Нечаянный тамплиер

Глава 7

Григорий Родимцев долго простоял в карауле возле палатки, где спокойно спала девочка. В теплой левантийской ночи ничего не происходило. Лишь где-то далеко в долине выли шакалы, наполняя темноту своим скулящим воем, похожим на детский плач, начинающийся с нескольких звуков и переходящий в стаккато на верхних нотах. Один начинал, другой подхватывал и вскоре уже голосила вся стая. Судя по звукам, там бродили семь или восемь животных. Пришли полакомиться трупами, не иначе. В ответ на эти звуки, сонные лошади, согнанные сержантами на ночь в дальний конец замкового двора, иногда отвечали негромким ржанием. Наконец, примерно в середине ночи, когда Гриша понял, что уже слишком сильно хочет спать, подошел Тобиас, чтобы сменить его.

Друг оказался не халявщиком, а вполне надежным парнем, на которого можно было надеяться. Понятие о чувстве долга у него точно имелось. Каким-то образом Тобиас сумел проснуться без всякого будильника посреди ночи и поспешить на пост возле палатки. Должно быть, причиной являлась выработанная молодым рыцарем привычка стоять в ночных караулах, хотя, вроде бы, для этого имелись сержанты. Но, похоже, им в ордене не слишком-то доверяли. Потому, помимо сержантов, ночные дозоры возлагались и на молодых рыцарей. Григория это ничуть не удивляло, потому что в любой нормальной военной части должен иметься начальник караула, а есть еще и оперативный дежурный, офицер, который тоже не должен спать на своем посту.

Здесь же, в ордене храмовников, в роли офицеров выступали рыцари. Причем, самые молодые соответствовали и самым младшим командным должностям. Оруженосцы были чем-то средним между кандидатами в офицеры и прапорщиками, напоминая немецких фенрихов, а наемные сержанты, в представлении Григория, походили на хитрых бойцов-контрактников, любителей халявы, за которыми нужно постоянно присматривать. И это подтверждалось хотя бы тем, что с башни барбакана, возле которой стояла палатка со спящей девочкой, доносился богатырский храп трех сержантов-арбалетчиков, которые должны были охранять подступы к полуразрушенному замку в ночи. Правда, второй пост в том месте, где вниз от остатков стены спускалась козья тропа, нес службу исправно. Григорий видел при свете луны, что там сержанты не спали, а неторопливо прогуливались вдоль каменного основания туда и обратно.

— Тоби, разбуди сержантам смену, а то эти, которые на башне сидят, заснули уже, — попросил Гриша друга.

— Сейчас я им покажу, как спать на посту! — произнес Тобиас и, подняв камешек, запустил его на верхушку невысокой башни между зубцов ограждения караульной площадки, попав в кого-то из спящих, судя по тому, что один из сержантов сразу перестал храпеть.

— Смотри только, всех остальных в лагере не перебуди, — сказал Гриша и, оставив своего нового друга разбираться с караульщиками, пошел спать.

Теплой ночью ему совсем не хотелось лезть в душную палатку к другим рыцарям, с которыми он пока даже толком не познакомился, хотя они об этом не подозревали, ведь Грегор Рокбюрн, в которого Родимцев так нечаянно перевоплотился после ковида, служил вместе с ними в ордене тамплиеров, похоже, довольно давно. Григорий пошел к своим седельным сумкам, которые так и лежали за палатками, как он их и оставил. Он расстелил одеяло прямо на камнях, снял тяжелую кольчугу через голову, после чего стянул с себя и потный гамбезон. Переодевшись в чистое белье, в тонкие штаны из льна, которые назывались «брэ» и в белый ночной балахон из такого же материала, Гриша положил под голову свою маленькую шелковую подушечку и укрылся плотной черной монашеской рясой, а поверх нее еще и тамплиерским плащом. Наконец-то его тело получило долгожданный отдых после напряженного дня, и он заснул сразу.

Родимцева разбудил странный звук, который слышался в предрассветном сумраке откуда-то снизу. Приподнявшись, Григорий прислушался. Звук повторялся еще и еще раз. Подобные звуки он уже слышал на рыцарских турнирах в Выборге, когда реконструкторы дули в рога. Его догадку подтвердило то, что кто-то ответил таким же сигналом уже из лагеря тамплиеров. Повернувшись в ту сторону, он увидел, что протрубил в рог сам командир отряда, который уже не только проснулся, но и успел полностью экипироваться. Молодой оруженосец стоял рядом с ним. Сигналы разбудили и всех остальных, в лагере началась суета обычных военных приготовлений. Тамплиеры надевали кольчуги, а сержанты помогали им, подавая пояса с мечами. Было понятно, что, раз на чьи-то сигналы отвечает сам командир, значит прибывают свои. Какое-то подкрепление подходило к Тарбурону.

Тело Грегора Рокбюрна имело привычку к рыцарскому снаряжению. Потому Григорий Родимцев довольно сноровисто натянул две отдельные стеганные брючины, закрепив их завязками на поясе, поверх них одел кольчужные поножи, закрепив их кожаными ремешками. Затем, обмотав ноги тряпками вроде портянок, натянул латные сапоги из кожи, усиленные полосами металла. Потом надел льняную рубаху-камизу, сверху — гамбезон, поверх него — кольчугу и орденский сюрко с красным разлапистым крестом на груди. Надел он и наплечники. Потом перетянулся широким кожаным поясом и закрепил на левой стороне меч в ножнах таким образом, чтобы достать его можно было максимально легко и быстро. А справа привесил кривой трофейный кинжал. Поверх всего он накинул на плечи тамплиерский плащ, закрепив его спереди простой металлической фибулой. Теперь его облику позавидовал бы любой реконструктор рыцарских баталий из двадцать первого века. Сержанты уже складывали сухие ветки для костра, чтобы развести огонь и приготовить еду возле одной из дальних полуразрушенных башен. Быстро убрав постельные принадлежности обратно в седельные сумки, Григорий поспешил к палатке, возле которой продолжал нести караул Тобиас. Тот обрадовался появлению друга, широко улыбнувшись.

— Ты как раз вовремя! — сказал он. И добавил:

— Но, похоже, что я уже не успею поспать.

— Это почему же? — спросил Гриша.

— Так ведь трубили в рога. Отряд Гуго Неверского подходит. Значит, будет смотр. Вон, сержанты уже завтрак готовят, чтобы накормить всех с дороги.

Тут Григорий почувствовал, что от сержантского костра ветерок принес вкусный запах поджаренного мяса. И ему очень захотелось есть. Тем более, что вечером поесть так и не удалось.

— Граф Неверский ведет своих людей даже быстрее, чем можно было предполагать, — сказал Тобиас. И добавил:

— В прошлый раз мы ожидали их много дней.

— А что, разве рыцари ордена носят мирские титулы? — поинтересовался Родимцев.

— Так, граф Неверский, он же гость нашего ордена. Недавно дал обет на пять лет биться вместе с нами плечом к плечу. От этого его графский титул никто не отменял. К тому же, он же не сам по себе биться собрался, а со своим отрядом, который и содержит за собственный счет, что, разумеется, подкрепляет силы нашего ордена, — объяснил Тобиас.

— А какой вояка из него? — поинтересовался Гриша.

— Говорят, что силен в схватке на мечах, что скуп на слова, но в бою неплох. Вместе с графом десяток рыцарей и их оруженосцы, — поведал Тоби.

Пока было немного времени до появления графа и его людей, Тобиас удалился справлять естественные потребности, а Грегор наблюдал, как внизу отряд всадников въезжал на узкую дорожку, петляющую по склону и ведущую к замку. К счастью, звук рогов пока не разбудил девочку, которая продолжала мирно спать внутри палатки. Недалеко от Гриши вниз смотрели и командир с капелланом, и он невольно прислушался к их беседе. Пожилой Годфруа предлагал оставить в развалинах замка лишь небольшой гарнизон, а с остальными отправляться по окрестностям на поиск христиан, выживших на опустошенных землях, чтобы выводить уцелевших людей под защитой в безопасные места. Но, командир возражал:

— А если мы наткнемся на отряды шейха Халеда, которому Бейбарс пожаловал эти земли после того, как прошел здесь? У шейха людей гораздо больше, чем у нас вместе с Гуго Неверским. Я думаю, в войске Халеда тысячи три бойцов. Из них почти полтысячи всадников. Да они сомнут нас в два счета.

— Да, Рене, количество бойцов у неверных всегда больше нашего. Так повелось со времен Первого крестового похода. Но, наши деды и прадеды не боялись атаковать их превосходящие силы. И побеждали. А основатель нашего ордена Гуго де Пейн охранял христианских паломников от многочисленных отрядов сарацин всего с несколькими рыцарями. Их было всего девять против всех. И справлялись. Девять львов способны побеждать огромные стада баранов, сын мой. Так что не в количестве дело. Если мы застанем врагов врасплох, то получим хорошие шансы, чтобы разгромить их. Тем более, что, насколько я знаю, Халед не передвигается по местности всей своей армией. А отдельные вражеские разъезды нам не страшны, — сказал капеллан.

— Все так и было. Вот только мы сами давно уже не те львы, Годфруа. Да и сарацины уже не бараны. Они научились больно кусаться, — проговорил командир отряда.

Пока они разговаривали, первые всадники из отряда графа уже подъезжали к воротам. И они не были тамплиерами, хотя на одежде у всех имелся вышитый крест. Но, он не был орденским. Такие кресты носили обыкновенные мирские рыцари, участвующие в крестовых походах. А герб у каждого рыцаря оставался своим собственным. Только сам граф выглядел, как тамплиер. Но, от тамплиеров из отряда Рене Дюрфора он все равно отличался новеньким рыцарским плащом и не полинявшим орденским сюрко.

Все его снаряжение блестело начищенными поверхностями. Что и не удивительно, учитывая, что позади графа его шлем, доспехи, копье и щит везли три оруженосца, кроме оружия, на их лошадях размещалась еще какая-то графская поклажа. Сам граф Неверский ехал налегке. Он казался немного полноватым, но довольно рослым мужчиной среднего возраста, гладко выбритым и холеным, хотя от взгляда Грегора не укрылось то, что вокруг глаз богатого всадника залегли глубокие тени, а сам он выглядел весьма озабоченным.

— Сержанты болтают, что он сгубил свою жену Агнессу де Бофремон, дочь богатого барона. Женился только ради ее денег, а потом придушил, сказав всем, что бедняжка умерла от лихорадки, после чего и решил замаливать грехи таким способом, дав гостевой обет нашему ордену, — шепнул Тобиас, который уже возвратился и, стоя рядом с другом, рассматривал всадников, въезжающих в проем разрушенных ворот замка.

Рыцари в отряде графа имели мало общего с храмовниками. На их упряжи и снаряжении поблескивали не только золото и серебро, но и драгоценные камни, которыми украшались седла, ножны и рукояти клинков. А их разноцветные плащи, как и попоны их коней, отливали бархатом. Выглядели они самодовольными и надменными. И за каждым следовали по два оруженосца. Сзади отряда на привязи шли запасные лошади. В отряде, вместе с самим графом, Григорий насчитал двенадцать рыцарей и двадцать пять оруженосцев. Получалось, что прибывший гостевой отряд оказался даже чуть больше орденского, в котором служил Грегор.

— Мои всадники очень устали и все голодны, да и кони немедленно нуждаются в еде и отдыхе, — проговорил граф, лихо осадив коня и выбравшись из седла прямо перед Рене Дюрфором.

— Распоряжения уже даны, мессир, сейчас наши сержанты всех накормят, хоть вы и пожаловали значительно раньше, чем мы ожидали, — сказал командир тамплиеров.

Граф поведал:

— Мы не спали, ехали всю ночь при свете луны. Я приказал скакать сюда, не дав никому отдыха, потому что вечером был замечен большой сарацинский отряд. И они движутся за нами. Сюда идет шейх Халед, чтобы занять долину и этот замок, пожалованные ему Бейбарсом. Мы опережаем их только на несколько часов.

— Откуда у вас такая уверенность, граф, что это именно люди Халеда? — спросил Рене.

Гуго Неверский ответил:

— Мы напоролись на их передовой дозор и всех перебили в короткой стычке. Их оказалось лишь шестеро. Один раненый сказал, умирая, что сам Халед идет сюда во главе своего войска.

Пока они разговаривали, остальные рыцари графа въезжали в замок и слезали с коней. А оруженосцы сразу же принимались этих коней расседлывать.

В это время несколько орденских сержантов занимались приготовлением завтрака, а другие помогали прибывшим с лошадьми.

Суету прервал громкий голос капеллана:

— Помолимся, братья, нашей святой покровительнице Деве Марии! Она дарует жизнь и победу! Так почтим ее утренней молитвой!

Он, как всегда, воткнул перед собой меч, опустился на колени и начал наизусть читать молитву на латыни. Все братья-рыцари тут же присоединились к своему капеллану. Даже граф встал на колени и начал повторять слова следом за Годфруа. Тобиас и Грегор тоже опустились на колени там же, где и стояли. Но, от Григория не укрылся тот факт, что пока они молились, рыцари и оруженосцы, прибывшие с графом, продолжали заниматься собственными делами, делая вид, что молитвы тамплиеров их совсем не касаются. Наемные сержанты, напротив, молились вместе с братьями ордена. Прибывшие казались не очень-то набожными.

После утренней молитвы капеллан благословил трапезу, и все приступили к завтраку, состоящему из тушеной конины, арабских лепешек и фруктового отвара, напоминающего обыкновенный компот. Командир за завтраком выглядел озабоченным. Ему предстояло принять решение, что же делать дальше. Принимать бой с войском Халеда или немедленно уходить, оставив полуразрушенный замок и разоренную долину неприятелю. Сразу после завтрака Рене Дюрфор отвел графа в сторону и спросил его, удалось ли что-то узнать о составе войск противника.

Григорий услышал обрывок их разговора:

— Я высылал разведку. В передовом отряде полторы сотни всадников. А пехота плетется где-то сзади. И сколько у них пехотинцев, я не знаю, — говорил Гуго Неверский.

— Ну, против полутра сотен мы сможем выстоять. Наше положение позволяет атаковать их сверху-вниз. Дадим приблизиться. Когда сгрудятся напротив замка внизу, где дорога резко сужается, или попробуют начать подниматься к Тарбурону, арбалетчики произведут обстрел, а остальные бойцы столкнут камни им на головы. После чего сами обрушимся на врагов, пока они будут паниковать, — поведал свой план Рене.

— Тогда нужно и где-нибудь внизу спрятать засадный отряд. Атака с двух сторон будет действеннее, — высказал свое предложение граф.

Слушая их, Григорий подумал, что полсотни рыцарей и оруженосцев объединенного отряда при поддержке двух десятков сержантов-арбалетчиков, все же, слишком мало против ста пятидесяти всадников. К тому же, придется не сидеть в глухой обороне, а атаковать, что предполагает возрастание потерь. Да и как получится стремительно атаковать на лошадях с крутого склона? Они же ноги переломают. Оценив ситуацию, он не выдержал и, наплевав на субординацию, подошел к Рене Дюрфору и высказал свое мнение:

— Мессир, простите, что я встреваю, но, если уж вы собираетесь атаковать кавалерией против кавалерии, то лучше расположите внизу с двух сторон два отряда, спрятав один из них в долине, а другой укрыв среди кедрового лесочка. А когда неприятель сгрудится у развилки перед замком в месте сужения дороги, надо сперва ударить сверху камнями и арбалетными болтами, а в момент, когда все внимание неприятель сосредоточит на замке, атаковать этими двумя засадными отрядами кавалерии. Тогда успех будет обеспечен. А если вы ринетесь в атаку с крутого склона, то лошади сломают себе ноги еще даже не соприкоснувшись с неприятелем.

— Да вы, молодой человек, разбираетесь в тактике! В ваших словах есть смысл. Возможно, что таким образом, действительно, поступить лучше всего, — неожиданно похвалил Гришу граф.

А командир отряда, судя по его лицу, хотел сказать что-то резкое, но, услышав одобрение графа, смягчился и произнес:

— Меня радует, что среди молодых рыцарей нашего ордена не все разгильдяи. Но, в вопросах тактики я больше полагаюсь на мнение ветеранов. Не так ли, Годфруа?

Капеллан слышал беседу и присоединился к ним, сказав:

— Рене, когда я говорил о том, чтобы атаковать сверху-вниз, то не имел ввиду атаку на лошадях. Конечно же, они переломают ноги. Так что молодой Грегор прав.

Вдруг Григорий почувствовал чей-то взгляд. Девочка проснулась и выглядывала из палатки.