(Не) только твоя (СИ)

26 глава

Лев

Голова раскалывается. Болит так, словно бухал всю ночь. Перед глазами темнота, и открыть их не могу. Почему? Что за приколы?

Где я вообще? Что за нахрен происходит? Почему я не знаю где я и ничего не помню? Так, Лев, соберись. Собери мозги в кучу.

Подумать легко, сделать не так легко. В голове пустота. Очень болит висок. Кожу неприятно стянуло, словно что-то жидкое застыло. Кровь? Интересная вечериночка. Не помню, чтоб вызывался поучаствовать в подобном.

Соберись.

Так, что имеем? Что я помню? Дохуя работы. Идиот Глеб в больнице, и его кусок на мне. Я проводил совещания один за одним. Так усердно и старательно, что отключил телефон, чтоб не беспокоили. Хотел скорее разобраться с работой и поехать домой к своим девочкам. И раз я не дома и не с ними, значит что-то пошло глобально не так. Висок разбит точно. Глаза завязаны. Поерзал, прислушавшись к ощущениям. Ага, завязаны не только глаза. Я привязан к табуретке по рукам и ногам. Веревки передавили кожу, вязали не жалея. Кто? Кому я нахрен сдался? Кому перешел дорогу?

У меня спокойный бизнес. В делах отца я не участвую. Хотя и он не связан с криминалом. С большими деньгами и политикой — да, с криминалом, насколько мне известно, нет. У него друзья сплошь генералы. Не стал же бы он под их носом себе вредить? Надеюсь. Знать не могу. Остается лишь надеяться.

Кто-то меня похитил — это однозначно. Похитил, вырубил, связал… чтобы что? Бабки, скорее всего. Зачем еще мараться с похищением человека, как не ради бабла? Это, все же, преступно-опасная и сомнительная затея. Тем более воровать сына такого известного в городе человека. Да и к тому же сына, который может навалять прилично, если не будет связан. Деньги, тут однозначно должны быть замешаны деньги, иначе у меня идей нет.

Я глубоко втянул носом воздух, пытаясь разобрать запахи. Пахнет деревом и сыростью. Неприятный запах мокрой пыли и отсыревшей постели. Значит, вряд ли завод, стройка и заброшка. Какой-то дом…

Дом. Что за дом? Я же в офисе был, не оттуда же меня вывезли.

Нет, не оттуда. Объект за городом, объект Глеба, его наводка. Вот куда я ехал и не доехал. Что-то бросилось под машину на лесной дороге. Я ударил по тормозу, ударился головой об руль. Кретин, блядь. Сколько намеревался загнать тачку на сто и подтянуть малость растянутый ремень безопасности. Сам себе удружил по самый небалуй.

Явно подстроенная хрень. А я еще и удружил и сам вырубился, как на заказ. Ой, блядь, дебил!

Стиснул зубы так, что стало больно. Злюсь на себя до бешенства. Это же нужно было так лохануться.

Так, ладно, соберись. Самобичеванием делу не поможешь. Я уже похищен, связан и избит, уже в жопе по самое не хочу. Теперь нужно собрать себя в руки и думать отступные пути, сохранив голову. Деньги у меня есть. В зависимости от аппетитов, мне самому есть что предложить. Осталось узнать, кому предлагаю и с кем дело имею. Откупиться проще, когда знаешь, от чего откупаешься. Зачем мне связали глаза и рот — черт его знает. Если ждали моего пробуждения, то как минимум рот могли оставить свободным. Судя по тому, как где-то на улице поют птицы, дом находится в лесу. Вряд ли кто услышит, даже если начал бы кричать “на помощь”.

Не остается ничего, кроме как ждать. Ненавижу это больше всего на свете. Лучше бы сразу знать, что происходит и к чему готовиться, чем это медленное, убивающее надежду ожидание.

Не бросили же меня одного, связанного, умирать здесь, в лесу. С другой стороны, а если бросили? Блядь.

Я дернулся еще сильнее, понимая, что кто бы меня не вязал, он постарался на славу, потому что свободы движений просто нет. Веревки больно впиваются в кожу и саднят при малейшем движении. Стул тоже кажется крепким. Расшатать его что ли? Получится ли? В идеале расшатать так, чтоб можно было рухнуть на него и разбить его своим весом. Главное, спину при этом не сломать.

Я сгруппировался и толкнул стул, но безуспешно. Не хлипкий и старый, стоит на ножках уверенно. В заднице я. Не остается ничего, только ждать. Ждать, чтобы узнать, кто меня похитил и зачем.

Время тянулось медленно в этой клетке. Перед глазами темнота, вокруг ни звука, кроме редкого пения птиц. Я подумал о том, как сильно я хотел бы одного — домой, к Вете. Думать о ней и плохом раскладе для себя больно. Жизнь итак не была к нам милосердной, мысли о том, что не вернусь к ней я просто не допускаю. Убьют — выползу из могилы, но приползу домой к ней, никакая земля меня не удержит. Не хочу верить в плохой исход. Не буду, на хуй.

Нужно было жениться на ней сразу. Развестись и жениться в тот же день. Не жизнь, а парад проёбанных возможностей. Раз упустил, два упустил, и закончил… связанный, хер пойми где и почему.

Мучительное ожидание развязки било по нервам и убивало. Я старался держаться бодро. Думал о Вете и о дочери, и о том, что никто меня с ними не разлучит. Закалял свой дух и сохранял запал воевать. Ибо тот, кто меня похитил, получит войну. Я пусть связанный, но я найду способ развязаться. А как развяжусь — пусть убегают так быстро, как могут. Пощады не будет, слишком сильно нервы мне сделали. Лишь бы не пристрелили, как собаку.

Я не знал, сколько времени сидел, какое время суток было. И почти начал впадать в отчаяние, как послышались шаги. Медленные, нерасторопные. Они прошли рядом со мной, но меня не тронули.

— Выпусти меня, — крик вырвался из самых недр души, но вошедший услышал лишь мое приглушенное мычание.

В следующий момент меня коснулись руки и медленно повязка стала ослабевать, а затем и вовсе слетела с глаз. В глаза ударил яркий свет, и я поромщился, тут же их зажмурив. Дал им время привыкнуть, совсем чуть чуть. Пока глаза привыкали, руки развязали и повязку на моем рту.

Я сощурил глаза до боли, и тут же резко распахнул их, вперившись жадным взглядом в того, кто находился со мной в одной комнате.

— Ты? — опешил, когда понял, кого вижу перед собой.

— Я, — самодовольно ухмыльнулся Глеб, глядя на меня сверху вниз. — Ну и кто теперь идиот, а, Арский?

Видимо, я. С, который недооценивал этого недоумка и взрастил его под своим носом. Я, который платил и повышал ему зарплату, когда за косяки нужно было его уволить. И я, который поверил, что он лежит в больнице на растяжке со сломанной ногой и травмой позвоночника, и не отправил кого-нибудь его навестить, чтоб убедились воочию.

— Что тебе нужно? — спросил без обиняков.

Меня утомило ожидание и игры. Я хочу решить этот вопрос, покончить с этим, и вернуться домой к своим девочкам.

— О, я много чего хочу, Левушка.

Я дернул бровью от этой дерзкой фамильярности. И запомнил. Я связан, пока. Я не буду связан вечно. Поквитаемся.

— Давай без фантазий, а конкретно. От меня что нужно? Список, от А до Я.

А я буду думать, что с этим делать. Потому что думать явно не твое, Глебушка.

Хотя эту аферу ты провернул, и провернул прекрасно. Значит, где-то я все же просчитался. Где только?..

— Будет. Терпение, Арский. Терпение не твой конек по жизни, но тут придется потерпеть.

Кажется, на моем лице отразилось все, что я об этом думаю.

— Ух, какой грозный лев, — рассмеялся мой бывший сотрудник. — Жаль, что в цирке. И уже никого не пугает.

— Не нужно недооценивать, — хмыкнул, презрительно дернув губой. — Развяжи меня, и посмотрим цироковое представление. Или боишься?

Брать людей на слабо иногда полезно. Тем более таких как этот товарищ, которые живут под девизом “слабоумие и отвага”. А вдруг повезет? Я в той ситуации, когда использовать нужно любые варианты.

— Связанным ты нравишься мне больше, Арский.

Провокация не сработала. Я не упал духом. Пусть хохмит себе. Есть диалог, уже неплохо. Осталось понять, как его разболтать и быстрее прийти к той самой классической части, когда злодей выбалтывает тебе все свои планы и обиды. Ведь не будь обид, не стал же бы он такую херню творить. Он тут себе уже две уголовки минимум заработал — похищение человека и угроза расправой. Если еще вымогать станет, на третью пойдет. Только с какой целью? Не зависть же. Не потому что злой босс обижал и выговоры делал. Я надеюсь, по крайней мере. Иначе будет слишком грустно.

Мой мозг вдруг воспроизвел мне его фразу вновь, и я стремительно нахмурил брови. Поднял недоуменный взгляд на него. Дичь подумал. Полнейшую. Лютую.

— Нравлюсь? — уточнил осторожно.

Этот кретин заржал вслух, но я не спешил выдохнуть с облегчением.

— Не ссы, кретин. Нравишься значило, что кулак твой мне в морду не прилетит, а не то, что ты себе надумал. Права она, пиздец у тебя самомнение, чел.

— Она?

Глеб заткнулся и посуровел. А я пожалел, что спросил вслух. Но возликовал. Чем больше говорим, тем больше деталей вскрывается. Нужно только действовать по умному, и он сам мне все выболтает.

— Итак, что имеем. Есть ты, альфа самец, которому я нравлюсь связанным, ведь ты знаешь, что развяжи ты меня, я тебя в узел скручу голыми руками. И есть дамочка, которая явно вдохновила тебя на уголовные дела. Должно быть, дамочка хороша собой, раз ради неё ты прыгнул в пекло.

— А ты бы ради своей не прыгнул?

Прыгнул. Да болтать об этом с таким ничтожеством не намерен.

— Речь не про мою. Она скучная, и таких финтов не выкидывает.

Выкидывает покруче, но опять же, это мое и оно при мне.

— Ну отчего же не про твою? — раздался женский голос и из тени появилась она.

Гвоздь программы.

— Жееенушка, — расцвел я в улыбке. — Как прелестно. Давно не виделись. Я и не предполагал, что ты так соскучилась, что завела любовничка в моей компании, который будет следить за мной и поможет тебе совершить мокруху.

Инесса поморщила свой маленький носик.

— Ну зачем же так? Природа, уютный, уединенный домик. Решила устроить тебе небольшой отпуск. А то ты все в делах да в делах, сам бы не поехал, пришлось просить о помощи.

— Затейница, — усмехнулся, но в усмешке скользнул лед. Во-первых, я не люблю, когда тратят мое время. Во-вторых, если дома меня ждут, ищут и нервничают, то я этой парочке карикатурных злодеев не завидую.

— Оценил по достоинству наконец? — хмыкнул Глеб, о существовании которого я забыл в момент, как только появилась таинственная она. Которая ни хрена не таинственная, а настолько очевидный соучастник, что мне даже обидно, что я сразу на нее не подумал.

— Хорошо, что ты ценишь, — хмыкнул я, глядя, каким взглядом этот недоумок на нее смотрит. Тут явно любовь. Умилился бы и поздравил, да связан по рукам и ногам.

— Глеб, выйди и оставь нас с мужем наедине.

— Но…

— Делай, что сказала! — в ее голосе появилась истеричная нотка, которая резанула ухо. Не привык к истеричным бабам.

Все же моя Вета золото. А я олух.

— Как ты бессердечна, жена. Парень старался ради тебя, а ты его хлыстом под зад, — усмехнулся, рассматривая ее капризное лицо.

Инесса закатила глаза.

— На что только не пойдешь для достижения цели. Ты должен понимать меня. Ты тоже достигатор.

— Не уверен, что такое слово есть в русском языке, но допустим. Использование влюбленного идиота в своих целях я понимаю. Не хвалю, но понимаю. А цель какая?

— Очевидная, — пожала плечами легко. Посмотрела на меня, как хищник на добычу. — Большая, красивая, вредная. Моя цель — это ты, муж. Хочу тебя. Всегда хотела.

Я едва сдержался, чтоб не закатить глаза и не выпустить истерический смешок, готовый вырваться из груди. Духи земли и леса, помогите. Да у нас тут клиникой пахнет.

— То, что я тебя не хочу, и никогда не хотел, тебя не смущает, я так понимаю? — хмыкнул, глядя в её глаза, которые мигом потемнели.

— Знаешь, я думала, она будет интереснее. Твоя зазноба. А она серая мышка, ничего в ней выдающегося, — выдала она, презрительно скривив губы.

Как минимум здоровая менталка. Уже не так плохо. Все же как, познается в сравнении.

— Спасибо за мнение, которого не просил. И тем не менее, я хочу её. Не тебя. Думаю, тут все просто.

Я не знаю, зачем сейчас её бешу, но подыгрывать не могу, слишком тошно. Если бы не связанные руки, я был бы куда более дерзким и агрессивным сейчас.

— А если её не будет?

Я едва не подавлися собственной дерзостью в секунду. Внимательно посмотрел на женушку с потекшей крышей, пытаясь анализировать, это бред сумасшедшей сейчас звучит, или продолжение её дикого и безумного плана. Потому что если второе, то это лютый пиздец. И свой гребаный рот мне держать на замке надо было с тех пор, как чертов кляп оттуда достали.

— Если ее не будет? — повторила Инесса настойчиво. — Ты же не будешь убиваться вечно? Сможешь открыть свое сердце вновь?

По моей спине потек липкий пот, и противный страх подступил к горлу. На ее дикие вопросы нет правильных ответов. Нет правильных действий. Я связан, меня, лба здорового, они же заманили сюда и выкрали? Что мешает им сотворить плохое с Ветой?

Сердце забарабанило так, что стало больно. От страха усилилась тошнота.

— Что ты натворила? — спросил хриплым, просевшим от гнева, голосом.

— Ничего, — невинно пожала плечами. И добавила не вселяющее надежды, — пока. Мои действия зависят от тебя. Видишь ли…

Инесса поднялась на ноги. Постучала каблуками по деревянному полу. Задумчиво посмотрела в окно, затем на меня.

— Я не хочу крови.

От этой фразы кровь в моих жилах застыла. А когда она наклонилась в свою сумочку и достала оттуда миниатюрный, дамский пистолет, я охуел.

— И поэтому, если мы будем решать все мирно, мне нужны гарантии. Гарантии, что ты не обманешь меня. Гарантии, что ты останешься со мной, если хочешь спасти своей мышке жизнь.

— Какие гарантии?

Она не ответила сразу, взяв драматическую паузу. Она могла бы услышать, как трещат по швам мои нервы, не будь в той степени безумия, в которой находится. Но увы. Я вижу по ее дикому лицу, по стеклянным глазам, что стадия там запущенная, и взывать к разуму бесполезно. Она втягивает меня в непонятную игру, в которой я должен играть по ее правилам, если не хочу проигать. А у меня на кону все.

— Какие тебе нужны гарантии? — повторил вопрос настойчиво, потому что ее молчание и безумный взгляд напрягают, заставляя липкий пот усиливаться.

— Большие, — улыбнулась она хищно.

Я нахмурил брови, не догоняя.

— Толстые, — продолжила она, скользнув таким неприятным взглядом, что я едва не поморщился. — Со вздутыми венками.

Я едва сдержал порыв скривить лицо. То, что сейчас прозвучало, это самая несексуальная вещь, которую я слышал за всю жизнь. Самая отвратительная, убивающая желание вообще когда-либо хотеть трахаться. А ведь она этого хочет. Секса.

Пиздец мне.

— Хм, — промычал, пытаясь анализировать услышанное.

В сознании вдруг зацепилась надежда. Её призрачный лучик, но такой яркий.

Для того, чтоб трахнуть меня, ей придется развязать меня. А если я буду развязан — это будет совсем уже другой разговор.

— И как скрепим сделку? — спросил, посмотрев в упор.

В её безумных глазах появился азарт. Пугающий азарт. По моему телу вновь пробежали мурашки. Видеть, как человек буквально сходит с ума на твоих глазах устрашающе и неприятно. А она безусловно больна. Красивая, молодая баба, с поехавшей кукухой. Как Глеба угораздило в это вляпаться? Неужели не видел? Или только на сиськи смотрел, что проморгал, что телку не трахать нужно, а отвести к врачу. Помимо отвращения, которое было самым ярко испытываемым чувством внутри сейчас, подтянулась жалость. С легкой руки отца я стал соучастником этого карнавала безумия. Я должен был сказать ему нет. Отрезать намертво. Мне это не нужно было, ни она, ни брак. Я должен был оставаться холостым и искать Вету, а я поплыл по течению, как безвольный теленок. И вот куда меня это течение вывело — через вонючие водосточные трубы в болото. И мало того, что себя под удар поставил, так еще и Вету. Вету, которую должен был только беречь.

— Ты же не маленький, как должно быть понятно, Лев.

Ее ладонь коснулась живота и скользнула ниже, к подолу платья. Моя бровь выгнулась. Я не хочу на это смотреть, и мне трудно деражть лицо, чтобы не демонстрировать своё отвращение к происходящему.

— Глеб тебя не смущает? — спросил нейтрально, бросив взгляд на закрытую дверь, за которой где-то ждет ее любовник. Стены тонкие, он явно слышит то, что здесь происходит.

Инесса рассмеялась истерическим смехом.

— Меня уже ничего не смущает, любимый, — ее руки задрали подол платья, обнажив тело без нижнего белья.

Она коснулась себя, раздвинула половые губы и погладила возбужденный клитор, скользнула пальцами внутрь, простонала.

Наверное, в её голове это выглядит сексуально, дерзко и расковано, но не в моей. Я сидел уставший, выпотрошенный и злой. Чувствовал, как затекло мое связанное тело. Как болит задница, ставшая деревянной от долгого сидения на жестком стуле. Как меня бесит, что я должен сидеть и молча смотреть этот идиотский перформанс без права высказать свое мнение. Ведь оно простое — это неуместно до отвращения, телке нужно к врачу и на тяжелые лекарства, Глебушке присесть за решетку и переоценить ценности. А мне дать в рожу отцу. И себе. За то, что испачкался в этом.

— Ты уже твердый? — ее низкий голос вырвал из раздумий.

Она правда думает, что у меня встанет. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

— Я связан тугими веревками, моя кошечка. Кровоток в моем организме нарушен вопиющим образом, и у меня нет крови, которая могла бы прилить к месту, которое тебя интересует. Он не встанет, зря ждешь.

На тебя и вовсе никогда не встанет, но этого вслух добавлять не буду.

Её это не смутило. Запрокинув голову назад и отдавшись безумию, она довела себя до оргазма, который сотряс все ее тело.

Я был лишь рад, что она оторвала взгляд от меня, ведь мне это дало шанс оторвать взгляд от неё. Наблюдать за этим было до противного грустно. Пусть расслабится. Может, оргазм затуманит ее разум, и может, так я смогу сманипулировать ей развязать меня. И тогда буду решать сложившуюся ситуацию и выбираться отсюда.

Инесса не успела отойти от оргазма, как на улице послышался шум.

Я дернул голову в сторону окна, затем перевел на сумасшедшую бывшую.

— О, как вовремя. Мышка в норке, — холодно ухмыльнулась она, облизав губы.

— О чем ты? — напрягся я моментально. — Какая мышка?

— Твоя. Серая и невзрачная. Приехала на огонек. Жаль, что ты меня не порадовал, муженек. Может, после секса я была бы добрее. Теперь я буду решать вопросы так, как вы того заслуживаете.

Она спрыгнула со стола, на котором себя удовлетворяла, обтянула платье и сжала в пальцах оружие.

— Стой, Инесса, подожди, — запаниковал, сканируя ее пристальным взглядом. — Не дури. Что ты собралась делать?

— Охотиться на мышку, — улыбнулась она совершенно безумно и вышла из комнаты, оставляя меня одного.