Не все НПС попадают 3

15. ВРОДЕ И НЕ ТРИНАДЦАТОЕ…

ДЕВОЧКАМ СКУЧНО

Марина смотрела на закрывшуюся за Петькой дверь и задумчиво барабанила ноготочками по столешнице.

— Ну, и что — мы с тобой будем тут сидеть? По-любому ведь часа два гулять будет.

— Ага, — Яга поджав губы покрутила вазочку с фруктами, отщипнула себе пару виноградин.

— Знаешь что?..

— Пока не знаю, но ты мне сейчас скажешь.

Марина фыркнула и снова нахмурилась.

— Пока он ходит — сгоняем до Вентру?

Яга прищурила правый глаз:

— За шоколадку переживаешь?

— М-гм. Девка молодая, опыта мало, а там такие акулы ходят…

Яга хмыкнула, цыкнула зубом, и сквозь молодую внешность как будто проступили те тысячелетия, которые она тут недавно поминала.

— А, пошли! Чё сидеть-то, штаны просиживать?

Марина пропустила пассаж о штанах и шустро назвала координаты места.

— Чё, прям с ноги в поместье зайдём?

— Давай что-нибудь поближе, в лесочек там рядышком. Присмотримся со стороны…

В лесу было тихо, и только на обломанной ветке старого дуба, стоящего на краю не очень дружелюбно выглядящей поляны, топталась упитанная птица, похожая то ли на глухаря (если только бывают глухари бежевого цвета в коричневую полоску), то ли на киви (которая не фрукт, а птица), но с клювом помассивнее.

— Ку-ку… — примерилась птица, присаживаясь на ветке.

Из кустов, скрывающих большое дупло в основании дерева, хрюкнуло.

Птица покосилась на звук и повторила более решительно, но со странным акцентом:

— Ку-у-у-ку-у-у…

Пробегавшая мимо лисица скосила на неё глаза и осуждающе покачала головой. Возможно, она бы ещё и лапой у виска покрутила, но задерживаться на виду так долго было опасно, да и голубь в зубах мешал. Лисица скрылась в кустах, бесшумная, как лунный свет.

Птица продолжала издавать приглушённые звуки, время от времени вздыхая. Минуты через три ей, очевидно, надоело это занятие, она зевнула и поёрзала.

Из дупла шикнуло.

Птица вздохнула и потянулась, усаживаясь поудобнее.

— Ой-й-й… Ку-у-у-ку-у-у… — и немного погромче: — Ку-у-у… — круглый желтоватый диск луны пересекла огромная тень и птица оборвала звук, вытягивая шею.

Тишина сделалась осязаемой.

— Ку… — сверху на ветку рухнула огромная летучая мышь с неприятно длинными, торчащими из пасти клыками!

Лиса, затаившаяся в своём укрытии и наблюдавшая эту картину, приготовилась пожелать кукушке быстрой смерти, но…

Над поляной стояла густая тишина.

Лиса тупо смотрела в сторону старого дупла, переваривая увиденное. И голубя, конечно же, тоже переваривая, потому как нет ничего глупее, чем сидеть в лесу Вентру, распространяя вокруг себя ароматы свежей крови.

Итак, сперва у птицы обнаружились когти. На лапах, да. Длинные и острые когти, которыми она вцепилась в летучую мышь. Потом она от всей души долбанула вампиршу в лоб. И утянула в дупло. И вот уже полчаса вокруг было так тихо, как будто всё это лисе приснилось.

Вывод?

Теперь придётся опасаться ещё и сумасшедших кукушко-мутантов…

Яга распахнула дверь избушки и поддала хорошего пинка отчаянно верещащей летучей мыши:

— Захочешь — долетишь!

Та несколько раз кувырнулась и начала набирать высоту, сильно кренясь на правый бок.

— Терпеть не могу этих, — Марина брезгливо передёрнулась. — Выбрал быть вампиром — будь! Чего зверюшек-то третировать.

— Ну-у-х-х-х… Они ж типа эти… Вроде как, вегетарьянцы.

— А вот нечего! — воинственно вскинулась Марина. — Пусть теперь думают, на кого кидаться. Ладно, чё там у нас?

— Как мы и предполагали, в башне.

— А рассвет у них?

— Через полчаса-час, где-то так.

— Петю надо взять. А то не поймёт он нас.

— Ну, пошли тады на кораблик. Вернулся уж, поди, наш касатик.

Марина остановилась у двери и обернулась к Яге вполоборота:

— Я вот не пойму сейчас: ты стебёшься или как?

— Ну… стебусь маненько, а как же без того-то… Профессиональная деформация — слыхала про такое?

Петька сидел в кресле у стола и меланхолично возводил зиккурат из виноградинок. Подумать было много о чём, и медитативное занятие помогало выстроить мысли.

— Вы бы хоть табличку «Не беспокоить» на дверь повесили, — попенял он ввалившимся девкам.

— Петь, есть новости! — с места в карьер начала Яга.

— Хорошая и плохая? — поднял он бровь.

— А как ты узнал? — удивилась Марина.

— Давайте сперва плохую.

— Зуримбу поймали, — поджала губы Яга.

Петька ощутимо скрипнул зубами.

— Зато она нашла гоблина, — чувствуя себя совершенной дурой, добавила Марина. — И мы знаем, где они! Мы подумали, что ты захочешь пойти с нами…

— Ещё бы.

ТЁМНАЯ СТОРОНА БЕЗУМИЯ

Мамочки, как же больно…

Мысли кончились, превратились в сплошной алый ужас…

Она до последнего думала, что так нельзя, что они так играют, что это всего лишь сказка, и вот сейчас дверь откроется, войдёт менеджер в офисном костюме, похлопает в ладоши и похвалит всех присутствующих за то, как антуражно они всё разыграли.

С толку сбивал гоблин, сидящий скрючившись в подвешенной над ямой клетке. Гоблин был мобом, но… Но этот моб источал настоящий ужас.

И… никто не пришёл. Не остановил бешеного Вентру в щёгольских кожаных перчатках. Назначение этих перчаток она поняла, когда он вытянул из стены длинные тонкие цепи белого металла. Серебряные. Цепочки, каждое крохотное звено которых отсвечивало острыми зазубренными краями.

Время от времени она забывалась и начинала рваться, стараясь освободиться от серебряных силков. От этого становилось только хуже. Количество серебра было рассчитано таким образом, чтобы сверхбыстрая вампирская регенерация почти успевала восстановить повреждения. От резких рывков обжигающий металл вреза́лся в плоть, продолжая жечь изнутри…

Это было нечестно! Когда они подписывали контракт на полное погружение, никто не говорил, что может случиться так. Всю ночь она провисела в серебре, а утром взошло солнце, и это оказалось ещё хуже. Потому что в башне были окна, а штор не было…

Маленький гоблин тихо скулил, глядя, как солнце съедает ноги новой пленницы — сперва кончики пальцев, потом ступни, лодыжки… Яростное дневное светило пожирало её плоть, двигаясь всё выше. Она кричала, потом выла, потом могла только хрипеть… К вечеру светящееся пятно, казавшееся лавой, превратило её ноги в обугленные останки костей, но Зуримба уже мало что понимала.

Кажется, вокруг были другие… Голос барона Вентру заходился криком. Что-то про предателей. Про наказание.

Потом стало темно и все ушли. Только серебро продолжало прижимать к стене её измученное тело. То, что от него осталось…

За долгую вампирскую ночь ноги почти восстановились. Почти. Но она немного пришла в себя. И ужаснулась, различив в окне признаки подступающего рассвета. В ожидании предстоящей солнечной пытки серебряные путы казались почти терпимыми…

Хлопнула дверь.

— Я смотрю, ты уже очнулась, полна бодрости и сил. Молодец! Какая воля к жизни! — барон Вентру прошёлся из угла в угол маленькой камеры, остановился перед клеткой с гоблином. Зуримба только сейчас заметила, каким тот был худым, одни кости… — Ты внимательно смотрел? Я ведь могу перевесить клетку пониже, чтобы ты тоже… позагорал… — гоблин мелко затрясся. — Думаю, ещё один воспитательный день тебе не помешает, после чего мы вернёмся к теме подписания пожизненного контракта. — Вентру довольно хохотнул.

А ведь вышивка у него на воротнике аристократической сорочки, серые летучие мышки — это ведь и впрямь серебро! Регенерирующий организм ощущал это с особой отчётливостью. Барон Джулио позирует. Как будто ему всё нипочём…

Зуримба молчала, как затаившийся зверёк. Этот человек был страшным. Страшным сумасшедшим. Такой будет только хохотать, если начнёшь умолять его о пощаде. Лучше молчать…

Он подошёл, поддел пальцем (в перчатке, конечно же) серебряную цепь.

— Тебе не кажется, что здесь слегка расхлябалось? Сто́ит подправить…

Цепи впились в тело сильнее, заставив её судорожно втянуть воздух сквозь зубы. Джулио остался доволен плодом своих усилий.

— Так-то лучше. Вскоре, детка, тебя ждёт новое приключение. Как происходит процесс, ты уже видела, так что глаза тебе сегодня… — он сделал паузу, наблюдая за её реакцией, — ни к чему. Я послал курьера в деревню. Он привезёт святой воды. Плеснём тебе на личико, чтобы ты смогла лучше сосредоточиться на внутренних ощущениях, — слёзы сами собой полились из её глаз, и Джулио остался этим чрезвычайно доволен. — Предвкушай. Плачь, — он страшно ощерился, — пока есть чем!

И она плакала, глядя на край неба, наливающийся убийственно-жёлтым, а потом ярко-оранжевым. В этом свете было дыхание ужаса…

Дверь распахнулась, заставив её вздрогнуть и вжаться в стену ещё сильнее.

— Вот урод! — хором воскликнули два женских голоса.

Это они! Жёны тёмного властелина! И он тоже здесь — сам! Неужели они пришли из-за неё⁈

Девушки начали освобождать её от цепей, пока тёмный господин снова распахнул дверь, из которой вдруг повалили шустрые зелёные гоблины с кучей каких-то штук и начали бодро разбирать клетку, в которой сидел их родственник. Все что-то возбуждённо верещали.

Это было так не похоже на правду, что требовало уточнений. Если это сон — то страшно проснуться. Но был неплохой вариант, который с лёгкостью объяснил бы всё что угодно: жизнь пришла к своему финалу, только теперь уж окончательно.

— Я умерла? — спросила Зуримба.

Потому что всё это никак не могло происходить на самом деле.

— Не понимаю я по-негритянски, — проворчала зеленоглазая блондинка и с неожиданной для женщины силой выдернула из стены серебряный крепящий механизм, покрутила в руках и… сунула себе в хран. Вместе с цепочкой! Взамен оттуда появился маленький тёмный пузырёк:

— На-ка, пивни. Для тёмных — само то!

— Давай! — ободряюще кивнула вторая. — Пей живее!

Питьё оказалось сладким и пряным. И спустя буквально три секунды Зуримба поняла, что может самостоятельно стоять! Рубцы от цепей стремительно разглаживались.

Гоблины сняли подвесную клетку и с воплями поволокли её… куда? Зуримба с подозрением смотрела в проём. Это явно не коридоры Вентру. Это портал! Как же она могла забыть!

— Без меня клетку не вскрывайте! — крикнула Марина в спины мелким, и тут (не иначе происками коварных духов воздуха!) в незастеклённое окно влетел резкий порыв ветра, и дверь захлопнулась. И открылась снова!

В камеру, не ожидая никакого подвоха, вошёл элегантный барон Джулио, за спиной которого толпилась чуть ли не вся местная вампирская диаспора. Всем хотелось посмотреть редкую казнь. Как же!

Плошку со святой водой Джулио нёс лично, но держал руку слегка на отлёте, чтоб случайно на себя не плеснуть — кому ж охота заживо расплавляться?

Зуримба, разом забыв все русские слова, взвизгнула, с ужасом тыча в плошку пальцем.

Яга, стоявшая ближе всех к двери, но чуть сбоку, среагировала первой, от души пинанув по руке вампира. Вода выплеснулась широким веером, оросив всех стоящих у Джулио за спиной, но больше всего досталось ему лично! Лицо барона Вентру мгновенно превратилось в кипящее месиво. От рёва старшего вампира вздрогнули стены. Нет, такого монстра чашка святой воды вряд ли убьёт. Да, у него вытекли глаза, но минут через пять он их отрастит заново…

За спиной барона взорвалась паническая каша из летучих мышей, в которых рефлекторно перекинулась бо́льшая часть вампирёнышей.

Петька решил не дожидаться, пока Джулио (который, к слову, уже начал яростно шарить руками вокруг себя) вернётся в боевую форму — и дал ему хорошего пинка в живот, выдворяя в коридор. Миг! — закрыть дверь! — ещё миг — открыть в свой, родной уже замок!

Девки, не дожидаясь команды, подхватили Зуримбу по́д руки и бросились в открывшийся проём. Петька вошёл последним и прикрыл створки. Ну, вот теперь пусть Вентру бесится, сколько его душе будет угодно.

ДОЛГ И ПРОФЕССИОНАЛИЗМ

Остаток ночи прошёл бурно: выслушивали рассказы; сперва вампирши, исступленный и сбивчивый, после которого Яга с Мариной напоили её какими-то мощными эликсирами (возможно, с экстрактом поющих грибов) и отвели спать, «чтоб психика восстанавливалась», потом маленького гоблина — долгий и обстоятельный.

Гоблина извлекли из клетки с помощью обеих ведьм, какая-то там стояла убивающая защита на выход, и к моменту беседы он был уже умыт, переодет в новую опрятную одежду, исцелён и накормлен. Чтоб два раза не вставать, Петька пригласил на беседу весь актив гоблинских бухгалтеров и управленцев, и под конец совещания начал чувствовать себя немного лишним на этом празднике жизни — настолько специфические темы начали обсуждаться.

Сделав для себя вывод, что спасённый кадр, помимо всего прочего, может вынуть из кармана пару экономических козырей и кое-что из компромата (на случай, если Вентру вдруг решит бодаться по-настоящему), Петька отправил всю эту гоблинскую братию продолжать обсуждения в одном из свободных залов, а сам пошёл на кухню, где уже чаёвничали Яна с Мариной.

— Ну что, девицы-красавицы, накрылась медным тазом наша поездка?

Команда маленького пароходика привыкла к самым разным пассажирам — и к спокойным, и к взбалмошным, и к скандальным. Ну, вышел некий пассаж с этим Лонгри — так и сам Лонгри странный, все говорят. Однако, когда полоса мастерских закончилась и экскурсовод пришёл, чтобы пригласить клиентов на палубу, полюбоваться прекрасным видом на очередной город, порт и подсвеченную гирляндами ламп ветку монорельса, пассажиров в гостевых апартаментах не оказалось. Всё было на своих местах, и обстановка кают не пострадала. Постели стояли нетронутыми. И только на блюде для фруктов высилась четырёхгранная пирамида с плоской крышей — из виноградин…

Капитан принял решение продолжить путь, поскольку следующим утром в точке назначения они должны были взять на борт новую группу туристов.

Тем большей неожиданностью стал раздавшийся спустя два часа из каюты звук колокольчика.

Стюард, взявший в поддержку кочегара, с немалым изумлением обнаружил в пассажирской гостиной всё тех же клиентов, спокойно сидящих за столом.

— Мы просим прощения за беспокойство, — сказал мужчина, — было бы неплохо подать глинтвейн и фрукты. Сервируйте нам на свежем воздухе, мы хотим полюбоваться побережьем.

Стюард растерянно посмотрел на кочегара. Кочегар пожал плечами и спрятал за спину лопату, которую взял с собой для крепости духа. Профессиональные навыки вступили в борьбу с логикой — и выиграли. Пассажиры присутствовали. Всё оплачено. Какие могут быть сомнения?

— Как скажете, сэр! — стюард приветливо улыбнулся. — Прошу на палубу, сейчас как раз откроется великолепный вид!