(Не) только твоя (СИ)

18 глава

Лев

Я иду по коридору, злой как черт. Если бы не она, мое карманное солнышко на руках, я бы уже что-нибудь ломал и крушил. Но не могу, не при ней.

Мозг спасает от перенапряжения тем, что фокусируется на дочери вместо того, чтоб анализировать, что я только что узнал. Теперь все в моей голове стало складываться в единую картинку. Момент, в который жизнь дала трещину, раскол, который от нее пошел и пропасть, которая образовалась между. Пропасть, в которой прошли четыре года жизни моей принцессы, пока я пытался строить бизнес, пил и не понимал, куда катится моя жизнь и за что со мной так поступили. Любимые, родные люди. Прекрасно.

— А дедушка останется у нас в гостях? — спрашивает дочь. Искренняя и бесхитростная, очаровательное создание. Мне бы этот уровень позитива.

Хотя о чем я? Ребенок четыре года не имел семьи. И сейчас отчаянно цепляется за всех ее членов, даже самых отвратительных.

Но она же не знает, что за фрукт дедушка. И на что способен, когда идет не по его. Дай Бог и не узнает.

— Дедушка делает что хочет, солнышко, не совещаясь с другими, — ляпаю, не подумав. С четырехлеткой разговариваю, а не с собой. Быстро исправляюсь, — мы у него спросим. Ладно?

— Ладно, — соглашается легко моя малышка.

— Чего бы еще хотелось моей принцессе? — смотрю на нее, пытаясь разгадать хоть что-то на ее личике.

Или просто отвлечь свои мысли от двоих в кабинете, любуясь красивым лицом дочери. Как ни крути, кто-то сверху меня любит, раз она появилась несмотря на все козни отца.

Алина задумалась, и ее моська стала еще очаровательнее. Я улыбнулся, залюбовавшись ей. Но ответить она не успела.

— Лев, нам нужно поговорить, — голос Веты звенел от волнения.

— Не сейчас, — отрезал я, бросив строгий взгляд на неё.

Не хватало еще все это дерьмо поднимать при дочери. Она итак не понимает, что происходит и почему все взрослые так напряжены.

— Мамочка, а давай попросим дедушку остаться на ужин? — обращается Аля к Вете и я вижу, как на щеке последней дернулась скула.

— Дедушка согласен, — раздается ко всему прочему голос отца из коридора. — И очень рад предложению, принцесса.

Отец появляется в кухне, и обстановка быстро становится вновь взрывоопасной.

— А еще дедушка приглашает всех в ресторан, — продолжает он как ни в чем ни бывало.

— И забывает спросить мнения остальных, — смотрю на него грозно.

— Вы двое можете остаться дома, если хотите. Мы с Алиной Львовной прекрасно проведет время и без вас.

Вета, кажется, опешила от его слов. Побледнела. Я сцепил зубы от злости. Напрягся, а следом напряглась и дочь, почувствовав мое напряжение.

— Ты спешил, дедушка, — говорю бескомпромиссно. — Можешь вернуться к ужину. У нас, никаких ресторанов. Сегодня мой день с Алиной, и я не хочу нарушать наши планы. Да, малыш?

— Да, папа, — кивает и обнимает меня за шею.

Целует в щеку. А я готов растаять от каждого ее прикосновения. Вот он, мой залог внутреннего спокойствия. Эта маленькая девочка. Понимаю, что возлагать на нее такую ношу неправильно, но она действительно уравновешивает меня, превращая из разозленного дракона в домашнего кота.

— Хорошо, — соглашается отец неожиданно покорно.

Я сузил глаза, посмотрел на него, он же смотрел лишь на Алину. Неужели моя дочь оказывает похожий эффект не только на меня, но и на него? С момента смерти матери он словно с цепи сорвался, и никогда не утруждался в сдерживании себя. Чем больше денег и власти он получал, тем более неуправляемым становился. Очень странно сейчас видеть его покорность.

— Проводишь меня, сын?

Я подхожу к Вете и передаю ей дочь.

— Не надо, — шепчет она едва слышно, но я услышал.

Нахмурил брови, глядя на нее.

— Я быстро вернусь.

Уж если мне что и не терпится, так это сопроводить отца с территории. И высказать ему пару мыслей, которые так и крутятся в голове.

Как только мы вышли и он открыл было рот, я сразу отрезал.

— Не утруждайся. Что бы ты не хотел мне сказать по поводу Веты пролетит мимо моих ушей. Я люблю её, всегда любил только её, и буду любить только её, и нашу дочь. Я верю ей безоговорочно. Что бы ты не сказал будет использовано против тебя. И я вижу взгляды, которые ты бросаешь на Алину, пап. Сделай что-то, что мне не понравится, и я возьму на вооружение твой способ, и спрячу их так далеко от тебя, что не найдешь даже если захочешь. Не зли меня сильнее, чем уже выбесил. И приезжай к семи. Будут шашлыки. Захвати вино.

Высказавшись, я кивнул охраннику, развернулся и направился назад к дому. Он предупрежден. Захочет саботировать мои отношения с Ветой, я воплощу в жизнь все угрозы.

Возвращаюсь в кухню не сразу. Слышу голос дочери и ее мамы, понимаю, что они вдвоем и в безопасности, и беру тайм аут. Мне нужно, чтоб ебу не дать. Потому что подмывает и хочется. Очень хочется.

Достаю телефон из кармана и набираю своему “спонсору трезвости”.

— Вылезай из своего уютного мира и приезжай ко мне к семи. Будут шашлыки и гриль.

— Шашлыки и гриль, дружище, знаешь, как выманить трудоголика из дома, — смеется Рома.

— А еще Вета, Алина и мой отец, — список гостей озвучиваю сразу.

— Странная компания, Лев, — комментирует друг тут же. — Рад увидеть Вету и сгораю от нетерпения знакомства с мелкой. Но последний гость смущает, честно.

— Смущает не тебя одного. Ты охренеешь еще больше, когда узнаешь, что Вета и папочка знакомы.

— Не охренею. То, что он приложил руку к ее исченовению, и ежу понятно. Я всегда думал в этом ключе. Говорил, но ты не хотел слушать.

— Я долбоеб, — резюмирую как есть, не жалея себя. — Думал, что достаточно хорошо ее скрывал. Что отцу нет дела настолько.

— Ты был влюблен и наивен. Чем он ей угрожал?

Внутри что-то вспыхнуло и полыхнуло. Ну конечно угрожал чем-то. Почему я такой дебил и доходит до меня все, как до жирафа?

— Не знаю. Она не сказала. Когда я спросил, она сжалась в панической атаке. А когда мы приехали ко мне, он уже был здесь и знакомился с Алиной.

— Алина была одна у тебя, пока вы с Ветой где-то шатались?

— Ром, я начал этот разговор с того, что долбоеб. Давай мы это примем к сведению и не будем ничему удивляться уже, ладушки?

Я нервно барабаню пальцами по столу. Я зол, бесконечно зол. Больше всего на отца, почти так же на себя. В меньшей мере на неё, за то, что не смогла довериться мне.

— На ужин деда позвала Аля. Она… была рада ему.

— А он?

— Он, как ни странно, был очарован ей. Хрен знает, мне так показалось. Потому что он готов был оставить нас с Ветой двоих и увезти Алину в ресторан.

Рома в трубке присвистнул.

— Мне нужны твои глаза здесь, друг. Я бешусь и туго соображаю, не вижу даже того, что под носом. Ты беспристрастен. Подскажешь, дашь подзатыльник, если что. Ты мне очень нужен.

— Буду, — соглашается легко, хотя я знаю, что отлипнуть от его кодов по звонку для него всегда не просто. Вдвойне ценно, что он всегда готов сделать это ради меня. В свою очередь я, зная это, никогда этим не злоупотреблял.

В запоях моим верным компаньоном был Ветер. Любимая псина. Злился, лаял, но будил, кусая за руку и тыкаясь мордой, когда я опасно где-то засыпал.

— Жду, — говорю Роме и отсоединяюсь.

Выхожу назад на улицу и зову пса. Его нужно потискать. Он тоже перенервничал от этого “семейного воссоединения”.

Пес подбегает ко мне, я присаживаюсь на траву рядом, обнимаю его шею и тычусь лбом в его морду.

— Прорвемся, друг.

Он активно виляет хвостом и жалобно поскуливает.

— В безопасности она, не ссы. Я больше никому не дам ее в обиду, — похлопываю его морду, заверяя в этом и его, и себя.

Затем толкаю пса на землю и чешу пузо так, как он любит, чтоб расслабился, и он быстро отпускает себя и начинает кайфовать, воруя у меня улыбку.

— Какое приятное зрелище, — слышу за спиной и лениво поднимаю голову. Вижу, что Вета и Алина обе за мной подглядывают.

— Присоединяйтесь, ни в чем себе не отказывайте, — хмыкаю, кивнув на открытый живот Ветра. Этот может часами валяться, лишь бы пузико чесали.

Я бросаю задумчивый взгляд на живот Веты. Если я сделал ей ребенка, то ей не стоит нервничать, а ужин с моим папашей едва ли способствует такому. Я могу грубо его отшить, если он будет лезть нарожон, но тогда испугаю Алю. Черт.

Алина подходит, присаживается рядом, гладит Ветра сначала с осторожностью, но быстро понимает, что тому это нравится, и включается активнее.

— Я хотела поговорить с тобой, — негромко напоминает присаевшая рядом со мной Вета.

— Позже, — отвечаю так же негромко, — когда уложим Алю спать.

Она как-то судорожно вздыхает, и меня это злит. Я наклоняюсь и кусаю ее за плечо, переключая с тревожным мыслей на себя.

— Рому позвал. Он приедет на ужин.

Глаза Веты тут же загораются, и она смотрит на меня с ажиотажем.

— Как здорово.

— Именно. Так что не трусь. У тебя трое телохранителей, которые не дадут старому серому волку кусаться.

— Мне так…

Я затыкаю ей рот поцелуем. Предчувствую потоп. Вот же дурочка! Сколько раз и как еще сказать, чтоб не нервничала, чтоб она успокоилась? Алину напугает же. И себя кошмарит.

Когда отрываюсь от ее губ, первое, что вижу, это ее прикрытые от удовольствия глаза. Второе — две пары глаз, которые с удовольствием за нами наблюдали. Я даже не знаю, чья моська счастливее — Али, которая смотрит на нас с улыбкой, или Ветра, который так сильно виляет хвостом от счастья, что под ним останется вырытая яма, кажется.

— Целуй еще, — предлагает дочь, и я смеюсь. Наклоняюсь к ней, целую ее. В любопытный нос. Она улыбается еще шире.

— А шашлык замариновать не надо? — напоминает Вета, и я вслух ругаюсь.

— Лев!! — тут же прилетает моему грязному языку злой и строгий выговор.

— Пардон. Забылся.

Подхватываю дочку на руки.

— Вот такой папа, позвал всех на шашлыки, а про шашлыки забыл. Ты любишь шашлыки, дочь?

Аля вопросительно смотрит на маму, которая отвечает за нее.

— Она не ела шашлыки ни разу.

— О горе мне! — произошу театрально. — Моя дочь не ела пищу богов! Не страшно, принцесса, сегодня мы это исправим.