Не все НПС попадают…

11. ПОЛНЫЙ ШВАХ

ПОКА НЕ ВСЕ

Мониторы командной рубки исправно передавали картинку. Огромное круглое плато, залитое зеленоватыми кислотными испарениями. Прав оказался Дрозд. Квест вовсе не был лёгкой прогулкой. Такого щелчка по носу космофлот не получал уже лет десять!

Да и хрен с ними, со щелчками!!! Там, внизу, гибли её люди!

Погибли её люди.

Карта показывала нулевое присутствие.

Очень хотелось заорать и как следует треснуть по приборной панели, но рядом стояли помощники. Она до скрипа сжала зубы.

— Госпожа маршал! — в голосе адъютанта сквозило удивление, — Похоже, какому-то взводу удалось выжить.

Невозможно.

— Витя, я никого не вижу.

— Посмотрите сами. Индивидуальная телеметрия продолжает поступать. Они активны и куда-то двигаются. Может быть, внешние датчики брони повреждены, и поэтому не фиксируются?

— Давай на монитор!

Счётчик личного состава упрямо не желал признавать поражение, остановившись на отметке «22». Рядом колонками выстраивались показатели жизнедеятельности.

Где-то, в этой каше, ещё живы двадцать два бойца! Неужели?.. Как им это удалось?..

— Выведи их список!

На боковом экране засветилась колонка имён и личных номеров.

Светлана Сергеевна усмехнулась. Взвод номер шесть. Дрозд. Ну кто бы сомневался!

— Я думаю, — она посомневалась, произносить ли это вслух, — Я думаю, их нет на поверхности. Они проникли в улей.

ЗОЛОТЫЕ ЯСЛИ

Это, совершенно очевидно, были будущие матки, потому что даже сейчас, в состоянии полуоформившихся личинок, они были гораздо крупнее не только солдат, но и рослых полуматок.

Посередине зала шёл центральный проход, а в две стороны от него поднимались ряды с вмятинами-ячейками, в которых и лежало будущее пчелиной колонии. Они были… нет, не то что бы прямо отвратительными, но на человеческий взгляд — очень неприятными на вид. Да и что может быть особенно приятного в толстой двухметровой личинке цвета варёного жира? У них была классическая личиночная форма, расширяющаяся к середине тушки и вновь сужающаяся к концу. И шкура, похожая на толстую прозрачную плёнку, как будто перетянутая через каждые тридцать-сорок сантиметров невидимыми резиновыми поясками, от чего тело приобретало сегментированный вид.

По этому залу можно было отследить все стадии развития будущей матки.

У некоторых личинок не было пока ни ног, ни зачатков крыльев — ничего, кроме ртов, в которые их няньки заталкивали какую-то серо-бурую кашицу. Потом появлялись глаза. Потом белёсые, как будто из того же затвердевшего жира, лапки. И в последнюю очередь — крохотные, рудиментарные крылья.

Эти, наиболее старшие из личинок, уже приобретали взрослый коричнево-чёрный цвет, правда, только с головы. Всё остальное туловище оставалось жирно-сального цвета.

Второй зал, по другую сторону галереи, также был наполнен личинками — но более мелкими, похожими на распухших червячков, лежащих в своих фосфорецирующих шестигранных пещерках.

Здесь нянек было даже больше, они чистили подёргивающиеся тушки, переворачивали, что-то втирали в них.

— Смотрите, — в голосе шестнадцатого бойца отвращение мешалось с яростью, — Вот как получаются настоящие матки…

В первом, более «старшем» зале началось движение. Няньки проволокли целую гору крупных, с баскетбольный мяч, круглых буроватых капсул. Они слегка липли друг к другу, словно были покрыты желе.

— Я надеюсь, это икра гигантских лягушек? — с предчувствием страшного спросила Лина.

Нет.

Пчелиный нянь разорвал верхнюю капсулу и извлёк… человеческую голову. В воздухе повис дымок — или пыльца — консервант?

Одно движение тяжёлых жвал — и череп раскололся на две неровных половинки. Нянь начал выскребать содержимое черепа и заталкивать в рот ближайшей личинке.

Петька поймал себя на том, что слышит тяжелое дыхание в канале. Кажется, всхлипнул кто-то из девчонок. Неожиданно громко щёлкнул чей-то переключатель режима лазера.

— Идите, попробуйте найти матку, — мрачно сказал шестнадцатый, — Всё равно нам не выжить. А я хочу добавить кое-что к этому обеду.

Дрозд спорить не стал:

— Ещё три добровольца, — кивнул — Отлично. Мой вам последний совет. Работайте в парах. Третий режим. Один стреляет, второй засекает время. Пять минут — смена, даёте лазеру остыть. После зачистки займёте этот коридор в два конца. Сюда будут ломиться, спасать принцесс. Постарайтесь забрать с собой побольше.

— Сделаем.

— Только дайте нам отойти. Три минуты. Группа, за мной.

Дрозд проводил инструктаж на ходу:

— Стратегию поняли? Разбились на пары, если наступает финиш — третий режим, по очереди, не больше чем по пять минут. Продержимся подольше.

Время от времени попадались складские ниши, заполненные всяким. После сцены кормления выжигали всё на́хрен без разбора.

Они успели дойти до большого зала-хранилища, разветвляющегося дальше тремя лучами коридоров, когда пол слегка вздрогнул и пошёл мелкой вибрацией.

Дрозд осмотрелся, что-то прикидывая.

— Похоже, они возвращаются. Так, ребята, выжигаем тут бегом и разбиваемся на три группы. Мы направо. Со мной стажёр, имейте в виду.

Они бежали, не скрываясь, стремясь продвинуться как можно дальше. Семь пар тяжёлых бронированных ботинок грохотали по гладкому полу. Коридор уходил вниз.

— Может, мы зря сюда пошли? — Роза щурилась от слепящего света стен.

Дрозд остановился на развилке:

— Может. Всё может быть. И всё-таки что-то мне подсказывает, что нам — вон туда. И что мы уже близко.

— Почему?

— Света всё больше. Что-то в этом есть.

Петька ожидал, что пчелиная королева будет, как и у настоящих пчёл, похожая на обычную особь, только крупной. В конце концов, существует же такое понятие как метаморфоз. Может быть, эти сальные мешки как-то окукливаются, а потом из кокона выходит нечто изящное и смертоносное… Но — она почти полностью сохранила вид взрослой личинки. Чуть темнее голова, чуть длиннее — около трёх метров — сальное туловище, с той лишь разницей, что стало оно полупрозрачным, и внутри можно было рассмотреть какие-то малоприятные органы и даже формирование и движение яиц… И ещё она светилась. Белым и немного зеленоватым.

Вокруг королевы толклось десятка два рабочих особей. Чистили её, собирали и утаскивали куда-то отложенные яйца, кормили.

Кормили.

Похоже, со взрослением личинки у маток не особо меняются вкусовые пристрастия.

Семь лазеров заработали одновременно.

Три минуты спустя.

От рабочих остались только неприятные клочки по стенам, но матка… матка не только была жива. Похоже, ей нравилось. Она приподнялась на своих непропорционально маленьких ножках, стараясь подставить под выстрелы жирное сияющее брюхо.

Это было так противоестественно, что они растерялись. И пропустили прибытие настоящих бойцов.

Первой вскрикнула Лина, из груди у неё, словно огромный чёрный гвоздь, торчало полметра пчелиного жала. Остальных просто залило кислотой. Последнее, что увидел Петька — как желтомордая пчела толкает Розу в спину, и она падает на вытянутые руки в зелёную кислотную лужу.

НИКОГДА ТАКОГО НЕ БЫЛО

Мир вокруг Светланы Сергеевны мигнул, и она снова оказалась на капитанском мостике, как и примерно два часа назад. Автоматически глянула на часы — 16:30, время начала операции. Секунды мигали, но время не менялось. Что за ересь⁈

На главном командном мониторе висела надпись:

'ЗАДАНИЕ НЕ ВЫПОЛНЕНО!

НАЧАТЬ ЗАНОВО — КОД 48956′

Ниже мигал таймер отсчёта: «04:58… 04:57… 04:56…»

Быстро прощёлкала все каналы — тишина. Связь… связь с кем бы то ни было отсутствовала.

Пещера исчезла, и Петька осознал себя сидящим на диване в той самой кают-кампании, уровень три, помещение №21. Вокруг было пусто, абсолютно тихо и туманно, как будто это было не место, а только представление о месте. Время не двигалось.

Светлана Сергеевна тупо смотрела на тикающий таймер. Система оповещения внезапно разразилась предупреждением:

— Внимание, за каждую минутную просрочку на экипаж корабля будут наложены штрафные санкции в виде понижения всех характеристик.

— Да мать вашу! — от души высказалась госпожа маршал и стремительно набрала код. Хотя бы без штрафов.

Кают-компания №21 одномоментно наполнилась людьми, звуками, запахами и недоумением. Недоумения было больше всего.

— С-с-су-у-ука… — выдохнула Лина и с усилием выпрямилась, — Как же больно…

Роза огромными глазами смотрела на свои руки, а потом спросила в пространство:

— Что это было?

Этот вопрос в разных его вариациях задавало множество голосов.

К столу стремительно подошли Дрозд с Замятиным.

— Господа, у меня подозрение… — начал Дрозд.

— Внимание всем! — динамики массового оповещения перекрыли все голоса, свою главнокомандующую узнали все, — Похоже, мы попали во временну́ю петлю. Мы все впервые сталкиваемся с подобным. Единственный выход — найти и уничтожить причину, где-то с этого момента и до восемнадцати тридцати. Делитесь с вашими офицерами вашими соображениями, если они у вас есть… или возникнут. Десантные роботы покинули корабль в автоматическом режиме. Промедлим — останемся без прикрытия. Я отдаю приказ начать операцию. Снова.

В-в-в-вурфл-ск-ск-ск…

Этот звук будет преследовать его во снах. Пока не вытеснится чем-нибудь более свеженьким. Петька усмехнулся, хотя было никак не до смеха.

Они спускались на планету снова и снова. Находя нужную точку и устраивая разлом, если робот в этот раз падал не так удачно. Пытаясь применять разные огневые режимы и даже колюще-рубящее оружие, каким-то чудом нашедшееся на складе.

Безрезультатно.

Кают-компания в очередной раз наполнилась стонами и руганью.

— Я не смогу… Я не выдержу больше… Меня сожгли живьём четыре раза… — Петька узнал этот голос. Плакала девочка, которая пыталась заступаться за своего друга.

После пятого спуска у части геймеров отказали нервы. Первыми сломались те, кто бравировал и выставил болевой пятьдесят и выше. Петька их не осуждал.

Маршальским приказом они были спешно переведены в другие подразделения. Пока происходила вся эта катавасия, на весь десант упала такая гора штрафов, что они едва успели высадиться, как были размазаны сплошным кислотным блином. Больно. И очень неприятно.

Зато Светлана нашла лазейку и теперь в начале каждой высадки бодро штамповала приказ о свободном формировании взводов и о переводе оставшихся в резерв. Хотя бы без штрафов.

В этот раз они попытались устроить пролом до того, как начнётся основная атака. В коридорах оказалось полно пчёл, группа не смогла пробиться даже до большого склада.

— Может быть, гранаты?

— Гранаты в закрытом помещении — гарантированная смерть для группы!

— Да и какая разница, мы всё равно все дохнем!

Теперь в подземный рейд спускались шесть взводов, ближних к точке разлома. Это был предел, который успевал проскочить незамеченным.

И то не всегда.

Это был уже шестнадцатый спуск, тридцать два часа непрерывных попыток, и те из игроков¸ кто ещё пытался держаться на ногах, начали отрубаться прямо во время боя.

— Автоматика капсул срабатывает, — объяснил Петьке Дрозд, — принудительный сон.

Но из игры они выйти тоже не могли, и их спящие тела оставались на диванах в кают-компаниях, не добавляя общей картине оптимизма.

Лина тоже отрубилась, и Роза ходила грустная, как потерянный суслик.

Надо же, НПС и геймерша, а ведь подруги — не разлей вода…

Теперь во взводах было по восемь-двенадцать человек, включая всех, кто успевал добежать с мест своего боевого дежурства до погрузочных боксов и влезть в броню, пока не истекало время до старта — каждую новую перезагрузку.

Командиры объединяли взводы в десантных катерах по два. Остальные спускались пустыми. Спускались, потому что иначе улей покидали не все боевые отряды, и коридоры оказывались набиты пчёлами битком…

— Дрозд, а что будет, когда кончатся вторые сутки? — кажется, Петька в первый раз за всё это время назвал куратора позывным-кличкой. Хотя времени-то того прошло…

— По хорошему, должно бы тоже отрубить, как игроков, но учитывая глюк системы… Принудительно выводить токсины будут, скорее всего.

— А как про него узнают? Про глюк?

— О, брат! Ты недооцениваешь госпожу директрису. После зомбятника она глаз с тебя не спустит. Уверяю тебя, вокруг этой ситуации уже сейчас скачет весь коллектив авторов этой зоны вместе с бригадой техников в придачу. Так или иначе мы отсюда вылезем. Когда только — вот вопрос.

Да уж, вопрос был на миллион.

В этот раз в их бот набилось почти сорок человек — бежать ближе до точки пролома. И хоть какое-то разнообразие. Народ устало переговаривался.

— А кто-нибудь считал вообще, который раз уже?

— Двадцать седьмой.

— Нет! Двадцать восьмой! Один проспали — забыл?

Отчаявшись решить проблему квеста, офицеры пытались выдумать какую-то схему, позволяющую НПС хотя бы немного отдохнуть. Но уснуть почти ни у кого не получилось, усталость вступила в конфликт с искусственной бодростью, которая обеспечивалась телам медикаментозно.

— Точно, забыл.

— Может забить и сидеть на корабле, пока нас не выцарапают?

— Ты техников имеешь в виду? Или пчёлок?

— Ну, вообще-то администрацию…

Петька слушал и крутил в голове варианты. Рядом сидела Роза и думала вслух:

— Лазер её не берёт, так?

Петька кивнул:

— Так.

— Резать — тоже бесполезно.

— Бесполезно, — согласился Петька.

Усталость накатывала. Подавляла. Просто ужас какой-то.

Роза возмущённо поёрзала:

— А почему резать-то бесполезно, я вот не пойму?

— Регенерация у неё, похоже, чудовищная, — ответил парень, сидящий напротив и тоже прислушивающийся к их разговору, — Там хоть что бесполезно, пару кругов назад парни даже гранату пробовали.

— Ой, Рома! Да у неё туша непробиваемая!

— В рот закинули, прикинь, пока она шипела. Хоть бы что.

Два круга назад взводы с первого по двадцать четвёртый как раз оставались на корабле в попытке поспать. Этот эксперимент с гранатой прошёл мимо них.

— О! Слушай!!! — парень-взрывник из их взвода, в первую встречу спрашивавший про Марсианскую учебку, радостно тыкал в Петьку пальцем, — Дошло, почему лицо знакомое! Это же ты в зомбятне ходил? Позавчера? Нет, три дня прошло, да?

Народ оживился и завозился, оглядываясь, не смотря на то, что в иллюминаторы уже угрожающе надвигался пыльно-красный бок планеты. Видимо, эпический поход к зомбарям смотрели многие. Отпираться бесполезно.

— Да, — Петька покаянно кивнул.

— Точно! И Дрозд с тобой! — обрадовалась Роза, — То-то я думаю: кого он мне напоминает!

— Погоди, не поминай начальство всуе! Явится! — парень потянулся, протягивая руку, — Меня Макс зовут!

— Сёмыч, — Петька пожал руку, нечего звездеть.

— Слушай, а что там в коридоре было, объясни? Почему у тебя кровь из ушей пошла?

С каждым повторением объяснения Петька чувствовал себя всё более глупо, а тут ещё столько слушателей вдруг образовалось…

— Да-а… На ста болевых зашёл, криком паникёрши контузило, а лечилку только в верхнем коридоре вкололи.

Рома, задумчиво таращившийся в окно, вдруг высказался:

— А вы, кстати, знаете, что лечилку здоровому вкалывать не рекомендуется? Одна доза — ещё куда ни шло, две — уже начинается учащение сердцебиения, температура. А если взять десятикратное превышение, можно персонажа и убить. Метаболизм разгоняется, организм съедает сам себя. Мы буквально позавчера этот баг обнаружили. Никому, видать, просто в голову не приходило. Представьте: ро́га с пачкой лечилок… Написали от медотсека докладную, чтоб убрали баг, но пока они там наверху раскачаются…

Катер задрожал, снижаясь. Мелькнула надоевшая до тошноты береговая линия и высокие острые горы.

Роза, слушавшая эту речь, уныло разглядывая ландшафт, обернулась и обвела взглядом весь катер. Глаза у неё засияли:

— Ребята! Так, может, её полечить⁈ У кого лечилки есть?

Как любила выражаться их класснуха — лес рук. Нет, без издёвок, реально — у каждого нашлось по лечилке.

— Мало! — категорично покачал головой Рома.

— Вообще-то, у меня тоже с собой есть, — выпалил Петька, и понял, что сейчас будет выглядеть совсем глупо. Да и хрен с ним!

— Ты представляешь, на её массу сколько надо? — Рома сложил брови домиком, подсчитывая, — Королева килограмм восемьсот. Для верности доз сто надо, и то не гарантия. Если только перед следующим вылетом пронестись, с кого успеем — собрать…

— Двести десять, — сказал Петька и понял, что предчувствия его не обманули. Весь катер молча на него таращился.

— Сильно тебя, должно быть, приложило, — пробормотал кто-то.

Петька почувствовал, что краснеет.

— Да я просто закупки учился делать, а выложить дома не успел.

Катер начало сильнее потряхивать.

Блеснули ленты рек, пересекающие равнину, уполз в сторону горный массив с красными клочками леса.

Роза надела подшлемник и внимательно на него посмотрела:

— А ты с какого времени официально в вирте?

Петька честно попытался посчитать:

— Третий день, кажется. Или четвёртый?

Кто-то удивлённо присвистнул.

— Резко ты!

Плоский круг пчелиной равнины приближался с решительностью тарелки, летящей в лицо.

— Реально, мужики, а чё мы теряем? — Макс с энтузиазмом потёр руки, — Давай, Сёмыч, распаковывай свой склад!