Неблагой Принц

26

Эбигейл проснулась. В одиночестве. Что было… неожиданно. Не нежелательно, а неожиданно. Сев, она впервые огляделась, не чувствуя себя в осаде. Это была та же самая каменная платформа, заставленная подушками и одеялами, многие из которых ей никогда раньше не доводилось видеть. Одеяло на ней было толстой меховой шкурой.

Должно быть, он натянул его на меня, когда вылезал.

Она могла видеть, как легко было бы замерзнуть, спя почти голой, как она. Полосы ткани, тянущиеся к деревьям над головой, были на два тона темнее его волос, но были поразительно похожи. Эгоцентрист.

Но она это знала.

На мраморном полу, тянущемся к одной стороне кровати-платформы, было разложено немного мебели. Несколько столов, один стул. Там были книги и безделушки, случайные обрывки вещей, которые она не могла идентифицировать. В стеклянную вазу, словно жуткий букет, было вставлено несколько сломанных мечей.

Низкая и неровная каменная стена, рассыпавшаяся в руины, как и все остальное, что она видела, окружала с трех сторон помещение, которое она не знала, можно ли отнести к комнате. Она предположила, что это было определенное пространство. Несколько колонн, больших и причудливо вырезанных вещей из белого мрамора, возвышались на разной высоте и под разными углами, обломанные и расколотые временем. Деревья вокруг нее были все теми странными березами с отслаивающейся бумагой, которая, казалось, открывала под ними сам лес, оба ярко-белые в лунном свете.

Она смотрела на полную луну, когда наконец нашла Валроя. Одна из колонн тянулась достаточно высоко, поэтому она сначала не заметила его, сидящего на ней, как и он. Он присел, положив руки на колени. Его крылья были расправлены. Он смотрел вдаль, в лес, и, казалось, не заметил, что она проснулась.

Во имя богов… он удивителен.

И, несмотря на весь ужас, который она видела, как он его разыгрывал, — которого она была уверена, будет больше, если она не умрет первой, — несмотря на всю жестокость… у нее перехватило дыхание.

Возможно, было бы лучше думать о нем как о силе природы. Так же, как молния, которая сожгла лес, или буря, которая бросала камни в реки и изменяла путь, убивая рыбу и жизнь внутри.

Но эти твари не кудахтали от радости, пока делали это.

Или, может быть, они делали. Честно говоря, она никогда не разговаривала ни с бурей, ни с молнией, так что не могла быть в этом уверена.

Она была захвачена видом его темно-синих волос, которые ниспадали ниже талии и развевались на ветру. При том, что вот так он был такой же частью залитого лунным светом неба позади себя, как и сами звезды.

Сглотнув, желая, чтобы ее мысли закончились и напомнили ей, почему именно она должна его ненавидеть, она переместилась и села на край платформы, завернувшись в одеяло.

— Из тебя получается неплохая горгулья.

Его плечи вздрогнули в едином смехе, но он был слишком тихим, чтобы она могла его услышать. Он по-прежнему не смотрел на нее. Это беспокоило ее больше, чем могло бы быть.

— Ты спал?

— Нет. — Его ответ был краток. Короткий. И очень непохожий на него.

Почему ей казалось, что это ее вина? Что еще более важно, почему он ужалил? Она нахмурилась и провела пальцами по меху шкуры, лежащей на ее коленях.

— Что случилось, Валрой?

— Ты кричала во сне.

— Это… должно быть, это был кошмар. Извини, если это тебя побеспокоило, но это ты настоял, чтобы я спала в твоей постели, и…

— Ты умоляла меня остановиться. — Он отрезал ее. Ей это ужасно надоело. Но у нее не было времени поправить его за плохие манеры, так как он усмехнулся и продолжил, насмехаясь над ее тоном. — Нет, Валрой. Пожалуйста, не… пожалуйста, остановись… не делай мне больно. — Из него вырвался нечеловеческий звук, похожий на рычание какого-то огромного зверя. — Я ни разу не причинил тебе вреда!

Ой.

— Ты забрал меня из моего дома и…

— Это не преступление! — Его руки сжались в кулаки вместе с когтями крыльев. — Я фейри, Эбигейл. Я Валрой. Все, что я сделал для тебя — это то, чего от меня ожидают. — Его зубы сверкнули белизной в лунном свете, когда он морщился, пока говорил. — Я был создан, чтобы быть этим, и это то, что я есть, и все же меня ненавидят за это. Все, что я когда-либо делал, это то, что от меня ожидают!

Тишина.

Ой.

Она сделала паузу.

— Тебе не нужно так сильно наслаждаться этим.

Это заставило его рассмеяться. Это был усталый, подавленный смех. Он опустил голову, скрывая черты лица за темно-синими волосами. После долгого молчания он снова заговорил более спокойным голосом.

— Смерть. Жестокость. Разорение. Убой. Это мои права по рождению. Меня нужно бояться. Меня нужно ненавидеть. Я Неблагой принц.

Он встал и спрыгнул с колонны, изящно приземлившись на один из ковров, расстеленных на мраморном полу. Когда он выпрямился, он впервые взглянул на нее.

— Я наслаждаюсь страданиями других, потому что для этого я был создан. Но я нахожу… я не в восторге от твоего. — После паузы он пожал плечами и поправился. — Возможно, только немного.

— Ты наслаждаешься этим, когда он в твоих руках, вот в чем отличие. Тебе не нравится, когда другие люди прикасаются к твоим игрушкам.

— Хм. Точно. — Он переместился, чтобы встать перед ней, запрокинув ее голову, чтобы посмотреть на него, согнув палец под ее подбородком. Он задержался там. — Выходи за меня замуж, Эбигейл. Стань моей королевой. Тогда никто не сможет тебя тронуть.

— Спасти тебя.

Была кривая дьявольская улыбка.

— Точно.

— Я не выйду за тебя замуж, Валрой. — Она отдернула голову от его руки. — И ты уже назначил дату для этого, несмотря ни на что.

— Боюсь, ты потеряла два дня. — Он указал на луну, которая действительно начала убывать.

— Два дня? — Ее глаза расширились. — Что?

— Магия Асташи сильна, но залечить смертельную рану смертному не так просто. — Казалось, ему было все равно, что она вырвалась из его объятий. Он обхватил ее щеку ладонью. — Зачем ты спасла ее? Ты так жаждешь смерти?

— Нет. С точностью до наоборот. — Ей хотелось уйти, отдалиться от них. Ей было не совсем комфортно от того, как он заставлял ее себя чувствовать, когда стоял так близко. — Это место наполнено смертью. Это ужасное поле разрушений, все эти тела… Я не могу не позволить тебе добавить к этому еще одну жизнь.

Он выдохнул.

— Но ты скорее умрешь, чем выйдешь за меня.

— Я скорее пощажу жизни целых рас, чем выйду за тебя замуж. И как я установила, я не хочу умирать. И это судьба, которая ждет меня, если я соглашусь. — Слова Морриган эхом отозвались в ее голове, и ее желудок скрутило от ужаса. Ты станешь его добычей.

— О да. Моя великая война. Ты все это слышала от других. И все же ты не спросила меня, что я собираюсь делать, когда займу трон.

— Скажи мне, что все их опасения ложны, Валрой, но не лги мне. — Она убрала его руку со своей щеки.

Он бросил его обратно на бок и пожал плечами.

— Будет война. Я завоюю и буду править Тир н'Эйлл, Но я не буду убивать всех Светлых.

— Что?

— Некоторые станут рабами.

Скривившись, она отвела взгляд. Это было не лучше.

— А как насчет мира смертных?

— Хорошо. Это сложнее. — Он толкнул ее на спину, и она задохнулась от удивления, когда он внезапно оказался над ней, поставив колено между ее коленями, удерживая ее в клетке. Когда она начала протестовать, он приложил палец к ее губам, заставив ее замолчать. — У людей есть свое применение, не так ли? Искусство… изобретения… музыка… и это.

— Я…

— Тише.

Опираясь на локоть у ее головы, он запустил руку в ее волосы на затылке.

— Валрой, ч…

Он никогда не позволял ей закончить предложение.

Он поцеловал ее, глотая ее слова своими губами. Она почувствовала, как его острые зубы укололи ее нижнюю губу. Он пожирал ее дыхание, как будто хотел поглотить ее душу. Она прижала ладони к его груди и толкнула его, но он не шелохнулся. Он наклонил голову, чтобы углубить объятия.

Из нее вырвался тихое мяуканье, непрошенное и нежеланное, когда он провел языком по ее губам. Когда она отказала ему войти, его рука потянула ее за волосы, и она снова ахнула. Расставание было всем, что ему было нужно, и он был там, завоевывая ее, как если бы она была этим ужасным полем битвы.

Хлопнув руками по его груди, она еще раз попыталась оттолкнуть его. Ей нужен был воздух. Ей нужно, чтобы он остановился. Не потому, что она не хотела, чтобы он продолжал.

А потому, что она очень многое сделала.

Когда он только зарычал в ответ, его когти вцепились в ее колени и, согнув их, чтобы он мог толкнуть ее дальше на кровать, опустившись на нее, она сделала единственное, что могла придумать.

Она прикусила его язык.

Он отшатнулся, смеясь, его сапфировые глаза потемнели от похоти и голода. Его нижняя губа покраснела, и она почувствовала привкус крови во рту.

— Ты притворяешься, будто тебе это не нравится, маленькая ведьма.

— Это не правда.

— Ты будешь моей королевой. Позволю себе не согласиться. — Он высунул изо рта раненый язык, чтобы слизнуть кровь с губы. Она не могла не смотреть.

Какую бы рану она ему ни нанесла, казалось, она уже затянулась. Она видела, как быстро он исцелился от фантазма поля битвы, вытягивая стрелы из своей груди, как если бы они были всего лишь уколами шипов.

— Валрой… я… я не могу. Ты хочешь убить миллионы.

— И что? — Поднявшись на руки, один из его когтей просунулся между ними, чтобы вырвать ее одеяло, оставив ее только в скандальном оправдании ночного белья, в которое он ее одел. — Возможно, ты можешь изменить мое мнение. Измени меня, как хотела Асташа.

— Я очень сомневаюсь, что такое возможно.

— Выходи за меня замуж и узнаешь. Или, может быть, лежать со мной поможет. — Он смеялся. — Возможно, твоя плоть станет тем, что окончательно удовлетворит меня от моих воинственных поступков, хм? Что все, что мне когда-либо было нужно, чтобы успокоить ярость в моем сердце, это погрузиться в твой жар. Возможно, твой жар заколдован. Иди, ведьма, излечи меня от моей тьмы своим волшебным ча…

Она ударила его. Его голова качнулась в сторону, но она знала, что не причинила ему вреда. Коготь схватил ее запястье и прижал к подушкам рядом с головой.

— Мне это тоже нравится, маленькая ведьма.

— Я слышала, что ты жестокий любовник. Я не думала, что тебе нравится быть на принимающей стороне… — Она вскрикнула, когда ее мир закружился вокруг нее. Одним движением, используя слишком много рук — будь прокляты его крылья — он переложил ее на живот. Когда он рывком поставил ее на колени и прижал бедрами к ее телу, она могла только всхлипнуть.

Кусочек ткани, прикрывавший нижнюю часть ее тела, ничего не делал.

Вообще ничего.

Она чувствовала его там, к счастью, все еще запертого в брюках, прижимающегося к ней. И, во имя богов, она не знала, переживет ли она это, если уступит ему.

Если моя готовность вообще имеет значение.

Она попыталась приподняться на руках, надеясь, что сможет убежать от него.

— Валрой, п…

— Тише, ведьма. — Он толкнул ее обратно вниз, удерживая ее там рукой между лопатками. — Я не буду тебя насиловать. — Он скользнул своим телом по ее телу, прижимаясь, скрежеща, имитируя танец.

Она отчаянно пыталась дышать.

— В конце концов, мне не придется. — Его голос стал темным и сумрачным, огрубевшим от потребности, как и все остальное в нем. С каждым медленным движением, каждым медленным нажатием казалось, что часть ее рассудка покидала ее.

Потому что она не хотела, чтобы он останавливался.

— В конце концов, ты будешь драться, ты будешь бороться, ты будешь царапать меня, и бить меня, и кусать меня. Ты будешь сопротивляться, и я возьму тебя. Я покажу тебе, какой я жестокий любовник. — Резкое движение сорвало стон с ее губ. Он усмехнулся над ней. — Потому что ты попросишь меня сделать это.

Внезапно он исчез. Вес над ней, давление его тела на нее отсутствовали. Это на мгновение ошеломило ее, прежде чем она быстро попыталась перевернуться на правый бок и скрыть то, что, как она знала, должно было быть явным видом ее позора.

Ее щеки горели, и она опустила голову, чтобы скрыть смущение. Но было слишком поздно. Он, должно быть, видел все. К черту жалкое нижнее белье!

Он стоял у кровати, наблюдая за ней, его глаза все еще горели желанием. Она не могла не смотреть, даже с опущенной головой, на то, что слишком подробно обрисовывалось на фоне его брюк.

Боже милостивый, да, это действительно может убить меня.

— Если ты хочешь меня, ты можешь получить меня, маленькая ведьма. Я постараюсь быть нежным. — Он улыбнулся. — Насколько я способен.

— Я не буду сдаваться. Я не буду твоей королевой —

Я должна бросить вызов богам. Я не буду твоей добычей. Я не могу быть ею.

— Сдача приходит во многих формах. Это не то же самое, что признать поражение.

Но это будет. Потому что ты искушение, и однажды вкусив, я не знаю, смогу ли я остановиться.

Она снова посмотрела на его тело. Дерьмо. Если бы я жила. Она хранила эти слова внутри.

— Ты тиран и изверг.

— Да. А также?

Она вздохнула, закрыла глаза и плотнее закуталась в мех. Закрывая глаза, она избавлялась от визуального напоминания о том, что она могла бы иметь — что ее ждало — если бы она позволила. Но она все еще чувствовала его вкус на своих губах, и сладость прохладного ночного воздуха, и резкий запах его крови.

— Как хочешь. — Он ушел, и она почувствовала, как облегчение и разочарование захлестнули ее в равной мере. — В конце кровати есть одежда для тебя. Вон тот твой ржавый нож для открывания писем. — Она посмотрела на него и увидела, что он указывает на лезвие, лежащее в грязи у линии деревьев. — Я считаю, что соленая вода убьет мою траву. Проклятое, глупое морское чудовище.

— Вы с Анфаром друзья или враги? Я не могу понять.

— Иногда я тоже не могу. — Он прыгнул и одним грациозным прыжком, сопровождаемым мощным взмахом огромных крыльев, приземлился на вершину колонны, где он сидел раньше. Он сидел в это время. — Бери свои вещи и уходи, Эбигейл. Осталось всего семь ночей.

— Какой? Нет! У меня двенадцать.

Он усмехнулся.

— Не по моей математике. — Подняв руку, он протянул ее к луне, как будто сжимая ее. Вывернув его запястье, она с ужасом наблюдала, как луна начала убывать перед ее глазами. Он остановился на полпути. — Семь ночей, маленькая ведьма. Лучше поторопись, если хочешь разгадать мой Лабиринт.

— Что это вообще значит? Как я должен «решать» лабиринт, центр которого не является решением?

— Это тебе предстоит узнать. За семь ночей.

— Это нечестно!

— Я тиран и изверг, не так ли? — Он захихикал. — Бери свой меч и иди, маленькая ведьма. Однако лучше подготовься к нашей первой брачной ночи. Той, к которой я очень стремлюсь.

Вскочив, не обращая внимания на свое почти обнаженное состояние, она быстро нашла одежду, о которой он говорил. Брюки и ничего больше. Он хотел, чтобы она надела вещь без рукавов, которую он ей подарил. По крайней мере, она была шелковой и скрывала ее грудь от посторонних глаз, если только они никак не поддерживали ее и не защищали. Отлично. У меня есть большие проблемы.

Включая воспоминание об одной очень большой, очень нетерпеливой заботе, которая все еще горела где-то в глубине ее сознания. Она стряхнула его.

— Я найду способ остановить тебя, Валрой. Я не знаю как, но я не позволю тебе разрушить мир. — Она подняла меч из грязи и была рада видеть, что он оставил рядом с ним ее кожаный ремень. — Можно мне туфли?

— Нет.

Она посмотрела на него и на его дьявольское выражение. Прищурив глаза, она вздохнула. Она знала, что это бессмысленно, но она должна была попытаться.

— Пожалуйста.

— Хм… — он почесал подбородок в притворной задумчивости. — Я дам тебе туфли в обмен на подарок. Вы оставили меня в весьма плачевном состоянии. Он провел рукой по своему телу, и она отвернулась, прежде чем она достигла его очевидной цели. — Но не бойся. Тебе достаточно раздвинуть свои красивые губы, чтобы дать мне облегчение. Я сделаю все остальное.

— Нет.

— Я пощажу твои ноющие ноги, если ты пощадишь мои ноющий…

— Нет! — Настала ее очередь прервать его. Она не знала, может ли ее лицо гореть сильнее. — Я буду в порядке! — Она повернулась и ушла под звук его смеха.

Это был жестокий трюк, но он был так очень нетерпелив. И что толку в том, чтобы управлять фазами луны, если он не использует это время от времени? Это было так восхитительно, изменить игру на ней. Каждый раз, когда он выдергивал коврик у нее из-под ног и заставлял ее шататься, то, как она с таким негодованием пламенем сдерживала себя, вызывало у него улыбку.

И это заставило его хотеть ее еще больше.

Кроме того, держать ее в неведении было ключом к его плану. Пусть лань поверит, что ее вот-вот загонят в угол, вызовет у нее панику, и она устанет быстрее.

Особенно лань, которая хотела пощупать зубы волка. Желание было взаимным. Она хотела его очень, очень сильно. В этом Валрой никогда не был так уверен. Но ее разум боролся с желанием ее тела. Он мог вести это дело, но тогда, когда поле битвы будет очищено, останутся только проигравшие. Ни один из них в конце концов не выиграл бы войну, если бы не дождался, пока олень устанет и подчинится неизбежному концу.

Но он был нетерпелив. И судя по звездам, он был в нужде. Он лежал на подушках, которые пахли ею, и провел рукой по своему обнаженному телу — он предпочитал спать голым. Однако он знал, что она будет в ужасе, проснувшись с ним голой.

Лучше оставить немного тайны для брачной ночи.

Она станет его королевой.

Она бы сдалась.

Ей пришлось.

— Я могу сойти с ума, если она этого не сделает.