Не оборачивайся

Глава 14

— Моя машина осталась дома, — сказал Питер. — Может быть, стоит обратиться к Аманде?

— Слишком рискованно, — возразила Ноа. — Они могут за ней следить.

— Да, ты права. — Питер немного подумал. — Нам нужна машина. На метро или на автобусе не получится. Я уже посмотрел — слишком далеко.

— Ну естественно, — сказала Ноа. — Жаль, что они не устроили тайные лаборатории в более удобном месте.

— Вот именно, — сказал Питер, делая вид, что возмущен. Добавив английский акцент, он продолжал: — Я намерен написать очень жесткое письмо этому типу, Мейсону, когда все будет закончено.

Ноа не сумела сдержать улыбки, и он усмехнулся в ответ.

— Ты думаешь, я шучу? Я уже составил такое письмо. Вот как оно начинается: «Дорогой Членоголовый, спасибо за то, что ты забрал мой лэптоп и телефон, и за то, что из-за тебя меня выкинули из дома…

— А я искренне благодарна тебе за то, что меня разрезали, — вмешалась Ноа. — В особенности за новый тимус, он работает просто замечательно.

— И миллион искренних извинений за взломанный сервер и украденные данные. Уверяю тебя, такое больше не повторится. Искренне ваши, Валлас и Дождь».

Ноа рассмеялась.

— Ничего себе, — с улыбкой сказал Питер.

— Что такое?

— Ничего. Ты просто… — Он опустил взгляд. — Ты такая хорошенькая, когда улыбаешься.

Ноа покраснела.

— А обычно что, нет?

— Обычно ты не такая хорошенькая, — серьезно кивнул Питер.

Ноа почувствовала, что покраснела еще сильнее.

Загорелся зеленый свет. Юноша положил руку на талию Ноа и повел через улицу. Когда они оказались на другой стороне и Питер ее отпустил, Ноа неожиданно испытала разочарование.

— В любом случае, — подытожил он, — нам необходима машина.

Они прошли квартал. Заметно похолодало, и по небу ползли тяжелые белые облака. Слишком рано для снега, но в Бостоне возможно все. Ноа вновь пожалела, что не выбрала другие ботинки. Что-нибудь с подкладкой — и чтобы в них можно было бегать. Холод проникал сквозь тонкую подошву и носки, пальцы ног начали неметь.

— Как ты думаешь… — осторожно начал Питер, но тут же добавил: — Ладно, не имеет значения.

— Что?

— Ты знаешь, как завести машину без ключа?

Ноа замерла посреди тротуара, да так неожиданно, что мужчина тридцати с лишним лет едва в нее не врезался. Он бросил на них мрачный взгляд и обошел, что-то бормоча про никчемных недорослей.

— Откуда я могу это знать? — резко спросила она.

Питер смущенно пожал плечами.

— Ну, всякое бывает. Просто я подумал…

Так и не дождавшись продолжения, Ноа бросила на него свирепый взгляд и сказала:

— Может быть, этому учат в приемных семьях?

Питер смутился еще сильнее.

— Я подумал, что ты пробовала это делать.

— Ясное дело, они учат этому перед вскрытием замков и после ограблений.

— Да? Жаль, что там нет «школы обаяния»,[45] — парировал он.

Они с минуту сердито смотрели друг на друга.

— Знаешь, пожалуй, я сумею добраться туда сама, — сказала Ноа.

Питер не ответил. На его лице появилось странное выражение, он смотрел на что-то за спиной Ноа.

— Эй! — Она щелкнула пальцами у него перед носом. — Я сказала, что ухожу.

— Очень жаль, — ответил Питер, и улыбка стала расползаться по его лицу. — Потому что я сообразил, где взять машину.

Ноа старалась шагать за юношей, когда он не спеша направился в сторону крытой автостоянки.

— Привет, — сказал Питер, обращаясь к дежурному. — Я на шестом. Мне можно войти и взять машину?

— Если вас заблокировали, возвращайтесь сюда, — сказал дежурный, не поднимая глаз от газеты.

— Конечно.

Они направились к лифту, Питер нажал на кнопку и засунул руки в карманы. Раскачиваясь на каблуках, он смотрел на панель. Лифт спускался, зажигались номера этажей. Наконец, лифт остановился и двери открылись.

— Только после вас, — сказал он, дожидаясь, когда Ноа войдет.

Как дверь за ними закрылась, Ноа прошипела:

— У нас ничего не получится.

— Даже не сомневайся, — ответил Питер. — Во всяком случае, с первой частью все в порядке.

Ноа пожевала губу и скрестила руки на груди, пока лифт поднимался на шестой этаж. За такие штуки можно легко снова попасть в исправительное учреждение.

— Ты уверен, что…

— Просто расслабься, — сказал Питер. Двери распахнулись. — Доверься мне хотя бы один раз. Разве я до сих пор делал ошибки?

Ноа ничего не ответила и вышла за ним из лифта.

Спустились сумерки, зажглись фонари на крыше гаража. Все места на парковке были заняты. Часть машин стояла так, что они закрывали выезд другим.

— Давай посмотрим, — сказал Питер, проходя вдоль ряда. — Нам нужен быстрый автомобиль, но не слишком привлекающий внимание.

— Он не должен быть быстрым, — возразила Ноа.

Питер не ответил, остановился возле седана «Ауди», наклонился и заглянул внутрь.

— Превосходно, — с довольным видом сказал он, положив руку на капот. — Ключи в зажигании, двигатель еще не успел остыть.

— Это безумие, — сказала Ноа и огляделась по сторонам. Ей вдруг показалось, что они у всех на виду, вот-вот прилетит полицейский вертолет и их схватят. — Охранник никогда не поверит, что это наша машина.

— Может быть, не твоя, но я рожден, чтобы водить такой агрегат. — Питер распахнул дверцу. — Он даже не посмотрит на нас, могу спорить.

— Откуда ты знаешь? — резко спросила Ноа.

— Я не раз здесь парковался, — мрачно ответил Питер. — Мой отец много раз повторял, что тут слабая система безопасности, и всегда делал вид, что потрясен, когда мы возвращались и оказывалось, что его «БМВ» все еще на месте. Верь мне. Пройдут часы, прежде чем кто-нибудь заметит, что машина исчезла.

Он сел за руль и включил двигатель. Ноа вздохнула, уселась рядом и захлопнула дверцу. Потом, не глядя в сторону Питера, пристегнула ремень безопасности.

— Готова? — спросил Питер.

Ноа не ответила. Он осторожно тронулся и стал медленно съезжать по пандусу. Они спустились на шесть этажей, не обменявшись ни единым словом. Кровь стучала в висках Ноа, шумела в ушах. Настойчивый голос требовал, чтобы она вышла и бежала отсюда прочь. В конце концов, это не ее проблема. У нее теперь лишний тимус — замечательно. Не исключено, что она заражена ЧУИМ, но они все равно ничего не в силах изменить.

Когда ей было пять лет, Ноа умоляла мать отвести ее на американские горки. Она ужасно радовалась, когда выросла настолько, что могла с них съехать. Однако в тот момент, когда защелкнулась планка, она запаниковала, но было уже слишком поздно. Мать наклонилась и обняла ее, а Ноа весь спуск кричала от ужаса. Больше она никогда не пыталась кататься на американских горках.

Сейчас девушка испытывала похожие ощущения. Они подъезжали к входу.

— Просто расслабься, — сказал Питер. — Я знаю, что это непросто, но постарайся вести себя естественно.

Ноа бросила на него угрюмый взгляд. Он смотрел в ветровое стекло, когда «Ауди» остановился перед желтым шлагбаумом, перекрывающим выезд.

— Квитанция? — спросил служитель, пожилой индеец, одетый в серый комбинезон.

Питер принялся шарить по приборной доске, заглянул за щиток и в отделение для перчаток. У Ноа перехватило горло. Ей показалось, что она слышит скрежет тележки, готовой начать спуск по американским горкам, еще немного, и она помчится вниз. В отделении для перчаток квитанции не оказалось.

— Извините, — сказал Питер, поворачиваясь к служащему. — Не могу ее найти.

«Может быть, я еще успею выскочить и убежать», — подумала Ноа.

Индеец внимательно их разглядывал, потом облизнул губы и сказал, слегка растягивая слоги:

— Вы должны заплатить за целый день, если у вас нет квитанции.

— Друг, это слишком, — сказал Питер, стараясь говорить небрежно, но Ноа заметила, что он начал нервничать. — И сколько?

— Двадцать долларов.

Питер наклонился вперед, чтобы вытащить из кармана бумажник.

— Какая глупость, — проворчал он. — Я думал, что оставил ее в машине.

Он вытащил двадцать долларов и протянул служителю.

Тот взял деньги, но продолжал смотреть мимо Питера.

— С твоей подругой все в порядке?

— Конечно, — ответил Питер. — А что такое?

— Она выглядит больной.

— Мы в больнице, да? — спросил Питер. — Тогда прямо сейчас выпишем ей рецепт.

После некоторых колебаний индеец нажал на несколько кнопок, и желтый шлагбаум начал медленно подниматься.

— Благодарю, — сказал Питер и махнул рукой.

— В следующий раз не теряйте квитанцию, — сказал служащий и вернулся к своей газете.

Только после того, как они выехали на улицу, Ноа выдохнула.

— Вот видишь? — сказал Питер. — Никаких проблем.

— Сколько ехать до Род-Айленда? — спросила Ноа.

— Около часа, все зависит от пробок. — Он посмотрел на нее. — Ты действительно выглядишь больной. Что с тобой?

— Я в норме, — прорычала Ноа.

— Успокойся, я только спросил.

Он свернул по указателю на 93-е Южное шоссе. Вокруг было полно автомобилей, и Ноа зажмурилась. Владелец скоро вернется за своей машиной, позвонит в полицию и заявит об угоне. Если они будут так ползти, их остановят уже через несколько миль.

Питер был прав, она чувствовала себя отвратительно. Ноа попыталась убедить себя, что все дело в пережитом стрессе, но понимала, что это не так. Сердце отчаянно колотилось, и ей казалось, что она чувствует, как бежит по жилам кровь. Она пожалела, что не спросила у Коди, чего еще можно ожидать от дополнительного тимуса. Штука на мониторе выглядела огромной. Может быть, он дает дополнительную нагрузку на организм? Кроме того, Ноа слышала, что после трансплантации необходим специальный уход. Может быть, новый тимус умирает в ее теле? Может быть, уже сам факт его наличия приведет к ее смерти? Ноа почувствовала, как к горлу подкатила тошнота.

— Кажется, меня сейчас вырвет.

— Хочешь, чтобы я остановился? — с тревогой спросил Питер.

Ноа покачала головой.

— Нет.

— Ты уверена? Я могу остановиться и поискать место, где продают воду или что-нибудь еще… нам вовсе не обязательно туда ехать. Мы можем вернуться к Коди и его подождать.

Предложение Питера показалось Ноа соблазнительным. Она может попросить отвезти ее на станцию метро. Там сядет на поезд и уедет подальше отсюда. Отправится куда-нибудь на запад, где ее никто не найдет. Начнет все сначала.

Но, если она заболела, там ей никто не поможет. Ноа вдруг вспомнила Алекса Хербрука — какой маленькой казалась его лежащая на операционном столе фигурка. Возможно, многие дети томятся на других операционных столах. Всем на них наплевать, никого не интересует, что с ними может случиться. Их просто вычеркнут из жизни, как уже вычеркнули Алекса и ее саму. Ноа сглотнула.

— Нет, нам нужно ехать. Только… говори со мной.

— Говорить с тобой? — Питер вопросительно посмотрел на нее. — О чем?

— О чем угодно. Постарайся меня отвлечь.

Ноа прислонилась головой к окну машины.

Стекло приятно холодило лицо, и она поняла, что ей вдруг стало тепло. В особенности после того, как она постоянно мерзла.

— Ладно. — Питер огляделся. Наконец «Ауди» добрался до съезда с эстакады, юноша включил поворотник и начал смещаться к левой полосе. Машины вокруг медленно ползли вперед, сияя задними красными огнями. — Ты знаешь, о чем я думал прошлой ночью?

— О чем?

— Как ты в первый раз услышала про /АЛЬЯНС/?

Ноа прикрыла веки, но тошнота сразу усилилась, и ей пришлось открыть глаза. Они проезжали мимо водонапорной башни, на стене которой была нарисована радуга.

— Это произошло, когда ты нашел социального работника в Кармеле, который коллекционировал детскую порнографию.

— О да, гадкая история, — сказал Питер.

— Но как тебе удалось о нем узнать? — спросила Ноа.

Ее всегда занимал этот вопрос.

— Анонимная наводка, как это бывает чаще всего. — Питер посмотрел на нее. — Я думаю, кто-то взломал его жесткий диск по какой-то другой причине и наткнулся на фотографии. А почему ты зациклилась на этой истории?

— Я знала много дерьмовых социальных работников, — ответила Ноа.

— Послушай, а ты… ладно, забудь.

— Нет, — через минуту заговорила Ноа. — Со мной такого не случалось. Во всяком случае, не с социальными работниками.

Еще несколько минут они ехали молча. Постепенно Ноа стала приходить в себя, волна тошноты уходила. От тела перестал исходить жар, и она почувствовала, как успокаивается пульс. Может быть, дело в нервах, и у нее был приступ паники.

— Теперь он в тюрьме, — заметил Питер. — Ему дали пять лет.

— Он заслужил больший срок.

— Точно, — кивнул Питер. — Однако мы неплохо с ним поработали. Теперь люди будут знать, с кем имеют дело.

Ноа не ответила. Деятельность /АЛЬЯНСА/ произвела на нее сильное впечатление, когда этого извращенца призвали к ответу. Они обратились в полицию с заявлением, что в его доме возможна попытка самоубийства. И пока полицейские находились в его гостиной, а он уверял, что все у него в порядке, во всем доме включились телевизоры. /АЛЬЯНС/ взломал вход в его домашний кинотеатр, и полицейские стали свидетелями слайд-шоу с его жесткого диска.

Ноа наткнулась на эту новость на форуме. Она навела справки об /АЛЬЯНСЕ/, и ей сразу понравилось то, чем они занимались. Мысль, что можно помогать людям и животным, которые не способны себя защитить, показалась ей невероятно привлекательной. Да и момент получился очень удачным. Прошел всего месяц с тех пор, как она перебралась в собственную квартиру, ускользнув от системы. Она никак не ожидала, что после стольких лет, проведенных в тесной близости с другими людьми, ей станет одиноко. К тому же у нее появился собственный компьютер и круглосуточный доступ в Интернет.

Когда Ноа прочитала о достижениях /АЛЬЯНСА/, ей вдруг пришло в голову, что до сих пор она лишь старалась выживать. А теперь, когда обрела свободу, у нее появилась возможность помогать таким, как она сама.

В некотором смысле, она и сейчас продолжала это делать.

Молчание в машине стало неловким. Вероятно, Питер пытался придумать, что еще сказать.

— Знаешь, — заговорила Ноа, чтобы сменить тему, — однажды я тоже украла машину.

— Не может быть! — Питер скорчил удивленную гримасу.

— Да, мне тогда было четырнадцать.

Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой.

— Значит, в приемных семьях все-таки учат заводить машину без ключа.

— Я украла ключи у приемной матери, — призналась Ноа. — Однако все кончилось тем, что я врезалась в стенку. Тогда я не умела водить машину.

— Обычно рекомендуется сначала научиться и только потом садиться за руль, — сухо заметил Питер. — А зачем ты украла машину?

— Мне нужно было кое-куда поехать.

— Ясное дело, — сказал Питер. — Расскажешь, куда именно? Уж поверь мне, ты не хочешь, чтобы я начал гадать.

Она не ответила.

— Ладно, сама напросилась, — сказал он. — «Уолт Дисней уорлд».[46] Нет, подожди… тебе было четырнадцать? Концерт? Майли Сайрус[47] в Гардене?

— Я хотела навестить могилы родителей, — сказала Ноа. — Никто не соглашался меня туда отвезти, поэтому я решила сделать это сама.

— О, прости. — Питер поморщился. — Теперь я чувствую себя полным кретином.

— Все в порядке, — сказала Ноа, потирая запястье. — Ты не знал.

Ей удалось проехать всего пять миль, а потом она случайно нажала на газ вместо тормоза. Она сильно повредила капот и сломала почтовый ящик. В результате ей пришлось провести в исправительном учреждении шесть месяцев — самый долгий срок в ее послужном списке.

— Все равно, мне очень жаль.

Питер отвел глаза от дороги, чтобы посмотреть на Ноа. У него были большие карие глаза с длинными ресницами. Как странно, что она не замечала этого раньше.

Машин стало меньше, когда они приблизились к повороту на 24-е Южное шоссе.

— Наверное, еще час, — сказал он. — Хочешь попытаться поспать? Ты выглядишь усталой.

— Я в порядке, — сказала Ноа, но Питер был прав: у нее болели глаза.

— Нам нужно позвонить Коди, — сказал он. — И предупредить, что мы решили задержаться, прежде чем вернуться к нему домой. Иначе он будет волноваться.

— Давай я позвоню, — предложила Ноа. — И мне нужно отправить письмо по электронной почте.

— Да? Кому?

Ноа не знала, сколько ему стоит рассказать. Она считала, что обязана сообщить А6М0 о том, что происходит, — вдруг с ними что-нибудь случится. Однако Питер до сих пор не знал о его существовании, и она не представляла, как он к этому отнесется.

— Это часть плана, — не слишком уверенно сказала она.

— Рад, что у кого-то есть план, — сказал Питер. — И что ты думаешь? Ворваться туда с пистолетами наперевес?

— У нас нет пистолетов.

— Да, проблема. Возможно, мы даже не сумеем туда пробраться, — рассудительно проговорил Питер.

— Мы найдем способ, — сказала Ноа. — А потом ты должен будешь довериться мне.

— Эй! Вставай!

— Что? — Аманда попыталась сосредоточиться.

Однако глаза не хотели открываться.

— Ты не можешь здесь валяться. Нужно двигаться.

Ей с трудом удалось открыть глаза. На нее смотрел парнишка. Он показался ей знакомым, но Аманда никак не могла вспомнить, где его видела. Оба его уха украшал ряд английских булавок, из подбородка торчал гвоздик. Он был одет во все черное, а в руках держал скейтборд. Парнишка выглядел грязным, но кто знает — возможно, это макияж гота.

Он посмотрел по сторонам и постучал по ее ноге.

— Серьезно, иначе тебя заберут.

— Кто кого заберет?

Голова у нее кружилась, язык стал слишком толстым. Аманда с трудом села и поняла, что лежала на скамейке в парке. Ветер пронес мимо нее сухой лист. Мальчишка с возрастающей тревогой смотрел на нее.

— Приди в себя, — сказал он. — Тебе нужно найти безопасное место.

Он бросил скейтборд на землю, перевернул его ногой, запрыгнул и укатил прочь. Аманда смотрела ему вслед, пока он не свернул и не скрылся за кустом.

Аманда поправила куртку. По дорожкам прогуливались люди, но никто не смотрел в ее сторону; более того, все старались ее обойти.

Она потерла лоб рукой. Проклятье, что случилось? Аманда помнила, что сидела в кафе в кампусе вместе с Дрю, потом пошла домой в темноте, над головой сияли звезды…

Но этого просто не может быть: небо над деревьями по-прежнему оставалось розовым. Неужели она провела здесь целый день?

У нее начали стучать зубы. Что происходит?

Аманда попыталась встать на ноги, но у нее сразу подогнулись колени. Такого просто не могло быть. Она не пила и не принимала наркотиков. Ей даже в голову это не приходило после того, что случилось с ее братом. Неужели кто-то подсыпал ей какую-то гадость? Может, Дрю?

«Нет, не может быть», — подумала Аманда.

Но она ничего не могла вспомнить… вот она подходит по двору к своему общежитию — и больше ничего.

Может быть, стоит обратиться в полицию? И что она им скажет? Аманда даже не знала, что с ней произошло. Она была полностью одета. Рюкзак лежал рядом на скамейке. Она расстегнула молнию и проверила содержимое: бумажник остался в целости и сохранности, вместе с сорока долларами, которые она сняла в банкомате кампуса. Может быть, с ней случился какой-то таинственный приступ? Она слышала, что такое бывает.

Аманде вдруг ужасно захотелось заплакать, но она стиснула зубы и сдержалась, сказав себе, что должно существовать объяснение тому, что с ней произошло. Значит, нужно вернуться домой и попытаться во всем разобраться.

Аманда снова встала, чтобы проверить, может ли она ходить, осторожно взяла рюкзак и надела его на плечо, потом огляделась по сторонам, пытаясь понять, где находится.

Увидев пейзаж у нее за спиной, Аманда замерла. Она сразу поняла, что это за место. Знакомый парк, знакомый тротуар, знакомая скамейка.

Именно на ней пять лет назад нашли тело ее брата Маркуса.