Научи меня дышать

24

Ей снился странный сон. Что-то неистово приторное и мягкое обволакивало ее кожу. Что-то неведомое медленно и верно стремилось по ее венам. Элина открыла глаза и тихо вскрикнула. Потому-то в ее лоно проник настойчивый член Сергея. Они лежали на боку. И ее нога слега приподнята его сильной рукой. Он двигался быстро и напористо. И она сама выпятила свою пятую точку, подстраиваясь поудобнее.

На смятых простынях, пропитанных их страстью, притихли после того, как кончили одновременно.

— Утро доброе, любимая жена. — он положил свою голову ей на живот, когда она села в постели. Хотела встать, но ей не позволили.

— Я хочу в душ.

— И мы отправимся туда. Сначала ответь на вопрос. Ты готова начать лечение?

— Не лечение, Сергей, а новые испытания. Нет. И никогда не буду готова.

— Жалеешь?

— Нет. Я вообще ни о чем в своей жизни не жалею. Скорблю о своих ошибках, но не жалею.

Она все же выскользнула с кровати. Но ее быстро настигли. Подхватил на руки. И снова невероятная серия ласк под струями теплой воды. Под звуки собственных криков.

— Хочу так, как никто еще тебя не имел.

Элина дернулась, но напрасно. Ее припечатали к прозрачной стене. Он подсунул руку ей под низ живота и заставил отодвинуть попу. Так, чтобы ему было удобно пристроится. Он пальцем прошелся по тугому колечку. Повернул ее лицо так, чтобы запечатать рот поцелуем.

— Твои все страхи позади, Элина. Я боли не причиню. Ты забыла? Ты больше не чувствуешь боль.

Зато она слишком ярко чувствовала все остальное. Настолько остро и горько-сладко. сначала мягко и упорно пальцем прошелся по окружности, проникая на фалангу внутрь. Элина напряглась. Нет. Не больно. Необычно. Странная наполненность там, где не должно быть.

— Открой глаза, — он повернул ее так, чтобы видеть. — хочу! и ты уже не сможешь отказать! Самой же интересно! Да, красивая моя девочка. — он вымыл ее, как ребенка. Бережно лаская, возбуждая. Проникая пальцами в нее, но не позволяя кончить. В какой-то момент она даже захныкала. Попыталась рукой прикоснуться к себе, но ей не позволили.

Он завернул ее в большое пушистое полотенце. Отнес на кровать. И положил так, чтобы колени на мягком ворсе ковра. Попа в воздухе повисла. Она все так же завернута в полотенце и не может пошевелиться.

— Так останься! — новый приказ. Встал. Что-то взял в маленьком шкафчике. Прохладная жидкость потекла по ее ягодицам. Сергей целовал ее плечи и затылок. Все так же пальцем лаская ее узкие щелочки. И теперь она начала дышать чаще, понимая, что ее ждет нечто новое и неизведанное.

— Я не хочу! — в своих путах-полотенце она не могла двигать руками. Ее бедра теперь плотно прижаты к кровати и к телу мужчины. Он склонился, обжигая дыханием ее шею.

— Тихо, моя девочка. Ты поймешь, что ничего не знала раньше. — головка члена уперлась в узкий проход. Он начал медленно проникать внутрь. Скользкая жидкость позволяла сделать это вполне легко. — Да! О, да! — он сам задышал слишком часто. Казалось сердце готово остановиться от неимоверных ощущений. С этой девочкой даже такой привычный для него акт превратилась в новый аттракцион.

Он почти полностью вошел в нее и остановился. Слезинка скатилась по щеке Элины. Нет. Не из-за боли. От переизбытка эмоций и ощущений. Все ее тело медленно и верно подчинялось рукам и телу этого мужчины. Он играл ею. Он подчинял. И пользовался тем, что на много опытнее.

— Скажи, что ты чувствуешь.

— Хочу умереть.

Рукой он прошелся по ее влажному животу. Пальцы нырнули ниже. Поиграли с мягкой кожей. Он умело надавил на клитор. И оргазм накрыл Элину, как волна. С головой. В это же время начал двигаться в ее заднем проходе. Аккуратно шлепнул по попе. Скинул полотенце. Приподнял ее так, чтобы спиной прижать к себе. Обхватил полушария грудей и сдавил сильнее.

— Ну что моя милая, вперед к звездам. — он трахал ее самозабвенно и жарко. Ласкал и доводил до потери контроля. Она словно теряла почву под ногами и поднималась в неведомую даль. Он знал как довести ее до оргазма. И не просто до яркой вспышки. До отключения сознания. До пьянящей эйфории.

А вечером, когда Сергей снова исчез на свою таинственную очередную встречу. Элина нарядилась и упорхнула из отеля. Ни одна самая строгая охрана не смогла бы ее удержать. Навыки скалолазания никто не отменял. Легкая, неуловимая. Она все еще могла дышать. А для этого ей нужна свобода.

Кеды, яркие чулки с рисунком. Пышная юбка и короткий топ. Волосы заплетены в косы. Не яркий макияж. Лишь губы. Малиново-клубничные. Выглядела Элина как дерзкий, но счастливый подросток. Вдоль Сены по всему Парижу идут бесчисленные набережные. На одних сидят и рисуют художники, а на других устраивают пикники парижане. Она пила вино и ела мороженное. Пританцовывала с городскими танцорами. А на одной из площадок задержалась дольше, чтобы исполнить одну из любимых своих песен. Маленькие узкие улочки, кафе, бары и веселая атмосфера.

Елисейские поля — Улица шириной 71 метр известна своей буржуазностью и стилем. Дорогие магазины, кинотеатры и изысканные рестораны. Парковые зоны. Фонтанчики. Триумфальная арка. И конечно же Эйфелева башня.

Она сидела на каменных ступенях, спускающихся прямо к воде. Уже стемнело. Но не было ни страшно, ни холодно. Наоборот. Волнительно. У нее нет телефона. Нет ничего, кроме денег, которые она стащила у своего мужа. Усталость от долгой прогулки. От общения с веселыми людьми. Покой на душе. И слезы в глазах.

Дюймовочка. Как же она любит сказки. И сейчас, проживая свою жизнь, так многое в них становится понятно. Когда-то в ее жизни был Тотошка. Затем железный дровосек. А теперь тот самый слепой крот. Тобольский затянул ее в свою темную пещерную жизнь. Где нет места танцам на улице. Песням в подворотне. Нет места открытой радости. И скоро она окажется на больничной койке. И даже нет гарантии, что сможет после этого ходить. О ребенке он больше ничего не говорил.

Сейчас Элина на самом деле боялась и не доверяла. Он получил то, чего хотел. И кто знает, ищет ли он ее сейчас. Будет ли ее жизнь продолжаться. У нее нет документов. Нет ничего, чтобы сказать, что она самостоятельная личность. Она потерялась. И в какой-то миг поверила.

Но радость от прогулки по Парижу улетучивается. И снова остается лишь темная, холодная пещера. И полная неизвестность будущего. Возможно, Тобольский умело манипулирует ею. Так же, как он ловко проворачивает миллионные сделки, и сокрушительные махинации. Он, как язва, пожирает каждого, кто мешается на его пути. И до сих пор остается вопросом — почему он так и не стер с лица земли ни одного из Соболевых. Ведь они все словно палки в колесах его огромного механизма.

Дима. Темные порочные глаза, прожигающие насквозь одним взглядом. Кривая ухмылка на красивых губах. Жар его тела. И бешеная энергетика от близости. Таксофоны на улицах Парижа это реальность. И Элина воспользовалась этой реальностью. Не родителям, которые точно волновались, но не смогли бы ее выслушать. Не сестре. Не Саульской, которая ждет новостей. Ни чей голос она не хотела слышать здесь, в мире ее новой жизни. Его номер она помнила наизусть. Из-за него она все еще сомневается. Лишь Дима все еще держит ее.

— Да, Соболев слушает. — она прижала ладонь ко рту. Нет. Ничего не забыто. Ничего не закончено. И нет ничего хоть немного похожего к Сергею, как с Димой. — Элли. — он произнес ее имя, словно выдохнул. А в ее груди закончился воздух. И пустота сжигала остатки сил. — Элли, не молчи. Скажи, что с тобой все хорошо.

Дима. Димочка. Она шептала имя, но звуков не было. Перехватило горло.

— Мы скоро встретимся. — он знал, что это те самые слова, которые она хотела услышать. Он отпустил ее, чтобы связать их еще сильнее. Он отпустил ее, чтобы она поверила в их связь! Занудные гудки оборвали звук его голоса. А рядом стоял охранник Тобольского.

Ее нашли. Его охранники. И снова самолет. И Арины уже нет. И охранники, которые были рядом именно с Элиной, сменились.

Он пил виски. Расслабленный. Или казался таковым. В кожаном кресле. В салоне самолета больше никого. Куда они летят, бесполезно спрашивать.

Элина молча взяла бокал. В этот раз ее не остановили. Налила и выпила. Затем еще. Она уже пила вино. Курила. Сигареты! Щелкнула пальцами, доставая из маленького рюкзачка сигареты. Но пачка вылетела из ее рук. Бокал выскочил из руки. И звон разбитого стекла оглушил. Она опьянела. Засмеялась. Тобольский ногой отшвырнул маленький столик, и опрокинул Элина на колени. Он знает ради чего был этот побег. Он знает, кому она звонила с таксофона. Все равно!

— Бить будешь?

— Хотела прогуляться, могла сказать об этом.

— Я хотела погулять без тебя. И как видишь сделала это.

— Хорошо. — он отставил бокал. Элина попыталась встать, но руки на плечах не позволили. — Пусть наши желания исполняются. — он медленно щелкнул пряжкой ремня и потянул молнию вниз. — а сейчас я хочу минет. В исполнении юной девки, только что с улиц Парижа. — ладонью он прошелся по ее пухлым губам, растирая остатки яркой губной помады. Она на самом деле опьянела. И голова плыла, как кораблик по Сене. И смешно было. И во рту образовалась слюна. В голову ударил жар прошедшей ночи.

— Нет! — она снова попыталась встать.

— Тогда, снова наручники. И секс по моей воле. Долго. И в рот, но с кляпом. Есть такой специальный. Ты никогда и ничего не будешь контролировать. Элина. — он вздернул темную бровь. Ладонью прошелся по ее щеке. Слегка ухватил за темные волосы и потянул. Она могла отказаться. Но в итоге безвольно все равно исполнит то, что он хочет. Никто, в целом мире не избавит ее от того, чего желает этот мужчина. А желает он сорвать свою сдерживаемую ярость. И то, что он зол не вызывало никаких сомнений. Она виновата. Пусть так. Но хуже всего то, что она хотела этот член в свой рот. Еще утром. И ночью. Она хотела облизать его! И это убивало на много сильнее, чем его жестокие приказы. Она шлюха. Самая обычная. Каждый ее сексуальный партнер всегда был важен для нее. Связь. Не просто секс, а именно связь.

Элина потянула брюки вниз. И под брюками не было белья. И это не в первый раз. Этот мужчина умел удивлять. Его член уже вздыблен, как бита. Большой, покачивающийся перед ее лицом. Она снова подняла глаза. И его затопила еще большая ярость. Потому что девчонка приняла наказание, как возбуждающую игру. Лишь только ее ладошка обхватила ствол, застонал, откинув голову. Шире расставил ноги, чтобы не упасть. Ее рот обхватил головку. Острый язычок прошелся по тонкой кожице. Сергей прерывисто втянул воздух. Сильнее сжал ее волосы в кулак. И дернул голову, проникнув глубже. Да! Эта картина столько раз лишала его сна. Лишь в мечтах. Проникнуть в этот рот. Пухлые губы, бархат влажного рта.

— Я хочу трахать глубоко. Потерпи. Дыши носом.

Она отстранилась. И нити слюны потянулись между ними.

— Хочу кончить тебе в рот.

Она молчала. Продолжая смотреть в его глаза. И рукой надрачивая возбужденный орган. Он не успел ничего сделать. Потому что она сама резко втянула его в рот. Глубоко. Так, что закашлялась. Отстранилась. Он толкнулся. Ухватил за голову и сделал несколько глубоких движений. Она слегка захлебнулась, почувствовав солоноватую горячую жидкость в горле. Сглотнула. А потом пальцем провела по подбородку, собирая остатки. Облизала пальцы.

Тобольский сел в кресло. Со спущенными брюками. Пытаясь отдышаться. И смотрел на развратные движения ее губ и пальцев. И сносило его крышу. Только что не он наказал. А его поимели! И она никогда не перестанет вытворять то, что взбредет ей в голову. Он ревновал. Дико. До черной дыры в сердце. Ревновал. Потому что это его она должна была так любить! Его!

— Дима научил меня делать минет. Понравилось? — тихие, и слишком громкие слова. Черный призрак ненавистной ревности встал на дыбы. Тобольский вскочил на ноги и замахнулся. Элина даже не вздрогнула. Алкоголь и секс сделали ее бессмертной?!

Она повернулась к спинке широкого кресла. Расставила широко ноги в чулочках. Задрала пышную юбку и выпятила попку. Ей хотелось реветь и бежать, куда глаза глядят. Но она улыбалась и принимала то, что выбрала сама.

Дыхание сперло. Словно он прыгнул с высотки, без парашюта. Он в самолете. А такое ощущение, что летит сам! И бешеный ветер в лицо. Она голая. И мокрая. И сама предлагает ему все! Сбежала, ради звонка другому. Она отдает тело. Не душу. И продолжает ненавидеть. Как бы не сблизились они. Как бы иллюзорно не казалось близким счастье и доверие. Никогда она не забудет того, кто та далеко.

Встал. Перешагнул брюки.

— Ну, нет, маленькая сучка. Твои фокусы здесь не прокатят.

Он сильно шлепнул по выпяченной попке. Оставляя красный след на белоснежной коже. Еще шлепок. Элина вскрикнула. Хотела выпрямиться. Но ее жестко опустили лицом на широкую спинку кресла. Теперь без прелюдий. Без предупреждения. Резко. Он вошел в ее узкое отверстие. Элина начала извиваться. Взвизгнула. Боль прошила насквозь.

— Ты забыла о боли. Ты посмела забыть о том, кто теперь твой хозяин! — вышел и снова вошел. Крепко удерживая. — твоя боль это моя боль. Твои проблемы это мои проблемы. Ты гуляла. А значит я терял время на твои поиски. — больно? — новый шлепок и резкое движение в попке.

— Ты знаешь что больно!

— Знаю! Хочешь по-другому?

— Не будет больше побегов. Хватит! Я принимаю условия сделки.

Он отстранился. Развернул ее к себе. Обнял крепко прижал ее, обнимая. Он волновался. Сильно. И первой мыслью было, что Элину похитили. И это могло случится. Она даже не понимает, как не зря его охранники рядом всегда! Но ее звонок с таксофона провел невидимую черту. А ведь он почти поверил. В их брак.