Неблагой Принц

21

— Нет!

Валрой наблюдал за тем, как маленькая ведьма боролась с хваткой его гроблов и гоблинов. Но ее было легко одолеть. Сила одного из них превосходила ее, не говоря уже о сотне, которая окружала ее.

Звезды, она выглядела прекрасно, окруженная существами, пригвожденная к месту, на ее лице написаны страх и отчаяние… одежда помята. Он наслаждался этим зрелищем. Это чуть не сбило его с мыслей.

— Нет? — он усмехнулся и отступил от нее на шаг. Это было просто восхитительно. — Очень хорошо. Тогда мальчик умрет.

Призвав в руку острый клинок, он направился к человеческому детенышу.

— Подожди! Не надо!

Толпа засмеялась. Он не мог удержаться от ухмылки.

— Хм? — он повернулся к ней и изобразил замешательство. — Ты говоришь мне «нет», а потом требуешь, чтобы я подождал. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Это не обмен — это незаконный захват. Твои предложения ничего не стоят, Неблагой принц! Ты обманщик и лжец!

Гроблы ахнули, и он услышал среди них шепот. Валрой усмехнулся и встретил огонь в янтарном взгляде ведьмы своим собственным.

— Я предупреждаю тебя первый и последний раз, Эбигейл… Я терплю твои оскорбления наедине. И только так.

Возможно, она побледнела. Но ее сердитый взгляд оставался твердым. Хорошо. Ему нравилось, когда она злилась.

— Тогда предложи мне стоящую сделку.

Еще один ропот толпы подтолкнул его к действию.

— Очень хорошо! Сделка, в которую стоит поиграть, а? Давай подумаем…

Он задумчиво расхаживал вокруг котла, проводя одним из своих когтей по похожему на смолу вязкому веществу. Оно не обожгло его. Оно никогда не причинит ему вреда.

— Ах! — он сделал паузу и снова повернулся к ней лицом, театрально сложив крылья вокруг себя. — Вот мое пересмотренное предложение, ведьма. Тикающие часы — дополнение к нашей предыдущей игре. Изменим ставки, если хочешь.

Подойдя к ней, он понял, что она была как раз на том идеальном уровне, если бы ему пришлось расстегивать брюки. О, как он хотел увидеть, как она зарычит и будет глазеть на него, когда он заткнет эти розовые губы и заглушит ее яростные звуки.

Скоро.

— Пощади мальчика, — умоляла она его сквозь гнев. Отчаяние и ярость в одном взгляде. О, звезды, сжальтесь надо мной. Я мог бы взять ее прямо здесь.

Заставив себя сосредоточиться, он усмехнулся.

— У тебя есть время, пока луна не пойдет на убыль и не стемнеет, чтобы разгадать мой Лабиринт, — он указал на шар в небе, который как раз склонялся к горизонту. — Если ты этого не сделаешь, ты согласишься быть моей королевой.

Она колебалась.

— И если я соглашусь на это… ты сохранишь жизнь мальчику?

— Да.

Еще больше колебаний. Рев огня под котлом и приглушенный и нетерпеливый шепот гремлинов и грелоков наполнили воздух.

Наконец, ее плечи поникли.

— Договорились.

Толпа разразилась радостными криками.

— Хорошо, — он снова расправил крылья. — Теперь мы можем продолжить. Приведи мне мальчика.

Он провел острым кинжалом по пальцам, ловко перекатывая его вокруг ладони и обратно.

— Давайте начнем.

Эбигейл закричала.

— Подожди! Ты сказал, что пощадишь его!

— А-а-а! — он покачал пальцем. — Я сказал, что сохраню ему жизнь. Мальчик будет жить, — он злобно ухмыльнулся. — Тебе нужно научиться более тщательно подбирать слова, милая.

Один из гоблинов сунул рыдающего, плачущего мальчика ему в руки. Он схватил ребенка за горло и притянул его ближе.

— Этот мальчик обвиняется в том, что он желал смерти своей сестре!

Толпа зааплодировала.

— Н-нет-нет… — завыл мальчик. — Я не… я не это имел в виду!

— Прекрати это, прекрати это, ты, невыносимая задница! — Эбигейл кричала на него, сопротивлялась и брыкалась, но ему было все равно. Звуки ее сопротивления потонули в нетерпеливых криках его орды.

— Ты нашел один из наших кругов, ты встал между грибами, посмотрел на мать-луну и сказал: «Заставь ее умереть. Заставь мою сестру уйти. Я хочу, чтобы она умерла».

Он поднял мальчика с ног и с отвращением сморщил нос.

— Из-за того, что стыдился! Своей младшей сестры, не меньше. Младенца. Беззащитного маленького существа.

— Пожалуйста, умоляю…

Он крепче сжал коготь на горле мальчика. Мальчик задохнулся от боли и схватился за свой коготь в отчаянной и тщетной попытке освободиться.

Валрой оскалил зубы.

— Малышка больше не дышит. Твоя мать причитает и плачет. И она не должна знать, что злодей, совершивший это деяние, больше не спит в ее доме. Для кого-то с таким черным и мерзким сердцем, как у тебя… ты принадлежишь нам.

Он бросил мальчика на землю лицом вниз. Гоблины поблизости бросились вперед и прижали его к земле, широко раскинув конечности.

— Твое желание было исполнено, и это цена.

Мальчик закричал.

— Ты можешь лучше, — Валрой перешагнул через мальчика и еще раз крутанул нож.

Рассмеявшись, он принялся за работу.

И мальчик действительно мог лучше.

***

Ее крики были заглушены радостными выкриками гоблинов вокруг нее. Их огромные руки все еще удерживали ее на месте. Когда Валрой воткнул кончик ножа в заднюю часть шеи мальчика, Эбигейл пришлось отвернуться.

Ей пришлось крепко зажмуриться.

Но ей не нужно было видеть, чтобы знать, какой ужас развязывал Неблагой принц. Она прекрасно это слышала. Даже сквозь радостные возгласы толпы звук был безошибочно узнаваем.

Звук снимаемой с мышц кожи.

Когда Маркус отправился на охоту и вернулся с оленем, она помогла ему освежевать животное. Даже когда она поблагодарила мать-Землю за ее дары и поблагодарила дух оленя за его дары, она просунула нож между мембраной и помогла снять шкуру с трупа.

За этим последовал влажный, хриплый, рвущийся звук.

Эбигейл согнулась пополам, и ее вырвало, впервые обрадовавшись, что у нее пустой желудок.

В какой-то момент мальчик перестал кричать. Она знала почему. Пожалуйста, пусть он уже будет мертв. Пожалуйста, по крайней мере, пусть тьма заберет его.

Чья-то рука запуталась в ее волосах. Та была слишком ловка, чтобы быть тяжелыми кулаками монстров вокруг нее. Ее голова резко дернулась назад, и она обнаружила, что смотрит на самого настоящего демона. И если сатана не ухмылялся, как существо, которое нависло над ней, забрызганное кровью, то, возможно, насмешки были неуместны.

С его рук капала кровь. Но в его руке с ножом было что-то еще. Это было…

Ей снова стало плохо.

— Но… Но почему?

— Почему? — он усмехнулся. — Люди. Такие наивные, — он держал это в руке, окровавленное и свежее, свисающее, как ткань. — Позволь продемонстрировать.

Он отпустил ее, и она почувствовала медный привкус крови, которую он оставил в ее волосах.

Она старалась не смотреть на тело мальчика.

Она очень старалась.

Но она ничего не могла поделать. Ее разум заставил ее увидеть — заставил ее запечатлеть этот образ в своем сознании, где он сохранится до конца ее дней.

В два легких шага он подошел к горящему котлу. С того места, где она сидела, она не могла видеть, что кипело внутри. Он протянул руку и, зачерпнув жидкость в ладонь, поднял ее и позволил ей вылиться из его пальцев. Она была густой и черной, как смола.

Гоблины и гремлины смеялись и аплодировали.

Одним из когтей своих крыльев он погрузил сырую, окровавленную кожу мальчика в жидкость. Некоторое время он держал ее под водой. Когда он вынул руку, кожа была покрыта фиолетовыми и зелеными пятнами и не походила ни на одну шкуру, которую она когда-либо видела раньше. Она висела странным образом и казалась намного больше того куска, что вошла внутрь.

Вернувшись к телу мальчика, он толкнул его ногой, перевернув то с мокрым шлепком. Лужа крови распласталась на земле, темнея в лунном свете.

С размаху он накрыл мальчика вареной кожей, как одеялом. Возвращая его останкам то, что он забрал.

Мальчик закричал.

Его тело выгибалось и билось в судорогах.

Пурпурно-зеленая кожа прилипла к его телу, слишком большому для его маленького телосложения, и, казалось, поглотила его. К крику присоединился звук ломающихся костей и хруста сухожилий. Мальчик забился в конвульсиях.

Мальчик перевернулся, чтобы отползти, опираясь на руки и ноги, которые больше не были похожи на конечности. Но он рухнул, а потом затих.

Валрой наблюдал с нетерпеливой и жестокой усмешкой на его острых чертах лица.

Мальчик засмеялся. Хриплый и грубый, не похожий ни на один звук, который, как она могла себе представить, мог издавать десятилетний мальчик. Это был уже не мальчик. Существо стояло и, фунт за фунтом, было в три раза больше ее в обхвате, и на фут выше, чем она была. Черты его лица были распухшими и опухшими, покрытыми синяками и желтоватыми. Существо захихикало.

Вот как появляются гоблины.

Валрой повернулся, чтобы улыбнуться ей, и элегантно поклонился по пояс, его крылья сложились вокруг него.

Это было не совсем достойно, но Эбигейл не была уверена, что у нее был другой выбор.

Она упала в обморок.

***

— Что ж, я уверен, что эти события откинули меня назад в прогрессе. Думаешь, она захочет меня сейчас?

Анфар закатил глаза, наблюдая, как Валрой укладывает своего человека на кучу подушек и одеял, которые принц Неблагих использовал в качестве кровати. Анфар прислонился спиной к дереву позади него и закатил глаза.

— У тебя странная форма ухаживаний.

— Ты сам это сказал, — Валрой протянул руку и убрал волосы девушки с ее лица, прежде чем плюхнуться рядом с ней, дьявольски ухмыляясь. — Никто не будет любить меня. Никто «в здравом уме» не женится на мне. Так зачем утруждать себя попытками? Хм?

— Ты — воплощение самоисполняющегося пророчества.

Принц усмехнулся.

— Есть немало пророчеств обо мне. Мне не нужно добавлять еще что-то. Нет, ты просто жалуешься, потому что я принимаю ту роль, которую вы, ребята, поставили передо мной.

Он подпер голову рукой, положив локоть на большую подушку, и начал играть с длинными рыжими волосами Эбигейл.

Волосы, которые были чуть рыжее из-за крови, в которой она их испачкала.

— Тебе не следовало заставлять ее смотреть, — Анфар покачал головой. — Ты жесток к ней.

— Я хочу, чтобы она знала, что мы представляем собой. Кто мы такие. Но что еще важнее: кто я такой. Я не буду извиняться за свою натуру. Особенно перед будущей королевой. Она узнает все, на что я способен перед концом.

— Ты действительно собираешься жениться на ней, не так ли? — Анфар цеплялся за надежду, что он передумает. Что ему наскучит эта девушка, и он быстро от нее избавится. Но теперь он не был так уверен.

— О, очень даже! — принц еще раз провел рукой по ее волосам, пропуская их сквозь пальцы. — Ты видел, как она на меня посмотрела? Как она смотрела на меня, пока я варил шкуру этого мальчика? Она была напугана — в ужасе — но, о, она пылала яростью. Клянусь звездами, как же я хочу ее, когда она злится. Думаю, если бы я позволил ей, она бы напала на меня, — он напевал. — Какая это вкусная мысль. Однако я думаю, что она ужасный боец.

Анфар закрыл лицо рукой.

— Ты невозможен, и я устал от этой твоей безумной игры.

— Да, да, я все это уже слышал, — Валрой на мгновение замолчал. — Подожди. Ты ведь все равно поможешь мне найти того, кто пытался ее убить, да?

Сделав долгий, глубокий вздох, он устремил свой пристальный взгляд на принца. Он надеялся, что это не окажет такого же возбуждающего эффекта.

Валрой нахмурился.

— Что? Что я такого сделал, чтобы задеть тебя сейчас?

— Эти твои игры. Ты слишком много играешь с ней. Сжалься над ней. Не играй с ней.

— Сделки, которые я заключал с ней, были честными и добровольными. Каждый раз она знала правду о том, что выбирала, — Валрой раздраженно оскалил зубы, прежде чем перевернуться на спину и уставиться на деревья над головой. — Она согласилась выйти за меня замуж в новолуние, — после долгой паузы он закончил. — Я не мошенник и не пират. Со временем она все поймет.

Анфар нахмурил брови.

— Со временем? — он наклонил голову. — Ты же не собираешься оставить ее у себя, не так ли?

— Я еще не решил. Кроме того, она смертная.

Он пожал плечами. В когтях у него болталось ожерелье. На конце ожерелья болтался деревянный талисман, небрежно вырезанный в форме совы. Он лениво поиграл с ним. Анфар подумал, что он видел его на девушке.

— Мне пришлось бы применить какую-нибудь могущественную магию, чтобы удержать ее здесь как одну из нас, и я сомневаюсь, что она обрадовалась бы вечной жизни рядом со мной.

— Ты собираешься жениться на женщине, которая презирает тебя, и сделать ее своей королевой, — Анфару пришлось повторить это, просто чтобы убедиться, что его безумие ему совершенно ясно.

— Она не ненавидит меня так сильно, как утверждает. Она бы не позволила мне прикоснуться к ней, если бы действительно испытывала ненависть. И она не согласилась бы поцеловать меня, — он ухмыльнулся, наматывая тонкий кожаный шнурок ожерелья, которое он украл у нее, на длинные когти своего крыла. — И о, как она хочет меня. Разве это не забавно?

Анфар хотел ударить кулаком по дереву, пока оно не раскололось, не упало и не раздавило Неблагого принца насмерть. Вместо этого он проглотил свое раздражение и отвернулся уходить, пока не спровоцировал еще больше жестокости.

— Подожди.

Он остановился на миг.

— Удалось узнать что-нибудь?

Анфар покачал головой.

— Тогда почему ты вообще здесь? — Валрой фыркнул. — Кроме того, чтобы оскорблять меня.

— Чтобы предупредить тебя, — усмехнулся Анфар. О, это будет весело. — Леди Асташа попросила о встрече с вашей ведьмой. И ты знаешь, что ее не остановить.

Анфар рассмеялся, уходя, слыша сердитые крики ярости позади себя.

22

Эбигейл проснулась и удовлетворенно вздохнула. Ей было так уютно. То, на чем она лежала, было сильным, мягким и совершенным. Ей было тепло. Она прижалась к поверхности под собой.

Где бы она ни была до этого, все было ужасно, отвратительно и пахло кровью.

Это было гораздо лучше.

Цепляясь за сон так долго, как только могла, она пыталась заставить себя не просыпаться. Но, как и рассвет, это было неизбежно. Она моргнула глазами. Был день — если такое действительно существовало в Лабиринте. Она слышала щебетание птиц, и они носились в небе над ней.

Ее окружали деревья с серебристо-белой корой и почти фиолетовыми листьями. Очерчивая линию вокруг пространства, в котором она лежала, были белые мраморные стены, которые давно превратились в руины, как и остальные места, которые она видела.

Она была на платформе, которая была полностью покрыта подушками, одеялами и пышными одеялами. Это была самая эклектичная коллекция, которую она когда-либо видела. Некоторые предметы выглядели поношенными и старыми, некоторые выглядели новыми и сияли яркими шелками, бархатами и многим другим. С ветвей над головой свисали длинные полосы темно-синего шелка, привязанные к каждому краю платформы.

Что-то твердое и теплое было накинуто на нее.

Это была рука.

Она перевернулась на спину. Рядом с ней спал Валрой, его лицо было гладким и лишенным всей чудовищной бесчеловечности, на которую, как она знала, он был способен.

Она не могла найти в себе силы удивиться.

Но она смогла найти в себе силы ударить его.

В нос.

Так сильно, как только могла.

Он взвыл, схватившись за лицо и перекатившись на спину, крича и вопя.

— Что, черт возьми…

Вскочив с кровати, она с радостью заметила, что все еще одета. Босиком, но полностью одетая. Она сердито посмотрела на принца фэев.

— Отвали от меня! Как ты смеешь?

Он трогал свой нос, а затем осматривал пальцы, проверяя, нет ли на них крови.

— За что именно ты ударила меня? — он нахмурился. — Это было неуместно. Я даже не трогал тебя, — встав с кровати, он потер лицо. — Пожалуйста, воздержись от повторения подобного. Это будет умно с твоей стороны.

Ее трясло от ярости. Оглядевшись в поисках чего-нибудь, она увидела большой кинжал, лежащий на столе неподалеку. Он был размером с ее предплечье, но ей было все равно. Она подняла его и в ярости набросилась на него.

— Ты чудовище!

Ярость усилилась от его смеха. Он легко защищался, отбивая ее дикие удары своим кинжалом. Он был невероятно быстр, его движения были гибкими, как у кошки. Складывалось ощущение, словно он мог предсказывать ее действия.

— Твоя претензия слишком обширна, сузь ее.

Он уклонился от еще одного удара ножом. Его нога толкнула заднюю часть ее колена достаточно сильно, чтобы оно подогнулось, и она тяжело упала на покрытый ковром пол.

— Провались в преисподнюю, отвратительное чудовище!

Вскочив на ноги, она снова бросилась на него, не обращая внимания на боль в колене.

— Так-то лучше! — он рассмеялся, широко улыбаясь, явно наслаждаясь каждой секундой ее жалких попыток ударить его ножом. — Теперь следующий совет. Не замахивайся так рано. Кроме того, это кинжал, а не топор, — он хихикнул. — Ударяй, не размахивайся.

С каждым словом она пыталась выпотрошить его, но безрезультатно.

— Заткнись, ты мерзкий, отвратительный, презренный, извращенный, развратный…

Его рука поймала ее запястье, и с ухмылкой он развернул ее и толкнул вперед. Она даже не заметила, что ему удалось оттащить ее прямо к платформе, где они спали. Ее бедра ударились о край платформы, и она накренилась вперед по инерции. Кинжал отлетел в кучу подушек.

Она попыталась схватить его, но внезапный вес придавил ее к земле. Валрой прижимался к ее спине. Коготь прижал ее запястье к кровати перед ней, остановив ее движение. Рука надавила ей на поясницу, вдавливая в мягкие подушки.

И что-то очень твердое впивалось ей в зад.

Она застыла.

— Так гораздо лучше… — промурлыкал он. — Не так ли?

Он подался бедрами вперед, потираясь о нее.

Она пискнула от удивления.

— П-подожди…

Он перестал надавливать, но только для того, чтобы снова прижаться, и он тихо застонал.

— Тебе лучше начать контролировать свой характер рядом со мной…Я не думаю, что когда-либо хотел кого-то так сильно, как хочу тебя, когда ты так разъярен.

Одна из его рук обвилась вокруг ее бедер, прижимая ее к себе, таким образом исключая ее побег.

У нее перехватило дыхание. Его присутствие снова стало всеохватывающим. Всеохватывающий, требовательный и неудержимый.

— Отстань от меня, Валрой!

— О? — он снова вонзился в нее, имитируя действие, которое явно хотел совершить. — Разве тебе это не нравится? Думаю, тебе нравится…

— Нет!

— Лгунья — его зубы погрузились в гематому на ее горле.

Она ахнула, ее глаза закрылись против ее воли. Это вызвало в ней дрожь, острую и неудержимую, и она почувствовала, как ее мышцы расслабились под ним. Когда его язык скользнул по тому месту, где он укусил ее, ей пришлось стиснуть зубы.

— Отвали. Прочь. От меня. Сейчас же!

Его голос шептал ей на ухо.

— Все в порядке. Я понимаю. Я отвратительный, — он прижался бедрами к ее бедрам. — презренный, — И снова. — извращенный, — Давление ослабло и вернулось. — развратный Этот танец сведет ее с ума. — Я забыл что-нибудь?

Она едва могла дышать. Какую власть он имел над ней? Какое заклинание он наложил на нее? Но гнев и отвращение нахлынули в равной степени с другими, более запутанными эмоциями. Она сильно толкнула его локтем свободной рукой, пытаясь оттолкнуть от себя.

— Прекрати это — прямо сейчас — ты, вероломный демон!

— Вероломный?

Внезапно мир вокруг нее пришел в движение. Он перевернул ее на спину. Будь он проклят за то, что оказался намного сильнее ее!

— Отста… — ее слова оборвались. Он стоял между ее ног, его тело плотно прижималось к ее телу, его лицо было всего на расстоянии ладони от нее.

Он улыбнулся и задумчиво наклонил голову, глядя на нее сверху вниз.

— Неплохо. По-другому мне нравится больше, но неплохо, — он прижался бедрами к ее бедрам, и она увидела, как его лицо разгладилось от блаженства. Он застонал. — Совсем неплохо.

— Прекрати…прекрати… свали с меня…

Она отчаянно оттолкнула его. Это было неправильно. Это было очень, очень неправильно.

— Нет, пока ты не объяснишь, почему это я вероломный. Что я сделал?

— Ты с… — выдохнула она. То, как он двигал бедрами… то, как он прижимался к ней… Нет! Она ударила его по плечу. — Ты солгал мне!

Он поймал ее запястья когтем своего крыла и закинул их за ее голову, крепко сжимая. Он выпрямился на несколько дюймов, но не убрал нижнюю часть тела там, где соприкасался с ней. Он выглядел искренне сбитым с толку.

— Я солгал? Недавно? Когда?

— Ты сказал, что пощадишь мальчика…

— Я сделал именно это, — он снова улыбнулся и тихо фыркнул. — О, глупая ведьма. Разве ты не понимаешь? Ты ничего не могла сказать, чтобы изменить то, что должно было произойти. Его судьба была решена в тот момент, когда он пожелал, чтобы его младшая сестра умерла.

— Ты играл со мной.

— Я… — он сделал паузу, хмыкнул, а затем пожал плечами. — Ладно. Я играл с тобой. Но я не лгал, — он повернул бедра и прижался ими к ее бедрам с этим последним словом.

Все это было слишком. Ошеломленная, взволнованная, она вырвала руки и сильно толкнула его в грудь.

— Остановись.

— Почему?

— Я… Мне нужно, чтобы ты остановился. Пожалуйста.

С недовольным вздохом он выпрямился, отпуская ее.

— Отлично. Только потому, что ты попросила.

Выбираясь из-под него, она чуть не упала с платформы на другой стороне. Она столкнула несколько подушек. Ее лицо словно горело огнем.

Закрыв глаза, она попыталась успокоиться. Но все, что она могла видеть, — это образ того мальчика, лежащего в собственной крови. Все, что она могла слышать, был звук садистского смеха Валроя. Звук тела, превращающегося в гротескного гоблина. Гнев поднялся в ней, и теперь она стояла там, дрожа по нескольким причинам.

— То, что ты сделал с ним… это неслыханно. Ты зверь, дьявол и демон.

— Полу-демон. Я хищник, маленькая ведьмочка. Мы все такие. Вот, кто такие Неблагие. Я предлагаю тебе привыкнуть.

Она открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как он снова упал на кровать, как будто это была самая обычная ситуация в мире. Он издал тихий звук удивления и зарылся под одеяло. Вытащив кинжал из-под двух подушек, он повернулся, чтобы осмотреть небольшой кровоточащий порез на боку. Он рассмеялся.

— Ты все-таки поранила меня ножом.

Он провел пальцем по кровавому следу и слизнул его с пальца.

— То, что ты сделал с ним, было отвратительно. Это было жестоко. Это было… это было ужасно.

— Я согласен с тобой. И?

— То, что ты сделал, было неправильно!

— Ах, — он поднял палец. — Вот тут-то ты и ошибаешься. То, что я сделал, было традицией. Думаешь, я первый Верховный Лорд, создавший гоблина, грагнала или гремлина из плоти глупого смертного? Думаешь, я изобрел это изуверство? Я просто принц в длинной веренице жестоких королей. Я просто действовал так, как поступали все Верховные Лорды до меня, — он фыркнул. — Ты восхитительно наивна, но перестань. Имей хоть каплю здравого смысла.

— Прекрати оскорблять меня! — она больше не могла этого выносить. Она была на пределе своих возможностей. — Я не могу…

Весь ее гнев разбился вдребезги, как хрупкое стекло. И вместе с этим она заплакала. Она отвернулась, чтобы спрятать лицо, и отошла от него. Дергая волосы руками, она надеялась, что боль остановит слезы.

— Эбигейл? Что случилось?

Он снова был рядом с ней, звук его глубокого голоса грохотал у нее за спиной. Она вздрогнула: она не слышала, как он подошел. Руки обвились вокруг нее, притягивая ее обратно к своей груди, и вскоре ее обвили и крылья. Его прикосновение было шокирующе нежным, как и его голос.

— Почему ты плачешь?

— Тот факт, что ты не можешь понять, почему я могу плакать прямо сейчас, является одновременно и абсолютно красноречивой, и ужасно удивительной причиной.

Она оттолкнула его руки, но он отказался отпустить ее.

— Теперь ты говоришь как Анфар.

— Возможно, он здесь единственный, у кого есть хоть какой-то здравый смысл!

— Ты действительно говоришь как Анфар. Он тебя научил этому?

Это прозвучало как шутка, но это была плохая шутка. Она попыталась вырваться из его объятий, и на этот раз, к своему ужасу, он отпустил ее. Она вытерла лицо и подошла к одной из мраморных стен, опираясь на нее для поддержки.

— Оставь меня в покое, Валрой.

— Ты знаешь, что я не могу. Ты же знаешь, что я этого не сделаю. Скоро ты станешь моей королевой.

— Нет, я не стану, — она впилась в него взглядом сквозь слезы. — Я не выйду за тебя замуж. Я никогда не выйду за тебя замуж.

Мягкость в выражении его лица исчезла.

— Ты заключила сделку. Сделку, которая была засвидетельствована. Когда луна начнет убывать и на небе станет темно, когда тени станут самыми глубокими, мы с тобой поженимся. И мы станем единым целым.

— Я разгадаю твой проклятый Лабиринт. Я сделаю это, и я буду свободна.

— Я знаю, что ты попытаешься. И я не могу дождаться, чтобы увидеть, что произойдет. До сих пор это было так удивительно захватывающе, — он сложил крылья за спиной. — О, как тебе вообще удалось добраться до Котла? — он усмехнулся. — Я определенно не ожидал тебя.

— Я попросила деревья о помощи, и они привели меня туда.

С помощью группы сирен и одного селки, который был очаровательно не кровожаден. Но она не стала бы подвергать их опасности, упоминая. Она не знала, как Валрой воспримет ее помощь.

— Интересно… — промычал он, в задумчивости наблюдая за ней. — Ты снова лжешь мне. Но это нормально, — он пожал плечами. — У меня — свои секреты, а у тебя могут быть свои, — выражение его лица внезапно вытянулось. — Пожалуйста, перестань плакать, Эбигейл.

— Я была свидетельницей того, как ты… Ты содрал с него кожу заживо, ты сварил его кожу, ты превратил его в монстра! — ее снова трясло в какой-то идеальной композиции горя и ярости. — Ты ожидаешь, что я ничего не почувствую из-за того, что я видела? Он был всего лишь маленьким мальчиком!

— Он желал своей сестре смерти. Он… — Валрой сделал паузу. — О. О, я понял. Ты не понимаешь, как все устроено.

— Я не знаю, как что-либо здесь устроено, ты, тупоголовая куча коровьего дерьма! — ей хотелось швырнуть что-нибудь ему в голову.

Игнорируя ее гнев, он сделал один осторожный шаг к ней, как будто она была оленем, готовым броситься наутек.

— До того, как вы, люди, пришли в этот мир, мы все были дикими существами, — он прижал ладонь к груди. — Мы принадлежали Земле, а она принадлежала нам. Но люди не состоят из травы, и деревьев, и моря, и пламени, и неба. Вы — такие ведьмы, как ты, — вы близки к нам. Какая-то часть тебя слышит песню о том, кем ты должна была быть. Вы схожи с нами, но вы не такие же, как мы.

Когда он сделал еще один шаг к ней, она быстро отступила и покачала головой. Вытирая слезы, она отвернулась. Его было слишком много. Все это было слишком.

К счастью, он остался на месте и не подошел ближе.

— Мы можем вывернуть людей наизнанку: сделать вас такими, какими вы должны были быть. Мы можем содрать, — он сделал паузу, услышав ее вопль отвращения, — неправильно подобрал слово.

Прочистив горло, он попробовал снова.

— Мы можем сделать вас снова частью природы. Духи, эльфы, пикси, боглы, келпи… мы можем вернуть вас к тому, кем вы должны были быть. Но не нам решать, кем вы являетесь.

Когда она нашла в себе силы посмотреть на него, вопрос был ясно написан на ее лице.

— Этот мальчик только сейчас снаружи отражает то, чем он уже был внутри. Я не смог бы превратить его в гоблина, если бы в душе он уже не был кровожадным кретином.

Валрой сделал шаг ближе к ней.

— Он был десятилетним мальчишкой.

— И?

— Это не имеет значения, даже если ему предназначено было быть злым. Тебе это понравилось! Ты стоял там, смеялся, наслаждался его болью, и тебе это нравилось.

Он улыбнулся, и порочное выражение вернулось на его лице.

— Разве мужчина не должен получать удовольствие от своей профессии?

Он сделал еще один шаг ближе.

Она не пошевелилась, когда он сделал еще один шаг, сокращая расстояние между ними. В нем была какая-то неизбежность. Что-то, чего она просто не могла избежать. Каждый раз, когда он настигал ее — каждый раз, когда он ловил ее, — она чувствовала, как по ней пробегает такой трепет, словно в животе у нее дико извиваются змеи.

Даже сейчас.

Даже после того, что она видела.

И я знаю, что это не самое худшее из того, что он сделал.

Это было неправильно.

— Ты чудовище. Больной, безумный монстр.

Ей хотелось расцарапать ему лицо. Ей хотелось пинать его до тех пор, пока от него не останется ничего, кроме месива. Но она стояла там, ошеломленная, чувствуя, как ее тело сотрясается от усталости и эмоций.

— И намного хуже этого, — его голос разнесся низким, темным рычанием. Оно было похоже на грозу на горизонте. Он поднес руки к ее щекам и осторожно вытер ее слезы. — И через две недели ты станешь моей королевой.

— Я разгадаю твой Лабиринт вовремя.

— Ты знаешь, что не сделаешь этого. Мы оба знаем. Знаешь, я не виню тебя за то, что ты хочешь сразиться со мной. Но мы знаем, что ты попытаешься и потерпишь неудачу, а потом мы поженимся.

Он мягко улыбнулся ей, глядя сверху вниз.

Она отвернула лицо в сторону от его прикосновения.

— Как быстро после этого ты убьешь меня, Валрой?

— Посмотрим, — он наклонил ее голову к своей и, наклонившись, поцеловал ее в уголок глаза. — Больше никаких слез, маленькая ведьмочка. Я бы предпочел вкушать твою ярость.

— Я думаю, с этим у нас проблем не будет.

— Хорошо, — он отступил от нее. — Теперь, полагаю, тебе нужно разгадать Лабиринт, не так ли? Луна будет быстро убывать. Или… ты могла бы просто сдаться и остаться здесь, в моей постели, со мной, — он ухмыльнулся. — Или не сдавайся и просто позволь мне овладеть тобой на ночь.

— Нет. Нет, я не буду делать ни того, ни другого.

Она отвернулась от него, путаясь в мыслях.

Он был жестоким. Тираном. Завоевателем. И ублюдком. Всего несколько часов назад она видела, как он живьем сдирал кожу с мальчика.

И все же, когда он прикасался к ней, казалось, что все остальное в мире не имело значения. Он был опасным, ядовитым искушением.

— Я ненавижу тебя.

Она умчалась в лес.

— Посмотрим, как долго это продлится! — крикнул он ей вслед, и его смех эхом разнесся по деревьям. — Посмотрим.

***

Валрой наблюдал, как она стремительно исчезает за серебристыми березами, как будто прогулка действительно могла привести ее куда угодно. Он вздохнул со слабой улыбкой на лице, качая головой. Очаровательная девушка. Но все еще совершенно незнакомая с обычаями его мира. Он упал на спину на подушки своей кровати и широко вытянулся.

Она хотела его.

Она хотела его очень сильно.

Это не было привязанностью, и уж точно это не было чем-то, похожим на любовь.

— Большинство человеческих браков строятся на гораздо меньшем, чем похоть, — пробормотал он себе под нос. Это все, что может быть в браке со мной. Похоть и ненависть.

У нас отличное начало.

Он поиграл с ожерельем, которое надел. Он украл ее талисман, пока она спала, и надел его. И в своем яростном гневе, сопровождаемом сокрушительной болью, она не заметила, что он надел его. Он нахмурился. Это должно было стать глупой шуткой, просто праздной игрой с ней. Но теперь он не был так уверен, что она благосклонно отнесется к его безобидному воровству.

Исчезнув из своей постели, он снова появился прямо перед ней. Она испуганно вскрикнула и отшатнулась. Она потянулась за мечом, которого там не было.

Верно.

Эта глупая штучка.

— Я забыл одну вещь, — он ухмыльнулся. — Ты уронила это, — сняв талисман с шеи, он протянул его ей, крутя его на кончике пальца. — Я сохранил его в безопасности.

Да, ладно, это была наглая ложь. Но безобидная.

Она выхватила его у него и прижала к себе, как будто это была единственная вещь в мире, которая имела для нее значение. Возможно, это было правдой. Она поспешно надела его обратно на шею и поцеловала маленькую деревянную сову с вырезанным на спине символом.

Ее глаза снова наполнились слезами.

— Что теперь? Что я наделал? Я веду себя хорошо!

Он в отчаянии всплеснул руками.

— Пожалуйста, никогда больше не забирай его.

Возможно, в конце концов, она была не так уж глупа. Ее голос был тихим, когда она снова заговорила.

— Меня вырастила моя тетя. Научила меня всему, что я знаю, и… и это все, что у меня осталось от нее. Она сделала это для меня. Спасибо, что вернул его, — она все еще сжимала его в руке. — Я знаю, что тебе не нужно было возвращать его за просто так.

Верно, он не потребовал платы. Он мог бы оставить его себе или заставить ее делать ужасные вещи. Он улыбнулся. Возможно, он был большим джентльменом, чем окружающие думали о нем. Он поклонился по пояс и снова растворился в воздухе, но не раньше, чем с глухим стуком уронил на землю мокрый, промокший, ржавый, тупой короткий меч.

— Помни, — напевал он, наслаждаясь тем, как это заставляло ее кожу покрываться гусиной кожей, а щеки розоветь каждый раз, когда он это делал. — Время уходит.

Он наблюдал за тем, как она наклонилась, чтобы поднять меч, и, встревоженно покачав головой, помчалась по тропинке прочь от того места, где он спал. Скорее всего, она не нашла бы его снова, даже если бы попыталась. И она не найдет Котел, если только он этого не пожелает. Ничто в Лабиринте никогда не оказывалось в одном и том же месте дважды. Он был наполнен прекрасными и ужасными зрелищами. До сих пор она ходила только по его окраинам.

Но, возможно, это должно измениться.

Если ей суждено стать его королевой…она должна увидеть все. Тогда, возможно, кожа одинокого мальчика не беспокоила бы ее так сильно. Вернувшись в свою постель, он закрыл глаза, намереваясь наконец заснуть.

И он мечтал о том, куда отправит ее в следующий раз.

23

Эбигейл ощущала себя такой же безнадежной и подавленной, как и раньше. Да, было приятно сидеть и разговаривать с сиренами и селки Перином, но… После того, что она увидела, и ее странного взаимодействия с Валроем после, она все еще была на грани.

Я должна разгадать этот Лабиринт.

Я должна.

Или же…

От последовавших за этим мыслей ее затошнило. Обхватив себя руками, она уставилась вниз, на грязную лесную тропинку. У нее было две недели, чтобы разгадать лабиринт, прежде чем ее заставят выйти за него замуж. Она не хотела знать о последствиях, если попытается сопротивляться.

Жестокая, хладнокровная, деспотичная свинья.

Или кабан, раз уж на то пошло.

Она застонала и покачала головой. Сжимая ожерелье, которое она носила, она прикусила губу зубами. Ему не нужно было отдавать его обратно. Почему он это сделал? Чтобы она больше не плакала? Или потому, что он хотел притвориться, что может быть добрым?

— Вот ты где!

Она вздрогнула от неожиданности, когда кто-то выбежал из леса рядом с ней. Она потянулась за своим мечом, прежде чем заколебалась.

— Перин? — она моргнула, глядя на его улыбающееся лицо. — Как ты меня нашел?

— Не так это и сложно, когда знаешь, куда смотреть, — он пожал плечами, а затем выражение его лица изменилось. — Я …Тебе не следовало идти к Котлу. Мне жаль, что ты это видела.

Покачав головой, она снова зашагала по тропинке. Он пристроился рядом с ней.

— Я рада, что сделала это. Я должна точно знать, кто он такой, — поскольку скоро выйду за него замуж. Она поморщилась. — То, что он сделал с тем мальчиком, было неправильно, и он… Он получал от этого удовольствие. От пыток.

— Наверное, я могу понять, почему ты думаешь, что он получает от этого слишком много удовольствия, но так же поступали и все короли до него, — он тяжело вздохнул. — Это то, кем мы являемся, ты знаешь, Неблагие.

— Я знаю.

— В этом месте есть люди и похуже его.

— Это слабое утешение, Перин.

Потирая затылок, он застенчиво улыбнулся.

— Я полагаю, что нет. О! Я пришел спросить тебя — я привел тебя в центр Лабиринта, но ты все еще здесь. Разве Валрой не сдержал свое обещание?

— Во-первых, как ты узнал, что я все еще здесь?

Он указал на деревья.

— Они шепчутся. Конечно, я лучше умею слушать море, но…Они мне сказали. И они привели меня к тебе.

— О, — она нахмурилась. — Все в Лабиринте знают, где я нахожусь?

— Скорее всего.

— Фантастика, — она на мгновение закрыла глаза, чувствуя, как на нее снова накатывает волна безнадежности. — Я ошиблась насчет своего пари с принцем. Я думала, что для того, чтобы разгадать Лабиринт, мне нужно добраться до его центра. Но это неправда. И теперь я даже не знаю, чего я вообще пытаюсь достичь. Как еще можно разгадать Лабиринт?

— Я… — Перин моргнул. — Я точно не знаю. Может быть, ты могла бы спросить его?

Когда она бросила на него испепеляющий взгляд, он снова нервно улыбнулся.

— Или нет. Я так понимаю, вы с ним не в дружеских отношениях?

Она начала отсчитывать на ладонях проступки принца.

— Он обманул меня. Убил моего бывшего мужа. Угрожал изнасиловать меня, как кабан, публично, если я не загадаю желание, которое, по его словам, он исполнит, только для того, чтобы поставить передо мной непреодолимую задачу в качестве части цены, — ей пришлось остановиться, чтобы отдышаться. — Затем я узнаю, что он взял меня только для того, чтобы сделать какой-то временной невестой, чтобы он мог занять трон. И теперь он говорит мне, что если я не смогу «разгадать Лабиринт», задание, которое мы уже установили, оказывается с двойным дном и, вероятно, невыполнимым, и через две недели он заставит меня выйти замуж. И тогда я буду частично ответственна за жестокую войну, развязанную между двумя мирами.

Зарычав, она сжала кулак. Ей хотелось, чтобы у нее было что-нибудь, чему можно было бы наподдать.

— И он грубый, извращенный, высокомерный, раздражающий, тираничный мужчина!

Перин моргнул, а затем усмехнулся.

— Я слышал, как его называли и похуже.

— Тогда мне не хватает лексикона.

— Чего ты попросила, Эбигейл?

— Хм? — она мельком взглянула на него, прежде чем отвернуться. — Это не имеет значения.

— Но мне любопытно.

— Я попросила у него дом. Но теперь надежда покинула меня.

— Как так?

— Даже если бы я понимала стоящую перед собой задачу, я ни на секунду не поверю, что у меня хватит сил ее выполнить. Я… С болью осознаю свою собственную хрупкость по сравнению с теми, кто меня окружает, — она снова почувствовала, как камешки впиваются в ее ноги. — Если меня не сожрет какой-нибудь ужасный зверь, вместо этого мной будет лакомиться сам тиран, — она съежилась. Хотя и совершенно иначе. — Но я не сдамся. Я не приму смерть.

— Как бы то ни было, я думаю, что это прекрасное желание.

Перин протянул руку и положил ей на плечо. Селки был нежным созданием. Возможно, дело было в том, что она так отчаянно нуждалась в друге или в каком-то чувстве утешения, но она шагнула к нему и позволила ему обнять ее в коротком объятии, пока они шли.

— Так много людей желают богатства и золота, мести, власти… Ты просто хотела дом.

— Я бы попросила ребенка, если бы мой муж, Маркус, не бросил меня уже из-за этого, — фыркнула она. — Я не такая благородная, Перин.

— Я думаю, что ты именно такая.

Какое-то время они шли молча, его рука отпустила ее. Эбигейл сделала глубокий вдох, задержала дыхание и выдохнула. Было действительно приятно иметь кого-то, с кем можно поговорить, кто не пялился на нее сердито, как Анфар, или не глазел на нее, как принц.

— Кроме того… Какая у меня гарантия, что Валрой не нарушит сделку, если я добьюсь успеха? Откуда мне знать, что вместо этого он не превратил бы меня в цветок, чтобы я могла расти среди своих «коллег» и называть это домом? Я просила что-то, к чему я была бы привязана. Я была идиоткой, что не говорила конкретнее.

— Более вероятно, что он сделал бы что-то ужасное, чем сдержал бы слово. Но он, скорее всего, превратил бы тебя в кошку и держал бы как домашнее животное, или как птицу и отпустил бы тебя к стае, — когда она испуганно взвыла, он хмыкнул. — Что? Я не могу лгать тебе сейчас, — он усмехнулся. — Даже если бы захотел.

— Похоже, это я виновата.

— Абсолютно.

Она слабо улыбнулась, хотя и сдерживала слезы.

— Спасибо, Перин.

— За что?

— За то, что поговорил со мной. За то, что шел рядом со мной. За то, что пытался мне помочь. Это значит для меня больше, чем ты можешь себе представить.

— Я знаю, каково это— быть потерянным и одиноким в этом месте, — его тон помрачнел. Когда она посмотрела на него, то увидела, что на его лице отразилась тень навязчивого воспоминания. — Я сочувствую тебе.

— Тебя тоже забрали сюда?

Он кивнул.

— Когда-то я был моряком. Как в твоей песне. Мой корабль был разорван на части шквалом, и он выбросил нас на скалы. Я был так близко к берегу, что мог его видеть. Но океан берет то, что хочет, и он хотел меня. Тюлень спас мне жизнь — по крайней мере, я так думал. Но когда я ухватился за него, надеясь, что он перенесет меня к суше, которую я мог видеть прямо за пределами моей досягаемости, вместо этого он привел меня сюда.

— Мне так жаль, — протянув руку, она взяла его за руку, сплетая свои пальцы с его.

Он удивленно моргнул, затем улыбнулся ей, прежде чем сжать в ответ.

— Спасибо.

— Что случилось потом?

— Я бродил, напуганный и одинокий. Я ходил кругами, как и ты. Наконец, после двух недель, когда я почти умирал от жажды, без еды, совершенно один, если не считать монстров, которые много раз чуть не убили меня, я снова оказался на берегу, где и выполз до этого из волн, — его голос дрогнул. Она смотрела, как он борется с собственными слезами. — Я… Я сдался. Тогда я знал, что это был мой единственный выбор. Это было неизбежно.

Остановившись, она повернула Перина к себе. Затем она обняла его по-настоящему, обхватив руками за шею и притянув к себе. Слеза скатилась по ее щеке, но на этот раз она плакала по нему.

— Мне так жаль, Перин. Мне очень, очень жаль.

Он обнял ее в ответ, на мгновение уткнувшись головой в изгиб ее шеи. Отстраняясь, он поцеловал ее в лоб.

— Спасибо, Эбигейл, — он смахнул слезу с ее щеки. — Но все в порядке. Это было очень давно. У меня появились друзья здесь.

— Если бы не Валрой, возможно, я не была бы так напугана.

Она снова зашагала, не зная, что еще делать. Стоять и разговаривать посреди лесной тропинки казалось неправильным.

— О?

Он легко поспевал за ней.

— Ну, не совсем, — она скорчила гримасу. — Я твердо верю, что прагглинги ужасны, независимо от ситуации.

Громко смеясь, он кивнул.

— Так и есть.

Когда он замолчал, она продолжила.

— Я хочу быть привязанной к чему-то. К чему-то, с чем я чувствую связь. Когда я родилась, мои родители не были счастливы тому, что их дочь была ведьмой. Мой отец бил меня по спине каждый раз, когда заставал за тем, что я делаю что-то, по его словам, «против Бога». Моя мать…Я была средним ребенком. От меня не требовалось ничего, кроме помощи по хозяйству. Она была более чем счастлива, отказаться от меня, когда моя тетя Марджери попросила забрать меня к себе.

Схватив свое ожерелье, она играла с деревянным талисманом, продолжая говорить.

— Мне было восемнадцать, когда она умерла. Это произошло тихо ночью — я не знала, слышала только волчий лай снаружи. Я была предоставлена сама себе. Когда я встретила Маркуса в городе, он был единственным, кто мне улыбнулся. Все знали, кем я была. Они не ненавидели меня, просто… Я им тоже не нравилась. Они думали, что моя тетя проклята, и решили, что я такая же, — она усмехнулась. — Думаю, они, наверное, были правы.

— Может быть. Тебе действительно ужасно не везет.

Она нерешительно ухмыльнулась.

— Мы поженились несколько месяцев спустя. Мы переехали в коттедж, который построил его отец, и… Мы хорошо жили. Какое-то время. Пока не выяснилось, что я… — она заколебалась, а затем покачала головой. Какое теперь значение имела ее гордость? Что в ней было хорошего? — Я бесплодна. Я не могу иметь детей. Когда он уехал в Америку и сказал мне, что пошлет за мной, я ему не поверила.

Перин промолчал, но его рука снова нашла ее руку.

— Когда один из моих соседей появился у моей двери с письмом от Маркуса, в котором говорилось о продаже нашего дома и всей нашей земли, без упоминания обо мне… Честно говоря, я не могу сказать, что была шокирована. Валрой появился через неделю после этого.

— О…Ох.

— У меня были ужасные несколько недель.

— Это верно. У тебя и впрямь ужасные выдались недели.

Что-то щелкнуло в ее голове.

— Ты знаешь, что это такое, Перин? Я всегда была только средством для достижения цели. Маркусу я нужна была для продолжения рода. Валрою — для его короны, — она поморщилась. — Если бы я могла найти способ досадить ему — если бы я могла найти способ разрушить все, я бы сделала это в мгновение ока.

Он выдернул свою руку из ее руки.

— Будь осторожна, Эбигейл.

Сбитая с толку, она посмотрела на него, только чтобы увидеть, что выражение его лица стало настороженным.

— Что такое?

— Это место может услышать тебя. Если это действительно то, что ты ищешь, если это то, чего ты хочешь, это может подействовать, — он отошел от нее на шаг, как будто внезапно испугался, что она может взорваться, как бутылка теплого пива. Возможно, она была близка к этому. — Желать подобного принцу — верный способ найти неприятность.

— Я окружена существами, которые хотят убить меня, трахнуть меня, и, если быть честной с собой, в большинстве случаев хотя и то, и другое, — гнев кипел в ней. — Скажи мне, как моя ситуация может стать более опасной?

Внезапно лес вокруг них изменился. Подобно океанской волне, сам мир просто изменился. Без предупреждения тропинка под ней покрылась длинной сине-зеленой травой. Деревья отодвинулись назад, позволив вместо этого окружить их кольцом огромных валунов.

На вершине одного из валунов сидела самая красивая женщина, которую Эбигейл когда-либо видела. Каждый раз, когда она видела фэев, она думала, что, возможно, видела, на что они были способны. Но они каждый раз доказывали обратное. На ней было прозрачное платье из полупрозрачной тонкой ткани, которое нисколько не скрывало ее полные округлые груди.

Длинные волосы, которые сияли и блестели, как серебро в лунном свете, струились по ее плечам и ниже талии, ниспадая на камни рядом с ногами, которые были скрещены одна на другой.

— Привет, маленькая смертная! — алые губы женщины раздвинулись в ослепительной улыбке. — Как чудесно познакомиться с тобой! Я леди Асташа. Добро пожаловать в Тир-н'Эйлл.

— Думаешь, твоя ситуация не может стать более опасной? — Перин встал позади нее, как будто используя ее как щит. — Это только что произошло.

Дерьмо.

24

Эбигейл застыла. Она не знала, что сказать. Она растеряла все слова.

Удивительно красивая фэйка просто сидела там и терпеливо улыбалась, как будто она полностью привыкла оставлять людей ошеломленными. Она качала одной из своих изящных босых ножек и просто ждала.

— Я…А… Эм, — Эбигейл положила руку на рукоять своего меча, как будто это могло принести ей хоть какую-то пользу. — Меня зовут Эбигейл. Приятно… Приятно познакомиться.

— Взаимно, — женщина улыбнулась, ее белоснежные глаза метнулись к мечу Эбигейл и обратно. — Я не причиню тебе вреда. Тебе не о чем беспокоиться.

Трудно в это поверить. Она все равно убрала руку с рукояти. Зачем беспокоиться? Она была бы повержена в мгновение ока.

— По правде говоря, я не знаю, зачем я ношу с собой эту штуку…

Асташа рассмеялась, звук был похож на звон колокольчиков.

— Я слышала, ты убила Безымянную Тварь. Ты знаешь, их не так-то легко убить. Нужен и клинок и магия, чтобы расправиться с ним. Я бы не отдавала этот меч так скоро.

Она удивленно моргнула.

— Ох.

— Ты не знала? — Асташа нахмурилась и замурлыкала. — Бедняжка. Неужели тебе вообще никто ничего не рассказал? Иди сюда, дорогая. Сядь рядом со мной, и я расскажу тебе все, что тебе нужно услышать.

Она похлопала по валуну рядом с собой.

— Единственный человек в Тир-н'Эйлле, который мне что-либо рассказал, в то время пытался отравить меня ядом. Извините, но я быстро поняла, что все предупреждения, когда-либо данные мне о том, чтобы я не доверяла вашему виду, были, скорее всего, верными.

— Она хочет выйти замуж за Валроя. Будь осторожна, — прошептал ей Перин.

Женщина-фэйка закатила глаза.

— Молчи, селки, иначе я зашью тебе рот на время за клевету, — она перебросила прядь волос через плечо. — Как я уже говорила, я не причиню девушке вреда. Мое слово — мое обязательство, и я — в отличие от нашего дорогого Кровавого принца — не из тех, кто любит играть со смертными… Во всяком случае, не в такие игры.

Пристальный взгляд женщины скользнул вниз по телу Эбигейл и обратно.

— Он одевает тебя как нищенку. Как жаль. Такая фигура… — она издала звук, похожий на звук человека, наслаждающегося прекрасным вином.

Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и отвела взгляд.

Асташа усмехнулась.

— Понимаю, почему ты ему нравишься.

— Я… Я не хотела вставать у вас на пути. У меня нет желания выходить за него замуж, или быть здесь, или…

— Остановись, остановись.

Женщина рассмеялась. Когда Эбигейл снова взглянула на фэю, она была удивлена, увидев на ее лице что-то, что напоминало настоящее сочувствие.

— Я не завидую тебе. О, что ж, возможно, все-таки завидую. Я уже много лет пытаюсь выйти замуж за принца. Он отвергает меня назло мне, — она пожала тонким плечом. — Но, возможно, это и к лучшему. Мне не нравится, когда меня разрывает на части бешеное животное. Подойди ближе, Эбигейл. Я даю тебе свое священное слово, как Леди Дин'Глаи, что я не причиню тебе вреда.

— Я… Я должен идти… — Перин повернулся, чтобы уйти.

— Останься, селки, — тон Асташи внезапно стал жестким и повелительным.

Перин заскулил, но подчинился.

Эбигейл прокрутила в уме слова Асташи, ища лазейку. Изъян в словах, который позволил бы ей нарушить священность пакта, но при этом придерживаться его точной буквы. Но она не смогла найти ни одного.

— Подойди ближе, дорогая, — леди Асташа еще раз похлопала по камню. — Я хочу познакомиться с нашей новой, хотя и ненадолго, Неблагой принцессой.

Съежившись, она шагнула вперед, решив, что лучше не оскорблять и не злить эту женщину. Когда она приблизилась к камню, Асташа отодвинулась в сторону, освобождая ей место. Что ей оставалось делать? Она взобралась на камень и села.

Перин заерзал, явно напуганный и, вероятно, чувствующий себя крайне не в своей тарелке.

— Отпусти его, — попросила она фэю. — Он только хочет помочь мне.

— Я знаю! И именно по этой причине я велела ему остаться. У тебя здесь было так мало общения, что мне очень не хочется избавлять тебя от него. Но если ты настаиваешь, — она пренебрежительно махнула рукой в сторону Перина. — Иди. Ты можешь найти ее позже, если пожелаешь.

Перин ушел так быстро, как только мог, не убегая. Он явно боялся леди Асташи. И, значит, ей следовало бояться тоже. Эбигейл смотрела, как селки уходит, и жалела, что не может присоединиться к нему.

— Я… Еще раз хочу сказать, что сожалею. Я не хотела быть здесь.

— Никто никогда не хочет, — женщина сморщила нос — небольшое несовершенство на безупречном лице. — Лабиринт ужасен, даже для нас, Неблагих. Да, мы ищем там убежища, но только по-настоящему развращенные и чудовищные называют это место своим домом. Или как его Хозяин — другом.

Это было не первое оскорбление, которое она нанесла Валрою за те мгновения, что они провели вместе.

— Звучит так, как будто вы не любите принца.

— Нет. Ни в малейшей степени. Никто не любит его, дорогая девочка, — Асташа протянула руку и провела длинным ногтем по волосам Эбигейл, медленно откидывая их назад. — Иногда, я подозреваю, что даже он не любит себя, несмотря на все хвастовство. Мокрый дурак-морское чудовище терпит его только из какого-то странного чувства родства, поскольку они оба полукровки-демоны.

— О, — она обдумала слова женщины настолько, насколько только могла. — Тогда почему ты хочешь выйти за него замуж? Из-за власти?

Женщина фыркнула.

— Это как раз то, что думают другие. Нет, у меня уже есть столько власти, сколькой только могла бы владеть. Я самый высокопоставленный член двора, не считая самого принца, и, став королевой, я стану просто второй после него и получу не больше, чем сейчас.

— Тогда зачем?

— Чтобы спасти Тир н'Эйлл, — серебристые глаза встретились с ее, серьезные… и несчастные. — Я не хочу видеть, как весь наш род согнется под мечом и щитом. Даже Фейри, — она выпрямилась и протянула Эбигейл руку. — Пойдем. Давай я тебе кое-что покажу.

— В последний раз, когда кто-то забрал меня из Лабиринта, все закончилось не очень хорошо.

Асташа усмехнулась.

— Я не низший лорд фэй. И, кроме того, мы не уходим из Лабиринта. Наш дорогой принц спит, и мне бы не хотелось будить его в плохом настроении, когда он почувствует твой уход, — она театрально закатила глаза. — Эгоистичный грубиян. Ну, ну, не бойся. Я уже дала тебе свое слово.

Она говорила правду. И из того, что она могла сказать о фэйках, их слово — когда оно было точным и осторожным — было правдой. С долгим, многострадальческим вздохом она вложила свою руку в руку фэи.

И попыталась не закричать, когда ее мир рухнул вокруг нее.

Когда все выровнялось, она бесформенной кучей упала на землю. У нее кружилась голова, она стонала и отчаянно пыталась сдержать тошноту.

— Ой! Боже, прости меня! Я забыла, как это может повлиять на неподготовленных, — нежные руки прижались к ее плечам. — Я это не нарочно, — она усмехнулась. — Бедное, перегруженное существо.

— Со мной все в порядке, — она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. И тут же пожалела об этом. Она узнала запах крови, и он был густым в воздухе вокруг нее. Открыв глаза, она посмотрела перед собой… на поле крови.

Крови, тел и оружия.

Ее рука метнулась ко рту, но обнаружила, что она вся в крови. Вскочив на ноги, пошатнувшись и снова чуть не упав, она посмотрела вниз. Ее колени промокли от того, что она упала в болото. Настоящее болото. Она не была уверена, какая часть была болотом, а какая — кровью. Все соединилось вместе, образовав густую красновато-коричневую кашицу.

Кости и части тел торчали из этого месива, как ветки, покрытые толстым слоем снега. Копья и мечи, все очень древние, были рядом со своими владельцами в кровавой сцене.

Она была босиком. Она взвыла, поднимая ногу, понимая, что теперь она была покрыта ею по щиколотки.

— Это смоется, — леди Асташа улыбнулась, в то время как сама она… зависла в четырех дюймах от земли. Она парила там, шелк ее длинного полупрозрачного платья кружился в какой-то неведомой силе.

Эбигейл не могла удержаться от свирепого взгляда на нее.

Красивая женщина усмехнулась.

— Ой. Да. Полагаю, это невежливо с моей стороны, — она шагнула вниз, как будто с постамента. Она скорчила гримасу, когда ее собственные ноги погрузились в грязь. — Фу. Здесь довольно холодно и… Все хлюпает у меня между пальцами ног.

— Верно, — Эбигейл тихо рассмеялась над дискомфортом женщины. Не с плохим умыслом, а потому, что, несмотря на всю недосягаемую красоту этой женщины, в ней было какое-то странное очарование.

Асташа улыбнулась ей, и это было удивительно теплое выражение. Но когда она снова обратила свое внимание на открывшуюся перед ней сцену, она вздохнула, и на ее лице отразились печаль и отвращение.

— Это место, где он родился. Вот кто он такой. Вот что он сделает.

Повернувшись к полю боя, Эбигейл покачала головой.

— Я знаю, что он хочет развязать войну с Фейри, но…

— Нет, дорогая девочка, — Асташа вздохнула. — Не только с Фейри. Но и с Землей тоже. Он не успокоится, пока каждый мир и клочок пространства не попадет в руки клинка и огня.

Она подняла руку и указала на поле. Эбигейл с трепетом наблюдала, как перед ней начали появляться жуткие полупрозрачные фигуры. То были трупы у ее ног, доживающие свои последние мгновения.

Это не была война людей против людей. И это не было сражением фэев против фэев.

Все эти тела перед ней были… против Валроя.

— Смотри, — пробормотала Асташа. — Кровавый Принц.

Посреди схватки, без одежды, в одной только крови, с оскаленными зубами и искаженным от ярости лицом, стоял принц Неблагих. В одной руке он держал топор, лезвие которого было темным, как обсидиан. В другой был такой же меч, сияющий в тусклом солнечном свете, как черное стекло.

Он убивал всех подряд.

И когда он убивал, он смеялся.

Стрелы глубоко вонзились в его плоть. Мечи резали его и пускали кровь. Но ничто не замедляло его. Она наблюдала, как он вырвал стрелу из своей груди и отбросил ее в сторону, как будто ничего не произошло, только для того, чтобы развернуться и вонзить когти в череп лучника, расколов его в своей хватке с тошнотворным и влажным хрустом.

Эбигейл пришлось отвернуться, чтобы ее не стошнило.

— Вы, люди, берете больше, чем даете. Наши леса и поля все уменьшаются и уменьшаются. Морриган была — до сих пор — в ярости из-за этого. Она никогда не хотела отдавать Остров людям и уходить в подгорья Тир-н'Эйлла. Так что она попыталась вернуть все обратно. Но Брес был слаб и теперь мертв, а Оберон, Король Фейри, не хочет такой всецелой войны.

Нежная рука на ее плече заставила ее посмотреть на ужасную сцену резни перед ней. Она повиновалась, чувствуя, что обязана быть свидетельницей всего этого.

— Морриган хотела существо, которое могло бы вернуть все, что мы потеряли. Кого-то, кто мог бы уничтожить все человечество ради нее, — продолжила Асташа. — Она искала существо, которое могло бы дать ей то, что она хотела. Асмодей, падший архангел… А затем, когда в ней был ребенок демона, она родила его в крови, — она указала на призрак Валроя, который продолжал свой танец убийств и резни. — Узри его первый вздох.

— Но ведь он взрослый.

— Мы не люди, — она усмехнулась. — Мы не рождаемся в том смысле, в каком вы об этом думаете.

— О.

Теперь, это казалось таким глупым вопросом, когда она уже задала его.

— Это должно было быть битвой между двумя противоборствующими военачальниками. Но когда появился Валрой, они отбросили свои разногласия, чтобы убить зверя перед собой. Они потерпели неудачу.

Последняя темная фигура лежала мертвой, оставив только Валроя, стоящего на поле изуродованных трупов. Его тело почти почернело от крови и грязи. Он широко расправил свои ужасные крылья в знак торжества… и рассмеялся.

— Это то, что он сделает со всем миром, если займет трон.

— Я понимаю.

Закрыв глаза, она позволила слезам потечь по ее щекам. Не только из-за тел, которые она видела вокруг себя, но и из-за того факта, что она знала, что присоединится к ним.

— Если — когда — я умру, он найдет другую.

— Да. Он найдет, со временем, — тонкая рука опустилась ей на плечо, и она почувствовала, как Асташа подошла ближе. — Его приход к власти неизбежен. Это было предопределено. Но все, что мы можем сделать, это попытаться… Сдержать его. Умерить его. Заключить его в клетку.

— А если бы ты должна была выйти за него замуж, что бы ты сделала, чтобы сдержать его?

— Честно говоря, точно не знаю, — она хихикнула. — Но я бы попробовала. Фейри — наши враги, но они наши братья и сестры. Люди… Вы все имеете полное право на существование, как и мы.

— Баланс.

— Именно, — Асташа поцеловала ее в щеку. — Я не причиню тебе вреда, дорогая девочка. Я этого не сделаю. Я дал тебе слово, и я его сдержу. Но если ты не можешь победить в этой невозможной игре, которую он поставил перед тобой…

— Я не могу выйти за него замуж, — она сжала кулаки и, глядя на затянутое дымкой солнце над головой, приняла то, что, как она знала, должно было произойти. — У меня есть две недели.

— Да, — фэйка подтолкнула руку Эбигейл своей и положила что-то ей на ладонь. Это был маленький стеклянный флакон. — Если придет время.

— Будет… Будет больно?

Она поморщилась при воспоминании о яде, который ей ввел На'лен.

— Нет. Это будет похоже на сон. Просто на сон, — Асташа поцеловала ее в висок. — Мне жаль, моя милая, замечательная девочка, но…

— Предательница!

Асташа закричала, и ее оторвали от Эбигейл.

Пришел Валрой.

И на этот раз жажда крови в его глазах не была иллюзией.

Эбигейл обернулась, чтобы увидеть не призрак ярости, а живое существо во всей его красе. Валрой схватил Асташу за волосы, зажав в кулаке когтей одного из своих крыльев, и поставил ее перед собой на колени. Его сапфировые глаза вспыхнули опасной яростью.

— Никудышная предательница!

— Пожалуйста… Милорд… Я… Я бы не причинила ей вреда, я… Ах!

Асташа вскрикнула, когда Валрой сильнее натянул ее волосы на кулак.

Бросив ее в грязь у своих ног, он широко расправил крылья вокруг себя. Полупрозрачная кожа мало что делала, чтобы скрыть поле боя позади него.

— Ты похищаешь ее. Ты приведешь ее сюда. Ты показываешь ей это, а потом даешь ей пузырек с ядом!

— Тир-н'Эйлл — жестокое место. И нигде нет места темнее, чем твой Лабиринт, — Асташа поднялась на колени, но осталась стоять у ног Валроя, склонив голову. Ее серебристые волосы были всклокочены и окрашены в темно-красный цвет от грязи. — Я дала ей только то, что ей было нужно, чтобы защитить себя от ужасной судьбы.

— Мы все знаем, от какой «ужасной судьбы» ты хотела ее избавить. За это ты умрешь, Асташа. Я объявляю тебя предателем трона, и ты будешь лежать здесь, в этом забытом месте смерти. Твое тело никогда не сгниет. Твоя душа никогда не обретет покоя.

— Подожди… Пожалуйста… Не…

Эбигейл шагнула вперед, но ее яростно оттолкнуло в сторону одно из его огромных крыльев. Ей потребовались все ее силы, чтобы не упасть в грязь.

— Это тебя не касается, маленькая ведьма, — Валрой даже не удостоил ее взглядом. — Молчи.

Асташа подняла глаза на принца, непоколебимая и бесстрашная. Она расправила плечи.

— Я не предатель трона. Сейчас и всегда я буду верна Неблагим.

— Ревнивая сука, — прорычал он. — Ты пыталась убить девушку, потому что хочешь стать Королевой.

— Я хочу руководить нашим народом. Быть… — Асташа снова упала в грязь, когда принц набросился на нее и сильно ударил наотмашь по лицу.

— Ты сочиняешь красивую ложь. Я уверен, что ты обманула ее, заставив поверить, что ты всего лишь пытаешься спасти мир, — он фыркнул от смеха. — Ты рассказала ей, как убивала раньше, чтобы убедиться, что место рядом со мной осталось пустым для тебя? Хм? Сколько девушек погибло из-за того, что я души в них не чаял?

— Что? — Эбигейл моргнула.

— О! Значит, она тебе не сказала, — Валрой посмотрел на нее, усмехаясь жестокостью и болезненным удовольствием. — Давным-давно была другая, на которой я хотел жениться. И этот алчная, жалкая потаскуха отдала бедняжку под суд и казнила за несуществующие преступления. И не одну ее.

Асташа снова выпрямилась, преклонив колени перед принцем. Впервые на ее лице был написан страх.

— Она… Она была настоящей предательницей, Валрой. Пожалуйста, я не подставляла ее под удар. Я не имею никакого отношения к…

— Ложь! Еще одна ложь. Она закончится здесь, Асташа. И я должен был покончить с ними давным-давно.

Когти его крыльев согнулись, и она услышала, как он хрустнул костяшками, готовясь вонзить в нее длинные, опасные когти.

Он вонзился.

И на мгновение все, казалось, замерло.

Эбигейл затаила дыхание. Она и не знала, что может двигаться так быстро. Она и не знала, что была такой храброй. Но вот она была там, стояла перед Асташей.

Похожее на иглу острие одного из когтей Валроя глубоко вонзилось ей в грудь.