Нечаянная для волка-одиночки

Глава 36.

О практически бесправном положении женщины в Санригоне мне было известно даже больше, чем Хаади. На собственной шкуре удалось прочувствовать, как говорится. Дочь — собственность отца, жена — собственность мужа. Сирота — собственность того, кто первым заявит на нее права. Могли продать, отдать за долги, как меня, подарить, передать во временное пользование. Все зависело от порядочности «владельца». Да, женщинам дозволялось работать. Но именно дозволялось. И даже у оборотней, не смотря на то, что женщина сама выбирала мужа, было то же самое. Только оборотни считались крайне ревнивыми мужчинами. Некое послабление было вдовам. Но их никто не стремился брать в жены. Содержать вдову, и ее семью тоже, желающих было мало. Эти женщины выживали, как могли. Были, конечно же, счастливые исключения. Та же асья Ниссе. Но — именно, что исключения. Им завидовали. Но и занять их место никто не спешил.

Мне Хаади предлагал, по сути добровольно, стать его собственностью. Это была возможность обрести некую свободу в передвижениях по Санригону без угрозы стать чьей-то собственностью. Пусть и с сильно ущемленной свободой. Чем-то напоминающей свободу рабыни. И когда наг предложил договор, несколько расширяющий границы традиционных прав, я согласилась. Был ли у меня выбор? Возможно. Вот только на данный момент альтернативы я не видела. Если не соглашусь? Либо пожизненное обитание в его дворце. Либо при любой попытке выйти из Долины получить другого «попечителя». Последним аргументом стала вероятность лишиться прав на сына.

Сам договор сомнений и вопросов не вызывал. Напрягал только один момент. Договор мы должны скрепить кровью на алтаре Храма Великой Ашшинххаа. Спустя год, я задам себе один только вопрос: зачем я поспешила? И не смогу найти на него ответ.

Видя мои сомнения Хаади отправил меня в библиотеку. Огромных размеров талмуд я прочла от начала до конца. Потом еще раз те страницы, где описывались наиболее подходящие для ситуации ритуалы. Потом, то же самое, но вместе с Хаади.

Мы сидели в моей уютной библиотеке-гостиной на тех самых креслах, которыми я так ни разу до того, как пригласила сюда нага, не воспользовалась. Подоконник казался мне самым уютным местом.

— Хаади, скажи, тебе-то зачем вот это все? И договор, в котором у меня только права и практически никаких обязательств. А тебе сплошной геморрой. В результате всего этого ты опять останешься в одиночестве.

— Это будет другое одиночество, Рада. В этом мире будет кто-то, о ком буду знать я. Кто, может быть, будет вспоминать меня. Я останусь хранителем частички тебя, если ты позволишь сохранить то платье, в котором волк положил тебя на алтарь Храма. Мое бессмертие обретет смысл.

Эти слова заставили задуматься уже меня. «Ты бессмерна, детка!» Чем обернется бессмертие для меня? Для кого или чего буду существовать я?

— В храм я должен входить только в истинном обличье. Прости, если тебе будет страшно видеть меня таким. Ты тогда…

— Я не думаю, что это будет уж очень страшно. Просто я не привыкла просыпаться рядом с удавом. — Я поняла, что ляпнула, и поспешила исправиться. — Не обижайся, пожалуйста. Я ведь не знала тогда про нагов. Теперь знаю. И сама хотела попросить показать мне тебя настоящего. Обидеть боялась. — Опередила почти сорвавшийся с его губ вопрос.

Его взгляд потеплел. Он понял мою маленькую ложь? Одно лишнее слово всего. Я просто боялась. Проявления его истинного характера. Прочитала уже в книгах, что наги очень не сдержанны в своем настоящем виде. И в плане… гм, сексуальном тоже. И еще. Там что-то было о ферромонах, которые они могут выделять.

— То есть ты не будешь возражать против моей «хвостатой» ипостаси? — Это что? Шутит или пытается заигрывать? Но ведь прекрасно знает, что мне сейчас… Свыкнусь ли с этой болью? Лечит ли время? — Точно не испугаешься? Закрой глаза. Сам оборот наблюдать будет не очень приятно.

Мог бы и не говорить. Я зажмурилась сама. Сразу, как он начал снимать чоли.

— Открывай.

Взгляд наткнулся на широкую мужскую грудь, хотя я смотрела по привычке на уровень глаз. Мамочки! Он что теперь еще и выше стал больше, чем на целую голову? Я ж ему теперь почти в пупок дышу! Огромный змеиный хвост занял почти все свободное пространство на полу. Свернувшись кольцами у края той самой юбки и, огибая некоторые предметы мебели, заканчивался под письменным столом. Или чуть дальше. Решившись оторваться от созерцания замершего удава, подняла глаза выше. Его тело казалось не голым. От локтей по плечам и выше, по шее, скулам и вискам темным золотом поблескивала чешуя. Но меня поразило не это. Его лицо. Теперь передо мной стоял не мальчик, моложе меня. Мужчина. Взрослый. Строгий. Прежней осталась только прическа. И если к Хаади я относилась как к брату, младшему брату. То этого чело… нага назвать сокращенным именем я бы с такой легкостью не согласилась.

— Не нравлюсь?

— Нет. Ммм. — Я поспешила, и получилось весьма двусмысленно. Пришлось исправляться. — Не так. Это другое. Ты как-то резко повзрослел. Даже не знаю, как теперь к тебе обращаться.

— Я все тот же Хаади. И ты всегда знала, сколько мне лет.