Не верь никому

22

Следующий день был ветреный, по бледно-голубому небу быстро бежали облака.

Перл подъехала к усадьбе Спенсеров, свернула на дорогу к коттеджам и припарковалась у последнего. Флаги полоскались и хлопали на ветру. Девушка постучала в дверь и, не дожидаясь, пока ей откроют, вошла в дом.

Бриджес готовил завтрак. На столе в середине кухни Перл увидела мюсли и кувшин с молоком; кофе домработница уже сварила. Стоявший за дверцей холодильника Бриджес удивленно выпрямился.

— Ух ты. Уже половина одиннадцатого?

На самом деле не было еще и девяти. После ночи, проведенной в поверхностном тревожном сне, и беспокойного утра с беспрестанным поглядыванием на часы после отъезда отца на работу Перл не могла больше ждать — она хотела освободиться от накопившегося в душе, сбросить с себя этот груз.

— Почему ты не сказал мне, что был в городе, когда убили Гаррисонов?

Бриджес, в белой майке и синих клетчатых трусах, медленно выпрямился, положив руку на дверцу холодильника. Он поставил рядом с кофейником настоящий серебряный сливочник.

— Что?

— Ты был здесь в канун Рождества.

Бриджес оцепенел.

— Кто тебе сказал?

— Так ты признаёшь это?

Он принужденно засмеялся, убрал волосы со лба и налил в свою кружку сливки, капнув на стол.

— Ну, это не секрет, так что я тебе не лгал.

Перл на мгновение прикрыла глаза.

— Как ты мог умолчать об этом?

— Наверно, я просто не думал, что это важно. Моя семья навещает деда по праздникам раз в два года. Я разговаривал с полицейскими, когда они опрашивали всех на Коув-роуд. Вообще-то я не свидетель.

Перл закусила губу.

— Ты был влюблен в нее? — Бриджес медленно поднял взгляд и смотрел на Перл. — Или она была влюблена в тебя, а ты не возражал, потому что таким образом получал, что хотел?

— Что…

— Нет, помолчи немного, я пытаюсь выяснить суть. Это из-за тебя Гаррисоны вернулись в Тенни-Харбор на Рождество, так? Ты заставил Кэссиди упросить родителей приехать, чтобы вы могли встретиться.

Он беззвучно открыл рот, прочистил горло и попытался оправдаться:

— Все было совсем не так.

— Прошлым летом ты изменял Хэдли, а Кэссиди — Акилу. Это из-за тебя она порвала с ним.

Бриджес одной рукой оперся о край разделочного стола, а другой о стол в центре кухни и разглядывал пол.

— Теперь я могу сказать? — Перл промолчала, и он поднял глаза. — Ты так говоришь, как будто это какое-то преступление. Мы ничего такого не планировали.

— И потому это в порядке вещей?

— Мы поняли, как относимся друг к другу, прошлым летом. Кэссиди чаще бывала с нами из-за Акила, и — просто так получилось, понимаешь? — Он тяжело вздохнул. — Обычно мы встречались на Литтл-Никату. Она сказала мне, что я ей давно нравлюсь, а я считал ее… удивительной. Но она вечно занималась музыкой и выступала, а у меня всегда была девушка. До прошлого лета.

— То есть ты считал Хэдли просто подругой с привилегиями? Вот бы она удивилась, услышав это.

— Думаешь, мне самому доставляло удовольствие поступать так с Хэдли?! Она хорошая девушка, но в итоге я разорвал с ней отношения, не мог долго ее обманывать. А что касается Акила, то он все равно совершенно не подходил Кэссиди, и все это знали. К концу лета мы оба расстались с прежними пассиями.

— Только вот правды никому не сказали. Ни к чему лишние осложнения, да?

— Ну… да, — со страдальческим лицом согласился он. — Акил чуть с ума не сошел, когда Кэссиди его бросила. Узнай он, что это из-за меня, всему конец: нашей дружбе, поездкам сюда на лето… Но вообще мы собирались всё рассказать, когда вновь встретимся в июне. А до того времени казалось лучше… — Вдруг его глаза повлажнели, и он склонил голову.

Перл стояла, сжав руки и размышляя, в каком направлении давить дальше.

— Ты знал о ее проблемах? Панических атаках?

Бриджес кивнул и хриплым голосом проговорил:

— Она только мне сказала, ей было стыдно. Кэссиди скрывала, что сидит на таблетках. Отчасти ее состояние объяснялось напряжением, связанным с выступлениями, но в основном это все было из-за ее семьи. Она говорила, что никто и представить не может, насколько тяжело ей живется. Я пытался выведать у нее, в чем дело, но она отказывалась рассказывать. — Он потер глаза. — Господи, когда деду позвонили и сообщили, что в их доме пожар… — Бриджес помолчал, потом едва слышно продолжил: — Мы должны были встретиться на следующий день.

Перл затопило сочувствие, чего ей меньше всего было сейчас нужно.

— И ты никому ничего не сказал.

Бриджес сел на стул, свесив голову между коленей.

— Только полиция знает. Они нашли нашу переписку на страницах Кэссиди в соцсетях. Но больше никто не в курсе. Даже Тристан. — Он долго сидел неподвижно. — Она говорила, что со мной чувствует себя защищенной.

Перл некоторое время не могла взглянуть на Бриджеса — ее праведное негодование тут же испарилось, как только она увидела его мертвенно-бледное окаменевшее лицо. Она села напротив и тихо произнесла:

— Ты поэтому так усердно меня преследуешь? Потому что я полная противоположность Кэссиди Гаррисон и ты пытаешься забыть ее?

Бриджес взглянул на столешницу.

— Ты мне очень нравишься, Перл, правда. Я никогда не притворялся.

Практически ясное «да», которого она и добивалась. За полгода от концертной пианистки до местной официантки — как вам такое упрощение запросов?

— Надо было рассказать мне. — Кулаки, стучащие в дверь с другой стороны, готовые снести ее с петель и добраться до Кэссиди. — Это очень важно.

— Почему? — тихо, недоверчивым тоном спросил он.

— Потому что может быть связано с трагедией.

— Думаешь, их убили из-за наших отношений? — Бриджес отшатнулся от стола, мотая головой. — Нет. Ни в коем случае. Никого это так сильно не задевало.

— Почему ты так уверен? Может быть, Акил в курсе? Если я знаю, то кто угодно мог узнать. — Перл встала. — Возможно, хотели убить только одного из них. Например, Кэссиди. Не исключено, что остальные члены семьи — случайные жертвы или их убрали для отвода глаз.

— Что ты собираешься делать? — Бриджес двинулся следом за ней. — Послушай, никто не должен знать — никакой пользы это не принесет. Будь тут какая-то связь, копы бы ее обнаружили…

— Мне нужно идти, Бриджес.

— Перл, не говори никому. Пожалуйста. — Он шел за ней по пятам и успел придержать дверь. Стоя на пороге, он смотрел, как Перл спускается по ступеням, перемахивая через две сразу. — Поделись хотя бы, кто тебе сказал.

Она дернула на себя дверцу машины.

— Человек, у которого была на то веская причина.

Некоторое время Перл ехала без цели, в глубокой задумчивости, так что на Оушен-авеню чуть не проскочила на красный свет. Она обнаружила, что направляется к улице Наррагансетт, сама не зная, что собирается делать, даже когда доехала до подъездной дорожки к дому Тристана и нашла ее пустой.

Перл свернула к дому, остановила машину и стала разглядывать фасад, проигрывая в голове разговор с Бриджесом и изнуряя себя подробностями. Она думала о маленьком клубе, миниатюрном мире Кэссиди, который сестра Тристана больше связывала с Бриджесом. Наблюдая за Спенсером у бассейна, на теннисном корте, девушка влюбилась в него, но, скованная своим образом жизни, не могла ничего предпринять. Перл проверила телефон: уже два пропущенных звонка и два голосовых сообщения от Бриджеса. И один звонок от Риза.

На него Перл ответила.

— Привет! Говорят, ты вчера заходила. — По голосу казалось, что он недавно встал. — Жаль, что мы разминулись.

— Мне тоже. — Последовала почти благоговейная пауза; так много всего произошло между ними за последние двое суток. — Я просто хотела извиниться. Ты был прав: я сбежала от тебя позавчера вечером.

— Ничего. Я тебя ошарашил.

Перл живо представила его себе, немного помятого со сна и усиленно старающегося не ранить ее чувства, и снова чуть не заплакала.

— Но сейчас у нас все хорошо, да? Ты же не сердишься и не замышляешь втайне что-нибудь против меня?

Девушка неестественно засмеялась, надеясь, что Риз не заметил наигрыша.

— Нет.

— Ничего не изменится, Хаскинс. Ты ведь знаешь это.

Все менялось уже сейчас. Сквозь его слова сквозили слова Индиго, и Перл подозревала, что они обсуждали ее накануне. На ветровое стекло упало несколько капель дождя, девушка взглянула на небо, теперь почти полностью затянутое рваными серыми тучами.

— Я бы хотела начать это лето сначала. Чтобы стереть… Никогда не думала, что мы будем ссориться. — Перл ущипнула себя за переносицу и почувствовала слезы в уголках глаз. — Знай я, что ты так разозлишься, я бы бросила свою затею. — И сейчас она искренне жалела, что не бросила ее. А также о том, что узнала о романе Бриджеса и Кэссиди, о вранье и изменах и о том, что скрывается за лакированной поверхностью мира отдыхающих.

Риз немного помолчал.

— Знаешь, Перл, мой отец тоже такой. — Он сухо засмеялся. — У него нет столько средств, но он живет так, словно есть, — только лучшие вещи, подходящая компания, — а в то же время гасит один кредит другим и не присылает Джовии денег. — Риз снова помолчал. — Ненавижу дешевых, богатых ублюдков.

И они дружно засмеялись, освобождаясь от напряжения; Перл еще никогда так не хотелось, чтобы они были вместе.

— Завтра работаешь?

— Ты же знаешь.

— Тогда увидимся. — Перл подождала, когда Риз повесит трубку. Она не хотела прощаться первой.

Потом девушка быстро проверила страницы в соцсетях и нашла сообщение от матери.

«Просто хочу узнать, как дела. Напиши, когда будет возможность».

Перл вызвала клавиатуру и начала было отвечать, но закрыла окно. Позже. Вечером. Сегодня вечером она точно ей напишет.

Машины Тристана у клуба не было. Перл вернулась на аллею Миллионеров и подъехала к скорлупе дома Гаррисонов, но «бентли» и там не увидела. Стоило проверить еще только в одном месте.

Случайная капля дождя упала ей на кожу, когда она шла по пристани яхт-клуба, надевая фуфайку с капюшоном, которую оставила на заднем сиденье натянутой на теннисную ракетку. «Ривей» Тристана качался на волнах на своем месте, без хозяина. Перл немного постояла, обхватив себя за локти, и тут вспомнила про «айлендер».

Яхты рядами располагались в конце пристани, некоторые из них Перл помнила со дня регаты: «Морской волк», «Принцесса Пенобскота». «Кэссиди Клэр» была последней и казалась покинутой, пока девушка не приблизилась к краю настила и не увидела Тристана, сидевшего на корточках спиной к ней и натиравшего губкой с полиролем металлические детали судна.

Он услышал ее шаги и выпрямился; рубашка поло затрепетала на ветру.

Перл крикнула:

— Мне надо с тобой поговорить! — Она стояла там и размышляла, не обиделся ли Тристан, когда она оставила его на днях, и захочет ли слушать ее теперь. — Это касается Бриджеса. И Кэссиди.

Тристан медленно отступил назад, глядя, как девушка забирается на борт. Теперь, когда он ее слушал, она не могла подобрать слов.

— Бриджес умолял меня никому не рассказывать, но… думаю, ты должен знать.

Когда она закончила, Тристан отошел к мачте, схватился за канат и прищурился от ветра.

— Полиция уже в курсе?

— По словам Бриджеса, да. Но можно ли ему верить? Он врет как дышит. — Перл переступила с ноги на ногу и по-другому сложила руки на груди. — Если хочешь, мы никому не скажем. То есть я пойму, если ты решишь не ставить в известность Акила. И Хэдли тоже будет неприятно узнать. Я просто посчитала, что нужно с тобой поделиться. — Но про Индиго она даже не заикнется, никогда. — Может, нам надо пойти в полицию?

— Возможно. — Тристан провел пальцами по лбу и, бросив губку на палубу рядом с бутылкой полироля и непромокаемым мешком с инструментами, уставился на залив. — Я им позвоню.

Перл тихо прошлась по палубе, гладя леера.

— Очень красивая яхта, — рассеянно произнесла она.

Тристан оглянулся, вытирая руки тряпкой.

— Хочешь вывести ее в залив?

Перл, прищурившись, взглянула в небо.

— Вроде погода штиля не обещает.

— Ерунда. Немножко покапает и слегка подует. Если разгуляется, вернемся.

Предложение оставить землю позади казалось заманчивым. Перл жалела лишь о том, что рано или поздно придется возвращаться. Она вспомнила его большую кровать в темной комнате и звук текущей в душе воды. И на сей раз сказала «да».