(Не) только твоя (СИ)

29 глава

Вета

Кое как уговорила своего дикого кота лечь и отдохнуть. Угрозами, правда. Объяснила, что чем больше он скачет, тем дольше его здесь продержат и тем позже он вернется к нам, домой. А мы, между прочим, скучаем. И он нужен мне. Нужен как воздух.

С тех пор, как прозвучал тот выстрел, моя жизнь резко изменилась, больно ударив новой черной полосой. Выстрел был не в меня, нет.

В неё.

И видеть своими глазами то, что я увидела… Моя психика не справилась. Я вижу, как она умирает, каждую ночь. Экстренно ушла в терапию, но она не помогает пока. Не помогает спать. И каждую ночь я просыпаюсь в холодном поту от одного и того же кошмара.

Слава Богу Алина спит отдельно, сама, и мои резкие пробуждения, стоны и крики во сне ее не пугают. Но они пугают меня, и я так бесконечно от них устала.

Личный врач Арского выписал мне успокоительные и снотворное. И если первое мой новый верный спутник, то второго я сильно боюсь. Я знаю, что на снотворное можно подсесть еще страшнее, чем на наркотики. И слезать с него потом очень болезненно. Поэтому я пока мало сплю, обхожу стороной упаковку таблетой и жду Льва из больницы. Жду и надеюсь, что его сильное тело рядом залатает дыру внутри и поможет всплыть назад, на поверхность, из этой пучины.

Лев стал вдовцом и чуть не стал сиротой. Станислав Константинович выбрался, хотя пуля должна была забрать его.

Он стал просить у меня прощения, как только пришел в себя. Я заверила его, что не за что. Моя психика просила одного: перевернуть эту страницу и начать с чистого листа. Стать семьей, если у нас есть шанс. Начать все заново.

Психолог, правда, говорила, что это ловушка. Что случившееся нужно принять, прожить и отпустить. Но это длительная терапия, а наш мозг настолько хитро устроен, что всегда ищет самые быстрые и самые простые варианты. Но прошлое всегда вылезет, как глубоко его не заталкивай. Вылезет и подставит болезненную подножку там, где будет казаться, что все нормально и переживать не из-за чего.

Она, безусловно, права. Но мне нужны эти уловки сейчас.

Ведь когда врач сказал, что я была беременна и беременность прервалась, я превратилась в ледяную глыбу. Чувство вины захлестнуло с головой. Ладно бы я не знала. Но знала же, что была осечка. Мы же предполагали, что могли зачать. И я не подумала об этом, когда садилась к Арскому в машину и согласилась поехать с ним. Не подумала о детях. Алина могла остаться без матери, а своего нерожденного ребенка я просто пустила в расход, не подозревая, что он существует.

— Плачешь опять, — покачал головой Рома, бросив сопереживающий взгляд на меня.

Я даже не почувствовала.

— Прости, — сказала, быстро вытирая слезы, как что-то постыдное.

— В порядке все, Лизавета. Ты же знаешь. Мне грустно, что я не могу помочь тебе.

— Ты помогаешь, — тут же возразила. — Ты забросил проект, взвалив меня на свою голову, и возишься со мной, как с маленькой. Ты помогаешь, Ром, правда.

— Я твой друг. А для чего еще нужны друзья?

— Спасибо.

Его автомобиль подъехал к зданию частного медицинского центра.

— Вернусь через час. С пирожным и кофе.

— Ты самый лучший, — улыбнулась, уже со слезами умиления на глазах.

Я обмолвилась ему, что люблю шоколадное пирожное, простое и дешевое, как в школе когда-то в буфете продавали. И он его где-то раздобыл! Не знаю, где он его находит, ведь его давно в продаже нет, но после терапии он встречает меня неизменно с “вокзальным” и чашкой вкусного капучино.

И я, уставшая и зареванная, с благодарностью утешаю себя любимой из детства едой. Благодаря ней немного успокаиваясь и расслабляясь.

— У меня какой-то травмирующий опыт этим печеньем был зает, — сказала я, сидя в машине после сессии, вдруг осознав. — Поэтому мне его так хочется.

Рома улыбнулся.

— Мы с Левой когда в хосписе дежурили, выходя себе всегда покупали шоколадку и колу. Я любил баунти, а он сникерс. И угадай, чего мне страсть как хочется, когда на работе завал и нервяк?

Я кивнула, растерянно улыбнувшись. Опустила задумчивый взгляд в кружку.

— Ты забудешь увиденное, Вета. Психика защищает нас от черни. Она спрячет это от тебя.

Я поджала губы и покачала головой.

— Я не хочу, чтоб она прятала. Ведь потом, в самый неподходящий момент, все равно достанет. А я хочу подойти к остатку своей жизни максимально осознанно. Ради себя, и ради Али. И ради тех детей, которых я хочу иметь в будущем.

Рома вдруг оживился, увидев способ сменить тему на позитивную.

— А чо, сколько еще хотите? Пятерых? Семерых? Свой футбольный клуб?

Я рассмеялась.

— Стой, тпруу. Куда понесся. Я не думала, если честно. Точно хочу еще одного. Сына.

— Мини-папку? — улыбнулся друг по-доброму.

Я просто кивнула. Само собой.

— Хорошее желание. Заживет все и давайте, совет да любовь. Я крестным стать хочу и младенца потискать, — подначил.

Я поняла в этот момент, как сильно я хочу вновь потискать младенца. Какой очаровательной крошкой была Алинка. И как сильно мне бы хотелось, чтоб радость от возможности держать такую крошку испытали Арские. Оба.

— Я планирую родить вам внука, — сказала без прелюдии, когда приехала навестить Станислава Константиновича. — Поэтому старайтесь поправиться поскорее. У нас столько дел, и в этот раз все нужно сделать правильно.

Клянусь, что я увидела в этот момент в его темных глазах воодушевление. И он, как бизнесмен, должен воспринять это как толчок и договориться с собой, чтоб наконец пойти на поправку. Ведь в конце пути его ждет “прибыль” — новый член семьи.