и стоит, как истукан. Стоит минуту, стоит две, стоит три…

Продавщица говорит:

- Вы, словно, себя сто лет не видали, странные какие. Кажется ясно, фуражка вам к лицу.

Снял и начал разглядывать со всех сторон, даже понюхал - вот тип!

- Сколько стоит?

- Тридцать два рубля семьдесят три копейки.

- А дешевле у вас нету?

Продавщица молча берет фуражку из его рук и ставит обратно на полку. Грунюшкин надевает свой блин и - прямым сообщением на базар.

Там уж он походил! Толкучка невозможная, а он так и ныряет, так и ныряет. У одной торговки слопал два стакана простокваши. Расплатился, и дальше. У другой три пирожка с ливером уплел. У третьей покупает горсть орехов. Я еле поспеваю за ним. Этот прирожденный лодырь приобрел несвойственную ему живость движений. Ну, думаю, эта рыба плавает в своей воде. Наконец, меняет на каймак копченую рыбину, какую у нас давали на обед… На этом занятии я потерял его и вернулся в общежитие.

Часа через два кто-то из ребят объявляет, посмотрев в окно:

- Грунюшкин идет!

В группе почувствовалось напряжение.

- В фуражке?

- В пилотка

Все замерли.

Дверь открывается. Входит Семен Грунюшкин, и на одном боку его головы, вернее на одном ухе, прилепилась, словно совестясь самое себя, малюсенькая зеленоватенькая пилоточка.

- Фуражку купил? - отрывисто бросил Антон.

- Ага.

- Где она?

- Вот…

Снял и неуверенно подает. Антон взял в руки пилотку, повертел и бросид на стол.

- Лучше не мог найти?

- Да больно дороги^.

- А за эту сколько дал? - спросил мой брат Гриша весьма мрачно, а Грунюшкин его и так боялся, потому что он работал с ним в одном звене (плюс Ученый), и у них была постоянная склока.

- Со… тридцать восемь рублей. Вот четыре рубля сдачи… Может, не верите?

Все выразительно посмотрели на Антона.

Антон смерил взглядом длинноносое унылое лицо Грунюшкина с известными вам зелеными глазами, которые даже не мигали от бессовестности, и говорит тихо-спокойно:

- Такая фуражка стоит не больше восемнадцати рублей. Но мы все же тебе верим. Ты не знал цену, н тебя спекулянты малость обсчитали.

Ребята фыркнули, зная от меня весь ход событий. Грунюшкин смолчал. Растерянный, в каком-то странном раздумье он наблюдал, как группа с хмурой серьезностью по очереди примеряла его пилотку. Она едва прилеплялась каждому к голове, сколько ее ни старались растянуть. Наконец, последний, окончив примерку, нервно швырнул ее на скамью. Пока длилось это событие, никто не вымолвил ни слова.

Грунюшкин все это покорно переждал, затем подобрал свою новую спутницу жизни и, сдунув с нее пылинки, бережно повесил на гвоздь над своей койкой.

- Зачем ты так ему сказал? - наедине спросил я Антона.

- Меня так же воспитывал в детдоме «Счастье» Верошиловградской области один старичок, - ответил Антон. - Он меня бил доверием.

- Грунюшкину это не поможет, - возразил я. - Украсть общественные деньги, да еще так нахально врать! Подобного отпетого типа надо клеймить всенародно. Доверие тут ни к чему.

- Мне удивительно это слышать от тебя, Павел. Ты уже, по видимому, забыл, какой позорный поступок ты совершил? Ты хуже, чем украл. Ты обманул личную дружбу, нарушил данное слово, оттолкнулся от коллектива. И все-таки ребята тебе доверили и даже оставили старостой. И на тебя это неплохо действует, ты подтянулся и сознаешь - это всем заметно. Так почему же ты думаешь, что Семену нужна какая-то особая кара, и он не такой человек, как ты? Или ты считаешь, что у него совершенно нет совести?

Я сильно покраснел от таких объективных слов Антона, ибо он попал ими в больное место. Я бы никогда так грубо не сказал своему близкому другу. У меня явилось тяжелое сомнение: друг мне Антон или же он вовсе откололся от меня после побега и лишь для видимости тянет эту лямку личной дружбы?..

Когда Антон и раньше переходил на объективность, я не понимал его. Мне чрезвычайно тяжко понять объективные суждения… Ну, как к примеру в данном случае мог Антон ставить на одну доску меня и Семку Грунюшкина? Откровенно говоря - небо и земля. Я - отличник, староста группы, имею авторитет. Грунюшкин - лодырь, жадюга и лгун… Это я говорю между нами. Ясно, при Антоне и при ребятах я такое сравнение не решился бы сделать. Они бы меня заели. Опять пришили бы какую-нибудь ошибку, вроде «мании величия» или еще похлеще… Но, по справедливости, как же меня с Грунюшки-ным равнять? А у Антона именно это есть: объективный подход! Холодком несет от такого подхода. Я и спрашиваю: что это за дружба, если равнять с каждым?