(Не) только твоя (СИ)

30 глава

Вета

— Мамочка, а папа скоро придет? — уже в шестой раз спрашивает Аля.

— Да, малыш, — киваю на автомате, пробегая глазами по гостиной, убеждаясь, что все в порядке.

Сегодня хороший день. Больница наконец-то вернет нам одного из двух Арских. Долгожданного и любимого. Моего Льва.

— Вета, не суетись, — на плечи легли мужские руки.

Рома остановил мои хаотичные движения по гостиной.

— Все идеально. Успокойся.

— Все в порядке. Меня это успокаивает.

Последние две недели, копаясь все глубже в себе я поняла, что действительно нахожу успокоение в контроле. В каких-то проектах и их исполнении, пусть даже мелких и бытовых. Главное, чтоб у них было четкое начало и еще более четкий конец. Как вот сегодня. Я вбила себе в голову, что нужно украсить гостиную к возвращению нашего папочки домой. Шары, плакат «добро пожаловать домой», стол роскошный, вот это вот все. Анна Ивановна и Алина подхватили идею и тоже воодушевились. Алина нарисовала трогательный, но не слишком аккуратный рисунок, где нарисовала папу с гривой льва, который как победитель вырывается из лап больницы как лев из клетки. Я ее очень хвалила, потому что правда была впечатлена, как мощно и глубоко она отобразила всю ситуацию на бумаге. А Рома ржал до истерики с того, как она нарисовала папу с львиной гривой. Там правда было с чего посмеяться, но я держалась, потому что искренне верю, что юного художника легко обидеть. Рома смеялся тоже не малышке в лицо, естественно. Но стоило ему глянуть на рисунок, как он резко придумывал повод выйти из комнаты и не возвращался, пока не проржется как следует.

А еще он же сказал, наблюдая за нами, обидную, но скорее всего очень правдивую вещь. Сказал, что приехавшему наконец домой Льву будет совершенно все равно на украшательства гостиной, и он едва их заметит, ведь будет смотреть на любимую женщину и дочь, по которым адски соскучился. Я умом понимаю, что он прав. И заставила себя посмотреть на эту ситуацию под новым углом. Возможно, Льву и правда не нужна будет вся эта мишура, но она нужна мне и успокаивает меня. Так что имеет место быть. Рома с моими доводами согласился.

— Чем бы дитя не тешилось, — подмигнул мне, помогая повесить гирлянду на стену под потолок.

Вот за это я его бесконечно люблю. Он может не соглашаться с тобой, но он молча будет делать то, о чем его просишь и не просишь, если понимает, что тебе это нужно. То, что Рома делал для меня и для нашей семьи, пока Лев был в больнице, просто неоценимо. Таких друзей нужно беречь, как музейные экспонаты.

— Ну что? Довольна?

— Довольна, — кивнула.

— Тогда пои кофе.

Один выпитый кофе спустя мы все оказались вновь в гостиной. Демьян написал, что они уже выехали, а значит, вот-вот будут. А еще это значит одно — жизнь наконец наладится.

— Делаем ставки, — пропел у моего уха Рома, когда дверь открылась.

Я поняла, о чем он. О мишуре. Которую Лев, конечно, не заметил.

Первой он нашел взглядом Алину. Она кинулась к нему, он подхватил ее на руки и прижал к себе, как самое дорогое, что есть в его жизни. Я улыбнулась. Соскучился. А уж как она соскучилась…

Она как раз это вслух ему проговаривала, не замолкая даже чтоб сделать вдох.

Затем Лев нашел взглядом меня. Я улыбнулась ему, а он мне. А затем слегка нахмурил брови, переведя взгляд на стоящего рядом со мной Рому.

Рома не дал ему слишком много нафантазировать, он феерично атаковал сразу:

— Что пялишь? Дама здесь не только твоя. Смирись.

— Никогда, — хмыкнул Лев. — Только моя.

— Только твоя, — улыбнулась, подтверждая.

Лев что-то шепнул Алине, и она довольно запищала, бросила на меня сияющий взгляд и позволила отцу передать ее в руки Демьяна, который скромно стоял позади.

Лев же сделал шаг навстречу к нам. Я тоже шагнула вперед, желая лишь одного — обнять его, прижаться к нему, но он вдруг резко рухнул на пол. Все произошло так быстро и нелепо, что я и испугаться не успела, как и осознать, что происходит.

И лишь услышав ироничный голос Ромы позади:

— Колени пощади. И ребра. Только зажили ведь, — кажется, поняла.

Он рухнул не потому, что стало плохо. Я выдохнула и опустила взгляд вниз. Он как волшебник достал из кармана коробочку, и, поймав мой взгляд на ней, открыл ее.

— Выходи за меня замуж.

Это был не вопрос, что вызвало у меня улыбку. Признаюсь, когда мы были молодыми и отчаянными, я часто представляла себе этот момент. Часто мысленно соглашалась выйти за него. Тогда я рисовала себе все романтично, как в этих очаровательных, не имеющих ничего общего с реальностью, романтических комедиях. Как он становится на одно колено, протягивает кольцо, волнуется, спрашивает. И в этот момент в моих фантазиях всегда происходил какой-то сбой. Потому что я не представляла его, спрашивающим. И, оказывается, была права.

Он должен знать, что я скажу да. Поэтому не должен волноваться. Но его напряжение все равно чувствуется. И это не волнение, а скорее злость из-за упущенного. Ну, либо я занимаюсь любимым женским делом, и а) додумываю за него, б) треплю ему нервы затянувшейся паузой.

Но какого ответа он ждет, если не задал вопроса?

— Выйду, — кивнула, наконец подобрав правильный ответ на его требовательный запрос.

Лев шумно выдохнул. Взял мою руку и настойчиво натянул на палец кольцо. Поднялся на ноги, рывком притянул меня к себе, и требовательно, жадно впился в мои губы своими.

— Все, — рявкнул, разорвав поцелуй. — Теперь точно только моя. Навсегда.

— Только твоя, — засмеялась, обняв его и прижимаясь к его сильному телу.

Теперь все будет хорошо. Теперь я с ним. Я дома.

Сзади восторженно пищала наша дочь, поздравляли Рома и Анна Ивановна, Демьян, но я позволила себе несколько секунд, чтоб раствориться в моменте и не слышала ничего, кроме звука его бьющегося сердца. Этот момент позволил мне найти какую-то внутреннюю кнопку перезапуска. И я без раздумий воспользовалась этим. Позволила себе этот перезапуск. Слыша, как стучит его сердце, понимая, что мы оба живы и вместе, и вся жизнь у нас впереди. Я позволила себе раствориться в прелести этого момента, в безопасности его объятий и в любви, которая заполнила меня до краев, так сильно, что казалось качнись — и начнет разливаться на всех вокруг. А что в этом плохого? Пусть разливается.

Я улыбнулась своим мыслям и отстранилась от Льва. Обняла дочь. Верную помощницу, ставшую Льву второй мамой. Лучшего друга. И даже до ужаса смутившегося телохранителя. В этот прекрасный день, после того, как случилось столько плохого, хотелось лишь одного — делиться хорошим. И я это делала.